Литературный турнир - Архив Опции

[Critic]

I Литературный турнир: Тема "Святая инквизиция нагрянула в..."

Победитель! Pater noster или опиум для шиноби. Автор Egus

"Видно, Бога не согреет простой огонь,
Чтоб согреть его, не хватит смолистых дров!" -
Поразмыслил Доминик, поплевал в ладонь,
И сложил тогда костер из еретиков.
Кап-кап… кап-кап. Очередная холодная капля срывается с потолка и разбивается о пол. Это бесконечное однообразие сведёт с ума кого угодно. В каменном мешке нет окон, и ей не оставили свечи. Впрочем, это даже и к лучшему. Видеть, во что они превратили её руки – от такого впору завыть в бессильной злобе и начать кидаться на стены. Шиноби-медик тем и отличается от обычного, что пока он в сознании и обладает запасом чакры, простые раны для него не проблема, а временное неудобство. Но как, скажите – как вылечить саму себя, когда все до единой фаланги на твоих пальцах раздавлены тисками. Основательно постарались, что и говорить – ни единой печати не сложишь… а потом… потом началась гангрена.
Сакура сидела на груде тряпья в углу камеры, прислонившись спиной к стене, и медленно вспоминала, с чего всё началось. Конец Четвёртой Мировой войны. Наруто… рыжий придурок смог стать таким сильным. Сильным достаточно, чтобы сдержать своё обещание. Он победил Саске-куна не убивая, смог снова обратить того к Свету. Вместе они сокрушили Джуби и Мадару. Казалось – вот оно! Исполнение Пророчества. Ха! Какими же наивными мы все были…
Они пришли, откуда не ждали. Фигуры, закованные в сталь и окружённые аурой Силы. Силы, совершенно чуждой носителям наследия Рикудо. Их Теургия, Магия Слова Господня, с лёгкостью побеждала на поле боя все мощнейшие техники Союза Деревень. Их совершенно не заботила цена этой мощи – пользуясь Теургией они не тратили чакру, черпая энергию из каких-то совсем неведомых шиноби источников. И, что было самым ужасным, это холодная и беспощадная решимость, с которой они шли в бой. Фанатики, все до единого – кровожадные фанатики…
Со скрипом провернулся ключ в замочной скважине, хлынувший из коридора поток света на несколько мгновений ослепил её.
- На выход, ведьма! – прорычал стражник в тяжёлой броне.
Тяжело передвигая ноги в кандалах, Сакура Харуно двинулась по тюремному коридору. Значит, теперь и её черёд… с чего же они начнут этот фарс? Обвинения в язычестве, ведовстве, в том, что приносила в полнолуние младенцев в жертву своим Тёмным Богам? Разумеется, они даже предоставят ей защитника – протокол заседания Высокого Трибунала должен соблюдаться. Лицемеры…
Надзиратель передал её с рук на руки паре дюжих стражников Трибунала. Теперь они покинули тюремный корпус и шли через площадь для экзекуций. До крови закусив губу, чтобы не сорваться на крик, Сакура прошла мимо заострённых кольев, на которые были насажены отрубленные человеческие головы. Неразлучные теперь уже и в смерти. Рыжая, с полосками на щеках и угольно-чёрная.
Её почти втолкнули в Зал Заседания Трибунала. Поставили посреди зала, в кругу света, а перед ней за столом, кутаясь в багряных рясах с капюшонами, примостились Господа Высокий Трибунал Святой Инквизиции. Почти вечность ей зачитывали обвинение. Две вечности она отвечала, подтверждая все пункты обвинения – да, ведьма, да язычница, да впала во все смертные грехи. Сакуре хотелось лишь одного – чтобы всё это поскорее закончилось и она могла оказаться там… там где она снова сможет увидеть Саске и Наруто. Когда наконец прозвучало:«Приговаривается к смерти через четвертование. Приговор привести в исполнение незамедлительно.», она была… почти счастлива.
- Изверг вы всё-таки, Ваше Высокопреосвященство. Подонок и садист. – хмыкнул Глава Трибунала, обращаясь к коллеге, сразу как только розововолосую девушку вывели из Зала. – Не, ну правда, не слишком ли брутально, а Илюх? Четвертование…
- А я, Ваше Святейшество, с Вас беру пример, да-да. Ладно, дело сделали, пора и перекусить. Егор, ты насчёт пивка как?
- Как всегда… Знаешь, я тут подумал… а ведь отправься мы вместо «Наруто» в «Блич», всё могло бы выйти куда интереснее…
- Успеется ещё… Твоё здоровье!

Без названия

Старший следователь Коноховского УВД Наруто Минатович Удзумаков сидел на старом залатанном диване, курил чубук, и смотрел в окно, на то, как последние лучи уходящего солнца разукрасили вечернее небо багровыми красками. «Быть беде» - подсказывало старому следаку интуиция. Такие вечера не несут ни чего хорошего. Он немного погрустил, о тех временах, когда мечтал о высокой должности, и которой почти достиг… Но жизнь сложная штука, всё ставит на свои места. Наруто Минатович прищурился, и отхл(Censored)л крепкого чая. «Ни чего.. Прорвемся еще.». Воспоминания о прошлом, и планы на будущее прервал телефонный звонок. «У аппарата» - зевнул в трубку Наруто. «Беда товарищ следователь! Труп! Срочно выезжайте в ИчиРамен». «Датебайо тебя разбери» пробурчал Наруто под нос, одел кабуру с верным ПМ, и помчался в любимое заведение, со скоростью сочинской маршрутки. ИчиРамен был местом перекуса всего Коноховского УВД. Хозяин-добряк часто отпускал в долг, проценты не накручивал, и в лапшу не плевал. Хороший мужик.. Был. Сейчас он сидел на полу, с одетым на голову чаном, в котором еще совсем недавно кипело варево с лапшой, а из живота торчал огромный мясницкий нож. Недоваренный рамен растекся по полу, смешавшись с кровью и каловыми массами повара. «Дела-а-а» - протянул Наруто. Окинув профессиональным взглядом, он отметил, что ни чего не пропало, значит убили не из-за наживы. Жил Раменщик один, так что версия с бытовухой тоже отпала. Что тогда..? Наруто подошел поближе к трупу, и приподнял руку, согнутую в неестественном изгибе. В предсмертных муках, Раменщик нацарапал на полу букву «К». Озадаченный Наруто вышел из заведения, закурил папиросу, и отдался потоку своих мыслей… из которых его вывел мощный тычек в плечо. Обернувшись он увидел коллегу, сына китайского диссидента, следователя Ли Толстобровова. «Здарова братуха! Что раскопал?!»- весело поинтересовался Ли. «Да ни чего особенного. Рамен, да дерьмо. Дерьмо… ДЕРЬМО!» - внезапно прозрел Наруто, бросил недокуренную папиросу и бегом вернулся в помещение. На залитом полу, в лапше и дерьме убитого, покоилась самая настоящая улика – кусочек жабьего кала. Наруто не просто так получил должность старшего следователя, он знал, что жабье дерьмо можно достать только в одном месте – На жабей ферме под горой Мембоку. Пока Ли гнал на служебной волге, по оживленной автостраде Конохи, Наруто смотрел в окно, и размышлял, кому мог неугодить Раменщик. Прибыв к горе, следователи вышли и помчали в административное помещение. Открыв дверь, они увидели заведующего фермой, патлатого седого старика Джирайю, сжавшего кулаки, сидевшего с одетым на голову ведром с жабьим навозом, из живота которого торчал нож. «Опоздали?» - спросил Ли, «Нет. Он был первым» - пояснил Наруто. Оставив Ли изучать место преступления, он вышел подышать на воздух. В детстве старик Джи обучал его как доить жаб, и вообще, помогал по жизни советами. Выйдя на улицу, Наруто подумал, что надо проверть, не зажал ли в кулаках Джи подсказку для него, обернулся, чтоб вернуться, и упал как подкошенный, от мощного удара по затылку. Придя в сознание, Наруто обнаружил, что сидит голый, привязанный к стулу, в комнате с выключенным светом. Голова болела, тело затекло, в горле пересохло, и хотелось писать. А еще было страшно. Очень страшно. «Есть кто-нибуть?» - протянул Наруто. «Есть» Ответил ему голос. «Развяжите, я писать хочу!»- как можно жалобней попросил Наруто, лихорадочно соображая что же ему делать. «Для того чтоб пописать, развязывать не обязательно. Пипиську тебе ни кто не завязывал, Наруто Минатович». «Кто вы! Что вам нужно!?» - вопросил темноту Наруто. «Мы Карающая Длань священной инквизиции. Настало время свершить правосудие в Конохе. Ты тут не при чем, поэтому мы тебя отпустим. Не вмешивайся в это дело! А это тебе подарок, который покажет тебе силу наших слов, и серьезность наших намерений». Из темноты показалсь фигура в черном балахоне. В руках она сжимала причудливой формы раскалённое докрасна клеймо, похожее на то, которым Джи клеймил жаб на ферме. Не успев даже испугаться, Наруто ощутил как клеймо с силой вдавили ему в живот, прожигая кожу, заставляя кипеть жир и кровь, зажаривая на живую брюшные мышцы. Секунду спустя, сознание покинуло Наруто, и боль ушла, не успев как следует прийти… /The End

Ересь

- Таким образом, обвиняемый совершил следующие преступления: Во-первых - незаконные эксперименты над священной субстанцией; во-вторых - создание нестабильного артефакта, без соответствующего разрешения Верховного Синода – говоривший все эти громкие слова, был облачен в белоснежную мантию, расшитую нитями чистого золота, а его громогласный голос, волнами проносился над застывшей толпой испуганных зевак.
А человек тем временем, продолжал зачитывать длинный список преступлений человека стоящего на коленях у него за спиной.
– В-третьих - создание гибридных форм жизни второго и третьего класса без соответствующего разрешения Верховного Синода, с их последующим укрывательством; в-четвертых - умышленное сопротивление старшему Инквизитору при исполнении им своих священных обязанностей и, наконец, последнее, но наиболее гнусное из всех возможных преступлений – это создание «Сосуда».
По толпе пробежал невольный вздох и даже не оттого, что все ясно представляли себе что есть «Сосуд» и чем его создание так опасно для миропорядка, а скорее от того, как были произнесены эти слова, от того, какой гнев и негодования, охватили оратора при этих словах. Многим даже показалось, что на мгновение стало еще темнее, хотя это трудно себе представить, когда единственным светом в эту темную, пропитанную дымом, от сотен пожаришь ночь, был свет от четырех ярких факелов, расположенных по углам от импровизированного помоста, где должна была состояться казнь.
Собравшиеся здесь души с тревогой всматривались в стоявших на коленях, старясь не замечать разруху являющуюся следствием прихода отряда Инквизиторов во главе с членами Верховного Синода в Общество Душ, будто это могло защитить их от ужасной реальности. А обвинитель все продолжал произносить слова сулящие погибель:
- В связи с вышесказанным, Урахара Киске был признан Еретиком! Наказание – смерть и исключение из круга перерождения – последние слова, обвинитель буквально выплюнул, недовольно скривив свои пухлые губы.
Обвиняемый, несмотря на путы, поставившие его на колени смог слегка повернуть голову, дабы вонзить в члена Верховного Синода свой взгляд полный ненависти. Это, к сожалению все, что он мог сделать в этой ситуации.
Обвинитель в белоснежной мантии не удостоил еретика, даже взглядом продолжая исполнять свой долг.
- Обвиняемый № 2, к нашему сожалению, является скорее жертвой, нежели преступником – произнося эти слова, обвинитель добавил в голос неподдельную скорбь и сочувствие, как умелый оратор, управляя настроением толпы.
Взор всех присутствующих, тут же обратился на второго обвиняемого – светловолосого парня, вяло сопротивляющегося в своих путах. Совсем еще ребёнок – пронеслось в голове у многих.
- Курасаки Ичиго – обвинитель повернулся к временному шинигами. – Пойми, твоей вины в этом нет. Более того, твои действия говорят в твою пользу, и видит Бог – при этих словах обвинитель перекрестился, движением, вошедшим в привычку. – Мы пытались найти другой способ, но, увы, твоя сущность, сущность «Сосуда» - это угроза для всего сущего. Прошу тебя в последний раз, признай свою вину, и тебя не лишат, возможности переродится.
- Пошел к черту – медленно проговорил Курасаки Ичиго.
Обвинитель печально покачал головой, затем повернулся обратно к толпе.
- Обвиняемей Курасаки Ичиго, богомерзкий «Сосуд» был признан Еретиком. Наказание – смерть и исключение из круга перерождения.
Над разрушенным, после ожесточенных боев, Готеем -13, повисла давящая тишина.
- Исполнить приговор, поручается старшему Инквизитору – Айзену Соске, за его неоценимый вклад в наше дело.
Курасаки Ичиго собрав все свои силы, в очередной раз дернулся в своих путах. Безрезультатно. Урахара лишь опустил голову, понимая, что его путь на этом окончен.
- Мне действительно жаль – с потаенной грустью, тихо произнес возникший рядом Айзен, и одним стремительным движением, странного зазубренного меча, обезглавил двух еретиков.

Зарисовка

- И ты, еретик, именуемый Кучики Бьякуя, подтверждаешь ли ты злой умысел в преступлениях против господа нашего единого Иисус Христа…
Писец скучным голосом зачитывал с листа пергамента обвинения висевшему на дыбе молодому человеку. Его обнаженная спина превратилась в кровавое месиво: палач знал свое дело, а подследственный был крайне упорен в своей ереси.
Отворилась дверь, и в полутемное помещение, озаряемое лишь тусклым светом лампад, вошел сам глава Святой Инквизиции, преподобный Томас Торквемада. Следователь и писец одновременно вскочили с мест, склоняясь перед вошедшим. Он коротким жестом усадил их на место. Неторопливо, с достоинством, он подошел к бывшему капитану бывшего Шестого отряда, двумя пальцами приподнял его за подбородок, заглянул в глаза.
- Упорствует? – не оборачиваясь спросил он у следственной группы.
- Да, Ваше святейшество.
- Жаль, - Он отвернулся от жертвы, вытер руки белоснежным полотенцем, предусмотрительно поданным палачом. Все также спокойно пошел к выходу.
- В расход, - коротко бросил он.
От спокойного, ровного голоса преподобного Томаса, по спинам его подчиненных побежали мурашки. В помещении похолодало градусов на пять, хотя никто из присутствующих не применял демонических искусств. Бьякуя краешком своего затухающего сознания чувствовал чудовищную силу, исходившую от этого, на первый взгляд совершенно обычного и невзрачного человека. И ему впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Страшно не за себя, а за полное крушение вековых устоев, сдавшихся под напором этого заурядного человека, посредственности, свято верящей в свою правоту.
В комнату влетел запыхавшийся послушник, чуть не столкнувшийся с его святейшеством. Осознав всю необдуманность своего поступка, послушник упал ниц на колени перед Торквемадой. Тот со спокойной улыбкой взирал на провинившегося подчиненного, обдумывая меру должного наказания в назидание другим, ибо дело господне не терпит суеты.
- Ваше святейшество! – торопливо затараторил послушник, - Его поймали.
Это могло означать только одно. Глава Святой Инквизиции моментально выкинул все суетные мысли из головы, осторожно прикоснулся к плечу мальчика:
- Веди меня, посланник небес.
Послушник, почувствовав, что добрая весть спасла его от грандиозных неприятностей, быстро вскочил на ноги, учтиво приоткрыл дверь перед преподобным Томасом, повел его по запутанным коридорам здания, где некогда заседал Совет Сорока Шести. Торквемада первым зашел в нужную комнату. Тщательно скрываемые эмоции на мгновенье вырвались наружу, лицо его озарила довольная улыбка:
- Вот мы и встретились, уважаемый Главнокомандующий.
Перед ним, в цепях, со скрученными за спиной руками, стоял Ямамото-Генрюсай. Торквемада, вглядываясь в лицо своего давнего противника, осознал, что это была победа. Еще одна маленькая победа над ересью, поглотившей эту проклятую землю. Но всеочищающее пламя спасет заблудшие души. И вера его святейшества была тверда, аки твердь небесная.

- Я поражаюсь Вашему коварству, - Гин в шуточном поклоне склонился перед Айзеном. Они оторвались от мониторов, позволявших им наблюдать за происходящем в Сообществе Душ. – Столь элегантное решение.
- Главное нам почти ничего не пришлось делать, - Айзен беспристрастно взирал на экран, показывавший десять костров с горящими на них капитанами Готея 13. – Всего-навсего использовал побочный эффект от деятельности Хогиоку и перенес этих психов, Псы Господни, как они себя называют, в Сейрейтей. А дальше можно было расслабиться и получать удовольствие.
Через пол года Святой Крест сиял над Лас Ночес.

Аутодафе

Наруто в последний раз посмотрел на стоящего перед ним старика в черном плаще и молча кивнул. Старик посмотрел на него с удивлением и тихой благодарностью.
- Инквизиция благодарит тебя, Узумаки Наруто, хокаге деревни Скрытого Листа.
Вместо ответа Наруто отвернулся. Старик опустил голову.
- Прими хоть благодарность лично от меня.
Не проронив ни слова, Наруто прошел мимо. За ним последовал конвой в котором не было необходимости. Идя по холодным каменным коридорам старого замка, Наруто думал… о жизни, о скитаньях вечных и о земле. Об ордене Инквизиции – хранителях мира. О том как сразу после окончания Четвертой Войны, началась Пятая, в которой шиноби схватились в смертельной схватке с этими религиозными фанатиками. Исход был виден с самого начала, Инквизиция неумолимо продвигалась вперед, сминая ряды шиноби. И до самого последнего момента, никто не знал причин этой войны. Лишь сегодня утром Инквизиторы предложили встречу глав противоборствующих сторон, и несмотря на все уговоры друзей, Наруто сбежал из Конохи и встретился с Великим Инквизитором. Пару минут назад он услышал причину войны и цену ее окончания – жизнь Кьюби. Инквизиторы считали демона слишком опасным оружием и должны были его уничтожить, навсегда. Единственный способ уничтожить хвостатого – вырвать его из тела джинчурики Экзорцизмом. Обряд убивал не только демона.
Коридоры закончились. Он вышел на площадь, где волнующаяся толпа шиноби с нетерпением ожидала его появления. Твердым шагом, безмолвно, не глядя в лица друзей, Наруто в окружении плотного кольца инквизиторов прошествовал к деревянному помосту посередине площади. Он видел тревогу на лицах людей, которым он был дорог, и знал, что ради него они пойдут на все, даже на смерть. И они хотели защищать его. Неджи с непроницаемым лицом стоял около эшафота, жуки Шино уже ползали по сухим доскам, а два Кибы презрительно подняв верхние губы, обнажили клыки и рычали на охрану в рясах. Шикамару наверняка уже продумал план по спасению Наруто. Толпа шиноби начала раскачиваться и шуметь, сейчас они набросятся на инквизиторов. Но сам Наруто этого не хотел.
- Стойте, - он поднял руку.
И воцарилась тишина. Безмолвие, в котором на всю площадь раздался звонкий голос Седьмого Хокаге. Его глаза уже изменились – он перешел в режим Отшельника.
- Шиноби Конохи, вы слышите меня?
По толпе прокатилось тихое «Да».
- Шиноби Конохи, я – Узумаки Наруто Седьмой Хокаге приказываю вам не вмешиваться в происходящее, что бы со мной ни произошло.
Толпа молчала. Лишь послышался заглушенный вопль Хинаты. Содрогаясь от рыданий, она упала на колени и пыталась закрыть лицо руками.
- Я жду вашего обещания, - потребовал Наруто, - клянитесь.
Под его пристальным взглядом, один за другим шиноби неохотно склоняли головы. Убедившись, что все до единого шиноби стоят смотрят в землю, Наруто обратился к служителям Инквизиции.
- Начинайте.
Грянул стройный хор голосов и под Наруто вспыхнул огонь. Серое пламя объяло его, внедрилось в его внутренности как червь и начало вырывать демона. Наруто стиснул зубы и продолжал смотреть на толпу, на знакомые лица. Демон кричал внутри него, сопротивлялся. Помимо своей воли, Наруто почувствовал как по щеке катится слеза. Физическая боль смешалась с душевной. Такие ощущения испытывает беременная мать, из чрева которой вырывают нерожденное дитя. Наруто в последний раз посмотрел на толпу и заставив губы растянуться в улыбке, поднял руку в приветственном жесте, показывая что все хорошо…

Рассказ

Толпа смотрела. Толпа ждала. Ждала крови человека. Жертвы.
В центре не большой площади, стоял мужчина, привязанный к столбу. Он был обложен сухими дравами. Засохшая кровь на полуразорвной одежде слабо развилась на холодном ветре.
Ближе всего к «костру» был старик. Его кипельно белая мантия, с синим крестом сильно контрастировала с грязным лохмотьям деревенских жителей.
– После того, как твоя жена, и твоя дочь была объявлено ведьмой, ты – он указал на осуждённого, привязного к столбу, – посмел встать на пути служителей бога, и попытался нас остановить!
Толпа одобрительно загудела. Осуждённый не слышал это стадо. Его жёлтые глаза были пусты. Он просто ждал, когда огонь унесёт его боль.
– От имени Господа, я объявляю исполнить приговор! – закончив чтение, старик махнул рукой. Двое мужчин молча зажгли костёр.
Огонь медленно поднимался по телу осуждённого, шипя, и потрескивая.
Толпа смотрела. Толпа ждала. Ждала криков, мольбы о прощение. Но осуждённый даже не удосужился поднять голову…

Старый человек, в сером кимоно шёл через пустынные районы Руконгаи. Встреча с друзьями затянулось за полночь, но ночь была хороша, и старик не спеша шёл домой.
Охотник ждал. Жертва шла в его лапы.
Старик размашисто хлопнул себя по шее. Какое-то насекомое больно укусило его в шею. Злобно бухча, он остановился возле дома, что бы передохнуть. Слишком хорошо он провёл вечер, учитывая его возраст.
Старику хотелось спать. Сильно спать…

Гул в голове – вот что первое было после пробуждения. Старик заклялся себе, что это было последний раз. Даже тело онемело, и не слушалась его. На шею как будто повесили петлю. С трудом открыв глаза, старик так и ничего не видел – непроглядная темнота вокруг.
– Проснулся? Прекрасно, – услышал старик со стороны. Белый свет ослепил его.
– Прекрасно, прекрасно, – продолжил голос. Резкий звук, как будто разворачивали какой-то свёрток.
Постепенно глаза привыкали к свету. Не большая грязная комната, в которой почти ни чего не было. Немного повернув голову смог увидеть, что лежит на старом столе. Мужчина, стоял к нему спинной, уткнувшись в свой свёрток.
– С вами было очень много проблем. В вашем возрасте, немного больше дозы, и всё бы прошло не так, как должно, – заботливо произнёс этот мужчина. Развернувшись, старик увидел на нём белый
– Кто-в…. – сипло простонал старик.
– Нет-нет, так не пойдёт – недовольно произнёс человек. Быстрое движение рукой, и человек больше не мог произнести ни одного звука. Всмотрясь в глаза, старик узнал его. Он почти не изменился с того дня, когда он отправил его на смерть. Только волосы приобрели синий цвет. И эти глаза… пустые, и горящие безумием… как в тот день, когда произошла казнь его жены и ребёнка…
– От мужских криков у меня начинается мигрень… – в руках у безумца был шприц, наполненный странной фиолетовой субстанцией. Он изучающее осматривали «добычу». В глазах старика был только страх.
Те, кто называли себя служителями бога, отняли у него всё. Даже после смерти он не смог найти их. Пустота поглотила его. И в этой пустоте, он нашёл нового себя.

«Фанатский экстаз»

- Но ведь я и вправду… ее люблю. – Смущенно оправдывался Наруто. Хината положила подбородок на голову блондина, радостно и облегченно заплакала, прислоняясь своей грудью к его лицу. Наследница клана Хьюга была связана странным, эротичным способом, при этом она располагалась на коленях у подсудимого и ее бедра обхватывали его талию. Кляп не давал страстным стонам разноситься по залу. Поначалу они мешали господам инквизиторам нормально соображать. Поэтому некоторым приходилось иногда отлучаться в туалет, дабы сбросить чарующую энергетику женской жажды ласки, но потом первый секретарь просто решил присобачить кляп.
- Ну тогда все просто – холодным и полным превосходства голосом истинного пророка продолжил изгонять ересь «Первый» - Берешь ли ты, Хината Хьюга, этого кретина в… в свои мужья?
Девичья реакция не заставила ждать. Хината активно сигнализировала о своем нерушимом согласии, устроив адскую скачку на теле Узумаки, продолжая тихо постанывать в такт движениям. От такого переизбытка сладострастия и близости разгоряченного женского тела, у парня закружилась голова, глаза начали закатываться. Лишившись рассудка, пуская слюни, он хотел многого, но молился об одном – лишь бы его не разорвало на части. «Первый», словно лукавый еврейский дядюшка, уловив нужный момент, подсунул брачный контракт, придерживая руку подсудимого, в которой уже была зажата авторучка. Угасающее движение руки и…
– Черт мы сделали это во имя человеческой логики! Ура товарищи, Ура! – по залу разносились восторженные возгласы.
- А что с Хиаши?! Он же убьет их всех, как только узнает – поинтересовался прокурор.
- Не беспокойся, все под контролем. Мы уже выполнили свое предназначение – все так же царственно, с бархатистыми обертонами истинного лорда проворковал «Первый» и торжественно зачитал список достигнутых побед инквизиторов – Итак, сеньоры, что же мы имеем в сухом остатке? Саске Учиха - неврастеничное эмо, в детстве был изнасилован старшим братом. Сакура Харуно – нимфоманка, гот, цвет волос ядовито алый, в одежде предпочитает черную кожу с металлическими вставками, мечтает, чтобы Саске прилюдно овладел ею… сам. Бедная девочка. Джирайя – глава порно индустрии континента. Активно принимает участие в съемках, что идет только во вред, но ему ведь пофиг… - чем больше пунктов зачитывалось, тем зеленее становились лица, осознавших размер вмешательства инквизиторов – Учиха Мадара повержен мной лично. Как жаль, такой старый детский трюк – «взгляните на мой меч…». Действительно жаль. Касательно клана Хьюга, «Псих» устроил им трехчасовое массовое ночное дрочево на лики хокаге. Женщины разносят еду и напитки, пока мужчины пашут в экстазе. Все заснятое на фото и видео будет отдано молодоженам, как гарантия безопасности. Теперь можно отправлять всех по домам. Спасибо вам русские фанаты манги «Наруто» за ценные идеи, которые мы смогли воплотить. Не забудьте - следующее наше собрание будет посвящено студии «Пиеррот»*.
Под колокольный звон, и напутственную речь все исчезли, растворившись в воздухе. Остались только двое. «Первый» и «Псих».
- Спасибо, что помог с Кишимото-сенсеем.
-Троллить мангак мое призвание. – Ласково улыбнулся Айзен Соске, предвкушая размах грядущей мести. – Но «Пиеррот» чисто на тебе, господин фанфикер «Псих».
__________
Студия «Пиеррот»* - выпускает аниме «Блич» и аниме «Наруто», прославилась своими жесточайшими филлерами к данным сериалам

Обсуждение конкурсных работ происходит в теме <a rel="nofollow" href="http://nedr.net/anime/index.php?showtopic=5856" target="_blank">http://nedr.net/anime/index.php?showtopic=5856</a>

[Critic]

По техническим причинам перенес в следующий пост

Внеконкурсные работы by Critic.

(В память о Рее Бредбери - подражание Марскианским хроникам) Закат - Восход - Закат

Старик Ннн кряхтя поднялся со своего допотопного туманного кресла сожалением посмотрел на мраморный бассейн, перед которым он провел столько времени. Да, он не будет сожалеть ни о чем, кроме этого кресла и бассейна.
Ннн был так невероятно стар, как мог быть стар только представитель Истинного Народа. Он и сам уже давно потерял счет своим бесчисленным годам, это правда. Но он все равно не терял ни света глаз, ни точности рук, ни остроты ума. Вот и сегодня, он решил устроить охоту, как в те стародавние времена, когда на землю еще не падали неуклюжие железные механизмы с мешаниной крови и костей внутри. Глупые, неразумные произведения чьих то рук источали яд, который отравлял почву, воздух и воду.
Старик отвлекся от этих мыслей, не в традициях Истинного Народа было думать о плохом лишь для того чтобы упиваться своим горем. Мысли о плохом непременно шли к путям разрешения проблемы, а если таковых не было – они просто исчезали.
Ннн запряг огненных птиц – может быть, последних из одомашненных огненных птиц в Песчаном Океане. Подумав, Ннн покачал головой, - это были последние огненные птицы на всех территориях известных ему. Помнится, эта самая упряжка когда-то катала его вместе с женой над городом – блестящей кляксой на темной земле полной разноцветных огней и музыки. На жене был тогда газовый шарф, развевающийся на ветру. Птицы были почти такими же старыми как и он сам. И что-то ему подсказывало, что и они не долго…
Птицы упали на землю и с легким вздохом превратились в бесцветный пепел. Вот и все.
Ннн постоял немного над птицами, потом пошел в дом – раз он поедет на песчаном корабле, значит нужно будет захватить с собой хотя бы немного еды, ведь корабли намного медленнее упряжки резвых птиц.
Кусочки мяса поджаренные в лужицах лавы и хрустальные булочки запеченные в печи – много ли надо холостяку в дорогу? Перед уходом Ннн еще раз завел механического паука, что некогда принадлежал его дочурке. Паук спрятался за маленькую металлическую маску и принялся плести там свою золотую паутину, уже в десятитысячный раз пытаясь воспроизвести в металлическом узоре черты лица своей хозяйки. И тут что-то заело в нем…
Паучок рассыпался тончайшими пружинками, легкими как дыхание пластинками платины и серебра и истаявшими на свету, светло-голубыми шарнирами. Узор вновь остался незаконченным, и на сей раз художник не сможет начать все заново.
Ннн уже поднимал паруса на корабле доставшемуся от его сына. Почти эфемерный песчаный корабль с невесомой паутинкой снастей и полупрозрачными как дымка парусами. Такие корабли бороздили дно пересохших океанов еще тысячи лет назад. Они не нуждались в ремонте или горючем – все что им было нужно для того чтобы наполнить паруса – зыбкий свет от двух лун.
Ннн правил уверенной рукой, он здесь родился, вырос и прожил всю свою жизнь, здесь, на территории своего Народа, он был хозяином и гостем одновременно. Народ верил в абсолютную гармонию между природой и самим собой как его частью. Старик и на охоту шел не просто ради забавы, а ради мяса чтобы питаться. Он поступал так, как поступали его предки, жившие в высоких стеклянных городах много поколений тому назад. И сын его, некогда поступал точно так же.
Грозное оружие Ннн – ружье стреляющее пчелами, злыми, черными, жужжащими пчелами, которые жалят врагов до смерти и ужалив - падают как осенние листья, устилая песок своими крохотными телами. Это ружье сегодня ни разу не поднялось к плечу старика чтобы выпустить на волю маленьких, ядовитых насекомых. Не было дичи, попросту не было. А ведь когда то, тут гуляли целые стада…
И внезапно, Ннн схватился за сердце. Схватился за сердце и медленно осел на палубу песчаного корабля. И взвился над палубой зеленый дымок, а сам корабль осыпался, превратившись в кучу песка. Это была последняя охота старика Ннн.
А когда из очередной ракеты упавшей в долину высыпались люди и начали изучать Марс, они нашли все то, что осталось после Истинного Народа – поющие письмена и другие вещи, которые их разум так и не смог принять. Как не смог принять того факта, что это человеческие ракеты с неудачливыми космонавтами отравили Марс своим топливом и бактериями и убили всех его обитателей. И как они не смогут принять того факта, что буквально через несколько тысяч лет эта же самая ситуация повторится, и будет последняя охота человеческой расы…

На пути к себе

Ливень как из ведра – застилающий все вокруг непроглядной пеленой падающей воды. И это – в «солнечной», ее мать, Греции! Автобус с туристами безнадежно отстал от графика, во многом благодаря одной истеричной мадамочке, которая вопила благим матом, убеждая водителя сбросить скорость чтобы не потерять управление и не врезаться в столб или встречную машину. Непонятно было стоит ли ее благодарить или осуждать, но итог всяко один – автобус был вынужден остановиться в каком-то доме для престарелых чтобы провести там ночь и уехать завтра. Нельзя сказать, что хоть кто-нибудь из пассажиров был этим доволен, но факты упрямая штука, так что после буквально получаса споров, криков и оскорблений в адрес водителя и гида, они пошли в этот самый дом пропахший… как ни странно, пахло там не стариками. Пахло музеем, пылью и забвением. И старики, а их там было не более двух десятков, выглядели как относительно живые экспонаты этого забытого музея. Стоит отметить, что некрасивых стариков и старух там не было. Нет, конечно красотой они тоже не отличались и соблазнить молодых туристов и туристок у них не было шансов, но все же было в них нечто величавое и горделивое, что заставляло смотреть на них с неким подобием уважения. Ну ко всем, кроме одного – хромого старика, который смешно ковылял между остальных обитателей этого забытого дома и разносил им лекарства и еду.
Смотритель дома престарелых вполне мог бы и сам быть одним из его «клиентов» - на вид ему было не менее восьмидесяти и он с трудом передвигался по комнате. Наиболее выдающейся чертой этого человека оказалось его тело. Во-первых – он ходил без рубашки или майки, так что все желающие и нежелающие могли видеть его торс. Во-вторых – его некогда мускулистый торс, был покрыт бесчисленными шрамами от ожогов и непонятно еще от чего, которые, в свою очередь, были покрыты мокрыми язвами и струпьями. Хотя, несмотря на болезнь было видно, что когда-то, он был и высок и статен и даже весьма развит физически. И пусть эти язвы и не самое привлекательное зрелище, но как объяснил смотритель – любое прикосновение к этим язвам вызывало ужасную боль, а сама болезнь, как таковая, была неизлечима. Так что хотелось туристам того или нет, но одеваться их «хозяин» не собирался. Благо, поужинали все туристы еще в автобусе. После чего все желающие отправились спать, а те кому вдруг захотелось романтики и ярких впечатлений во время отпуска остались в «гостиной», где у уютного, горячего камина можно было расположиться с чашкой горячего шоколада и, обязательно накрывшись пледом, молча смотреть на огонь. Но увы, едва все романтики устроились поудобнее в креслах, как пришел тот самый смотритель. Гневно бросив на всех присутствующих взгляд из под густых бровей, он уселся в одно из кресел и начал рассказывать историю. Вот прямо так, как будто он и до этого ее рассказывал, а его отвлекли и он сейчас продолжал свое повествование.
- Это было давно, так давно, что никто из вас еще не родился. Когда и боги то не все родились, уже тогда жили на земле титаны. Жила тогда титанова правда. Что такое титанова правда? Это, моя девочка, то, о чем нынешние моралисты и демагоги даже мечтать не могут – это абсолютная вера друг в друга и в себя. Покуда жив титан, живет в нем титанова правда, а значит – он всегда отзовется на клич другого титана, всегда поможет всем что у него есть. Крепка титанова правда – крепче любого металла или минерала, а посему – крепко и тело титана и его разум. И титаны жившие в то время тому доказательство – цвет и краса всех времен. Сверхмогучий Менэтий, Непокорный Яфет, Прорицатель Прометей, Пучина Кето и Горный Крий… я бы мог перечислять их несколько лет и все равно остались бы еще более достойные титаны и титаниды. Они были прекрасны. Были… когда то. Но появились боги и объявили им войну. И надо же, эта кучка детей и племянников сумела все же низвергнуть титанов. А знаете почему? Потому что титанова правда была не только силой титанов, но и их слабостью. Можете ли вы представить себе человека который никогда и ни в чем не лжет и не лукавит? Вижу что вам смешна эта мысль. А между тем, именно такими были титаны – их души не воспринимали ложь и коварство, вообще. И если титан сказал что то, можно было точно знать, что это такая же правда как и то что солнце светит. Но увы, не умея лгать и хитрить, титаны не умели понимать ложь и разгадывать хитрости, уж слишком прямодушны они были и не собирались кривить душой ради чего бы то ни было, даже победы над богами. Что? Титаны были злыми? Показывали в фильме? Не хотелось бы тебя расстраивать, дорогуша, но то что ты видела – выдумка режиссера и сценариста. А иначе – почему время правления титанов называется золотым веком? И почему Смерть, Боль, Проклятье и Горе, это четыре бога, которых не было во время титанов? Ха, молчишь, не знаешь что ответить. Ну и верно, ведь не видела ты, как боги стояли в стороне, пока гекатонхейры, эти сторукие чудовища, закидывали титанов целыми горными хребтами. И как безумно-жестокий Пан дудел в свою раковину, вызывая Звук, который сдирал кожу заживо и неважно – смертный ты или бессмертен, тот ужас, что извергала его раковина, своим живым звуком дробил кости. И Циклопы, кующие металлический огонь для предводителя богов. Куда было титанам устоять против Пана, Циклопов и Гекатонхейров? Дрогнули, даже сильнейшие не смогли сопротивляться этому року. И пали они, орошая мать Гею своей золотой кровью. Тех кого смог схватить Зевс тогда – были сразу кинуты в мрачный Тартар. А на тех кто смог убежать началась охота, да, самая настоящая охота. Причем оцените хитрость богов – они заключили сделку, согласно которой боги и титаны обязывались не нападать друг на друга. Но знали ли титаны, что боги намеренно вступят в брак со смертными и породят тех, кого люди позже назовут Героями. Полубоги не подчинялись договору богов и титанов. Была у них сила богов, но у них не было мудрости титанов и не ведали они титановой правды, а посему, когда боги приказывали им убивать – они шли и убивали. Так от рук полубогов один за другим пали титаны. Изнасилованная Посейдоном и проклятая Афиной златовласая Медуза, оболганная Герой и преданная Аргусом титанида Эхидна, обманутый и спаленный заживо Атлант, преданный внуком своим Гермесом… много их было, всех и не счесть. И все они пали, до конца держась за свою титанову правду. А потом, пали и сами Герои, в тех войнах, которые Зевс специально придумал для них, чтобы столкнуть сильнейших Героев и убить их всех – убить последнюю угрозу для богов. Обман богов оказался сильнее титановой правды, ибо и сегодня люди верят во всю ту чушь, которую боги распространили.

Не то чтобы туристов впечатлил этот старик, но задуматься он их таки заставил. Впрочем, это длилось недолго, потому что все они засобирались спать, а на следующее утро благополучно уехали, даже не заметив что одной туристки не хватает – той самой, что вчера всю дорогу ныла и просила ехать помедленнее. И каково бы было их удивление, если бы они увидели как эта самая женщина зашла в зал полный стариков, выбив предварительно дверь. И как оцепенели от страха те, кто когда-то правил на земле.
- Сфено.. это Сфено… - послышался шепот сухих губ.
- Да, - оскалилась женщина, - значит вы узнали меня? Дочь убитого вами Менэтия, сестра обесчещенной и убитой Медузы. Помните меня, лишенную силы вами в тот день, когда моя семья была разбита и уничтожена? Долгие века и тысячелетия я ждала, я затаилась в самых дальних глубинах земли и наблюдала за тем как вы, мрази, истребляете моих братьев и сестер, хитростью и подлостью превозмогая их силу и честь. Вы охотились на них, охотились, натравливая на них своих детей сотнями, как собак спускают на диких зверей. Тысячи ваших отпрысков умирали, пытаясь убить единственного титана, но вы хранили это в секрете, как грязную тайну своей грязной семьи, и превозносили лишь тех, кто смог добиться своего. Я копила силу, я выращивала ненависть в себе, я пестовала в душе ярость неведомую титанам, что чисты сердцем. Вы ведь думали, что когда умер благородный Хирон – это был последний из титанов… но вы ошибались, низкие создания, то была ваша ошибка. Ведь за это время, я набрала свою прежнюю мощь и снова стала той могучей титанидой, что некогда наводила на вас ужас. И начала охотиться на вас, на богов, которые ослабли когда люди перестали в них верить. Вы лишились большей части своих сил и из охотников стали добычей, моей добычей! Слышали бы вы, как визжал Гермес, когда я натирала его бессмертную тушу на каменной терке. Он, должно быть, все еще кричит там где я его оставила. Аполлон, этот ублюдок, наконец понял что испытывали его жертвы, когда я проткнула его всеми его золотыми стрелами, которые жгут как раскаленное железо. Я долго его выслеживала и потом преследовала его через половину континента. Сейчас он лежит на дне одного ущелья, под слоем грязи, которая кипит от жара стрел, которыми я нафаршировала его наподобие праздничной утки. И он тоже живой, все еще живой и бессмертный. Как и Афина которая попыталась вновь выступить как охотник… С нее я заживо содрала кожу и волосы и запихала ей в пасть. Потом я разорвала ей внутренности, вынула ее шкуру из ее желудка и вновь проделала то же самое. Сорок тысяч раз подряд. Когда я закончила с ней, она была безумным куском мяса стенающим от боли. Теперь же мне повезло, и я накрыла всех вас здесь, в одном месте. И я клянусь, то же самое ожидает вас, подонки, вы последние в моем списке. Да, да, Прометей, трусливое дерьмо, попытайся вспомнить титанов клич, чтобы разжалобить меня, а не издавай этот мерзкий звук, который и близко не похож на язык титанов. Ты предал нас, предал нас всех, ведь ты единственный кто знал, как можно сокрушить Зевса и проболтался об этом. Ты ответишь мне последним – вначале увидишь, что я сделаю с остальными и будешь знать что с тобой я поступлю еще хуже. Что, Геракл? Ты говоришь, что подобный поступок осквернит мою природу титана и я ее лишусь, став смертной? Да, я знаю это. И как-нибудь это переживу. Ведь это – моя последняя охота титана Мести – Сфено. После нее, я отпущу свое прошлое, стану человеком, обрету новую семью и новый покой.