Исторические факты и курьёзы Опции

[Giulio Cesare]

Предлагаю оставлять здесь занимательные истории из прошлого

Про помощь Австралии и Новой Зеландии приходится рассказывать очень издалека. Поэтому приготовьтесь к длинному сериалу. Не зайдет - свернем, делов-то. Некоторые источники указываю по ходу дела, остальные приведу в последней части.

Часть 1.

На протяжении XIX века в Австралии проживало сравнительно немного представителей бескрайней Российской империи, но к 1914 году число их достаточно увеличилось, чтоб их начали принимать во внимание. Российские эмигранты довольно четко делились на две неравные группы, которые обуславливались спецификой причин эмиграции.
Первая группа - евреи, бежавшие от государственного антисемитизма и прелестей погромов. В Австралию они добирались долгими кружными путями, по той или иной причине отказавшись от иммиграции в Европу и США. Селились они в основном в Мельбурне. Занимались традиционными ремеслами - проникали в банковский сектор и подвизались в юриспруденции. Неудачники вкалывали в швейных и ювелирных мастерских.
Вторая группа была значительно разнороднее и интереснее. Сначала это были беглые матросы с кораблей, беглые каторжники (примерно: дальневосточный этап - Китай - профессия кули - кочегар на пароход за харч - укачало, дайте сойти - Брисбен), дезертиры и бывшие военнопленные Русско-Японской войны. Затем, плотными, компактными группами повалили столыпинские переселенцы в Сибирь, которые сваливали о обещанного рая куда глаза глядят и по тем или иным причинам (ксенофобия, разумеется) не захотевшие жить среди китайцев или японцев. Вот типичные их представители высадились в Брисбене в 1912 году:


Практически одновременно с ними в Брисбене начали высаживаться бежавшие с каторги, ссылки или этапа осужденные участники событий 1905-1907 годов. Это была каша из большевиков, меньшевиков, эсеров и анархистов. Типичная история: Иван Кук, латыш, социал-демократ. Работал в типографии в Риге, арестовывался за распространение нелегальной литературы, бежал. В 1905 году дрался на баррикадах на Пресне, взят в плен. За убийство драгуна приговорен к повешению с заменой на бессрочную каторгу. Совместно с эсером Борисом Свирским (пожизненное за экстремизм с насилием, модная профессия "эксмейкер", кличка "товарищ Таран";) и анархистом-теоретиком Петром Уткиным (пятерка за экстремизм - печать стихов, порочащих честь и достоинство ЕИВ) дернули с этапа в Хабаровске, переплыли Амур, слонялись по Китаю, нанялись кочегарами на голландский пароход и привет Брисбен.
Таким образом, в Брисбене и окрестностях образовалась эдакая внушительная коммуна преимущественно нестарых мужчин из России, со сложным прошлым и привычкой к коллективной деятельности. Мужики ни разу друг с другом не ссорились, а наоборот, помогали друг другу. Те, кто приехал раньше и успел немного освоится, переводили новеньким с английского объявления о вакансиях и рассказывали о местных условиях жизни. В силу скудного знания английского, устраивались чернорабочими. Возглавляла местный ТОП профессия грузчика. Кто шарил в ремеслах, старались подтянуть инглиш и шли в подмастерья. Отдельной историей были финские националисты, которые держались хоть и дистанцированно, но поддерживали отношения с остальными политическими. Финны охотно шли в фермерские хозяйства.
в 1911 году эту группу сплотил и возглавил бежавший из ссылки человек-легенда товарищ Артем


Товарищ Артем брал харизмой, интеллектом и деловой хваткой. Создал с нуля первые иммигрантские газеты с упором на полезную информацию, устроил кассу взаимопомощи, пинками стал загонять наших в существующие австралийские профсоюзы, читал лекции, выступал и побеждал в публичных диспутах, вкалывал грузчиком в порту и тихой сапой организовывал партячейку среди местных докеров.

Две эти группы иммигрантов друг друга практически не замечали - слишком разные они были, да и чисто по карте расстояние между ними было приличное. Начавшаяся в 1914 году ПМВ никак их не сблизила и активность не вызвала.
Так бы оно все и оставалось, если бы не феерический отжиг сказочного долб@ёба Александра Абаза (простите за обсценную лексику, но я не могу подобрать другого слова).

Александр Николаевич Абаза служил российским консулом в Австралии. Делать ему было совершенно нечего и он страдал от мысли, что его сюда сплавили с глаз долой. Развлекался он тем, что понаоткрывал в крупных городах представительства консульства, куда никто не обращался, и давал редкие интервью газетам про то, как хорошо в России жить. В 1914 году настал его звездный час - австралийцам стало интересно: за кого еще кроме Англии им теперь своих парней на убой посылать. Абаза давал бесчисленные интервью и купался в лучах славы. Через месяц его байки иссякли и о нем забыли. А он так хотел быть полезным.. Так хотел..
В 1916 году его осенило: он мобилизует в армию всех русских призывного возраста в Австралии и внесет свою лепту в общую победу!
Я не спятил, ей-богу!

Большинство иммигрантов жили и работали по временным и постоянным разрешениям на жительство и работу. Натурализацию проходили те, кто достаточно освоил язык, женился и скопил хоть какой капиталец. У евреев почти у всех было по два, а то и три паспорта. В Брисбенской коммуне не то что австралийские, а вообще любые официальные документы были редкостью.
Абаза считал, что призыву подлежат все, кто не написал прошение об отказе от российского подданства. Не написал - подданный. Разумеется, что ни одному иммигранту и в голову не приходило заниматься подобными глупостями.
Неизвестно почему (предполагаю типичную горячку), но Абаза решил решил, что в Австралии проживает 11-12.000 российских подданных и теперь эта цифра гуляет даже по серьезным научным исследованиям (напр. у профессора А.Я. Массова в "Деятельность Российского Генерального консульства в Мельбурне в годы Первой мировой войны";). Сами иммигранты оценивали свою численность в 5.000 человек ( 4.456 по данным австралийской переписи 1911 года: en.wikipedia.org/wiki/Russian_Australians).
Надо начинать призыв!
Первым делом Абаза пишет в австралийское правительство не просьбу, а требование по нескольким пунктам:
1. Прекратить натурализацию всех российских подданных в возрасте 18-50 лет и передать ему всю личную информацию о них.
2. Всех молодых мужчин в возрасте 18-38 лет, не получивших австралийские паспорта, направлять в специальной сборный пункт в Сиднее для отправки на родину с последующей мобилизацией.
3. Ввести запрет на выезд из Австралии без его визы всех лиц, которые не отказывались от российского подданства (всем то есть, кому повезло родиться на территории РИ).
4. Уклонистов считать дезертирами.

Австралийцы растерялись. Опыта самостоятельных международных отношений у них было немного, а опыта военно-административного взаимодействия с союзниками Британской империи не было совсем. Местные власти разумеется заподозрили в Абазе сумасшедшего, но подумали - а вдруг так и надо?
Твердо отказали только в четвертом пункте - в Австралии не было призыва и создавать прецедент никто не хотел. По третьему решение отложили, а по первым двум разослали указания проверить у всех русских паспорта и взять на учет. И чтоб не придумывать велосипед, разъяснили, что брать русских на учет надо так же как немцев и австрийцев.
Ну и, как люди несколько вменяемые, отправили запрос в Лондон как поступать в данной ситуации.
И произошло то, что и произошло. Тут даже современный школьник сообразит, что попытка призыва в царскую армию бежавших от черносотенных погромов евреев и профессиональных революционеров ничем хорошим закончиться не может.
В Мельбурне и Брисбене заполыхало.
Первый звонок раздался с одной из шахт Квинсленда, где почти все шахтеры были русскими и финнами. На шахту явился полицейский и потребовал у хозяина паспорта работников. Паспортов ни у кого не было и и хозяина заставили уволить всех работников. А работников обязали явиться в участок в Брисбене и встать там на учет. Полицейского избили. Это происшествие! Об этом написали газеты.
Абаза только этого и ждал. Он знал, что за сброд ошивается в Брисбене и не раз указывал на него австралийским властям, но те только отмахивались. Теперь же Абаза завопил: проверьте их! Это же германские шпионы! Они ведут антивоенную пропаганду!
Абаза заставил австралийскую полицию провести проверку в офисе общественной организации и редакции газеты "Известия Союза русских эмигрантов" в Брисбене. При проверке присутствовал сам, лично. Вступил в матерную перепалку с работниками редакции, не зная, что у австралийцев есть переводчик. Полицейские о неадеквате русского консула доложили наверх, но газету все же закрыли - в одном из номеров за 1914 года нашли статью товарища Артема о "хищнической природе империалистической войны".

В Мельбурне австралийцы отказали в замене паспортов нескольким евреям и объяснили им, что теперь они надлежат призыву в русскую армию. В общине случился переполох. В это же время, Абаза публикует в газете Аделаиды свое заявление в связи с событиями в Брисбене, где обвиняет большевиков и сионистов в прогерманском заговоре. Австралийцам было в новинку такое и они пропустили в печать этот бред.
А евреи сопоставили факты и сделали привычные безнадежные выводы. Сразу несколько еврейских юношей записались в АНЗАК, только бы избежать грозящей участи. В Брисбене тоже народ потянулся в АНЗАК. В результате "русские" дали приличный процент в данном корпусе (Подробнее о русских в АНЗАК читать крайне интересное исследование Елены Говор "Русские анзаки", есть в сети).

Товарищ Артем и Ко первыми смекнули что все это в принципе незаконно и произволу надо противостоять привычными методами - сплоченностью рядов, пролетарской солидарностью и демонстрациями протеста.
Демонтрацию назначили на 1 ноября, о чем и уведомили мэрию Брисбена. Брисбен запросил правительство. Там пока еще всерьез воспринимали русского консула и поинтересовались его мнением. Абаза сказал: "разумеется разгонять, зачинщиков арестовать!". Разгонять так разгонять.
Приказ спустили, в результате чего в Австралии и по сей день действует коммунистическая партия.

Австралийские полицейские на разгон демонстраций заточены не были. Поймать беглого каторжника, утихомирить пьяную драку в кабаке, выследить шайку аборигенов - это да. Демонстрации же, австралийские полицейские представляли себе примерно так:


А задержание демонстрантов так:


Они же не знали, что в Российской империи демонстрации проходят так:



И разумеется им никто не рассказал что это такое: профессиональный питерский стачечник, боец московских летучих эсеровских отрядов или уральский рабочий-знаменосец.
Утром, 1 ноября 1916 года, на заводской окраине Брисбена собралась колонна в триста человек. К колонне присоединился крупный городской профсоюз - Брисбенский Индустриальный Центр. Лозунги подготовили против незаконных действий австралийского правительства, за пролетарскую солидарность и в поддержку профсоюзного движения.
Только построились - примчался представитель мэрии и передал запрет на использование красных знамен в шествии. Австралийцы сразу откололись - так не интересно. Наши им пытались объяснить, что клали они на эту мэрию с прибором, но австралийцы сказали так нельзя и разошлись по домам, остались только несколько местных коммунистов.
Двинулись без поддержки профсоюза. Знамя доверили нести рабочему из Екатеринбурга товарищу Зузенко (экстремизм, тяжкие телесные, убийство жандармской лошади). Маршрут пролегал через центр города к городской ратуше, у которой предполагалось провести митинг.
На одной из центральных улиц колонну ждала полицейская цепь.
От цепи отделился офицер, подошел к мерно, в ногу шагающему Зузенко и потребовал отдать ему знамя. Зузенко не ответил и тогда офицер схватился за древко. Зузенко просто наступил на офицера, прошелся по нему и за ним вся толпа - в ногу же шли, взявшись под руки. Еще и Интернационал пели. Опешившую цепь тоже разом смяли и прошли к ратуше. Провели митинг собрав огромную толпу местных - интересно же, экзотика. Полиция не мешала - растаскивала по больницам своих пострадавших.
На утро местные газеты вышли с заголовками вроде "Бунт коммунистов", в статьях писали об избитых полицейских, призывали народ не мириться с этим беспределом и пресечь его в корне. Статьи нашли отклик в среде местных добровольцев, отправлявшихся на фронт. Вечером, у офиса русского эмигрантского центра, собралась нетрезвая толпа агрессивно настроенных граждан. Явились полицейские с ордерами на аресты. Полицейских послали и толпа, вмести с ними, бросилась на штурм с палками, дубинками и кусками арматуры. Нападавших встретил из окон град кирпичей и булыжников. С прорвавшимися на первый этаж схлестнулись в рукопашную. Побоище продолжалось до полуночи. Нападавшие потеряли 20 человек тяжелоранеными и отступили. Наши почти все были изранены, но легко.
На следующие утро полицейские вернулись с винтовками и пулеметами. Пошли повальные аресты.
Арестованных доставили в Сидней и пометили в местную тюрьму.
Абаза ликовал. 5 ноября он направил в местные газеты открытое письмо с поздравлениями австралийскому правительству в связи с ликвидацией коммунистической заразы и заодно выразил надежду, что теперь ничего не помешает призыву российских подданных на военную службу. Можно открывать шампанское и праздновать.

Спустя несколько часов, на вокзал Сиднея, вечерним поездом из Мельбурна прибыли адвокаты фирм "Блумберг, Айзекс и Шапиро", "Натан Зельцман и партнеры", "Клейнберг, Клейнберг и Герц".

В первой части допущена досадная ошибка: товарищ Зузенко, который нес флаг, не рабочий из Екатеринбурга, а матрос с Балтфлота, арестованный в 1906 году за организацию ячейки боевой партии эсеров в Рижском мореходном училище. Из Екатеринбурга был товарищ Таран. Их биографии спутал в своих воспоминаниях участник событий Пикунов. Воспоминания он писал в 60-е и давайте простим ему эту оплошность - деду глубоко за восемьдесят было.

via http://d-clarence.livejournal.com/

Часть 2.

Тюремное руководство сильно удивилось, что у только что доставленных каких-то полудиких отбросов из Брисбена оказались вежливые адвокаты с приятным грассирующим акцентом и в дорогих костюмах. Адвокаты внесли залог за товарища Артема и попросили о встрече со следственной группой, прибывшей для работы с задержанными. Следователям мягко указали, что задержанных прессовать и допрашивать с пристрастием не стоит и о допросах стоит предупреждать заранее, пожалуйста.

Товарища Артема доставили в Мельбурн. В Мельбурне тогда заседал австралийский парламент и местной общине удалось выйти на сенатора Терлея и попасть к нему на прием.



Терлей возглавлял левое лейбористское крыло в Сенате и проявил интерес к событиям в Брисбене. Вернее к тому, что местные профсоюзы принимают во внимание кучку каких-то русских мятежников. Этим интересом и воспользовались.
8 ноября состоялась встреча, которая перевернула мир Терлея, а он, в свою очередь, позаботился сделать то же самое с уютным мирком правительства Австралии. Терлей знал причину демонстрации, с нее и начали.

Для начала Терлею рассказали что такое "консул", а то видимо правительство Австралии не сильно разбирается в дипломатических рангах и статусах. Консул - это ни разу не посол, который может и должен решать политические вопросы. Дело консула - передавать сообщения от своего правительства, ставить визы в паспорта и защищать права граждан своей страны. Все остальное его никак не касается. Если консул чего официально просит, то ссылается прямым текстом на соответствующее письмо своего правительства - Абаза показывал письмо, где российский император требует провести мобилизацию граждан на территории Британской империи и находящихся под ее защитой и даже состоящих в ее подданстве? Правительство Австралии в курсе, что такое письмо будет рассмотрено Британской империей как прямое нарушение ее суверенитета и является прямым поводом к войне? Господин сенатор понимает, что участники демонстрации выступали в защиту суверенных прав Его Величества Георга Пятого, а полиция Брисбена им в этом препятствовала?

Терлей прямо из кабинета, где уже вовсю пахло валерьянкой, стал звонить лейбористам из кабинета министров. Там как раз изучали длинную телеграмму из Лондона, в которой настойчиво переспрашивались все пункты запроса насчет действий российского консула.

Абаза вызвали в Правительство и попросили предъявить письма и телеграммы российского правительства по мобилизации граждан на территории Австралии. Абаза сказал, что у него таких бумаг нет и понес про "святой союзнический долг". Его выставили за дверь.

До австралийцев дошло каких дров они чуть не наломали и перед ними встал закономерный вопрос: что теперь со всем этим делать?

Постановку на учет российских граждан отменили. Абазу запомоили подвергли бойкотированию - натурально стал нерукопожатным и ему письменно было объявлено, что теперь все контакты с его правительством будут проходить только через Лондон.

Остался вопрос - что делать с этими, в сиднейской тюрьме которые? Полицейских изувечили? Изувечили. Половину квартала разгромили? Разгромили. И что - их теперь отпустить просто так?? "Да, отпустить." - сказали опрятные мужчины в дорогих костюмах с приятным грассирующим акцентом, - "Иначе придется судить, а процесс будет открытым со всеми вытекающими". Пришлось вот просто так взять и выпустить.

Денег у наших демонстрантов не было и евреям пришлось покупать им билеты до Брисбена. Заодно передали довольно солидную сумму в 40 фунтов на "разные расходы". И сразу пожалели.

Профессиональные революционеры, только выйдя из тюрьмы, грязные и голодные, устроили митинг. Повестка дня: что делать с деньгами?
Слушали:
1. Доклад товарища Артема о текущем политическом моменте.
2. Доклад товарища Розанова о стачечном движении в Австралии.
Постановили: передать 40 фунтов бастующим рабочим сахарных плантаций Квинсленда.
Евреи посмотрели на все это и решили денег больше в руки не давать.

Отбытие в Брисбен было омрачено дракой в привокзальном буфете.
Уже знакомый вам Иван Кук спокойно пил пиво. Из кармана у него торчал журнал. Немецкий. Бдительные граждане срисовали и позвали полицейского. Полицейский подошел к Куку и потребовал паспорт. Матерый революционер понял только одно - легавые решили брать нашего брата по отдельности. Так как паспорта все равно нет и светить товарищей криками о помощи нельзя, то действовать надо быстро. Кук разбил о голову полицейского кружку и прыгнул в окно.

Выпрыгнуть совсем не дали граждане. Кука повалили всей толпой, надели наручники и потащили в участок. Евреи вздохнули, так, как умеют только они, и пошли следом. Нашим остальным велели уезжать и не шуметь.

В участке адвокатам заявили, что задержанный подозревается в шпионаже и его дело будет рассматриваться по законам военного времени. На вопросы о причинах подозрения отвечать отказались. Кука снова доставили в тюрьму Сиднея.

Сейчас будет очень смешно, постарайтесь не распугать домашних.
Кук два раза сидел. В русских тюрьмах. После событий на Пресне в 1905 году Кук провел два года в тюрьме охранки, где из него выбивали показания на товарищей. Там он лишился всех передних зубов и ослеп на один глаз. Никого Кук не сдал и поехал на Дальний Восток в бессрочную каторгу. Бежал с этапа.
Ну вот. Как бы теперь сказать чего хотел...

Австралийские полицейские решили его прессовать. Насчет немецкой агентурной сети. Его, Ивана Кука.

На первом допросе его били по лицу, грозили расстрелом и требовали назвать своих товарищей. Кук называл генерал-губернатора Австралии и ругался по-латышски. Чего от него хотят он натурально не понимал, но алгоритм действий знал. На втором допросе он в кабинете следователя нассал, объяснив свой поступок тем, что в камере туалет отсутствует, после чего, в том же ключе, принял новую порцию побоев.

Третьего допроса не случилось, так как адвокатам удалось таки прорваться к самому генеральному прокурору Австралии и попросить показать конфискованный журнал. Журнал назывался "Каторга" и подпольно издавался немецкими социалистами в Кракове. Предназначался для политических заключенных. Номер был за 1914 год. Прокурор глупо поулыбался и посетовал на занятость каких-то мифических переводчиков с немецкого.

Кука бить перестали и он просто отсидел три месяца за поведение в буфете. В тюрьме его кормили, водили на прогулки и он основательно подтянул английский.

В 1937 году Иван Кук лично повезет собранные австралийскими коммунистами деньги в Испанию. Назад не вернется. Вступит в интербригаду и сложит свою неугомонную голову в боях за город Мадрид. Было ему 57 лет от роду.
Жаль нет ни одной фотографии. У австралийцев спрашивал - нету, совсем.

via http://d-clarence.livejournal.com/

[Regis]

Крестовый поход викингов



1107 год.
Волжские булгары грабят Суздаль, объединенное русское войско раз и навсегда отваживает половцев от своих земель, в Приазовье происходит настолько сильное землетрясение, что его чувствуют аж в Киеве.
Папа Римский решает споры об инвеституре, в Шотландии меняется король, в Японии восходит на престол император Тоба.

А далеко на севере норвежский король Сигурд I внезапно находит решение своей экзистенциальной проблемы.

Проблема эта складывалась из многих факторов.
Началось все с того, что еще в 999 году Олав I взял и окрестил всю Норвегию. После перехода к христианству заниматься любимым и достойным делом — грабить соседей, разрушать города и осаждать всякие там Парижи, стало как–то невежливо и неправильно.

Разумеется, всегда оставались возможности для завоеваний и присоединения новых земель, был бы какой–никакой повод для этого. Расширение державы — дело благородное, вполне подходящее даже христианину, ничего зазорного в этом нет.
Вот и отец Сигурда, Магнус III Голоногий, думал ровно так же, когда за несколько лет до описываемых событий отправился понемногу присоединять к своему королевству отдельные куски Британии — Оркнеи, Гебриды и остров Мэн впридачу. Сперва все шло неплохо, даже часть Уэльса удалось оттяпать, но на втором заходе, уже в Ирландии, Магнуса убили, и захваченное быстро поменяло владельцев.

Сигурда пример отца как–то не очень устраивал. Тем более что с его смертью проявился еще один пикантный аспект.

Законная жена Магнуса III, Маргарет Ингидоттер, детей ему не принесла. Магнус, впрочем, совершенно не терялся и до своей гибели успел наплодить целую кучу незаконнорожденных сыновей от самых разнообразных наложниц. Вообще говоря, в то время в Норвегии это считалось в порядке вещей. Сам Голоногий был сыном наложницы, да и отец его, дед Сигурда — тоже.

Беда была не в происхождении, а в количестве этих наследников. Сигурд был вынужден делить престол с двумя «братьями» — Эйстейном и Олафом. Причем если Олафу в то время было всего 8 лет, и его мнения никто не спрашивал, то вот Эйстейн был старше Сигурда, и пока тот развлекался вдали от дома вместе со своим деятельным батей, уже успел неплохо зарекомендовать себя на родине, в Норвегии.

Братья хорошо понимали, что уж лучше худой мир, чем сколь угодно добрая ссора, и открытую дележку престола не устраивали, но отношения между соправителями, мягко говоря, были так себе, и обоим было понятно, что долго так продолжаться не может. По средневековым меркам то, что они умудрились прожить без войны все 4 года со смерти отца — уже небольшое чудо.

В этом и состояла экзистенциальная проблема молодого (17 лет) монарха. В набеги не уйти, завоевывать Ирландию, по примеру отца, не тянуло, во внутренние дела королевства лезть не стоило.

Поэтому, когда весной 1107 года до Сигурда дошли подробные вести о новом, доселе неизведанном, но очень модном и всецело одобряемом Церковью занятии для самых успешных дворян Европы, он не стал долго думать и начал немедленно собирать корабли и войска.

Осенью 1107 года Сигурд I, король Норвегии, выступил в Крестовый поход.
По старой норманнской традиции — морской.

Как проходила первая часть плавания Сигурда? Куда он смог добраться за первый год путешествия? Как викингов встречали в дальних землях?

Об этом — в следующем выпуске.



В прошлом выпуске рассказывалось про то, как норвежский король Сигурд I, загнанный внешними и внутренними обстоятельствами в стесненные условия, нашел изящный выход для своей удали молодецкой — Крестовый поход до Святой земли.

Собрав 5000 человек на 60 кораблях, семнадцатилетний монарх осенью 1107 года отплыл от берегов Норвегии, оставив королевство на попечение более спокойного старшего брата, Эустейна.

Первая остановка на пути была у знакомых берегов Англии. Там несколько напряглись, увидев эдакую морскую оказию — отдельные старожилы еще хорошо помнили, чем может обернуться зрелище характерных квадратных парусов на горизонте.

Не далее как в 1066 году прадед Сигурда, король Харальд III с говорящим прозвищем Суровый, высадился возле Йорка с 15 тысячами воинов и явным намерением покорить всю страну. Покорение не сложилось, англосаксонская стрела послужила хорошим успокоительным, но шороху норвежский агрессор успел навести изрядно — во многом из–за него Вильгельм Завоеватель так легко сломил сопротивление Англии, удачно высадившись на южных берегах всего через 3 дня после разгрома викингов.

Вообще героический прадед Сигурда I был личностью весьма авантюрной и интересной. На своем веку Харальд успел жениться на дочери Ярослава Мудрого, основать в Норвегии небольшое поселение под названием Осло, а также повоевать в Норвегии, Швеции, Дании, Англии, Сирии, Малой Азии, Сицилии, Польше, Болгарии и Византии. Поэтому приближение его правнука вызвало в Англии некоторый специфический интерес — а ну как гены взыграли в парне, и сейчас снова начнется?

Однако выяснив истинную цель похода Сигурда (и несколько поразившись географическому размаху планов), английский престол в лице Генриха I никаких препятствий нордическому крестоносцу чинить не стал, напротив — достойным рыцарям обеспечили вольготную зимовку, а весной 1108 года проводили в добрый путь.

Из–за специфики морских путешествий тех веков времени они занимали немало — без толковых навигационных инструментов и карт флотоводцы, как правило, старались не уходить от берега далеко, иначе всегда был шанс заплыть куда–то совсем не туда. Поэтому путешествие вдоль береговой линии Франции и Испании затянулось. Только осенью норманны добрались до следующего перевалочного пункта — города Сантьяго–де–Компостела на севере современной Испании.

Благодаря тому, что Галисия, в которую входит город, в то время была христианской, сперва у путешественников получилось найти общий язык с местным правителем. Викингов разместили на зимовку, и поначалу все шло хорошо.

Однако год выдался неурожайным, и даже в солнечной Испании настали голодные времена. Властитель города, оказавшись в такой стрессовой ситуации, повел себя странно — все–таки давно в те края не заплывали северные гости, позабылась специфика их визитов.
Сигурду и его воинам было отказано в продовольствии. Даже за деньги. Не самый разумный шаг в данном случае.

Мрачно отплывая от дымящихся руин Сантьяго–де–Компостела и доедая то, что не успело сгореть вместе с городом жадных галисийцев, викинги продолжали держать курс на юг. Настроение постепенно менялось с расслабленно–экскурсионного на сурово–боевое.

Где–то в процессе этой метаморфозы норманнов и встретил местный пиратский флот. Пока флибустьеры пытались понять, что это за угрюмые мужики с топорами, почему их так много и стоит ли с ними связываться, бородатые крестоносцы взяли решение последнего вопроса на себя и резко двинулись в атаку.

Частично разогнав, частично потопив незадачливых морских грабителей, викинги отжали у Джеков–Воробьев 6 кораблей и пошли дальше. Жизнь стала приобретать более привычные и понятные очертания.

Окончательно крестоносцы это поняли около Синтры, уже на юге Португалии. В отличие от Галисии, тут христианство было не в почете. Высадившись у ближайшего замка и недоверчиво посмотрев на темные лица вокруг, норманны все же сперва попробовали намекнуть про святую цель своего похода — окажите, дескать, содействие, не будьте галисийцами. Ответом был «Аллах акбар!».

Почему не надо говорить такое крестоносцам? Сколько еще пиратов падет жертвой своего этнографического невежества? Куда в итоге дойдет разудалое войско Сигурда?

Об этом — в следующих выпусках.



В прошлом выпуске доблестное войско покинуло гостеприимную Англию и не столь дружелюбную Галисию и направилось далее на юг вдоль побережья современной Португалии.

Мы оставили викингов как раз на том моменте, когда крестоносцы недоверчиво слушали про Аллаха рядом с замком неподалеку от Синтры. Особо буйные норманны уже было потянулись к топорам, но Сигурд, помня о том, что они, вообще–то — благородные рыцари, а не как обычно, дал местным жителям последний шанс — принять крещение, причем прямо здесь и сейчас.
Получив категорический отказ, молодой монарх развел руками: «Хотели как лучше, а получилось как всегда. Выпускайте кракена!».

Разнеся и замок, и город, и жителей, не успевших вовремя разбежаться, и стащив все ценное к себе на корабли, викинги поплыли дальше, довольно ухмыляясь. Наконец–то Крестовый поход стал настоящим боевым походом против сарацин, а не затянувшейся мирной экскурсией по Атлантике с осмотром достопримечательностей. С населением Синтры, правда, не очень удобно вышло — его не осталось, но, с другой стороны, им дали выбор, так что каноны гуманизма того времени были вполне соблюдены.

В следующий раз предложение немедленно креститься поступило местным буквально через несколько десятков километров, в Лиссабоне. Простодушные норманнские парни искренне не могли взять в толк, как это так — половина города христиане, а половина — совсем даже нет, и попробовали поправить положение своими силами. Так как в купель никто окунаться не захотел, северное войско прибегло ко второму и последнему аргументу, и снова выиграло сражение с опешившими от такой наглости мусульманскими войсками. Разграбив Лиссабон, норманны благоразумно отплыли — храбрость это хорошо, но ждать подхода основных сил противника дураков не было, к тому же многие смутно догадывались, что Святая земля еще не началась и до нее сперва надо доплыть, а потом уже совершать подвиги во имя веры.

Поэтому, повторив на бис фокус с крещением в Алкасер–ду–Сал, потому что Бог, как известно, Троицу любит, Сигурд отошел подальше в море и решил временно завязать с распространением христианства на территории Португалии.

Так незаметно наступил 1109 год.
Лучшим новогодним подарком для немного заскучавших викингов стало прохождение Гибралтара. Точнее, неожиданная встреча, случившаяся там. Еще один пиратский флот пытался выйти в Атлантику с какими–то своими преступными целями — они были еще не в курсе, что по их исконным владениям шастают особо наглые интуристы.

Сигурд воспользовался старой тактикой: пока противник ожесточенно тупит и пытается понять, кто это на него плывет весь в бороде и железе, ускоренным темпом приблизиться к врагу, чтобы дать ему возможность как следует рассмотреть, понюхать и даже попробовать топоры, скрамасаксы, мечи и прочие гостинцы с берегов Норвегии.
Делая выводы из прошлых ошибок, в этот раз Сигурд предусмотрительно не стал топить всех пиратов поголовно, а несколько захватил в плен — очень ему стало интересно, откуда это такие бравые парни прут в таких количествах? Языковой барьер был быстро разрушен с помощью подручных средств, и викинги спешно взяли курс на Балеарские острова — раскаявшиеся пираты охотно тыкали пальцами именно в том направлении.

Когда–то давно, в 860 году, эти острова были покорены могучим шведским конунгом Бьёрном Железнобоким, но с той поры утекло немало времени, и уже 200 лет к описываемому моменту на Балеарах процветала мусульманская пиратская вольница. Флибустьеры чувствовали себя полными хозяевами всей западной части Средиземноморья — к ним никто лишний не совался, а если какие эмиры и захватывали власть на «Тортуге», то долго удержаться не могли. Благодаря удобному расположению и полной безнаказанности, острова стали одним из главных центров работорговли и пиратства. Складировали награбленное тоже там, на Балеарах, что чрезвычайно порадовало Сигурда, с ходу взявшего первый из островов, Форментеру.

За двести лет существования там пиратской базы ни один христианин не осмеливался и близко подплыть к островам, поэтому буканьеры несколько расслабились. Очень зря.

Зачистив Форментеру и определив направление на следующий чекпойнт, викинги продолжили веселье, руководствуясь вечным лозунгом «Грабь награбленное!». Единственная неприятность с ними приключилась уже на третьем по счету острове — Менорке. Удрученные капитаны судов сообщили, что далее забивать трюмы добычей невозможно. Больше не лезет.

Осмотрев укрепления четвертой и последней базы пиратов на Майорке и оценив количество посеревших от ужаса негритянских лиц на ее стенах, Сигурд развел руками и приказал плыть дальше. Раз все равно не лезет, чего зря штурмовать крепость? Крестовый поход крестовым походом, но благотворительность для норманнов была очень непривычным занятием.

К тому же, как монарх не уставал повторять своим подчиненным, Святая земля была еще далеко. А впереди была Сицилия.

Что ждало викингов на Сицилии? Насколько далека Святая земля? Оправились ли бедные негры–пираты от перенесенного унижения?

В следующем выпуске мы ответим на эти и на другие вопросы. Stay tuned!



В прошлом выпуске довольные викинги неторопливо плыли к Сицилии, стараясь не зачерпнуть морской воды бортами переполненных добычей драккаров, а облегченно выдохнувшие мавры–пираты плясали на стенах Майорки, радуясь, что пронесло.

Забегая вперед, сразу скажем, что негритянские танцы продлятся недолго — через 5 лет, в 1114 году, сборная католических государств Средиземноморья организует против пиратов еще один Крестовый поход, направленный именно на Балеары, после чего флибустьерская вольница закончится. Правда, крестоносцы покорят острова совсем ненадолго, всего на год, а затем их опять вытеснят мусульмане, но в любом случае сарацинской Тортуге придет конец. Немалую роль в этом сыграли наши викинги, предметно доказав всем заинтересованным, что Балеары вполне можно взять штурмом, главное действовать понаглее.

Вернемся к Сицилии. Если вы думаете, что она в то время тоже была под какими–то неграми, то вы серьезно ошибаетесь. Еще в 999 году в городе Салерно, что на юге Италии, случилось примечательное событие. У тамошнего принца, Гвемара III, отдыхала группа норманнских пилигримов, вернувшихся из Иерусалима. Именно этот момент выбрали арабские пираты, решив завалиться в город и немедленно потребовать дань за тридцать лет и три года. Гвемар, печально вздохнув, начал копаться в казне, что вызвало крайнее непонимание у паломников. Это что же, добрым христианам расслабиться нельзя? В Иерусалиме черные, в Палестине черные, так еще и сюда приплыли?! Оттеснив в сторону мягкотелого итальянца, норманны взялись за мечи.

Проводив взглядом остатки пиратского флота, успевшего в малом числе сбежать с поля боя, обрадованный принц немедленно предложил гостям остаться в Салерно насовсем — очень уж ему понравился норманнский подход к международным отношениям. Однако те отказались, мотивировав это тем, что вообще–то они пилигримы, а не наемники. Но вот как доберутся домой — обязательно сообщат более боевым парням, что тут им будут рады. На том и порешили. Гвемар не подумал об одной простой вещи: если это были всего лишь богобоязненные паломники, то что же тут устроят настоящие норманнские воины?

Долго ждать ответа на этот вопрос не пришлось. Пилигримы оказались людьми слова, и в 11 веке в Италию пошел нескончаемый поток рубак из Нормандии. Сперва итальянцы были даже рады — это же прекрасные наемники! Но довольно скоро норманнам надоело устраивать «потешные бои» для мягкотелых южан, пусть и за деньги, и они принялись за дело всерьез. А что, климат теплый, народ слабый, земли богатые…

Норманны успели поучаствовать в захвате княжеств и королевств, восстаниях, поработать на Папу Римского и против Папы, порубить сарацин, итальянцев, немцев и вообще всех, кто под руку попался, включая византийские войска. Вообще, сначала они вместе с ними освобождали ту самую Сицилию, причем за сборную Византии выступал уже известный нам Харальд Суровый, однако потом пути северян разошлись, и будущий король Норвегии, получив в Италии по шлему, был вынужден вернуться в Константинополь.

К концу 11 века вся южная Италия (включая злосчастный Салерно), а также Сицилия, Мальта и куски побережья Африки были поделены между достойными парнями из Нормандии. Они даже пытались отжать у Византии Югославию, и у них получилось бы, если бы тогдашний византийский правитель Алексей I Комнин не заплатил аж 360 тысяч золотых монет Генриху IV, северному соседу итальянских норманнов, чтобы тот как–нибудь утихомирил зарвавшихся варваров.

Короче, спасибо тебе большое, принц Гвемар.

Поэтому в 1109 году Сигурда и его воинство, добравшееся до Сицилии, ждал там самый теплый прием. Ну как же, в кои–то веки достойные нордические парни с добычей пожаловали, а то все южане, греки или сарацины, тьфу! Переждав зиму в гостях у юного сицилийского правителя Рожера II, крестоносцы отправились дальше, благо норманны–хозяева доступно объяснили, как добраться до Святой земли. В принципе, они и сами были бы не прочь, но как–то постоянно было недосуг — и тут жизнь кипела.

Как Святая земля встретила норвежцев? Не проявил ли кто глупости с летальным исходом? Что еще предстояло отч(Censored)ить достойным викингам?

Об этом расскажет последний выпуск.



В прошлом выпуске мы рассказали о нелегкой судьбе итальянцев, зачем–то позвавших к себе норманнов, и Сигурде, встретившем на Сицилии родственные души в лице Рожера II и его приближенных.

Как следует перезимовав и спустив часть награбленного на Балеарах, весной 1110 крестоносцы наконец–то добрались до Святой земли и немедленно отправились в Иерусалим, поудобней перехватывая топоры и радостно щерясь под шлемами.

Королем Иерусалима в ту пору был Балдуин I, интриган, ловкач и двоеженец, прибывший на Ближний Восток еще в составе Первого Крестового похода и с той поры успевший ловко отжать себе Эдессу, а потом и сам святой город. Методы Балдуина несколько расходились с принятыми в то время моральными императивами, а уж особенно его противников бесил тот факт, что он умудрился получить корону Иерусалима, вообще не приняв участия в его отвоевании у мусульман.

При этом никоим образом нельзя сказать, что Балдуин был трусом или не любил битвы. Отнюдь! Просто, в отличие от многих других деятелей того времени, он сперва предпочитал продумать все шансы и по возможности добиться своих целей другими путями, менее прямыми и заметными. Однако, учитывая расположение его королевства и нежную любовь, которую окрестные мусульмане издревле питали ко всем, кто пытался посягнуть на Иерусалим, драться Балдуину приходилось регулярно, что он с успехом выполнял, расширяя границы своей державы.

Поэтому, получив сообщение о том, что приплыла целая делегация лютых бородатых мужиков и теперь прет на Иерусалим в полной выкладке, король сразу осознал несколько вещей:

1. Рубиться с викингами (а слухи об упоротой северной бригаде достигли ушей Балдуина еще давно) ему не хочется совершенно.
2. С Сигурдом и его командой надо быть повежливей, иначе см. пункт 1.
3. Развлечения северянам все равно надо обеспечить, а то они найдут их сами, и это мало кому тут понравится.

Учитывая все вышеперечисленное, король Иерусалима не побрезговал самолично встретиться с норвежским монархом и показать ему окрестности. Сводить к священной реке Иордан, подарить кусок креста Господня, обсудить животрепещущие темы распространения христианства и «ну, закинул я ляжки себе на плечи», а также аккуратно намекнуть, что тут, в Иерусалиме, отвоевывать уже нечего, извините, но вот рядом есть город Сидон, и таки вы знаете, его жители совсем вас не уважают…

План удался. Растроганные королевским приемом, викинги погрузились обратно на корабли, отплыли к Сидону и по отмашке начали атаку вместе с силами Балдуина. Полагаю, дальнейшая судьба города вполне понятна и не требует особых разъяснений.

Сигурд и товарищи решили, что достижение получено, галочка проставлена, поэтому можно отплывать на север. Так как возвращаться тем же путем, через Средиземное море, норвежцам не хотелось — брать там уже нечего, места уже знакомые, противников всех уже обидели, курс был взят на Константинополь.

Правда, до того, как добраться до Царьграда, флотилия какое–то время тупила в Греции. Почему? Потому что северянам хотелось произвести на императора Византии Алексия сногсшибательное впечатление. И не как обычно, топором в голову, а с эстетической точки зрения — если правильно подобрать время и ветер, то можно войти в гавань Константинополя шеренгой в один корабль, так, чтобы для наблюдателя паруса слились в один, а потом красиво разойтись в стороны, чтобы тот самый наблюдатель был поражен в самое сердце.

Учитывая, что в то время Греция принадлежала Византии, Алексий был прекрасно в курсе, что за люди к нему приплыли, и чего они ждут. Но так как про необходимость вежливого подхода к Сигурду знало уже все Средиземноморье, в час «Ч» император вышел лично встречать флот и сделал вид, что крайне восхищен.

Далее повелитель Константинополя в полной мере проявил бизнес–жилку. Раз викинги все равно собрались возвращаться пешком, через всю Европу, то флот им ведь не нужен, не так ли? Выменяв лошадей, проводников и припасы на корабли и неплохую часть добычи, Алексий набросал на карте примерный маршрут до Норвегии и пожелал Сигурду всяческой удачи и заходить еще — очень уж выгодно получилось. К тому же, хедхантеры императора убедили многих норвежцев остаться на службе в Византии — тепло, вкусно кормят, море рядом, гречанки, мусульман можно резать, опять же.

В том же 1110 изрядно поредевшее войско норвежцев начало долгое возвращение домой. О нем сведений мало, хотя заняло оно аж 3 года. Попросил ли Алексий уконтрапупить кого по пути или нет — неизвестно. В хрониках осталась только встреча Сигурда и императора Священной Римской империи Лотаря — так Сигурд стал одним из немногих монархов того времени, которым повезло поручкаться со всеми двумя императорами Европы.

Триумфально вернувшись домой после 6 лет отсутствия, Сигурд немедленно вызвал брата на мужской разговор, где сообщил ему, что ежели Эустейн надеялся, что его соправитель в своих эскападах на юге случайно помрет, то вот, во–первых, хрен ему, а вот, во–вторых, частица священного Креста. Поэтому теперь Сигурд главный альфа–самец в Норвегии и под ногами у него лучше не путаться.

Через 34 года на Святую землю соберется второй крестовый поход, потом третий, четвертый и так далее до восьмого, но такого успеха как первый они уже не добьются. Сигурд лет через 10 по старой памяти соберет толпу покорять шведских язычников и даже добьется каких–то успехов, но в 1130 году умрет, не оставив наследников. Огорченный Эустейн помрет еще раньше, в 1123.

Имя Сигурда войдет во многие норвежские саги, а потом и оперы. Именно он стал первым королем, сходившим в крестовый поход. После его примеру последуют многие, но мало кто сможет сделать это так же успешно.

К сожалению, после смерти короля в Норвегии начнется гражданская война, которая продлится 90 лет. Но это уже совсем другая история.

https://historyfun.dirty.ru/