Жаркий летний день. Нещадное полуденное солнце палит с раскаленных небес. На базарной площади – шум, толкотня, крики торговцев, желающих повыгоднее представить свой товар. В канун праздника Меркурия, на большом рынке рабов народа особенно много, хороший выбор на любой вкус и кошелек. Сюда съехались торговцы живым товаром со всех концов Империи, в надежде, что покровительство их господина поможет им получить большие барыши от продаж.
По базарной площади, среди шумной толпы, шли трое: впереди прокладывал путь крепко сбитый мужчина, в короткой тунике, с перекрещенными на груди кожаными ремнями, скрепленными медной бляхой в виде головы льва, и гладиусом на правом боку. Его свирепого вида лицо покрывала трехдневная щетина, черные волосы завивались в жесткие колечки. Встречные опасливо косились на воина, стараясь не попадаться ему на пути. За ним следовала почтенная матрона, облаченная в черное одеяние, затканное по краю золотом и пурпуром. Голова ее была покрыта такой же черной паллой, расшитой золотом. Из-под ее головного убора выглядывали золотистые волосы, сложенные в сложную прическу, свидетельствовавшую о высоком статусе ее обладательницы. Следом за ней семенил пожилой толстяк в белоснежной тоге, по его лысой голове градом струился пот и он поминутно вытирал его огромным платком.
- Госпожа, долго еще? – ныл он, ускоряя шаг, чтобы поровняться с женщиной.
- Я еще не увидела то, что меня бы устроило, - спокойно ответила матрона, даже не взглянув на толстяка. Обладатель гладиуса резко остановился, потом показал рукой в сторону большого навеса:
- Почтенная Афина, нам туда.
Женщина кивнула, и маленькая процессия проследовала к крытому помещению, где размещался лучший, отборнейший товар весьма специфического рода. Там продавали воинов – будущих гладиаторов.
Женщина неторопливо шла вдоль шеренги полуобнаженных тел, придирчиво разглядывая товар. По рядам продающих прошла волна оживления: не каждый день Мастер одной из пяти Великих гладиаторских школ удостаивает своим визитом торжище. К женщине то и дело подбегали взволнованные продавцы, но она одним жестом останавливала потоки слов, льющиеся из их уст. В конце концов она остановилась перед одним, среднего роста молодым человеком, чьи рельефные мышцы проступали из-под загорелой кожей.
- Этот, - указала она на него пальцем, унизанным перстнями.
- К сожалению не могу, - залепетал вынырнувший из своего закутка толстенький торговец в парчовом халате.
- Как? – металл в голосе женщины был способен резать камень.
- Он уже продан! – ноги торговца непроизвольно подкашивались.
- Ты опоздала, Афина. Он – мой! – из-за ее спины раздался веселый зычный мужской голос. Женщина резко обернулась, потом расслабленно вздохнула.
- Георгос. Ты всегда забираешь лучшее. – она чуть раздвинула губы в улыбке, достойно принимая поражение.
- А как же. Ну что. Встретимся на Арене? – оптимизму ее коллеги по ремеслу и вечного соперника, Мастера школы Последнего легиона не было предела.
- Естественно. Как обычно.
Как только широкая спина Георгоса исчезла из поля зрения, Афина дала волю эмоциям. Оба ее спутника, на собственной шкуре знавшие, что госпожу в некоторых ситуациях лучше не трогать, молча наблюдали за тем, как она тихо шепчет проклятья в бессильный ярости.
- Я из-за этого куска мяса специально прошла пол города. И что? Теперь эта самодовольная хамская морда будет в очередной раз ухмыляться, глядя на меня?
- Госпожа… - осторожно позвал ее воин. Она зло взглянула на него:
- Что, Иозар?
- Госпожа, нам пора.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула:
- Да. Пора. Но я кое-кому ноздри вырву. Значит он сливает информацию не только мне, но и конкурентам. Уродец мелкий. Не первый раз ведь замечала.
- Милостивая госпожа! – женщину дернули за полу туники. Она резко остановилась, поразившись наглости осмелившегося на столь необдуманный поступок, и медленно повернулась к рабам. К горлу одного из них – невысокого, плотного юноши, был прижат клинок Иозара – главного надзирателя Школы Феникса. Вокруг недовольно зашумели рабы, начали волноваться охранники и торговцы.
- Вы что? Если граждане, так и делать можете все, что вздумается? – громко орал темнокожий торговец с большим тюрбаном на голове. Афина не обратила на него ни малейшего внимания, пристально вглядываясь в неказистую на первый взгляд фигуру остановившего ее раба. Тот ответил ей спокойным взглядом серых глаз, совершенно не обращая внимания на опасную близость металла у его шеи. Что-то в этом взгляде привлекло почтенную матрону. Она склонила голову на бок, поцокала языком.
- Как тебя зовут, дерзкий? Ты ищешь смерти?
- Меня зовут Илиа, светлая госпожа. И я не ищу смерть. Мы ходим с ней в обнимку.
- Я беру его. Флавий, расплатись и проследи за доставкой товара в целости и сохранности. Иозар, нам пора.
Она величественно уплыла, оставляя за собой аромат дорогих духов. Толстяк, Флавий, повернулся к торговцам.
- Ну что, господа хорошие. А вот теперь мы поговорим более детально об условиях сделки…
Хозяин злополучного раба, тот самый негр в тюрбане, беспокойно заерзал. Об управляющем Школы Феникса ходили жуткие слухи. Особенно об его умении торговаться. И сейчас ему в полной мере предстояло ощутить это на себе.
Афина в сопровождении Иозара покинула шумный рынок и бодро зашагала по прямым улицам Старого Города. По мере того, как они продвигались дальше к цели их путешествия, небольшие лачуги уступали место величественным зданиям. И вот наконец, миновав большую, мощеную камнем площадь, они подошли к величественному строению Колизея – главной Арены Империи.
- Вроде бы успели, - осторожно произнес Иозар, глядя на реакцию хозяйки. Но она была слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать внимание на его слова.
Через вход, предназначенный для Мастеров Школ, она проследовала к своей ложе. Надзиратель отправился в служебное помещение – туда, куда уже были доставлены гладиаторы, и где они коротали время, дожидаясь своей очереди вступить в схватку.
Празднично разодетая толпа шумела. Между рядами сидений ловко сновали лоточники, предлагая напитки, орешки и сладости. Афина ответила на поклон Георгоса, занимавшего соседнюю ложу, кивком головы поприветствовала подошедшего чуть позднее Анри. Из своей богато украшенной ложи коллегам жизнерадостно махал рукой Ной, возлежавший на удобном диване в окружении вызывающе разодетых девиц. Ложи Мастеров всех пяти гладиаторских школ располагались рядом, в центральной части трибун, откуда Мастера могли спокойно наблюдать за действиями своих подопечных.
- Юджин в своем репертуаре, - вкрадчиво заметил Анри. Словно в ответ на его слова распахнулась парчовая занавеска последней ложи, и в нее порывисто вошел стройный молодой мужчина с решительным лицом, правильные черты которого говорили о благородном происхождении. Это был последний представитель одного из семи Благородных Домов Вечного Города, Мастер школы Светлого Феба Юджин Черное Сердце. О благородстве его происхождения говорила не только аристократичная внешность, но и узкий меч в дорогих ножнах. Такой меч стоил целое состояние и был особым предметом гордости его владельца.
Не удостоив никого взглядом, он устроился в предназначенное для него кресло, взял со столика поданный слугой большой серебряный бокал дорогого вина и одним глотком осушил его. Слуга, тем временем, разжег благовония, которые своим ароматом должны были перебить вонь исходившую от плебоса, дабы не возмущать благородное обоняние его господина. Афина и Георгос обменялись многозначительными взглядами. Анри, как всегда, отпустил колкость по поводу внешнего вида опоздавшего, на что ему ответили ледяным молчанием. Намечавшуюся перепалку прервал гром барабанов и рев фанфар. Многотысячная толпа, собравшаяся в Колизее, стихла в предвкушении зрелища.
Высоко в небо над Ареной на специальной площадке вознесся глашатай. Он протрубил в горн, призывая к тишине.
- Досточтимая публика, граждане Великого Города. Поприветствуем же нашу милостивую госпожу, чье дыхание наполняет воздух ароматом благодати, лик подобен Солнцу, взор согревает душу, вселяя в нее радость, румянец щек нежнее цвета крыльев Авроры, чьи слова полны мудрости, а достоинства столь же велики, как и величие богов. Встречайте! Та, при виде которой наши сердца наполняются трепетом. Императрица Мария!
Трибуны взорвались радостным ревом. Под его сопровождение раздвинулись тяжелые шторы, и гражданам явила свой светлый лик сама Императрица. Она последовала к своему трону из слоновой кости и золота. Сев на него, она величественно оглядела замерших подданных и, взяв с услужливо поданного служанкой подноса белоснежный платок, она кинула его вперед, на арену.
- Да начнется священнодействие! (Празднество?) – громко произнесла она. Белый платок медленно падал, кружась в воздухе, вспыхнувшем в тот миг, когда кусок ткани пересек границу, отделявшую Арену от остального мира. Наконец платок коснулся земли. В следующую секунду грянула музыка, зашумели зрители, бросая цветы своей госпоже. Игры официально считались открытыми.
Площадка с глашатаем медленно опустилась ниже. Её полет управлялся сразу четырьмя магами, расположившимися по периметру Колизея. Согласованность их действий влияла на ровность и плавность полета, и пока все шло без сучка и задоринки. Тем временем глашатай торжественно развернул свиток с сургучными печатями, поднял руку. Зрители затихли.
- В эти Майские Иды, день, посвященный Юпитеру, начинаем мы игры в честь нашего великого Бога-Громовержца, отца богов. Вознесем же хвалу небесам, за наше счастливое существование!
Заиграли трубы. Хор девушек в белоснежных одеждах – послушниц храма Весты, запел торжественную песню. Звонкие девичьи голоса возносились в прозрачное небо, неся богам надежды и чаянья людей. В самый торжественный момент песни, девушки подняли руки вверх, выпуская на волю белоснежных голубей. Стая сделала круг над трибунами, почти касаясь своими крыльями зрителей, и унеслась ввысь.
Пение закончилось, и зрители наградили исполнительниц бурными овациями. Площадка с глашатаем вновь переместилась. Теперь она висела над одними из ворот арены: большой зарешеченной аркой. Глашатай взмахнул пергаментом. Повинуясь его жесту, решетка начала подниматься и на Арену, подталкиваемые вооруженными копьями стражниками, начали выходить первые участники представления. Толпа встретила их свистом. Глашатай успокоил зрителей, и поднеся к глазам свиток, начал читать зычным, торжественным голосом:
- В честь начала праздника Юпитера сегодня, в святой день Майских Ид, тем из вас, презренные преступники законов Империи, кто не побоится сразиться на Арене и отстоять свое право на жизнь в единоборстве, будет дарована великая милость: вы сможете стать гладиаторами во славу великого Юпитера! Тех, кто отвергнет это предложение богов, ждет страшная казнь, и кресты для распятия вдоль дороги в Рим уже ждут своих жертв.
Преступники сгрудились в центре арены. Глашатай направил на них указующий перст:
- Вопрошаю Вас! Кто готов рискнуть жизнью, чтобы обрести жизнь?!
Из группы начали выходить один за другим люди. В конце концов, большая часть выбрала сражение. Повторно поднялась решетка, откуда появились стражники, начавшие пинками и криками загонять выбравших казнь преступников обратно в казематы. Один из них попытался бежать, и стоявший рядом с ним стражник, пригвоздил его копьем к Арене. Ее покрытие обагрила первая кровь из пробитой груди несчастного, которая моментально, без остатка, до последней капли впиталась в песок. Поле, создаваемое кристаллом Арены, полыхнуло, принимая жертву.
Когда слуги убрали труп, через опущенную решетку на Арену бросили связку кинжалов, дротиков и прочего изрядно проржавевшего металлического хлама. Оставшиеся кинулись разбирать их, зная, что промедление – смерти подобно. Их опасения были не напрасны: из глубоких подвалов псари уже выводили громадных белых волков. Зрители застыли в ожидании. Арена замерцала, отзываясь на страх в сердцах стоящих на ней людей.
С трибуны за начинающимся представлением с выражением восторга на покрытом веснушками лице, следил белобрысый мальчик лет двенадцати-тринадцати. Он восхищенно смотрел на трепещущие на ветру стяги, с благоговением взирал на светлый лик Императрицы, с затаенным страхом бросал короткие, полные любопытства, взгляды на ложи Мастеров гладиаторских школ. Увидев изменения в воздухе над Ареной, когда сработал Кристалл, мальчик вздрогнул, инстинктивно отпрянув.
- Сиди смирно! – грубо толкнул его упитанный, страдающий отдышкой мужчина в серой длинной тунике, сидевший слева от мальчика. От него шел легкий аромат лекарственных средств, выдающий в нем аптекаря. Мальчик обиженно сжался в комок, в его голубых глазах сверкнули слезы.
- Потише, уважаемый. Разве вы не видите, что дитя здесь впервые, - мягко обратился к аптекарю сосед мальчика справа. Его фигуру было невозможно разглядеть под просторной пенулой, свободными складками спадавшей с его плеч, тень, падавшая от капюшона, скрывала черты лица. Пенула была застегнута впереди большой брошью со странной гравировкой. Мягкий говор выдавал в нем жителя Иудеи. Он повернулся к мальчику:
- Ведь это так?
- Да, - тихонько всхлипнул он, а потом неожиданно широко улыбнулся:
- Меня зовут Владос, отец привез зерно в императорские житницы, а пока он занят в городе, решил отправить меня сюда, чтобы я ему под ногами не путался.
Мальчик звонко рассмеялся. Незнакомец мягко улыбнулся в ответ.
- И как тебе?
- Очень нравится. Только ничего не понятно.
- Что, объяснить? – голос незнакомца звучал доброжелательно. Глаза Владоса сверкнули от счастья.
- Господин, я Вам буду так благодарен!
Его сосед хмыкнул в ответ, потом обвел Арену рукой. Мальчик неотрывно следил за его жестами.
- Наверное, ты слышал, что в любой Арене, в которой проводятся гладиаторские бои, имеется Кристалл?
Владос замялся:
- Ну, я слышал что-то такое.
- Понятно, значит, ничего не слышал. Так вот. Сердцем Арены является кристалл, скрытый в ее фундаменте. Он добывается далеко на Востоке, в высоких горах, куда редко ступает нога человека. Ходят слухи, что их месторождение давно утрачено… Хотя, возможно это и к лучшему… - голос мужчины на мгновенье стал другим, в нем зазвучали странные интонации, заставившие Владоса навострить уши. Но его собеседник тряхнул головой и продолжил рассказ своим обычным голосом:
- В любом случае новые кристаллы добыть практически невозможно. Каждый по-своему уникален. А самый большой из найденных камней, установлен как раз здесь, на главной Арене Империи.
- Как интересно! – только и смог выдохнуть Владос. Его сосед говорил дальше, не обращая внимания на восторг мальчика.
- Кристалл создает поле вокруг Арены, почти не видимое человеческому глазу. Его границу можно разглядеть только тогда, когда Кристалл питается.
- Что делает? – изумился мальчик. Его лицо выражало крайнюю степень недоумения, рот приоткрылся, густые брови поползли вверх.
- Питается. Это не совсем обычный камень. Если на него попадает кровь, он впитывает ее, взамен выделяя особую энергию. Ты помнишь как быстро впиталась кровь того старика?
- Ну… - Владос выглядел смущенно. Мужчина хмыкнул.
- Понятно, не обратил внимание. Проследи в следующий раз, как быстро исчезнет кровь с Арены. Это ее притягивает к себе Камень. Чем больше крови он поглотит, тем сильнее он будет воздействовать на находящихся в его поле действия людей.
- А зачем это? – все еще не понимал мальчик. Незнакомец вздохнул.
- Без силы, получаемой от Кристалла, гладиаторы не смогут использовать боевую магию. Поле Кристалла влияет на их сознание, делая менее чувствительными к боли, и позволяя совершать то, что в обычной жизни человеку не под силу. Как раз для этого в начале представления устраивают такие казни, как мы сейчас увидим: чтобы напитать Кристалл, свершить правосудие, ну и потешить жадных до зрелищ римлян.
- Ух ты! – восхищенно воскликнул Владос. Он вновь перевел взгляд на Арену, прищурившись, долго рассматривал ее, потом повернулся обратно к новому знакомому:
- Но я ничего не вижу!
- Это не важно. Главное не то, что ты видишь. Главное – что ты чувствуешь и знаешь. Смотри, началось.
Мальчик, моментально забыв о том, кто только что давал ему пояснения, уставился на Арену, боясь пропустить хоть что-нибудь важное. Начинался бой.
Тихо переступая большими мягкими лапами, на арену вышло пять серебристо-белых волков, каждый величиной с крупного теленка. Большими желтыми глазами волки Северных Гор, не издавая ни звука, смотрели на паникующих людей. У людей действительно была причина для паники – эти большеголовые звери с длинной мягкой шерстью славились не своей свирепостью, а слаженной работой стаи и силой широких челюстей. Рослый самец мог бы схватиться в поединке со средним медведем, а стаи из тридцати – сорока таких волков в прошлом обращали в бегство римские легионы.
- Они нас убьют, - завизжал однорукий старик, - они нас всех убьют.
Сзади на шею старику опустился меч. Лезвие было старым и выщербленным, но, тем не менее, оно прошло весь путь от правой ключицы до солнечного сплетения. Глаза старика помутнели, и его тело упало на песок лицом вперед. Ударивший даже не потрудился вынуть меч из тела. Повернувшись к трупу спиной, он сосредоточенно искал в связке оружие поострее.
Смерть старика, казалось, никто не заметил. Он все равно не помог бы в бою, а только наводил бы панику. И лишь толпа ликующе взвыла, увидев, как кровь старика впиталась в песок. Принимая очередную смерть, арена вспыхнула алым.
Сбившись в стаю, волки полукругом обошли группу преступников, принюхиваясь и оглядывая потенциальных противников. Люди даже с оружием не противники волкам – густая шерсть с мягким подшерстком смягчала режущие удары.
Преступники успели расхватать оружие и встать в стойку. Большинство из них представляли собой обычный сброд мошенников и грабителей, но и они понимали, что против этих волков можно бороться только совместными усилиями. Люди встали в одну группу и немедленно, те кто был сильнее оказались в центре – там, где было безопаснее всего, те кто послабее остались с краев. Примерно тридцать вооруженных человек против пяти волков – почти на равных.
Пару долгих минут волки лишь ходили вокруг преступников, держась на почтительном расстоянии, где дротик не будет представлять такой опасности. Затем волки начали потихоньку приближаться. Они не рычали, не в их привычках было предупреждать врага о нападении.
- Они сейчас атакуют, - догадался один из преступников.
Его слова еще звучали, когда два волка из центра стаи прыгнули высоко в воздух. Они приземлились прямо в центре группы людей, на плечи самым высоким и уверенным воинам, свалив их на землю. Один из них закричал, и волк перегрыз ему шею, второй успел ударить волка в бок кинжалом. Словно сами боги направили его руку – кинжал скользнул меж ребер могучего зверя и воткнулся в сердце.
Стоило людям отвлечься на происходящее в центре, как трое оставшихся волков клином врубились в ряды людей. Как и всегда, стоило волкам лишить стаю вожака, началась паника.
Люди стояли тесными рядами, это мешало им размахиваться оружием, а волки тем временем наскакивали на очередную жертву и сваливая ее на землю вспарывали шейные артерии одним ударом длинных клыков. В центре группы людей крутился вожак стаи – здоровенный матерый волк.
- Бейте крайнюю справа, - крикнул один из приговоренных, крепыш с коротко стриженными белыми волосами, - это самка вожака.
Он был настолько уверен в своих словах, что двое вняли его крику. Вооруженные копьями, они неожиданно зашли справа. Самка гневно обернулась на них и рыкнула. Тот что был повыше попятился и упал, самка кинулась на него, но напоролась на копье второго – коренастого грека с кольцом в правом ухе. Самка взвыла и дернулась, грек упал, но не выпустил из рук копье. Он ясно осознавал – стоит ему отпустить древко и он покойник, так что он вцепился в него мертвой хваткой.
Далее удача повернулась к людям. Вожак волков, услышав вой самки, потерял бдительность и кинулся ей на помощь. Смяв одного человека, сломав другого, он прорывался к ней, не обращая внимания на многочисленные удары мечами и топорами. Двое оставшихся волков пришли в смятение вслед за главой стаи. Один из них повалил на землю человека и прижал его к земле громадной лапой, но отвлекся на вожака. Подкравшийся сзади карлик с рыжими спутанными волосами с размаху опустил топор на лапу волка. Лезвие топора рассекло вначале лапу волка, а затем грудь человека. Волк, не вздрогнув, повернулся всем корпусом и лязгнул зубами. Половина тела карлика упала на землю, а волк продолжил битву без одной лапы.
Благородные звери были обречены. Защищая раненую самку, вожак ослабил собственную оборону. Один за другим звери получали смертельные удары и опускались на землю. Последними упали вожак и его самка. Рядом, почти касаясь друг друга. Кровь не смачивала серебристо-белую шерсть исполинов, она стекала по ней каплями красной ртути и падала на песок, исчезая в алом мерцании. Над ними тяжело дыша стояли последние два человека: беловолосый северянин, сумевший найти уязвимое место стаи, и грек с серьгой в правом ухе, решивший исход единоборства.
Законы Рима суровы и безжалостны к слабым, не способным постоять за себя. Право на жизнь имел лишь сильнейший, тот, кто смог устоять и не упасть перед врагом на колени. И двое достойных стояли сейчас на Арене, гордо оглядываясь по сторонам. Уже не как обычные преступники, но как победители. Пока вбежавшая на арену стража перерезала глотки всем остальным, отдавая кровь Арене Колизея, и выволакивала трупы прочь с глаз императрицы, эти двое: северянин и грек, – покрытые кровью и потом вышли вперед и замерли перед всемилостивой Марией. Она вытянула перед собой руку, сжатую в кулак, потом медленно отогнула большой палец и подняла его вверх. Толпа радостно завопила: этим двоим будет дарована жизнь, да святится имя императрицы в веках! На арену выбежали люди в засаленных коричневых балахонах. Вместе с ними была переносная жаровня и клеймо сложной формы. Раскалив его прямо на сцене, служки приложили его к правому плечу вначале одного, а затем и другого. Кожа зашипела когда в нее вгрызся раскаленный добела металл, но оба гладиатора стиснув зубы вытерпели последнее испытание. Ведь клеймо в виде меча символизирует их новую жизнь – жизнь гладиаторов.
- Восславим же нашу милостивую госпожу, чья доброта касается сердца каждого! – провозгласил глашатай. Толпа взревела, возбужденная видом крови. Периметр Арены засиял, по границе, отделявшей трибуны от места сражений, побежали пурпурные разводы, смешиваясь в сложный узор. Арена набрала достаточно сил и крови, чтобы гладиаторы, сменявшие собой заурядных преступников, могли в полной мере показать свое мастерство.
22.5.2011, 5:40
