Мононоке Опции

[susan]

Потерянные в горах

Звук отодвигающейся двери. За дверью ночь. Свет фонаря, что висит у входа, освещает крупные хлопья снега, падающие на головы двух путников, пришедших в эту маленькую гостиницу у далекого горного перевала.
- Я – Цукумогами Горо, а это – моя супруга, Акако, - перед пожилой сгорбленной служанкой, открывшей двери, склоняется молодой человек в дорогой, но явно поношенной одежде. За его спиной стоит девушка, на голову которой наброшено покрывало, защищающее её от снега. – Мы идем в дом моих родителей, чтобы я мог представить им Акако. Позвольте провести ночь в вашем доме.
Пожилая служанка безмолвно отодвинулась, пропуская молодую пару в дом. Девушка неторопливо сняла покрывало, небрежно стряхнула снег на пол и, переступив через образовавшуюся лужу, проследовала к очагу. Её муж, виновато улыбнувшись служанке, поспешил за ней.
Возле очага собралась небольшая компания. При виде вновьприбывших монах подвинулся, давая им место. Самурай, что сидел рядом с монахом, бегло взглянул на юношу, словно оценивая то на сколько он может быть опасен, а затем нехотя перевел взгляд не его спутницу. Невозмутимое лицо самурая дернулось, но он усилием воли взял себя в руки. Тем временем, молодой человек поприветствовал всех сидящих.
- И мы рады вам, - отозвался немолодой мужчина, в чье полное лицо навсегда впечаталась любезная улыбка, разрешая паре присоединиться к обществу и давая знак служанке принести еще чаю. – Моё имя – Фунаюрей Сечиро. Я – хозяин этой скромной гостиницы, известной во всей округе своими горячими источниками. И поскольку нам предстоит провести какое-то время вместе, предлагаю всем представиться.
Он кивнул сидящему рядом с ним самураю, который нехотя заговорил.
- Как вы все видите я – самурай, Кайбе Рока. Сейчас по заданию своего молодого господина направляюсь в Эдо по делам семьи.
Он выразительно посмотрел на монаха. Тот откашлялся.
- Я – Сиримэ Тама. Монах. Каждый год я совершаю паломничество к горячим источникам, так как мне хорошо известны их целебные свойства. В этот раз я пришел не один. Со мной жители селения, в котором стоит мой храм, Вараси Кано и его дочь Юки. У неё слабые ноги, а вода из источников должна благоприятно подействовать на них.
Крестьянин средних лет, что робко сидел у очага, сложив руки на коленях, согласно кивнул. К нему прижималась девочка лет шести, чьи прямые черные волосы были стянуты яркой красной лентой. Она улыбнулась пришедшей девушке и сразу же спряталась за спину отца.
- Очень приятно, - поклонился Горо, помог устроиться поудобнее своей супруге и сел на отведенное ему место. – Я возвращаюсь из Эдо, где служу чиновником. Мы недавно встретились с Акако, - он нежно тронул девушку за руку, - и полюбили друг друга. Боюсь, наша свадебная церемония была несколько поспешной, но я уверен, что родители одобрят мой выбор как только познакомятся с ней поближе.
Девушка тем временем вытянула руки к очагу, стараясь согреться. Подставляя руки теплу, она украдкой смотрела на девочку, чье белое личико выглядывало из-за спины отца. Красная лента упала на плечо девочки, и она быстрым движением убрала ленту назад. Этот жест заставил Акако вздрогнуть.
- Ты замерзла? – обеспокоился её муж. Девушка улыбнулась в ответ.
- Да, есть немного. Я бы хотела пойти отдохнуть.
Она рассеянно оглянулась, по сторонам, и испуганно ойкнула. Видя удивленные взгляды, направленные не неё, она смущенно прикрыла лицо руками.
- Прошу прощения. Но Вы так тихо сидели… Представьтесь и Вы, пожалуйста.
Это слова были адресованы молодому человеку в пестром кимоно, который расположился у стены рядом со своим внушительных размеров коробом. Он спокойно взглянул на девушку, но от этого взгляда ей стало не по себе. Раздался тихий, спокойной голос:
- Не стоит. Беспокоиться. Я просто. Аптекарь.
В этот момент гостиницу потряс мощный толчок. Акако вскрикнула, вцепилась в руку мужа. Фунаюрей, на ногу которого плеснул горячий чай из чашки, покосился в сторону выхода.
- Лавина сошла. В горах в это время года лавины довольно часты.
Дверь в очередной раз раскрылась, и в помещение ввалилась заметенная снегом фигура.
- Снег замел перевал, - раздался хриплый голос пришедшего. – Лавина перекрыла тропу.
- Входи, уважаемый Утагава Куниёси, - метнулся к нему хозяин гостиницы. Потом приказал служанке, - Има, быстро чаю гостю. А где-же ваша добыча, Утагава-сан?
- Разбежалась моя добыча, - усмехнулся мужчина. – Всё зверье снегопад распугал. Я охочусь в местных горах, - пояснил он присутствующим.

Допив чай, Акако извинилась перед всеми и вслед за престарелой служанкой отправилась в отведенную для молодой пары комнату. Следом пошли спать отец и дочь. Красная ленточка в волосах девочки словно жила своей жизнью, развеваясь за спиной маленькой Юки. Когда они уже почти вышли из комнаты, девочка потянула отца за руку и указала на стоявшую у стены нарядную куклу.
- Тебе понравилась куколка? – ласково спросил Фунаюрей. – Она когда-то принадлежала маленькой девочке, такой же как ты. Хочешь взять?
Девочка серьезно кивнула. Получив разрешение, она схватила куклу и прижала её к себе. Отец взял её ладошку в свою, и они скрылись в коридоре.
Самурай проводил их тяжелым взглядом. После чего молча поднялся и вышел прочь.
- Как он неразговорчив. Воины, они все такие. – задумчиво произнес хозяин гостиницы. После чего извлек на свет емкость с саке. – Может для согрева?
Возражений не последовало. Служанка принесла посуду, саке разлили и пригубили. Когда хозяин начал разливать по второму кругу, его внимание привлек странный звук: словно тоненько звякнул колокольчик. Все оглянулись. Аптекарь держал на вытянутом пальце правой руки весы странной формы с колокольчиками на противоположных их концах. Весы наклонились в сторону коридора, и молодой человек задумчиво трогал рукой подбородок, внимательно вглядываясь в темноту. А темнота вглядывалась в смотрящего на неё.
- Что это? – заинтересованно спросил монах. Аптекарь улыбнулся.
- Это лишь. Детская игрушка.

Импровизированная пирушка шла своим чередом. Охотник, Утагава Куниёси, пару раз выходил, смеясь сообщая о слабом мочевом пузыре и спрашивая Аптекаря о снадобьях. Его пример оказался заразительным, и сначала монах, а потом и молодой муж и хозяин гостиницы, покидали теплый очаг. Последний после своего возвращения с заговорщицким видом извлек из-за спины очередную бутылку со спиртным.
- Только вот кто-то прицепил какие-то странные бумажки с узорами на всех дверях, - пожаловался он. – Кому это делать было нечего?
После его слов, Горо поднял голову и удивленно уставился на дверной проем, ведущий вглубь дома. Он бы обклеен по периметру белыми прямоугольными листами бумаги. «Странно. Ведь когда Акако шла спать, этих наклеек точно не было».
В глубине дома раздался детский смех. Монах удовлетворенно кивнул.
- Дети есть свет, что сходит к нам с небес. Воистину, счастлив должен быть её отец. Дитя для него утешение, и если ей пойдут на пользу горячие источники, радость, что ушла со смертью матери девочки, обязательно вернется в их дом.
Горо пошатываясь, поднялся.
- Ну, я пойду.
- Иди, небось молодая жена заждалась уже, - лукаво подмигнул ему хозяин гостиницы. Молодой человек побрел к себе. Когда он проходил мимо наклеенных на стену клочков бумаги, Аптекарь, весь вечер внимательно следивший за ним, увидел, как листы, бывшие изначально совершенно белыми, покрылись черными иероглифами с большим закрытым глазом посреди листа. Потом глаз резко распахнулся, а иероглифы налились кровью. Хлопнула дверь комнаты молодоженов, и тишину ночи пронзил крик.

Окровавленное тело девушки, чья одежда превратилась в лохмотья, а плоть разорвали страшные раны. Молодой человек стоящий над ним на коленях, поднеся окровавленные ладони к лицу и непонимающе глядя на липкую красную жидкость, стекающую с его рук.
- Ах ты ублюдок! – выкрикнул самурай, выхватывая катану из ножен и устремляясь к скорбящему Горо, желая расправиться с убийцей. На его пути вырастает Аптекарь, вытягивающий руку с раскрытой ладонью.
- Это сделал мононоке.
- Что ты сказал? – с вызовом выкрикнул самурай, останавливая однако свое смертоносное движение.
- Это сделал мононоке, - Аптекарь не пошевелился. В маленькой комнате собрались все, кроме семейства Вараси. Люди ошеломленно смотрели на останки той, что еще совсем недавно ходила, разговаривала, жила, а сейчас молча лежала, обескровленная, мертвая. Самурай взмахнул катаной.
- Так я убью его!
Аптекарь отрицательно покачал головой:
- Это невозможно. Сейчас невозможно.
- Может это можешь сделать ты?
- Сейчас нет.
- Ты просто бахвалишься! – продолжал распалять себя Кайбе. Аптекарь серьезно взглянул на самурая.
- Для того, чтобы убить Мононоке , мне нужно узнать его Форму, Сущность и Желание. Расскажите мне о них.
В руках Аптекаря оказалась странная катана в цветных ножнах. Рукоять катаны заканчивалась уродливой головой с белой гривой и колокольчиком, звякнувшим, когда рот головы открылся и ее белоснежные зубы громко клацнули.
Этот резкий звук заставил собравшихся отпрянуть от молодого человека в платке, покрывавшим его голову. В этот момент в открытую дверь ворвался Вараси Кано.
- Что-то случилось с маленькой Юки. Помогите!

У ложа девочки собрались все взрослые, кроме безутешного Горо, оставшегося с женой. Малышка лежала вытянувшись, и словно спала. Красная лента, скреплявшая волосы, развязалась и медленно соскользнула на пол. Отец пытался тормошить дочь, но она совершенно не реагировала.
- Вот, она почти не дышит.
Аптекарь наклонился к девочке, тронул её за руку, прислушался к дыханию.
- Это сон. Но необычный сон. Он граничит со смертью.
За стеной раздался детский смех. Кано резко дернулся
- Здесь есть другие дети? Юки хотела пойти поискать других детей. А потом затихла. Я думал, что она уснула. Потом начался переполох. Я проснулся, коснулся её, чтобы узнать всё ли с ней в порядке, а она лежит и вот…
Он растерянно смотрел на девочку. Хозяин гостиницы откашлялся
- Тут нет других детей. Мы все думали, что это смеется Юки.
- Чей же смех мы слышали? – резко спросил самурай.
- Это был. Мононоке. – спокойно произнес Аптекарь. – Где кукла? Что девочка брала с собой?
Куклы нигде не оказалось. Аптекарь, осмотрев комнату в последний раз, в раздумьях коснулся подбородка пальцами.
- Форма мононоке определена. Это кукла.
Зубы головы с навершия катаны жадно клацнули.

Тело Цукумогами Акако с лицом, закрытым белой материей, лежало в комнате молодоженов. ПО настоянию Аптекаря, девочку перенесли в общаю комнату, и старая служанка уселась возле неё, следя, чтобы Юки ничто не побеспокоило. Мужчины собрались у очага. Пока они молча сидели, наблюдая за как огонь пожирает дрова, превращая их в свет и золу, Аптекарь извлекал из своего короба весы, подобные тем, что он до этого держал на пальце и расставлял их по периметру комнаты.
- Зачем это? – спросил хозяин гостиницы.
- Это весы. Они измеряют.
- Измеряют что?
- Расстояние до мононоке.
Больше вопросов не последовало и Аптекарь продолжил расстановку весов в полной тишине. Закончив с этим, он повернулся к остальным:
- Заснеженный дом, затерянный в горах. Что привело сюда людей? Мононоке образуются как результат сплетения человеческих судеб, их страстей и чаяний. Исследуя мир чувств, мы можем понять что их породило. Поведайте же мне о Cущности и Желании мононоке.
- Да что здесь вообще за чертовщина творится? – самурай сорвался с места. Горо, который до этого сидел тихо, уткнувшись лицом в сложенные руки, вскочил и толкнул руками в грудь самурая.
- Я видел как ты смотрел на неё. И вышел ты сразу после Акако. Может нет никаких мононоке, а просто ты убил её?
Кайбе легко отшвырнул его в сторону так, что тот отлетел к стене и ударился лицом о массивный сундук, стоявший у стены. Из разбитого носа юноши потекла струйка крови. Он приложил ладонь к носу, запричитал:
- Почему это случилось с моей Акако? Она была самой доброй, нежной и заботливой женщиной на свете.
- Ты – глупый юнец, - рассмеялся Кайбе. – Она не была ни нежной, ни заботливой.
- Как ты можешь говорить об этом? – порывисто воскликнул Горо.
- Наверное. Потому. Что он знал эту женщину. – тихо сказал Аптекарь. – Это так?
- Да, я знал эту потаскушку. Семь лет назад мы вместе служили у нашего старого хозяина.
- Кем же работала эта девушка, ведь тогда она была еще совсем юной. Посудомойкой, швеей, кухаркой?
- Она была няней. Няней при маленькой дочке хозяина. Девочка была от его первой жены, которая умерла при родах, после чего хозяин привел к себе в дом молодую жену.
В доме раздался детский плач. Весы одни за другими начали наклоняться, позвякивая, в сторону звука.
- Оно приближается, - Аптекарь поднял голову, не обращая внимание на остальных присутствующих.
- Что оно?
- Мононоке. Пригнитесь и не мешайте!
Он быстро задвинул двери, ведущие из комнату в глубь дома, запечатывая их. На белых листах сразу же проявились черные символы.
- Нужно установить барьер, - Аптекарь кружил по комнате. С его пальцев срывались сложенные листы бумаги, которые подлетая к стенам распрямлялись и, впечатываясь в неё, создавали защиту от приближающегося ужаса. Монах забормотал слова молитвы. В это время посерьёзневший хозяин гостиницы, до этого очень внимательно смотревший на самурая, внезапно хлопнул себя по лбу.
- Я дурак. Я вспомнил откуда я Вас знаю. И Вы и та женщина были здесь. В этой гостинице. Семь лет назад. С маленькой девочкой.
- Не понимаю о чем Вы, - высокомерно ответил самурай. Аптекарь резко обернулся к нему, но сказать ничего не успел. Тревожно зазвенели бубенцы на весах. Заградительные печати разгорелись красным. Широко распахнутые глаза, проявившиеся на листах бумаги, словно кричали об опасности.
- Не приближайтесь к стенам! – крикнул Аптекарь, но Сечиро его не слушал. В то время, как остальные сбились вместе, стараясь защититься от неизвестного врага, он рванулся к двери, закрывшей проход вглубь дома, и начал царапать её ногтями, стараясь открыть.
- Рин, ты простишь меня, маленькая Рин.
Еще одно его движение, и дверь распахивается. За ней - пространство, залитое багряно-красным. И множество кукол. С длинными черными волосами, перетянутыми красными лентами.
- Фунаюрей-сенсей, - хором произнесли куклы, - мы пришли за тобой.
Аптекарь пытается преградить путь хозяину гостиницы, но безумец не слышит и не видит ничего перед собой. Он делает шаг вперед, и исчезает в захлестнувшей его багряной волне. Волна эта хочет прорваться в комнату, но на её пути встает стена из белых листов бумаги, висящая в воздухе. За ней стоит молодой человек в пестром кимоно, выставив вперед руку с раскрытой ладонью. Он старается сдержать вырывающуюся а этот мир сущность, по его лицу стекают капельки пота, рука дрожит от напряжения. Наконец его усилия увенчиваются успехом, ему удается задвинуть двери и наложить сверху новый барьер из охранителей.
- Мы спасены? – с надеждой в голосе спросил крестьянин.
- Нет, оно лишь временно отступило, - спокойно ответил Аптекарь.
Пламя очага зашипело, словно в него капала вода. Раз, второй, третий… А потом вниз обрушился кровавый поток с потолка. И на очаг свалилось то, что некогда было Фунаюреем Сечиро.

Истошно завопила служанка. Кайбе подскочил к ней и ударил наотмашь по лицу:
- Заткнись, старая ведьма.
Он хотел еще раз ударить женщину, но подскочившие к нему охотник и монах с трудом оттащили его в сторону. Самурай не прекращал бесноваться:
- Что за чертовщина здесь творится? Пусть тот, кто это делает выйдет и сразится со мной!
- Обычная сталь тут не поможет, - голос Аптекаря оставался бесстрастным.
- Так сделай же что-нибудь!
- Мне неизвестны Сущность и Желание мононоке. Пока я их не знаю, я не могу раскрыть очищающий меч.
- Что есть Сущность мононоке? – спросил монах.
- Это внутреннее содержание его тела.
- Что есть Желание мононоке? – продолжал свои вопросы монах.
- Это внутреннее содержание души мононоке. Мононоке рождается, когда обстоятельства, место и время накладываются одно на другое. Но пробуждают их к жизни люди. Поступки, мысли и стремления людей наполняют мононоке, давая им Форму, Сущность и Желание.
Вновь тревожно запели колокольчики. Служанка, что внезапно перестала плакать, побледнела и уставилась на очаг. От очага к ней, размахивая полуоторванными руками, шел её хозяин.
- Нет, нет, не подходи! – она забилась в угол, руками стараясь защититься от видения.
- Почему она кричит? – удивленно спросил монах.
- Мононоке искривляют Время и Пространство, посылая людям видения, - ответил Аптекарь, но его взгляд был устремлен на угол, в котором в один трясущийся от страха комок сжалась служанка. Охранители, которыми была плотно усеяны стены, к которым она прижималась, наливались красным. Он попытался подойти к женщине, но она отшатнулась он него, еще сильнее вжимаясь в свой угол.
- Не приближайтесь, нет! – вопела служанка. – Я ничего не знала! Я лишь приносила им чай и убирала в комнатах! Это ты шептался с девкой, рассказывая ей об опасных тропинках, на которых неосторожному путнику так легко сорваться в пропасть. И я никому не рассказала о том, что видела, как та девка и сопровождавший их самурай занимались любовью и шептались о том, что им предстоит сделать! У меня с голода пухли племянники, мне нужно было кормить их, а деньги, что мне дали за молчание, позволили им пережить зиму.
Охранители из белых превратились в красное и начали рассыпаться в прах. На плечо служанки сзади легла маленькая ручка. Она обернулась.
- Пойдем с нами, мы хотим играть! – хором капризно произнесли куклы. Оставшиеся в комнате увидели, как мелькнули босые ноги служанки и она исчезла в багряном водовороте, возникшем на месте стен. В следующее мгновенье стены вернулись на место, охранители побелели, а весы возвратились в нейтральное состояние.

- Это невозможно, моя Акако не такая… - потрясенно шептал Горо. Он растерянно смотрел по сторонам, стараясь прийти в себя и принять услышанное. Монах встал на колени и начал истово молиться. Аптекарь повернулся к нему, тронул в задумчивости подбородок рукой. Потом косо взглянул на самурая.
- Что произошло семь лет назад в этих горах? Расскажите нам.
- Я не обязан отвечать на вопросы какого-то проходимца, - не скрывая презрения в голосе ответил самурай. Охотник схвати его за плечо.
- Я не хочу из-за тебя подыхать в этой лачуге! И кажется мне знакомо твоё лицо. Да. Это так.
Он повернулся к оставшимся:
- Это было семь лет назад. Также, как и сегодня шел снег. Я охотился на южных склонах горы, когда услышал крик и звук обвала. Я поспешил туда, в надежде помочь людям, что могли оказаться под снегом, но застал там только двоих: мужчину, вот этого, - он ткнул пальцем в самурая, - и молоденькую девушку. Они стояли над телом ребенка: маленькой девочки с черными волосами. Когда я подошел и спросил не нужна ли им помощь, мне ответили, что уже нет, что ребенок сорвался с обрыва, когда они играли в прятки, и погиб, ударившись о камень. Меня заверили, что это произошло случайно.
- Ты не забудь о деньгах, которые ты получил, грязный ублюдок.
- Я имел на них право! Имел! – закричал охотник. – Уйди от меня!
Он попытался оттолкнуть ногой лисицу с седым мехом, что уселась у него под ногами и принялась тереться об ноги. Вместо этого вторая седая лисица, что невесть как оказалась у него на плечах, лизнула его в нос. Охотник выхватил нож и ударил нахалку ножом. Это не испугало седую бестию, и она стала тереться мордой о его щеку. Третья лисица весело скалила зубы с его бока, четвертая карабкалась по ноге, пятая щекотала хвостом спину, шестая… Охотник принялся неистово колоть и рубить ножом зверьков, что пытались приластиться к нему.
- Что он творит? – монах умолк и в ужасе наблюдал за тем, как охотник осатанело бьет себя ножом, кромсая своё тело, разбрызгивая кровь. Последний удар, нож вонзается в шею, перерезая сонную артерию. Охотник упал на колени, выпуская из слабеющих рук окровавленный нож, а потом уткнулся лицом в пол. Лисица с седым мехом слизнула кровь с его щеки и исчезла.
- Мононоке забрал его, - всё также спокойно ответил Аптекарь. Он обернулся, и в упор посмотрел на монаха.
- Почему семь лет назад девочка из благородной семьи оказалась в таком далеком месте в сопровождении всего лишь служанки и охранника? Может Вы, достопочтенный Сириме-сан расскажете нам об этом.
Монах оторвался от молитвы, отстраненно заговорил.
- Я много странствовал по стране. И одно время мне покровительствовал ныне покойный глава семейства Сакаи. Его маленькая дочь была слишком хрупкой и нуждалась в лечении, а он был слишком занят своей новой супругой. Он попросил моего совета, и я порекомендовал местные горячие источники. Он с радостью принял мой совет, и тут же отправил свою дочь, маленькую Кагами, вместе с няней к источнику. Сопровождать её должен был самурай, достойный Кайбе. Я также пошел вместе с ними в качестве проводника и духовного наставника. Девочка отличалась непоседливым характером, баловалась, как и все дети в её возрасте, и во время одной из шалостей сорвалась в обрыв. В этом никто не был виноват, её отец погоревал, но вскоре его боль потери сменилась радостью от рождения сына. Год назад он тихо и мирно скончался, в окружении любящих родственников.
- И больше ничего не происходило? – глядя на него в упор спросил Аптекарь.
- Нет, больше ничего, - твердо ответил монах.
В доме раздался детский смех.
- Мне холодно, я хочу к папе, - маленькая девочка с ярко красной лентой в черных волосах стояла перед монахом. Он ласково положил ей руку на голову, погладил волосы:
- Папа велел девочке быть послушной.
- Это не папа, это вся та противная тётенька, которая твердит, будто она моя мама, - девочка решительно тряхнула головой, сбрасывая руку монаха. – Я не хотела сюда ехать. Когда мы вернемся домой, к папе?
- Подожди еще немного. Твоё здоровье улучшилось. Еще несколько процедур, и ты окончательно поправишься.
- Я хорошо себя чувствую. Видите, как я могу бегать! – девочка побежала вперед, по бесконечно длинному коридору. Монах почувствовал, что ему непременно нужно угнаться за ней, за этой мелькающей вдалеке красной лентой, иначе случится непоправимое.
- Постой! Будь хорошей девочкой!
- Сперва догони меня! – в коридоре звучал громкий смех. Монах побежал вслед за маленькой фигуркой. Что-то мешало ему, что? Это были двери? Он легко распахнул их, рванулся вперед. Красная ленточка задорно подпрыгивала в такт движения девочки. Он готов был уже схватить беглянку, но она остановилась, обернулась. Монах вскрикнул. Вместо лица девочки, он увидел голову куклы, чьи губы раскрылись:
- Ты смог догнать меня…
Дальнейшие звуки заглушил предсмертный крик, вырвавшийся из груди Сиримэ Тама.

- Мы должны ему помочь! – воскликнул самурай, бросаясь к двери, через которую только что ушел монах. Аптекарь решительно остановил его, закрывая дверь и наклеивая не неё охранители.
- Мы уже ничем не сможем помочь ему. Сущность и Желание мононоке почти определены. Остается малое. Поведайте же нам о нем.
Самурай оглянулся по сторонам. Вместо темного помещения гостиницы он увидел богато обставленную спальню в доме его господина. Легкая шелковая занавеска слегка развивается. Она скрывает ложе, на котором он и его хозяйка, госпожа Сакаи. Она нежно касается его груди губами.
- Ты ведь готов на всё ради меня?
- Да, моя госпожа…
- На всё на всё?
- Да. Клянусь.
Она улыбается, продолжая ласкать его своими нежными тонкими пальцами.
- Докажи свою любовь ко мне…
- Приказывайте госпожа! – он порывисто хватает женщину, сжимая её крепко в объятьях.
- Я прикажу, - шепчет она между поцелуями, но чуть позднее…
А из темного угла за этой сценой внимательно наблюдает молодой человек в цветном кимоно с большим ларем за спиной.

Идиллическая картина резко обрывается. Самурай опять стоит посреди темной комнаты, залитой брызгами крови. Он вытягивает руку, указывая пальцем на что-то
- Вы это видите? Она идет ко мне.
За стенами раздались детские шаги и смех. Самурай не отрывая взгляд смотрит на идущую к нему маленькую девочку с красной лентой в волосах, прижимавшую к себе куклу.
- Мы сегодня поедем домой? – капризно спросила девочка и наклонила голову на бок. Лента выбилась из её тщательно уложенных волос и свисает на плечо. Она поправляет её быстрым движением.
- Ты – исчадье ада! Я убью тебя! – самурай выхватывает катану, бьет наискосок по голове и телу девочки. Оно распадается на две половины. Бубенцы на весах гремят, возвещая появление мононоке. Из половинок распавшегося тела девочки начинают продираться куклы, являя свету свои окровавленные лица. Они тянутся к самураю своими ручками, хватают его за одежду, за тело, рвут его на части. Почти обезумевший от ужаса Горо смотрит на то, как корчится от боли самурай. Крестьянин прижимает к себе свою дочь, стараясь защитить её от творящегося вокруг. Аптекарь, что до этого с трудом сдерживал врывающуюся в комнату массу демонов, встал между молодым мужем и крестьянином. Рукава его кимоно развивались, над головой он держал катану, спрятанную в ножны.
- Ты показало своё истинное лицо, мононоке. Твоя Форма – кукла маленькой девочки, погибшей в далеких горах по вине жадности и злобы, зависти и похоти окружавших её людей. Это стало Сущностью мононоке. Желание мононоке – вернуться домой. Форма, Сущность и Желание определены. Освобождение!
Зубы навершия катаны щелкнули трижды, звякнул бубенчик. За спиной Аптекаря выросло его отражение, нет, другая сущность. Цвета кимоно, узоры, что покрывали тело Аптекаря, поблекли, перейдя на того, другого, с развивающимися длинными белыми волосами, сжимавшего в руках Изгоняющий меч, что принял свою истинную форму.
- Как бы не было велико преступление живущих, судить их могут лишь люди. Упокойся же и очисться, порождение людских страстей!
Кукла оторвалась от шеи самурая, закончив пить его теплую кровь. Она взмахнула руками, выросла, а потом её словно что-то взорвало изнутри, и вместо куклы по комнате на встречу Изгоняющему мечу летело нечто бордово-красное, с черными разводами, обладающее массой рук, ног, голов. Тот, кто противостоял приближающему кошмару, вымахну рукой. Выросшая перед ним стена из листов бумаги цвета золота, охватила мононоке, замыкая его со всех сторон и не давая ему вырваться наружу. Лезвие меча превратилось в пылающий хлыст, что наискосок трижды разрубил плененного мононоке. Раздался хлопок. И вот уже Аптекарь сидит, сжимая в руках свою катану, заключенную в привычные ножны, а по комнате летают разноцветные снежинки, что опускаются на пол и тают, оставляя мокрые следы. А у разоренного очага лежит сломанная кукла.
- Папа, что случилось? Мне страшно! – зовет отца маленькая Юки. На глазах крестьянина блестят слезы. Он прижимает голову дочери к себе, успокаивая и заверяя, что уже всё хорошо.

Серый рассвет. С неба всё также медленно падают снежинки, укрывая всё вокруг.
- Я отнесу куклу к её дому, - говорит Горо, прощаясь с Аптекарем и крестьянином. – Ведь именно этого желала её маленькая хозяйка.
Он уходит, исчезает за очередным поворотом тропинки. На его следы падают крупные снежинки.
Вараси-старший вздыхает:
- Мы вернемся к себе. Пойдем, Юки, - обращается крестьянин к дочери. Они начинают медленно идти по тропинке. Аптекарь стоит у входа в гостиницу и следит за тем, как отец и дочь неторопливо бредут вперед сквозь снег. Девочка оборачивается, смотрит на Аптекаря. Отец торопит её, но она долго не отрывает взгляд от лица молодого человека. Потом она неожиданно улыбается, поправляет упавшую на плечо красную ленточку, и они исчезают в снежной пелене. Остаются лишь тишина, белые горы и падающий снег.