Гладиаторы Рима: Кровь и Зрелища Опции

[susan]

Уважаемые читатели

Перед Вами первая проба совместного творчества Корпорации Сritic Pharma_Su_ticals Ltd. Все началось с того, что ко мне в голову пришла очередная идея, которой я поделилась с тов. Критиком. Ему эта идея почему-то понравилась, и мы решили объединить усилия. Неделя ожесточенных споров, ломания голов, писания многабукв позади, и вот перед Вами первый день из жизни гладиаторов Древнего Рима. Всего будет 7 глав и 7 дней кровавого фестиваля. В комплекте идут драки, магия, недецкие разборки, интриги, древние обиды и прочее, прочее, прочее.
Знатоков истории Дневрего Мира сразу спешу предупредить: авторы не ставили перед собой цель детально воссоздавать Рим. Это скорее вольная фантазия на тему в Древнеримских декорациях. Но ведь Сон в летнюю ночь Вильяма нашего Шекспира не становится хуже из-за того, что от Древней Греции там одни воспоминания.
Итак. Ловушки расставленны, мечи заточены, воины выстроились в ожидании вызова на Арену. Пусть начнется кровавое зрелище!

ЗЫ. Все совпадения с реально существующими людьми, событиями, явками и паролями - это все мираж и галюцинация. Мы предупредили.

День первый

Жаркий летний день. Нещадное полуденное солнце палит с раскаленных небес. На базарной площади – шум, толкотня, крики торговцев, желающих повыгоднее представить свой товар. В канун праздника Меркурия, на большом рынке рабов народа особенно много, хороший выбор на любой вкус и кошелек. Сюда съехались торговцы живым товаром со всех концов Империи, в надежде, что покровительство их господина поможет им получить большие барыши от продаж.
По базарной площади, среди шумной толпы, шли трое: впереди прокладывал путь крепко сбитый мужчина, в короткой тунике, с перекрещенными на груди кожаными ремнями, скрепленными медной бляхой в виде головы льва, и гладиусом на правом боку. Его свирепого вида лицо покрывала трехдневная щетина, черные волосы завивались в жесткие колечки. Встречные опасливо косились на воина, стараясь не попадаться ему на пути. За ним следовала почтенная матрона, облаченная в черное одеяние, затканное по краю золотом и пурпуром. Голова ее была покрыта такой же черной паллой, расшитой золотом. Из-под ее головного убора выглядывали золотистые волосы, сложенные в сложную прическу, свидетельствовавшую о высоком статусе ее обладательницы. Следом за ней семенил пожилой толстяк в белоснежной тоге, по его лысой голове градом струился пот и он поминутно вытирал его огромным платком.
- Госпожа, долго еще? – ныл он, ускоряя шаг, чтобы поровняться с женщиной.
- Я еще не увидела то, что меня бы устроило, - спокойно ответила матрона, даже не взглянув на толстяка. Обладатель гладиуса резко остановился, потом показал рукой в сторону большого навеса:
- Почтенная Афина, нам туда.
Женщина кивнула, и маленькая процессия проследовала к крытому помещению, где размещался лучший, отборнейший товар весьма специфического рода. Там продавали воинов – будущих гладиаторов.
Женщина неторопливо шла вдоль шеренги полуобнаженных тел, придирчиво разглядывая товар. По рядам продающих прошла волна оживления: не каждый день Мастер одной из пяти Великих гладиаторских школ удостаивает своим визитом торжище. К женщине то и дело подбегали взволнованные продавцы, но она одним жестом останавливала потоки слов, льющиеся из их уст. В конце концов она остановилась перед одним, среднего роста молодым человеком, чьи рельефные мышцы проступали из-под загорелой кожей.
- Этот, - указала она на него пальцем, унизанным перстнями.
- К сожалению не могу, - залепетал вынырнувший из своего закутка толстенький торговец в парчовом халате.
- Как? – металл в голосе женщины был способен резать камень.
- Он уже продан! – ноги торговца непроизвольно подкашивались.
- Ты опоздала, Афина. Он – мой! – из-за ее спины раздался веселый зычный мужской голос. Женщина резко обернулась, потом расслабленно вздохнула.
- Георгос. Ты всегда забираешь лучшее. – она чуть раздвинула губы в улыбке, достойно принимая поражение.
- А как же. Ну что. Встретимся на Арене? – оптимизму ее коллеги по ремеслу и вечного соперника, Мастера школы Последнего легиона не было предела.
- Естественно. Как обычно.
Как только широкая спина Георгоса исчезла из поля зрения, Афина дала волю эмоциям. Оба ее спутника, на собственной шкуре знавшие, что госпожу в некоторых ситуациях лучше не трогать, молча наблюдали за тем, как она тихо шепчет проклятья в бессильный ярости.
- Я из-за этого куска мяса специально прошла пол города. И что? Теперь эта самодовольная хамская морда будет в очередной раз ухмыляться, глядя на меня?
- Госпожа… - осторожно позвал ее воин. Она зло взглянула на него:
- Что, Иозар?
- Госпожа, нам пора.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула:
- Да. Пора. Но я кое-кому ноздри вырву. Значит он сливает информацию не только мне, но и конкурентам. Уродец мелкий. Не первый раз ведь замечала.
- Милостивая госпожа! – женщину дернули за полу туники. Она резко остановилась, поразившись наглости осмелившегося на столь необдуманный поступок, и медленно повернулась к рабам. К горлу одного из них – невысокого, плотного юноши, был прижат клинок Иозара – главного надзирателя Школы Феникса. Вокруг недовольно зашумели рабы, начали волноваться охранники и торговцы.
- Вы что? Если граждане, так и делать можете все, что вздумается? – громко орал темнокожий торговец с большим тюрбаном на голове. Афина не обратила на него ни малейшего внимания, пристально вглядываясь в неказистую на первый взгляд фигуру остановившего ее раба. Тот ответил ей спокойным взглядом серых глаз, совершенно не обращая внимания на опасную близость металла у его шеи. Что-то в этом взгляде привлекло почтенную матрону. Она склонила голову на бок, поцокала языком.
- Как тебя зовут, дерзкий? Ты ищешь смерти?
- Меня зовут Илиа, светлая госпожа. И я не ищу смерть. Мы ходим с ней в обнимку.
- Я беру его. Флавий, расплатись и проследи за доставкой товара в целости и сохранности. Иозар, нам пора.
Она величественно уплыла, оставляя за собой аромат дорогих духов. Толстяк, Флавий, повернулся к торговцам.
- Ну что, господа хорошие. А вот теперь мы поговорим более детально об условиях сделки…
Хозяин злополучного раба, тот самый негр в тюрбане, беспокойно заерзал. Об управляющем Школы Феникса ходили жуткие слухи. Особенно об его умении торговаться. И сейчас ему в полной мере предстояло ощутить это на себе.

Афина в сопровождении Иозара покинула шумный рынок и бодро зашагала по прямым улицам Старого Города. По мере того, как они продвигались дальше к цели их путешествия, небольшие лачуги уступали место величественным зданиям. И вот наконец, миновав большую, мощеную камнем площадь, они подошли к величественному строению Колизея – главной Арены Империи.
- Вроде бы успели, - осторожно произнес Иозар, глядя на реакцию хозяйки. Но она была слишком погружена в свои мысли, чтобы обращать внимание на его слова.
Через вход, предназначенный для Мастеров Школ, она проследовала к своей ложе. Надзиратель отправился в служебное помещение – туда, куда уже были доставлены гладиаторы, и где они коротали время, дожидаясь своей очереди вступить в схватку.

Празднично разодетая толпа шумела. Между рядами сидений ловко сновали лоточники, предлагая напитки, орешки и сладости. Афина ответила на поклон Георгоса, занимавшего соседнюю ложу, кивком головы поприветствовала подошедшего чуть позднее Анри. Из своей богато украшенной ложи коллегам жизнерадостно махал рукой Ной, возлежавший на удобном диване в окружении вызывающе разодетых девиц. Ложи Мастеров всех пяти гладиаторских школ располагались рядом, в центральной части трибун, откуда Мастера могли спокойно наблюдать за действиями своих подопечных.
- Юджин в своем репертуаре, - вкрадчиво заметил Анри. Словно в ответ на его слова распахнулась парчовая занавеска последней ложи, и в нее порывисто вошел стройный молодой мужчина с решительным лицом, правильные черты которого говорили о благородном происхождении. Это был последний представитель одного из семи Благородных Домов Вечного Города, Мастер школы Светлого Феба Юджин Черное Сердце. О благородстве его происхождения говорила не только аристократичная внешность, но и узкий меч в дорогих ножнах. Такой меч стоил целое состояние и был особым предметом гордости его владельца.
Не удостоив никого взглядом, он устроился в предназначенное для него кресло, взял со столика поданный слугой большой серебряный бокал дорогого вина и одним глотком осушил его. Слуга, тем временем, разжег благовония, которые своим ароматом должны были перебить вонь исходившую от плебоса, дабы не возмущать благородное обоняние его господина. Афина и Георгос обменялись многозначительными взглядами. Анри, как всегда, отпустил колкость по поводу внешнего вида опоздавшего, на что ему ответили ледяным молчанием. Намечавшуюся перепалку прервал гром барабанов и рев фанфар. Многотысячная толпа, собравшаяся в Колизее, стихла в предвкушении зрелища.
Высоко в небо над Ареной на специальной площадке вознесся глашатай. Он протрубил в горн, призывая к тишине.
- Досточтимая публика, граждане Великого Города. Поприветствуем же нашу милостивую госпожу, чье дыхание наполняет воздух ароматом благодати, лик подобен Солнцу, взор согревает душу, вселяя в нее радость, румянец щек нежнее цвета крыльев Авроры, чьи слова полны мудрости, а достоинства столь же велики, как и величие богов. Встречайте! Та, при виде которой наши сердца наполняются трепетом. Императрица Мария!
Трибуны взорвались радостным ревом. Под его сопровождение раздвинулись тяжелые шторы, и гражданам явила свой светлый лик сама Императрица. Она последовала к своему трону из слоновой кости и золота. Сев на него, она величественно оглядела замерших подданных и, взяв с услужливо поданного служанкой подноса белоснежный платок, она кинула его вперед, на арену.
- Да начнется священнодействие! (Празднество?) – громко произнесла она. Белый платок медленно падал, кружась в воздухе, вспыхнувшем в тот миг, когда кусок ткани пересек границу, отделявшую Арену от остального мира. Наконец платок коснулся земли. В следующую секунду грянула музыка, зашумели зрители, бросая цветы своей госпоже. Игры официально считались открытыми.
Площадка с глашатаем медленно опустилась ниже. Её полет управлялся сразу четырьмя магами, расположившимися по периметру Колизея. Согласованность их действий влияла на ровность и плавность полета, и пока все шло без сучка и задоринки. Тем временем глашатай торжественно развернул свиток с сургучными печатями, поднял руку. Зрители затихли.
- В эти Майские Иды, день, посвященный Юпитеру, начинаем мы игры в честь нашего великого Бога-Громовержца, отца богов. Вознесем же хвалу небесам, за наше счастливое существование!
Заиграли трубы. Хор девушек в белоснежных одеждах – послушниц храма Весты, запел торжественную песню. Звонкие девичьи голоса возносились в прозрачное небо, неся богам надежды и чаянья людей. В самый торжественный момент песни, девушки подняли руки вверх, выпуская на волю белоснежных голубей. Стая сделала круг над трибунами, почти касаясь своими крыльями зрителей, и унеслась ввысь.
Пение закончилось, и зрители наградили исполнительниц бурными овациями. Площадка с глашатаем вновь переместилась. Теперь она висела над одними из ворот арены: большой зарешеченной аркой. Глашатай взмахнул пергаментом. Повинуясь его жесту, решетка начала подниматься и на Арену, подталкиваемые вооруженными копьями стражниками, начали выходить первые участники представления. Толпа встретила их свистом. Глашатай успокоил зрителей, и поднеся к глазам свиток, начал читать зычным, торжественным голосом:
- В честь начала праздника Юпитера сегодня, в святой день Майских Ид, тем из вас, презренные преступники законов Империи, кто не побоится сразиться на Арене и отстоять свое право на жизнь в единоборстве, будет дарована великая милость: вы сможете стать гладиаторами во славу великого Юпитера! Тех, кто отвергнет это предложение богов, ждет страшная казнь, и кресты для распятия вдоль дороги в Рим уже ждут своих жертв.
Преступники сгрудились в центре арены. Глашатай направил на них указующий перст:
- Вопрошаю Вас! Кто готов рискнуть жизнью, чтобы обрести жизнь?!
Из группы начали выходить один за другим люди. В конце концов, большая часть выбрала сражение. Повторно поднялась решетка, откуда появились стражники, начавшие пинками и криками загонять выбравших казнь преступников обратно в казематы. Один из них попытался бежать, и стоявший рядом с ним стражник, пригвоздил его копьем к Арене. Ее покрытие обагрила первая кровь из пробитой груди несчастного, которая моментально, без остатка, до последней капли впиталась в песок. Поле, создаваемое кристаллом Арены, полыхнуло, принимая жертву.
Когда слуги убрали труп, через опущенную решетку на Арену бросили связку кинжалов, дротиков и прочего изрядно проржавевшего металлического хлама. Оставшиеся кинулись разбирать их, зная, что промедление – смерти подобно. Их опасения были не напрасны: из глубоких подвалов псари уже выводили громадных белых волков. Зрители застыли в ожидании. Арена замерцала, отзываясь на страх в сердцах стоящих на ней людей.
С трибуны за начинающимся представлением с выражением восторга на покрытом веснушками лице, следил белобрысый мальчик лет двенадцати-тринадцати. Он восхищенно смотрел на трепещущие на ветру стяги, с благоговением взирал на светлый лик Императрицы, с затаенным страхом бросал короткие, полные любопытства, взгляды на ложи Мастеров гладиаторских школ. Увидев изменения в воздухе над Ареной, когда сработал Кристалл, мальчик вздрогнул, инстинктивно отпрянув.
- Сиди смирно! – грубо толкнул его упитанный, страдающий отдышкой мужчина в серой длинной тунике, сидевший слева от мальчика. От него шел легкий аромат лекарственных средств, выдающий в нем аптекаря. Мальчик обиженно сжался в комок, в его голубых глазах сверкнули слезы.
- Потише, уважаемый. Разве вы не видите, что дитя здесь впервые, - мягко обратился к аптекарю сосед мальчика справа. Его фигуру было невозможно разглядеть под просторной пенулой, свободными складками спадавшей с его плеч, тень, падавшая от капюшона, скрывала черты лица. Пенула была застегнута впереди большой брошью со странной гравировкой. Мягкий говор выдавал в нем жителя Иудеи. Он повернулся к мальчику:
- Ведь это так?
- Да, - тихонько всхлипнул он, а потом неожиданно широко улыбнулся:
- Меня зовут Владос, отец привез зерно в императорские житницы, а пока он занят в городе, решил отправить меня сюда, чтобы я ему под ногами не путался.
Мальчик звонко рассмеялся. Незнакомец мягко улыбнулся в ответ.
- И как тебе?
- Очень нравится. Только ничего не понятно.
- Что, объяснить? – голос незнакомца звучал доброжелательно. Глаза Владоса сверкнули от счастья.
- Господин, я Вам буду так благодарен!
Его сосед хмыкнул в ответ, потом обвел Арену рукой. Мальчик неотрывно следил за его жестами.
- Наверное, ты слышал, что в любой Арене, в которой проводятся гладиаторские бои, имеется Кристалл?
Владос замялся:
- Ну, я слышал что-то такое.
- Понятно, значит, ничего не слышал. Так вот. Сердцем Арены является кристалл, скрытый в ее фундаменте. Он добывается далеко на Востоке, в высоких горах, куда редко ступает нога человека. Ходят слухи, что их месторождение давно утрачено… Хотя, возможно это и к лучшему… - голос мужчины на мгновенье стал другим, в нем зазвучали странные интонации, заставившие Владоса навострить уши. Но его собеседник тряхнул головой и продолжил рассказ своим обычным голосом:
- В любом случае новые кристаллы добыть практически невозможно. Каждый по-своему уникален. А самый большой из найденных камней, установлен как раз здесь, на главной Арене Империи.
- Как интересно! – только и смог выдохнуть Владос. Его сосед говорил дальше, не обращая внимания на восторг мальчика.
- Кристалл создает поле вокруг Арены, почти не видимое человеческому глазу. Его границу можно разглядеть только тогда, когда Кристалл питается.
- Что делает? – изумился мальчик. Его лицо выражало крайнюю степень недоумения, рот приоткрылся, густые брови поползли вверх.
- Питается. Это не совсем обычный камень. Если на него попадает кровь, он впитывает ее, взамен выделяя особую энергию. Ты помнишь как быстро впиталась кровь того старика?
- Ну… - Владос выглядел смущенно. Мужчина хмыкнул.
- Понятно, не обратил внимание. Проследи в следующий раз, как быстро исчезнет кровь с Арены. Это ее притягивает к себе Камень. Чем больше крови он поглотит, тем сильнее он будет воздействовать на находящихся в его поле действия людей.
- А зачем это? – все еще не понимал мальчик. Незнакомец вздохнул.
- Без силы, получаемой от Кристалла, гладиаторы не смогут использовать боевую магию. Поле Кристалла влияет на их сознание, делая менее чувствительными к боли, и позволяя совершать то, что в обычной жизни человеку не под силу. Как раз для этого в начале представления устраивают такие казни, как мы сейчас увидим: чтобы напитать Кристалл, свершить правосудие, ну и потешить жадных до зрелищ римлян.
- Ух ты! – восхищенно воскликнул Владос. Он вновь перевел взгляд на Арену, прищурившись, долго рассматривал ее, потом повернулся обратно к новому знакомому:
- Но я ничего не вижу!
- Это не важно. Главное не то, что ты видишь. Главное – что ты чувствуешь и знаешь. Смотри, началось.
Мальчик, моментально забыв о том, кто только что давал ему пояснения, уставился на Арену, боясь пропустить хоть что-нибудь важное. Начинался бой.
Тихо переступая большими мягкими лапами, на арену вышло пять серебристо-белых волков, каждый величиной с крупного теленка. Большими желтыми глазами волки Северных Гор, не издавая ни звука, смотрели на паникующих людей. У людей действительно была причина для паники – эти большеголовые звери с длинной мягкой шерстью славились не своей свирепостью, а слаженной работой стаи и силой широких челюстей. Рослый самец мог бы схватиться в поединке со средним медведем, а стаи из тридцати – сорока таких волков в прошлом обращали в бегство римские легионы.
- Они нас убьют, - завизжал однорукий старик, - они нас всех убьют.
Сзади на шею старику опустился меч. Лезвие было старым и выщербленным, но, тем не менее, оно прошло весь путь от правой ключицы до солнечного сплетения. Глаза старика помутнели, и его тело упало на песок лицом вперед. Ударивший даже не потрудился вынуть меч из тела. Повернувшись к трупу спиной, он сосредоточенно искал в связке оружие поострее.
Смерть старика, казалось, никто не заметил. Он все равно не помог бы в бою, а только наводил бы панику. И лишь толпа ликующе взвыла, увидев, как кровь старика впиталась в песок. Принимая очередную смерть, арена вспыхнула алым.
Сбившись в стаю, волки полукругом обошли группу преступников, принюхиваясь и оглядывая потенциальных противников. Люди даже с оружием не противники волкам – густая шерсть с мягким подшерстком смягчала режущие удары.
Преступники успели расхватать оружие и встать в стойку. Большинство из них представляли собой обычный сброд мошенников и грабителей, но и они понимали, что против этих волков можно бороться только совместными усилиями. Люди встали в одну группу и немедленно, те кто был сильнее оказались в центре – там, где было безопаснее всего, те кто послабее остались с краев. Примерно тридцать вооруженных человек против пяти волков – почти на равных.
Пару долгих минут волки лишь ходили вокруг преступников, держась на почтительном расстоянии, где дротик не будет представлять такой опасности. Затем волки начали потихоньку приближаться. Они не рычали, не в их привычках было предупреждать врага о нападении.
- Они сейчас атакуют, - догадался один из преступников.
Его слова еще звучали, когда два волка из центра стаи прыгнули высоко в воздух. Они приземлились прямо в центре группы людей, на плечи самым высоким и уверенным воинам, свалив их на землю. Один из них закричал, и волк перегрыз ему шею, второй успел ударить волка в бок кинжалом. Словно сами боги направили его руку – кинжал скользнул меж ребер могучего зверя и воткнулся в сердце.
Стоило людям отвлечься на происходящее в центре, как трое оставшихся волков клином врубились в ряды людей. Как и всегда, стоило волкам лишить стаю вожака, началась паника.
Люди стояли тесными рядами, это мешало им размахиваться оружием, а волки тем временем наскакивали на очередную жертву и сваливая ее на землю вспарывали шейные артерии одним ударом длинных клыков. В центре группы людей крутился вожак стаи – здоровенный матерый волк.
- Бейте крайнюю справа, - крикнул один из приговоренных, крепыш с коротко стриженными белыми волосами, - это самка вожака.
Он был настолько уверен в своих словах, что двое вняли его крику. Вооруженные копьями, они неожиданно зашли справа. Самка гневно обернулась на них и рыкнула. Тот что был повыше попятился и упал, самка кинулась на него, но напоролась на копье второго – коренастого грека с кольцом в правом ухе. Самка взвыла и дернулась, грек упал, но не выпустил из рук копье. Он ясно осознавал – стоит ему отпустить древко и он покойник, так что он вцепился в него мертвой хваткой.
Далее удача повернулась к людям. Вожак волков, услышав вой самки, потерял бдительность и кинулся ей на помощь. Смяв одного человека, сломав другого, он прорывался к ней, не обращая внимания на многочисленные удары мечами и топорами. Двое оставшихся волков пришли в смятение вслед за главой стаи. Один из них повалил на землю человека и прижал его к земле громадной лапой, но отвлекся на вожака. Подкравшийся сзади карлик с рыжими спутанными волосами с размаху опустил топор на лапу волка. Лезвие топора рассекло вначале лапу волка, а затем грудь человека. Волк, не вздрогнув, повернулся всем корпусом и лязгнул зубами. Половина тела карлика упала на землю, а волк продолжил битву без одной лапы.
Благородные звери были обречены. Защищая раненую самку, вожак ослабил собственную оборону. Один за другим звери получали смертельные удары и опускались на землю. Последними упали вожак и его самка. Рядом, почти касаясь друг друга. Кровь не смачивала серебристо-белую шерсть исполинов, она стекала по ней каплями красной ртути и падала на песок, исчезая в алом мерцании. Над ними тяжело дыша стояли последние два человека: беловолосый северянин, сумевший найти уязвимое место стаи, и грек с серьгой в правом ухе, решивший исход единоборства.
Законы Рима суровы и безжалостны к слабым, не способным постоять за себя. Право на жизнь имел лишь сильнейший, тот, кто смог устоять и не упасть перед врагом на колени. И двое достойных стояли сейчас на Арене, гордо оглядываясь по сторонам. Уже не как обычные преступники, но как победители. Пока вбежавшая на арену стража перерезала глотки всем остальным, отдавая кровь Арене Колизея, и выволакивала трупы прочь с глаз императрицы, эти двое: северянин и грек, – покрытые кровью и потом вышли вперед и замерли перед всемилостивой Марией. Она вытянула перед собой руку, сжатую в кулак, потом медленно отогнула большой палец и подняла его вверх. Толпа радостно завопила: этим двоим будет дарована жизнь, да святится имя императрицы в веках! На арену выбежали люди в засаленных коричневых балахонах. Вместе с ними была переносная жаровня и клеймо сложной формы. Раскалив его прямо на сцене, служки приложили его к правому плечу вначале одного, а затем и другого. Кожа зашипела когда в нее вгрызся раскаленный добела металл, но оба гладиатора стиснув зубы вытерпели последнее испытание. Ведь клеймо в виде меча символизирует их новую жизнь – жизнь гладиаторов.
- Восславим же нашу милостивую госпожу, чья доброта касается сердца каждого! – провозгласил глашатай. Толпа взревела, возбужденная видом крови. Периметр Арены засиял, по границе, отделявшей трибуны от места сражений, побежали пурпурные разводы, смешиваясь в сложный узор. Арена набрала достаточно сил и крови, чтобы гладиаторы, сменявшие собой заурядных преступников, могли в полной мере показать свое мастерство.

[susan]

День первый

Играла громкая музыка. Глашатай на своем помосте парил над Ареной. По окончании первой части представления, пока Арену готовили к парным боям, традиционно был маленький перерыв, которым непременули воспользоваться торговцы снедью. Владос уплетал за обе щеки огромную булку, наполненную рубленым мясом и зеленью. Его новый знакомый посмеиваясь, наблюдал за мальчиком.
В ложу Афины проскользнул Иозар, осторожно подошел к ее креслу, наклонился к ее уху:
- Госпожа, все готово.
- Я рассчитываю на тебя, - не поворачиваясь проронила она. Надзиратель вежливо склонился и исчез из вида.
От ложи своей хозяйки он поспешил вниз, туда, где в полутьме казематов готовились к боям воины. Он нырнул под низкий свод комнаты, отведенной их Школе, подошел к сидящему на скамье долговязому тощему юноше с мечтательным взглядом карих глаз, заложившему свои ладони с длинными пальцами за голову и вытянувшему ноги. Из-под ворота короткой туники выглядывал край бечевки с медным крестиком на ней.
- Хватит спать, Атилла. - Иозар ткнул ногу юноши. – Все проверил?
- Естественно. Сила Веры и Боженька всегда со мной!
- Ты мне эти еретические заявления прекращай! Знаешь ведь, как ОНА это не любит.
Атилла поморщился:
- Любовь Боженьки безгранична, и на ЕЁ грешную душу тоже может пролиться нектар благодати.
- Смотри, чтобы на тебя кипящее масло не пролилось, - проворчал недовольно Иозар. Атилла ответил очаровательной улыбкой, на что надсмотрщик только скрипнул зубами. «Как все таки невовремя всё случилось…» - думал он, в очередной раз глядя на пустые крючья для снаряжения, где при других обстоятельствах висели бы доспехи Ходжи и Максимуса. «Малолетние идиоты!» - Иозар сплюнул в сторону и, оставив юношу заканчивать подготовку к бою, вышел в общее помещение, где коротали время другие тренеры и гладиаторы, не занятые в битве.
- А вот и ты, дружище, - поприветствовал Иозара русоволосый коротко стриженый мускулистый мужчина с татуировкой вольноотпущенного на сильном предплечье. Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями.
- Какими судьбами, Дионис? – спросил приятеля Иозар
- Как всегда, деньги, - широко улыбнулся вольноотпущенник. – Спасибо твоей Госпоже. Ей да Георгосу. Никогда не обижаете скромного ветерана.
- Ладно тебе прибедняться. Как семья, как дети?
- Хорошо, не жалуюсь. Сам как?
- Милостью своей хозяйка меня не обходит. Младшему с поиском кормилицы помогла. Дайте ей боги долгих лет.
Мужчины многозначительно переглянулись и заговорили на профессиональные темы.
Атилла тем временем наматывал на руки защитные кожаные ремни. Дело это было серьезное, не терпевшее спешки. Он как раз возился с неподдающимся ремешком, никак не желавшим закрепляться должным образом, когда в дверном проёме возникло белое свечение, и к нему вошла молоденькая девушка, почти девочка, с длинными волосами, беспорядочно ниспадавшими на ее белоснежное одеяние жрицы.
- Кассандра, - радостно выдохнул Атилла. Девушка улыбнулась. Теплая волна радости исходила от нее, неся покой и утешение мечущимся душам. Её, весталку, одну из жриц храма богини домашнего очага, очень хорошо знали в этих сумрачных казематах. Её мягкая улыбка и добрые глаза несли радость, придавали силы не знавшим пощады воинам. Среди гладиаторов считалось добрым знаком встретить ее на своем пути и получить благословение. Также практически все гладиаторы были уверены, что оказав ей услугу, они могут заручиться покровительством богов и получить практически полную неуязвимость. Поэтому, в обычных условиях, грубые и неотесанные мужланы превращались в робких котят, лишь только в коридорах замаячит тоненькая сияющая фигура в белоснежных одеждах.
Оглянувшись по сторонам и больше никого не увидев, она удивленно приподняла бровь:
- Ты сегодня один? – в ее голосе слышалась легкая неудовлетворенность ситуацией.
- Да, Светлая. Другие… не смогли сегодня появиться на празднике.
- С ними все в порядке? – в голосе Кассандры слышалась легкая тревога. Юноша весело усмехнулся, мол, все хорошо. Она еле заметно перевела дух, улыбнулась в ответ. Воспользовавшись моментом, Атилла быстро встал на одно колено и со склоненной головой протянул к девушке руки:
- Благослови, светлая жрица Весты.
Продолжая улыбаться девушка коснулась его волос своей рукой. Но тотчас ее одернула. Перед ее глазами, в клубах дыма, встала страшная картина: окровавленное тело, лежащее в луже собственной крови, сердце, пронзенное кинжалом, карие глаза без тени жизни, устремленные в пустоту. Видя, как побледнела девушка, Атилла тревожно спросил у нее:
- Светлая жрица, что с Вами?
Девушка повела рукой, отстраняясь, коснулась пальцами лба:
- Нет… Все в порядке… Пойду я, сегодня душно…
- Да, душновато. Может дождь пойдет, - торопливо согласился Атилла. Жрица прищурилась, потом уверенно ответила:
- Нет, дождя не будет.
После этих слов она развернулась и исчезла в глубине коридора. Атилла остался один. Он долго стоял, глядя вслед белой, чуть светящейся от переполнявшего ее света фигурке. Из состояния задумчивости его вывели громко взвывшие фанфары, возвещая начало парных боев.

- А теперь то, чего вы все так долго ждали. Ради чего поднялись сегодня ни свет ни заря! Встречайте! Прославленные воины пяти Школ!
Под звуки труб, из главных ворот Колизея на Арену вышли шестеро. В тот миг, когда они пересекали границу Арены, их силуэты вспыхивали красным, словно обволакивая фигуры воинов свечением. Это начинал действовать Кристалл, изменяя сознание гладиаторов, превращая их из обычных людей в накаченные силой машины для убийства. Они выстроились в шеренгу перед императорской ложей.
- Аве, Мария! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Императрица с достоинством наклонила голову, отвечая на приветствие. После этой, обязательной для всех церемонии, от группы гладиаторов отделился один: среднего роста, с черными прямыми волосами молодой человек в дорогих, но явно знавших лучшие времена доспехах. На его запястье сверкал драгоценный браслет красного металла в виде двух змей, обвивавших друг друга. Он подошел к ложе Анри, снял с пальца свое массивное кольцо с янтарем, в котором свернулась в клубок крохотная змейка, - знак принадлежности к аристократическому роду, протянул его Мастеру Школы:
- Я, Ром Нурман, вручаю тебе, Анри, Мастер Школы Полуночного Ветра сие кольцо в знак смирения и покорности и отказываюсь от каких-либо претензий к тебе и твоему роду в случае моей гибели. Да хранят тебя боги!
- Да хранят боги тебя, - на устах Анри играла легкая усмешка. Ром четко повернулся, вернулся к другим гладиаторам. Мастер школы Полуночного Ветра принялся поигрывать только что полученным именным кольцом аристократа, пожелавшего попробовать свою удачу на арене, подбрасывая его вверх.
- Эй, Анри, - Ной оторвался от пышнотелой красотки, сидевшей у него на коленях, - а ты хоть за прошлый раз ему заплатил?
- Зачем так шуметь уважаемый? – Анри разглядывал на свет драгоценный янтарь. - Вычел стоимость страховки, риски, транспортные затраты, ремонтные услуги…
- Ох ты и жулик! – хохотнул Ной. Анри с достоинством улыбнулся, резко сжав ладонь так, что в зажатом кулаке оказалось кольцо.
- Я оказываю ему услугу, и вы все об этом прекрасно осведомлены. И большинство из вас отказалось помочь юноше в его беде.
- Да потому, что это безрассудный и ребяческий поступок! – резко возразила Афина. – Додумался же до такого! Решил боями добыть деньги на откуп родителям своей невесты. Мальчишка!
- Не все столь рациональны, моя дорогая, - в голосе Анри сквозила нескрываемая веселость. – Людьми управляют эмоции, чувства… Знаете, есть такие вещи… Слышали о них, по крайней мере?
Лицо Афины дрогнуло:
- А если его убьют, он об этом подумал? Кому от этого будет легче? Крайне легкомысленный поступок.
- Успокойтесь Вы. Выпейте вина. Мы прекрасно знаем Вашу позицию и с ней не согласны.
Афина с трудом сдержала резкий ответ, откинулась на спинку кресла. Пальцы, украшенные множеством колец, впились в подлокотники. Анри, удовлетворенный маленькой победой над конкуренткой, повернулся к мраморному столику на одной высокой резной ножке и положил кольцо в стоявшую на столике серебряную чашу. После этого он вновь взглянул на Арену. Лицо Мастера преобразилось: исчезли напускная игривость и веселость, черты обострились, взгляд стал жестким и сосредоточенным. Парные бои открывал один из его бойцов, противостоять же ему предстояло гладиатору Ноя.
Закончив ритуал приветствия, гладиаторы покинули арену, временно уступая место четырем магам, которые с лицами, исполненными достоинства и осознания собственной силы, вышли на арену. Полы длинных шафранового цвета с пурпурной каймой тог магов оставались неподвижными, словно и не было легкого ветерка разносившего во все стороны запах пота и жареного мяса. Встав в центре арены, маги поклонились императрице, затем надменно посмотрели на плебс, и принялись за свои заклинания.
Земля задрожала. С трибун донеслись крики ужаса, непривычные к подобным зрелищам приезжие в страхе вскочили со своих мест, решив, что началось землетрясение, чем заслужили порцию насмешек от опытных зрителей, повидавших на своем веку не одно выступление настоящих гладиаторов.
- Что происходит? – закричал на ухо соседа Владос. Его глаза округлились от испуга, но он мужественно старался не подавать вида. Мужчина в ответ добродушно потрепал его по растрепанным волосам:
- Это то, ради чего в Колизей стремятся попасть граждане со всех концов Империи. Магия, присущая только этой Арене. Сейчас маги Арены создают декорации, в которых предстоит сражаться гладиаторам. Каждый день посвящен разным богам, и гладиаторы выступают в копиях местностей, посвященных конкретному богу. Сегодня Арена будет преображена в честь великого Юпитера. В общем смотри. Ты сам все увидишь.
Арена тем временем преображалась. Из песка выросли скалы, над ареной начал сгустился плотный темно-серый туман. По скалам поползли трещины, в которые немедленно провалились остатки песка, трещины ширились пока не превратились в широкие бездонные расщелины. На голых скалах появилась скудная темно-зеленая растительность – травы растущие обычно высоко в горах. За пару минут арена приобрела вид горной вершины.
Еще раз поклонившись императрице, маги удалились. На пространство над темно-серым туманом, который должен был изображать грозовые тучи, вновь выплыла платформа с глашатаем, к которому присоединился судья в белой тоге с двумя пурпурными полосами - знак принадлежности его к патрициям. В руках он держал молот БанГамо - символ Главного Мага Арены.
- Деметрий, - благоговейно понеслось по рядам.
- Юпитер Громовержец – наш верховный бог, царствующий на Олимпе вместе со своей достославной супругой, божественной Юноной, в его честь этот бой проведен будет на горных вершинах, под грозовыми тучами, - торжественно произнес глашатай.
Толпа радостно взвыла, когда на арену вышли следующие два бойца. С западного конца арены вышел гладиатор школы Преторианца – Андрогин. Как и всегда, верхняя часть его лица и голова были закрыты полумаской-капюшоном. Андрогин был не слишком внушителен внешностью – кожаный нагрудник и штаны, тонкие руки и ноги, даже подбородок, видневшийся из под полумаски, казалось еще не ведал прикосновения бритвы и принадлежал юнцу. Но, тем не менее, он был гладиатором одной из пяти школ Рима, и это о многом говорило.
Его противник вышел из восточных ворот. Толпа притихла, как и всякий раз, когда Хорив появлялся на арене. Его нельзя было назвать здоровяком, но и хрупким он тоже не был. Высокий, мускулистый с темно русыми волосами, его можно было бы назвать красавцем, если не встречаться с ним глазами.
- Гладиаторы! Я ожидаю от вас честного боя! – провозгласил судья, взмахнув молотом. Зазвенел большой медный гонг – знак начала поединка, это дребезжание словно убило все остальные звуки, превратив все пространство Колизея в безмолвную пустыню. Зрители затаив дыхание наблюдали за поединком настоящих гладиаторов. Мастера Школ сохраняли бесстрастный вид.
На арене сверкнула молния, и немедленно раздался оглушительный звук грома. Публика ахнула – на этот раз маги постарались на славу, грозовые тучи и на самом деле мечут молнии.
Гладиаторы тем временем уже легко бежали навстречу друг другу. Свободно перескакивая со скалы на скалу, они перемахивали через расщелины вынимая оружие на бегу. Хорив сжимал в руке короткую палку к концу которой была прикреплена цепь с металлическим шариком на конце. За Андрогином по земле волочилась длинная плеть из сыромятной кожи.
Хорив первым увидел врага, когда тот вышел из-за скалы. Размахнувшись, Хорив послал мгновенно удлинившуюся цепь в Андрогина, и в тот же момент между ними ударила молния. Рука Хорива дрогнула и шарик ударился в валун позади Андрогинна, обрызгав его кучей каменных осколков. Вздрогнув, Андрогин заметил Хорива и нанес ответный удар. Плеть злобно взвизгнула, и на правом бедре Хорива появился глубокий разрез. Выдернув кистень из валуна, Хорив кинулся вбок. До того как он скрылся за камнем, раздался еще один щелчок, и кожа на левом боку гладиатора лопнула. Хорив нырнул в трещину между камнями и закусив губу от боли побежал вперед. Ему нужно было как можно быстрее обойти Андрогина сбоку. Кистень не может соревноваться с плетью в скорости, но если у Хорива будет хотя пара секунд, он успеет расколоть Андрогину череп.
Тем временем Андрогин обдумывал ситуацию – его противник был старше и опытнее, но обе раны были достаточно глубокими и он сейчас быстро теряет кровь. Единственный выход для Хорива – быстро закончить схватку, одним ударом, так что он наверняка сейчас обходит сбоку, чтобы внезапно напасть. Юноша усмехнулся, он не даст сопернику такого шанса, он пойдет по его кровавым следам.
Принюхиваясь к ржавому запаху крови, юноша в маске бежал по темным следам на песке. Плеть которую он волочил за собой переливалась оттенками коричневого и серого. Невдалеке громыхнула молния, в мгновенной вспышке юноша вдруг увидел на земле прямо рядом с собой человеческую тень. Не раздумывая, он бросился на землю и в следующее мгновение камни рядом с ним взорвались. Острые как бритва осколки покрыли порезами правую сторону его тела. Легко дернув кистень, Хорив начал раскручивать свое оружие над головой, так что цепь с шариком казались уже единым кругом, наливавшимся пронзительно-желтым светом боевой магии. Андрогин в отчаянии взмахнул плетью. Кончик плети обвился вокруг левой руки Хорива, свечение плети погасло, а кисть немедленно потемнела и ссохлась. Скрипнув зубами, Хорив покачнулся и цепь ударила скалу на которой он стоял. На всю арену прогремел грохот горного обвала. Поднявшаяся в воздух каменная пыль заслонила поле боя, но почти сразу магический ветерок засосал ее в щели по периметру арены, чтобы зрители могли наслаждаться зрелищем. Поначалу гладиаторов видно не было, обломки скалы засыпали все вокруг. Зрители взволнованно загудели, неужели оба гладиатора погибли? Мастера Анри и Ной подались вперед, глядя на арену и беззвучно шевеля губами.
Ничего не происходило, но Деметрий не торопился заканчивать бой, по всей вероятности, оба гладиатора еще могли продолжать сражение.
Молнии сверкали на арене все чаще и чаще, видимо маги решили поторопить гладиаторов. После того как в одну из груд обломков ударила очередная молния, холмик щебня в нескольких локтях от нее зашевелился. Серая каменная крошка начала осыпаться, мелкие камешки покатились вниз. Наконец на поверхности показалась рука, затем вторая и гладиатор вытянул себя на поверхность под одобряющий рев зрителей. Андрогин был неузнаваем, каменная пыль и кровь из порезов по всему телу смешались, покрыв его тело серо-бурым узором. Поморщившись, Андрогин выплюнул длинную струю вязкой кровавой слюны и несколько осколков сломанных зубов. Наклоновшись, Андрогин выдернул из ноги один особенно длинный кусок камня, пробивший штанину и вонзившийся в левую икру. Размотав пояс, оказавшийся еще одной плетью, он посмотрел по сторонам и медленно заковылял вдоль арены. После пяти-шести шагов плеть в руке Андрогина вновь начала менять цвет с красно-коричневого на серо-коричневый. Теперь Хорив точно не успеет нанести удар первым – пока он будет вылезать из под камней, один удар такой плетью отправит его к праотцам.
Гладиатор передвигался очень неторопливо, и все время осматривался вокруг. Каменные осколки под ногами все время норовили перевернуться под и его без того нетвердыми ногами.
Пройдя почти до противоположного края арены, Андрогин услышал далеко позади шорох и резко обернулся. Из под кучи камней поднимался Хорив. Торжествующе закричав, Андрогин размахнулся плетью, и в этот же миг что-то под его правой ногой взметнулось и схватило его за щиколотку. Хорив резко дернул, и Андрогин упал на спину плашмя, еще не успев понять что произошло. Зарычав как дикий зверь, Хорив потащил цепь к себе так быстро, как ему это позволяла его недюжинная сила и сноровка. Андрогин спиной волочился по острым камням мгновенно разодравшим одежду в клочья и прорвавшим кожу на спине едва ли не до кости. Подтянув противника к себе, Хорив дернул здоровой рукой вверх и Андрогинна подбросило в воздух. С низким гортанным криком, Хорив изо всех сил пнул его тело. Магия арены влила достаточно сил в Хорива чтобы юноша весивший добрые двести двадцать фунтов (В Др Риме 72 кг ) отлетел на десяток шагов. Больно упав на каменистый настил, Андрогин сильно ударился головой о камень, его затошнило, и арена перед глазами поплыла.
И хотя в полете Андрогин все же успел щелкнуть плетью, но на сей раз удача изменила ему – плеть ударила в вывороченный с корнями кустик травы. Трава пожухла, а плеть, потеряв свою силу, стала бесполезной. Вокруг все чаще сверкали молнии и гремел гром, земля содрогалась от колоссальных по силе ударов стихии Юпитера.
Хорив вновь раскрутил свое оружие над головой, цепь зазвенела и затрепетала желтыми отблесками. Шарик на конце цепи содержал личную магию Хорива – магию взрыва. Ударь он этой цепью каменный дом, одна стена разлетелась бы в щебень, а остальные попадали бы от ударной волны. Андрогин балансировал на грани сознания и забытья, его бой был закончен… почти.
Над ареной вновь появился помост с глашатаем и Деметрием. Цепь над головой Хорива крутилась так быстро, что слилась в один искрящийся желтый диск, но он не наносил решающий удар, ожидая решения императрицы. Этого же решения ожидал весь Колизей. Торжествующий Анри победно глядел по сторонам, Ной не выказывал видимых признаков разочарования, но было видно, что три прелестницы зря вьются вокруг него, пытаясь поднять настроение.
Во внезапно наступившей тишине к императрице Марии обратился Деметрий.
- Всемилостивая императрица, мы смиренно ожидаем вашего решения. Опустится ли этот воин в царство Плутона или останется среди живых?
Мария царственно медленно кивнула головой и вытянула перед собой руку. Колизей превратился в молчащую пустыню. В наступившей тишине было слышно как вскрикнул мальчик на трибуне. Мария повернула руку
Трибуны словно взорвались. Крики, овация, зычные медные голоса труб возвещающих о решении императрицы.
На арене раздался еще один взрыв – на сей раз настоящий боевой гром. Это Хорив разрядил свое оружие повинуясь приказу императрицы. Весь окровавленный, он одной здоровой рукой кинул на землю оружие, и сделав пару шагов вперед наклонился над телом противника.
- Пришел в себя?
Андрогин разлепил веки и мутными глазами посмотрел на Хорива.
- Что?
- Ты спасен, императрица подарила тебе жизнь.
Хорив подал старинному другу здоровую руку и они, прихрамывая, удалились с арены под аплодисменты и ободряющие кличи зрителей, которых они глубоко и искренне ненавидели.

- Ну что, бродяги? – поприветствовал спускавшихся с Арены Иозар. Андрогин ответил ему злобным взглядом. Обоими бойцами немедленно занялись лекари.
В стороне Дионис переругивался с подошедшими к нему жрецами. В конце концов, он смачно плюнув, произнес.
- А ладно, бес с вами. Но и вы не забудьте, я вас последний раз предупреждаю.
- Конечно, конечно, - жрецы как можно быстрее исчезли, оставив гладиатору предназначавшийся для него наряд. Дионис, заметив, что Иозар смотрит на него, виновато пожал плечами и принялся натягивать на себя амуницию.
Следовало проверить подготовку своего гладиатора. Иозар направился к себе, но по дороге он столкнулся с патрицием, пожелавшим принять участие в боях. Вместо того, чтобы примерно наказать толкнувшего его раба, тот опустил голову и быстро прошел мимо надзирателя. Иозар удивился. Его давно заинтересовал этот молодой человек, столь часто игравший со смертью, но случая поговорить все не предоставлялось. Но сейчас важнее было другое.
- Готов? – спросил он у безмятежно улыбавшегося Атиллы. Он кивнул:
- Боженька всегда со мной.
- Ну тогда молись ему, крепко молись.
- Обязательно буду, - пообещал Атилла. Иозар проводил его к выходу, оставил его там дожидаться конца работы магов, а сам вернулся к окошку, через которое он наблюдал за боями.
-Можно, я тоже здесь постою? – к окошку подошел Род Нурман. Иозар молча посторонился. Аристократ встал рядом. Какое-то время они молчали. Потом Род заговорил:
- Я ведь вижу, как ко мне здесь относятся. Но у меня нет выбора.
- Выбор есть у всех и всегда, - отрезал надсмотрщик. Молодой человек рядом с ним грустно покачал головой.
- К сожалению не всегда.
- И что же не хватает такой высокопоставленной особе? Эмоций? Риска? Вкуса крови?
- Денег. – отрезал тот. Иозар удивленно обернулся.
- Это как?
- А вот так. – молодой человек умолк, а потом, неожиданно, начал подробно рассказывать изумленному рабу историю своей короткой жизни.
Род Нурман происходил из древней и славной, но обедневшей династии патрициев. Родители девушки, в которую он был влюблен, не знали о положении его семьи и потребовали непомерных откупных. У Рода было три варианта: признав себя слабаком отказаться от девушку, покрыть позором свой род продав фамильные драгоценности или покрыть позором лично себя зарабатывая как простолюдин. Он выбрал третье. Однако когда он приходил к Мастерам Школ, они один за другим отказывали ему.
- Ты совсем мальчишка, - усмехнулся Георгос. - При всем уважении к твоему деду, я не выпущу тебя на арену Колизея в ближайшие лет пять.
- Мужчины думают не тем чем надо, - покачала головой Афина, - тебя покалечат на арене или убьют. Мой ответ «нет». И передавай мое почтение своему деду.
- Зачем тебе эта девушка, - удивился Ной, - вот выбирай любую из этих, или даже двух, трех - дарю. Но если я выпущу тебя на арену, мне будет просто стыдно смотреть в глаза твоим знаменитым родственникам.
- Патриций хочет зарабатывать деньги как простолюдин, - фыркнул Юджин, - что сказал бы твой дед, если бы узнал об этом?
Согласился на его предложение только Анри, загнавший его в кабальные условия контракта. И теперь юноша должен был выступать от его школы.
- Знаешь, а ведь все они правы, - усмехнулся Иозар. – Но ты сам в конце концов сделал свой выбор. Не самый лучший, на мой взгляд. Но что ж. Могу пожелать тебе только успехов. И предупредить: если ты попадешься мне на Арене, я тебя убью.
Патриций протянул рабу руку. Тот внимательно посмотрел на молодого человека, нахмурился, и ответил ему тем же жестом. Обменявшись рукопожатиями, они повернулись к Арене и молча принялись наблюдать за тем, что на ней происходит.

День первый

Маги вновь изменили арену. Серые скалы рассыпались. Песок быстро набухал и приобретал белый цвет, пока зрители на трибунах не ахнули. Вся арена теперь была покрыта белыми, воздушно-мягким облаками. Клубящиеся, нежные как женское прикосновение облака изображали Олимп, где вечно пирует Юпитер.
Закончив свою работа, маги поклонились императрице и ушли с арены. Непрозрачные магические облака доходили до пояса человеку среднего роста и, несмотря на кажущуюся мягкость, были довольно плотными.
Стоя за решеткой, Атилла услышал как люди свистом и ругательствами встретили его противника. Его самого встретят точно также, но его это не волновало. Прошептав имя своего бога, Атилла поцеловал медный крестик висящий на шее и торопливо засунул его под тунику, поближе к телу.
Открылась решетка, и Атилла выступил из темного каземата на арену. Прикрывшись ладонью от чересчур яркого летнего солнца, Атилла близоруко прищурился, чтобы рассмотреть своего противника. К сожалению, зрение юноши было сильно испорчено от рождения, так что он увидел лишь темный силуэт на фоне белых облаков.
- Милость Боженьки со мной, - прошептал Атилла, - и бесы не страшны мне.
На всякий случай, еще раз затянув на кистях ремни с медными бляшками, Атилла неторопливо начал приближаться к противнику. Зрители были довольны, перед ними сражались два иноверца, смерть любого из них будет встречена с радостью.
Когда расстояние между ними сократилось до пяти шагов, Атилла внезапно перешел на бег.
- За Боженьку!!!
Удар прямой правой рукой пришелся точно в грудь противника. Тот даже не покачнулся. Атилле показалось, что он ударил каменную стену, кисть зловеще хрустнула и вся рука немедленно онемела.
- Первое правило – Люди глупы, - произнес противник, - ты кинулся в бой не зная на что я способен и совершил ошибку.
Двумя руками схватив Атиллу, он потянул его на себя и нанес страшный удар коленом в лицо. Кровь брызнула из разбитого носа и губ. Подкинув юношу в воздух, противник нанес еще один сокрушительный удар в корпус. Тело Атиллы без признаков жизни упало в облака, и было слышно, как оно шлепнулось на песок.
- Дайрос, - так меня зовут, - мрачно сказал гладиатор.
Зрители вокруг свистели, им не понравился такой короткий бой. Над ареной вновь появился помост с Деметрием.
- Всемилостивая мать Императрица Мария, - начал он свою обычную речь, мы смиренно ожидаем вашего решения. Опустится ли этот воин в царство Плутона или останется среди живых?
Мария улыбнулась и, вытянув вперед руку со сжатой в кулак кистью. Под одобрительные крики толпы, она повернула ее большим пальцем вниз.
Дайрос наклонился, чтобы поднять Атиллу с земли для нанесения решающего удара. Но, пошарив рукой в облаках в том месте, где тот упал, он с удивлением ничего не обнаружил.
- Он…
Дайрос не успел закончить фразу, сзади него из облаков вырос Атилла.
- Шо мной Бошшенька, - прошепелявил он через разбитые распухшие губы.
Звук удара, заглушивший крики зрителей и музыку, разнесся далеко за пределы Колизея. Звук сравнимый разве что с настоящим громом Юпитера.
Атилла ударил туда, где как подсказывал его инстинкт, находилось слабое место его врага - по почкам. Никто не должен был выжить после такого, но Дайрос не умер на месте. Сжав зубы от боли, он судорожно выдохнул.
- Ты хитер и умен, но слаб. Обманув меня, ты смог нанести удар, который меня достал.
Дайрос говорил, чтобы оттянуть время, перед его глазами плясали кровавые бесенята, в ушах звенело. Ему нужно было время, чтобы вновь напитать магией свое тело и сделать его каменно-твердым. Атилла понял его намерения и вновь атаковал. Закрываясь руками, Дайрос начал отступать. Удары сыпались как из мешка. Атилла пытался найти еще одно слабое место, но везде натыкался на непробиваемую скорлупу. Сделав пять или шесть шагов назад, Дайрос резко ударил Атиллу по щиколотке ногой, Атилла пошатнулся и Дайрос перешел в контрнаступление.
- Второе правило – Благие намерения могут привести к плачевным последствиям. Ты схитрил, чтобы победить, но теперь я знаю на что ты способен, и больше не дам тебе шанса выйти из поля моего зрения.
Дайрос замахнулся левой рукой, чтобы с размаху ударить противника. Атилла блокировал удар правой рукой. Следующим движением Дайрос неожиданно наступил на ногу Атилле. Он положил свою ногу наугад, но ему повезло и кости ступни Атиллы поломались под прессом колонноподобной ноги. Глаза Атиллы расширились от боли. Правой рукой Дайрос схватил Атиллу за горло, и крепко сжав, поднял в воздух. Только сейчас Атилла заметил, насколько Дайрос был выше него самого. Глаза юноши были на одном уровне с глазами Дайроса, но его ноги болтались почти в половине фута над землей.
- И это все что ты можешь мне противопоставить, - спросил Дайрос.
Атилла почувствовал, что ему нечем дышать. Схватив руку Дайроса, он попытался оторвать ее от своего горла, но все попытки были тщетны. Кожа Дайроса была словно стальной и руки Атилла скользили по ней не причиняя вреда. Атилла сжали ладонями руку Дайроса. Его начавшие синеть губы зашевелились.
- Боженька поможет мне, пока я в него верю. Он и тебе поможет.
Дайрос расхохотался.
- И где же твой бо…
Дайрос отшвырнул Атиллу как будто тот был ядовитой змеей и, закричав, начал тереть свою правую руку. На серой коже явственно виднелись круглые следы ожогов.
- Что это такое?...
- Это Боженька мне помог.
Атилла приподнялся из облаков, насколько ему позволяла сломанная ступня. Изувеченное ударом, опухшее лицо светилось окровавленной улыбкой. Большая часть зубов была сломана, так что улыбка выглядела странно.
- Боженька всегда с мной, он никогда меня не оставит.
Дайрос уже пришел в себя после первого шока и твердым быстрым шагом направился к Атилле.
- Ты поплатишься, - прорычал взбешенный гигант.
Шатаясь и скривив лицо от боли, Атилла встал на здоровую ногу. Дайрос подбежал к нему прежде чем Атилла успел встать в боевую стойку. Кулак Дайроса погрузился глубоко в живот юноши, и губы Атиллы обагрились кровью из надорванного желудка. Левая рука Атиллы коснулась бедра Дайроса, и тот вновь взвыл от жгучей боли, но на сей раз он не откинул юношу, а схватил за руку и вывернул ее. Атилла закричал от боли. Дайрос тем временем увидел, что медные бляшки на наручных ремнях светятся красным.
- Так вот чем ты жег меня. Больше этого не повториться, я сломаю тебе хребет не дотрагиваясь до ремней.
Повернув голову, Атилла растянул губы в подобии улыбки.
- Боженька защитит меня, я верю.
Ремни на его руках пришли в движение и как змеи расползлись по его телу, обмотав все видимые участки тела. Медные бляшки на ремнях светились красным – боевая магия Атиллы – магический жар металла.
- Это?...
Когда наручные ремни сдвигались, Дайрос успел заметить несколько почерневших кругов на руках юноши.
- Металл жжет меня точно так же как и тебя, - прохрипел Атилла, - и лишь помощь Боженьки помогает мне не сойти с ума от боли. И бой закончен.
Дайрос попытался что-то сделать, но его тело оказалось крепко обмотанным теми самыми кожаными ремнями. Он и не заметил как они переползли с Атиллы на него.
- Третье Правило – Страсть правит разумом, - произнес Атилла. Ты возгордился, перестал принимать меня всерьез и допустил ошибку. Так страдай за свою ошибку, как Отец наш страдал на кресте.
Бляшки на ремнях вспыхнули красным. Дайрос открыл рот и закричал. Кричал так громко и так пронзительно, что женщины и дети на трибунах закрыли уши, лишь бы не слышать этого рвущегося предсмертного вопля…
Деметрий спрыгнул с помоста, БанГамо в его руках сиял зеленым. Еще пара шагов и Атилла будет заживо изгнан в царство Плутона, и его тело обретет бессмертие и вечные муки.
- Стой, - послышался голос императрицы.
Деметрий нехотя остановился, обернулся к императорской ложе. Мария поднялась, прекрасная в своем величии. Горделивый взор, царственное лицо, безупречные манеры… Главный Маг и Судья нехотя отвел в сторону свое грозное оружие:
- Всемилостивая, Приговор был вынесен, я обязан привести его в исполнение, - обратился он к императрице. Она величественно повела рукой:
- Служителю Фемиды не пристало выносить поспешные суждения. Убив сего юношу, мы не увидели бы прекрасный бой, зрители не получили удовольствие от схватки, а Арена не узнала бы своего победителя. Посему, убери свой карающий молот. Я дарую ему жизнь. И впредь, будь добр, убедись, что бой действительно закончен, и это не очередная уловка гладиатора.
Под ликующий рев толпы она высоко подняла руку, показывая знак, дающий жизнь. Атилла гордо смотрел на ревущий стадион. С высоко поднятой головой он стоял посреди неистовства плебоса, несшегося с трибун, не обращая внимания на слуг с носилками для Дайроса. Иозар лично поспешил к нему. Атилла тяжело оперся на его плечо, почти упал на него. Иозар практически тащил его на себе, но юноша все равно пытался идти сам. Только когда за спиной померк яркий свет он позволил себе расслабиться.
- Как ты? – тревожно спросил его надзиратель.
- Боженька меня бережет, - прошептал Атилла и потерял сознание.
Иозар оглянулся по сторонам. Обычно своими гладиаторами Мастер его школы занималась лично, но сейчас был слишком ответственный момент, и она не могла позволить покинуть свое место, а раны Атиллы нуждались в немедленной обработке. Иозар следил за своей госпожой во время боя: ни один мускул на ее лице не дрогнул, когда императрица обрекла на смерть ее гладиатора, она бесстрастно взирала на схватку, даже видя, что представитель ее Школы проигрывает. Он беспомощно взглянул на юношу.
- Эй, дай мне место, - грубовато окликнул его женский голос. Иозар поднял голову. Перед ним в своих темных одеяниях стояла служительница Гекаты.
- А, ведьма, - не очень любезно встретил он Лектору, жрицу богини чародейства, к чьим услугам временами прибегала его госпожа. Иозар крайне настороженно относился к ее методам, но хозяйка ей доверяла, а значит приходилось смириться с фактом.
- Ну что, где свежее мясо? – весело поинтересовалась она. При виде Атиллы губы ее презрительно скривились.
- Тощее мясо. Да еще и жареное. Ну, ничего, - сказала она, доставая из широких рукавов всевозможные магические амулеты, - сейчас будем творить добро…
Иозар предпочел отвернуться, всей своей душой желая, чтобы бедняга не очнулся раньше времени.
События на Арене шли тем временем своим чередом. В третий раз за день маги вышли на арену. Несмотря на горделиво поднятые подбородки и высокомерные взгляды по сторонам, было видно, что они уже начали уставать. Силы, даже магические, не бесконечны.
И вновь арена Колизея начала преображаться. Облака стали сжиматься и темнеть. На них появились неровности, возвышения и впадины. Зрители долго не понимали, что же задумали маги. Тем временем, магическая материя начала разниться по цвету в разных местах преобладали зеленый коричневый и голубой цвета, с пятнами серого и белого цветов.
Когда маги закончили, даже самые ленивые зрители аплодировали им стоя. Арена превратилась в объемную карту. В центре, на полуострове Италии величиной с несколько просторных комнат, возвышался макет белокаменного Рима размером со стол. С трех сторон полуостров был окружен волнующимся морем, воды которого били о высокие скалистые берега. Были ясно видны горы доходившие человеку до плеч, леса в которых могла бы потеряться крупная собака и покрытые травой равнины. Земли Великого Рима простирались во все стороны по морю и суше, занимая все пространство арены. Со зрительских мест можно было отлично видеть как велика и могуча Римская Империя, и именно такой видел ее сам великий Юпитер, глядя с высоты небес.
- Смотри, - дернул Владоса его доброжелательный сосед, - Сейчас нам предстоит увидеть необычный бой.
- Правда? – мальчик был абсолютно заворожен всеми происходящими превращениями, но все же стал слушать своего наставника.
- Да, смотри. Помнишь, перед боями один из гладиаторов подошел к Мастеру школы и передал ему свое кольцо.
- Ага, я еще подумал, чего это он.
- Так вот. Это значит, что данный гладиатор – аристократ. Члены высшего общества иногда любят развлекать себя подобным образом.
- Зачем?
- Скучно им.
- Вот они дают! – глаза мальчика округлились, иудей не мог без улыбки смотреть на малыша.
- Но тем не менее. Но сами они просто так выступать не Арене не могут, так как доступ туда имеют лишь представители Пяти Школ, владеющих лицензиями на бои. Вот им и приходится выступать через одну из этих Школ. А свое родовое кольцо свое они отдают Мастеру как знак того, что участвуют в бою они добровольно, и отказываются от любых претензий в случае их ранения или гибели.
- А так бывает? – переспросил Владос.
- Всякое бывает. Гладиаторы их не очень любят, так как древние семьи имеют свои тайные магические техники и шансы погибнуть слишком велики. Но, если повезет, гладиатор может неплохо заработать на этом бое.
- Даже так? – иудей вновь получил повод подивиться тому, как легко удивить этого мальчика. Он кивнул в ответ.
- Видишь, по рядам ходят люди с коробочками. Это – представители букмекерских контор. Они собирают ставки на бой. Причем ставка на бой между аристократом и гладиатором считается по-особому. В случае выигрыша аристократа вся сумма, поставленная на него, переходит в его распоряжение, за вычетом комиссии конторы. Но для аристократов это считается грязным заработком, и ни один уважающий себя член высшего общества не будет марать руки о заработанные таким образом средства. Поэтому они или жертвуют их на храм, или, если гладиатор бился достойно, и ему сохранили жизнь, он может отдать выигрыш своему противнику.
- А разве выгодно, в таком случае, делать ставки? – пытался понять Владос.
- Как тебе сказать. Риск велик. Но в случае победы гладиатора, ставка удесятеряется.
- Тогда да. Я бы тоже сыграл.
- И ты туда же, - рассмеялся иудей.
Тем временем на Арене показались участники следующего боя.
Аристократ, член древнего семейства патрициев, Ром Нурман выступил на Арену, сжимая в руке оплетенную белой материей рукоять необычного для Рима изогнутого меча. Дедушкин меч. Не от хорошей жизни он взял на бой с плебеем меч за десять тысяч сестерциев. Особенно учитывая, что щита он себе так и не нашел, даже самого плохонького. У его противника был полный боекомплект – щит и меч.
Элетан Нор-Кат сдвинув брови сосредоточенно изучал своего противника. Взгляд скользнул по лицу и фигуре как по чему-то лишнему, на мгновение задержался на дорогих, но старых доспехах, но дойдя до рук, взгляд наполнился удивлением.
- Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу этот браслет снова… хотя это не может быть ТЕМ же браслетом.
Когда Нор-Кат был еще совсем маленьким, к его, тогда свободному, отцу, сотнику римского легиона приходил Генерал Восточных границ Неоптолем Нурман. На руке генерала был точно такой же браслет из красного металла в виде двух змеек. И на боку в ножнах был, изогнутый меч с белой рукоятью…
Человек из рода Нурманов противостоял рабу. Это не могло быть сражением, это было избиением, если только не взять инициативу в свои руки с самого начала.
Осторожно ступая по карте, Элетан прикидывал возможные варианты боя. Приблизившись на расстояние чуть дальше удара меча, Элетан топнул ногой. Земля вздрогнула, и его противник упал на одно колено, едва не угодив лицом в макет Рима. С торжествующим криком, Элетан набросился на врага. Ром перекатился по земле, избежав удара вначале щитом, затем мечом и успел встать на ноги до того как Элетан обернулся.
Ром наотмашь ударил мечем справа налево, Элетан заслонился щитом. Удар тонким мечом казался пустяковым ровно до тех пор, пока лезвие меча не коснулось щита. Тяжелый штурмовой щит прогнулся как если бы он был сделан из олова, а Элетан не удержавшись на ногах полетел кубарем, меч и щит полетели в разные стороны. Щит, подняв тучу брызг, упал в Средиземное море, меч затерялся где-то в лесах. Ром Нурман неторопливо пошел к лежащему противнику.
- Врешь, сукин сын, не все тебе будет сходить с рук.
Сказав это непонятно к чему, Элетан стукнул по земле кулаком. Земля под аристократом вспучилась, и его откинуло на Сицилию, с которой он свалился в воды Средиземного моря.
Ром Нурман вскочил на ноги как можно быстрее, и увидел, что его враг уже успел подняться, но был все еще безоружен. Искать меч в обширных лесах занимавших почти одну пятую всего Колизея было бесполезно. Даже со своей боевой магией, ему не продержаться без меча и пары минут. Элетан угадал его мысли и ухмыльнулся.
- Гляди!
Топнув по земле, Элетан вызвал еще один толчок и меч спрятанный в лесах подлетел высоко в воздух. Ловко перехватив рукоять, Элетан насмешливо поманил противника. Этим он не на шутку разозлил патриция. Схватив миниатюрное деревце, тот вырвал его с корнем и швырнул в гладиатора. Когда деревце величиной с небольшой пучок укропа врезалось в его грудь, ему показалось, что его лягнула лошадь. В глазах мгновенно потемнело, а грудь раскалывалась от боли.
- Увеличиваешь вес предметов, - просвистел сквозь сжатые зубы Элетан, - я думал только меч.
- Плохо думал, - пожал плечами аристократ.
Топнув по земле, Элетан вызвал новый толчок земли, но Ром был уже готов к этом и заблаговременно подпрыгнул в воздух едва увидев как поднимается нога Элетана. Кол(Censored)ие лишь вспенило воды Средиземного моря, а Ром побежал на Элетана с поднятым мечом. Тот попытался уклониться от удара, который все равно не смог бы отразить. Прыгнув в сторону, Элетан увидел, как от удара мечом Рома по земле пошла глубокая трещина. Приземлившись, Элетан кувыркнулся через голову и встал за горным хребтом. Теперь если Рому придет в голову швырять в него деревья или камни, то горы надежно защитят Элетана. К тому же, их можно использовать и как оружие. Удар кулаком в гору и с противоположной стороны вылетел булыжник величиной с конскую голову и полетел в аристократа.
Охнув, Ром упал на землю и выронил меч. Камень лишь задел его, но среагируй Ром немного позже, и бой был бы уже закончен. За этими размышлениями Ром едва не пропустил второй каменный снаряд. Быстрый взмах меча и камень разлетелся на куски. Ром осел на землю, ему нелегко дается этот гладиатор. Подойти ближе невозможно из-за обстрела, отойти дальше тоже не вариант, а достать напрямую мешают горы. Взгляд Рома упал на камни валяющиеся под ногами и он улыбнулся.
Элетан готовился было запустить очередной камень, но в следующий момент ему показалось, что на него свалилась гора. Упав ничком, Элетан с трудом повернул голову наверх и увидел, как на него летит еще одна пригоршня мелких камешков. Ром Нурман утяжелял их и перекидывал через горы на голову противнику.
Только три камня попали в цель, но и этого было достаточно. Элетан на мгновение подумал, что у него в теле не должно было остаться ни одной целой кости. Однако уже в следующую секунду он поднялся с земли, припадая на поврежденную правую ногу. Перед ним стоял Род Нурман. Заметив, что обстрел прекратился, он понял что попал в цель и пришел добить его.
- А как тебе такое, - прорычал Элетан.
Увидев как нога Элетана поднимается чтобы топнуть, Ром поспешил подпрыгнуть в воздух. Однако на сей раз земля вспучилась не под ним, а на горе, около которой они стояли. Появившийся выступ больно ударил Рома в плечо и откинул на несколько шагов вбок. Стиснув зубы, Элетан повернулся к Рому лицом, тот успел подняться на ноги и Элетан опять топнул, взывая к своей боевой магии.
На этот раз земля вздрогнула не под Ромом, а под самим призывающим. Взлетев высоко в воздух, он перевернулся в полете и ударил Рома сверху мечем. Ром не успел вовремя отреагировать на такую необычную атаку. Клинок глубоко впился в лицо Рома и прочертил глубокую рану от подбородка до лба. Этот удар должен был стать роковым, и он был бы таковым если бы не одно обстоятельство – даже будучи поднятым поздно и неправильно, меч Рома был способен остановить разогнавшегося носорога. Меч Элетана остановился и был откинут назад. Приземлившись, Элетан из-за больной ноги не смог сразу приземлиться как следует, и пару секунд балансировал на грани падения. За это время Ром Нурман успел добежать до него и с разбегу ударить плечом. Одежда Рома была утяжелена, и удар был сравним разве что с военным тараном, так что Элетан отлетел на добрых два десятка шагов и больше не шевелился.
Тяжело оперевшись на свой меч, Род тяжело вздохнул и молящим взглядом взглянул на императрицу.
Мария кивнула ему и показала знак помилования…
Уже позже, в казематах, Элетан сам подошел к Роду.
- Спасибо.
Тот удивленно на него воззрился.
- За что?
- Ты ударил меня утяжеленным корпусом, а не мечом. И это из-за тебя императрица сохранила мне жизнь, я видел.
Род Нурман встал и развернулся чтобы уйти.
- Я тебя не щадил, - громко произнес он, - все решала императрица.
Помедлив немного, он добавил уже тише.
- Просто всемилостивая императрица знает, как я ненавижу убивать. Так же как и дед...

И вновь четыре мага с четырех концов Арены ступили на нее, чтобы сотворить новое чудо. Арена преобразилась, в последний раз на этот день, для самого важного и обещающего быть самым зрелищным боя. Никакого многообразия, просто каменный холм посередине арены.
Дионис трусцой выбежал на арену, помахал рукой восторженным зрителям, и мгновенно забыл об их существовании. На нем помимо стандартных лат была длинная белая тога в которой он постоянно путался, и венок на голове норовящий упасть на землю. Дионис под нос бранил организаторов последними словами. Ему предстоял финальный бой первого дня, а они заставили его разрядиться как шута. Поймав себя на последнем слове, Дионис вжал голову в плечи, словно ожидая удара молнией. Нет, конечно, не как шута, ведь он изображал самого Юпитера. Стоя на холме изображавшем Олимп, Дионис вынул из-за пояса топорики. Весу в топориках было около пятидесяти фунтов в каждом, но Дионис мог бы жонглировать ими.
Решетка с грохотом и лязгом поднялась. Когда Дионис поднял голову и посмотрел на зверя вышедшего из подвала, у него глаза на лоб полезли.
- Твою ж *** *** ***.
Изрыгая страшные богохульства, Дионис наблюдал как монстр которым люди пугают друг друга двигает свою тяжелую, колышущуюся тушу к центру арены. Две змеиные головы зверя раскачивались на толстых шеях покрытых, как и все тело, чешуей.
- Гидра, мать твою *** ***
На трибуне поднялся гвалт. Некоторые зрители в панике пытались убежать. Даже те кто знал о том что Арена отделена от трибун могучими чарами, с трудом сохраняли спокойствие. Бой Юпитера с Тифоном оказался даже более зрелищным, чем кто-либо ожидал.
Дионис пришел в себя, и завертел головой по сторонам, разыскивая источник огня. Не увидев ничего подходящего, Дионис похолодел. Ему должны были дать жаровни чтобы прижигать шеи гидре. Это ведь входит в обязанности жре…
Кинув быстрый взгляд на ложу жрецов, Дионис поймал злорадный взгляд старого недоброго знакомого.
- Значит твоих рук дело ***, ладно, я покажу тебе, из чего сделаны настоящие воины!
Швырнув один топор в грузное тело гидры, Дионис схватил второй топор обеими руками и с боевым криком прыгнул на зверя.
Гидра долго просидела в холодном подвале, и еще не успела разогреться на летнем солнце, а потому была медлительней чем обычно, хотя и намного быстрее человека. Первый топор, вонзившись с шею одной из голов, вызвал их недоумение, что позволило Дионису пролететь половину пути незамеченным, затем обе головы промахнулись и Дионис выхватив топор из их шеи приземлился на спине чудовища.
А после Дионис просто превратился в расплывающийся шар из стального блеска, и ужасных ругательств. Шкура на спине гидры была самой твердой, но у Диониса просто не было времени искать более мягкие места, даже несмотря на боевую магию, ускорившую его в десятки раз. Лязги ударов топора слились в единый звон и скрежет. Буквально через пару секунд шкура поддалась, и топоры вгрызлись в холодную, неподатливую плоть змеи. Головы гидры загнулись назад чтобы схватить наглеца, но тут же получили топорами по морде. Рассеченные вдоль, головы взревели. Дионис лихорадочно продолжал работу. Его скорость вскоре упадет, и он станет уязвим, а головы быстро регенерируют. Наконец он нашел то что ему было нужно – за очередной мышцей обнажился толстый белый ствол позвоночника, как раз место стыка двух позвонков. Схватив обеими руками топор, Дионис занес его высоко над головой и с размаху опустил на единственное уязвимое место гидры.
Бой закончился. Спрыгнув с туши зверя, Дионис увидел на трибунах смертельно бледную Афину. Георгоса нигде видно не было.
В казематах Иозар первым делом крепко пожал ему руку. Во взгляде гладиатора читалось уважение.
- Мужик.
- Спасибо, - устало поблагодарил Дионис, - а что с…
- Афина и Георгос сейчас выясняют, что случилось с жаровнями. Они даже хотели остановить бой, но Деметрий не позволил. Сказал, что магическую преграду нельзя поднимать и опускать по первой прихоти Мастеров.
Дионис скептически посмотрел на Иозара.
- А так не понятно?
- Все разумеется понятно, - признал Иозар, - но никто не признается что с тобой сводил счеты представитель Благородного Дома. Спишут на случайность. Но за эту случайность они обязаны выплатить тебе круглую сумму.
Заметив, что Дионис пытается возразить, Иозар не дал ему перебить себя.
- Я понимаю, что самому тебе наплевать на такие деньги, но твоей семье они пригодятся.
Дионис с матом швырнул топор в стену. Лезвие топора вонзилось в камень на два пальца.
- Я еще его достану, - пообещал Дионис обращаясь к кому-то невидимому.

[Critic]

Вот поставлю здесь пробел, чтобы первый день можно было выложить до конца.

[susan]

День первый

А на Арену вышли маги Храма Юпитера. Они окружили гигантскую тушу поверженного монстра, подняли руки к синеющим небесам:
- Прими же эту жертву, как подношение тебе, о великий Юпитер!
Небеса сотряслись от раскатов грома. Сверкнула молния. Она ударила в тело гидры, превратив ее в пылающий костер. Толпа благоговейно ахнула.
- Славься Юпитер! Славься Рим! Славься императрица в веках!
На глазах у изумленной публики, туша превратилась в кучу пепла, подхваченного порывом ветра и унесенного в небеса. Маги удалились с Арены. Поднялась со своего места и скрылась в своих апартаментах Императрица, последний раз махнув своим подданным рукой. Видя, как начали подниматься зрители, Владос повернулся к новому знакомому:
- Боев больше не будет?
- Да, малыш. На сегодня все закончилось.
- Жаааль, - разочарованно протянул он.
- Тебе понравилось?
- Очень! А этот, последний гладиатор. Он и вправду, такой сильный! Почти как Геркулес!
- Да, - усмехнулся мужчина. – Он действительно очень сильный.
- Мне бы так хотелось быть похожим на него! – продолжал восхищенно трещать мальчик. Иудей оглянулся по сторонам. Где-то с середины представления он заметил парочку подозрительных типов, бросавших недвусмысленные взгляды на светлую голову Владоса. Он нахмурился, потом как можно небрежнее спросил:
- И куда ты сейчас?
- К бате, - в голосе мальчика слышалась грусть и легкое разочарование.
- А он за тобой не придет?
- Это вряд ли. К тому же я уже большой!
- Конечно большой. Но вдвоем все же идти веселее. Может тебя проводить? – предложил его новый знакомый.
- Это было бы замечательно! – радостно воскликнул Владос.
- Вот и договорились, - расслабился иудей.
Типы во все глаза наблюдали за тем, как он и мальчик прошли к выходу. Всю дорогу до места, где на ночь остановился отец мальчика, иудей спиной ощущал слежку. Убедившись в том, что малыш попал к отцу, и с ним больше ничего плохого, по крайней мере сегодня не произойдет, мужчина развернулся к преследователям, помахал им рукой, сильнее натянул на голову капюшон и исчез, словно растаял в воздухе. Двое, что следили за ним, бросились к месту его исчезновения, но не смогли там обнаружить ничего. Обменявшись парой энергичных фраз, они повернули обратно. Сегодняшняя добыча оказалась слишком проворной, но они были настойчивы. И умели ждать.
Афина тем временем разыскала Георгоса. В ответ на ее молчаливый вопрос он помахал головой. Она зло выругалась, на что бывший гладиатор укоризненно покачал головой:
- Вроде приличная женщина, а так выражаешься.
- Жизнь и не такое делать заставит, - поджала она губы. – Ладно. У меня с гладиатором проблемы. Встретимся на аукционе. Хорошо?
- Конечно.
- Если что-то выяснишь по поводу Диониса…
- Я знаю где тебя найти, - продолжил он за Афину. – Успокойся. Не первый день на этом свете живу. Беги к своему мальчику. Я же вижу как ты дергаешься.
Она улыбнулась в ответ и поспешила к Иозару. Он учтиво встретил хозяйку, провел ее ко все еще находившемуся без сознания Атилле. Она остановилась, пристально всмотрелась в заострившиеся черты юного лица, не знавшего лезвия бритвы.
- Лектора все сделала? – спросила она у надзирателя. Тот кивнул.
- Да. Спасибо, что вовремя прислали ее.
Пропустив последние слова мимо ушей, она коснулась головы Атиллы. Его состояние было удовлетворительным, но юношу следовало немедленно доставить в Школу.
- Готовь мои носилки, сопроводишь его лично. Потом носилки должны будут немедленно вернуться за мной. Помни, времени у вас мало, я не знаю на сколько долго продлится аукцион.
- Будет сделано, моя госпожа, - Иозар торопливо закомандовал слугами.
Удостоверившись, что было сделано все, что можно было сделать, Афина отправилась наверх. Пройдя через сложный лабиринт коридоров, она вышла в административную часть Колизея. У нее оставались еще несколько неоконченных дел, не терпевших отлагательств. Она быстро отыскала нужные двери и, предварительно постучав, дернула ручку на себя.
За столом, заваленном свитками, раскрытыми книгами, кодексами сидел Главный маг Арены, Деметрий. При виде посетительницы, он оторвался от бумаг, поднялся и почтительно поприветствовал ее. После чего он указал ей на скамью, стоявшую подле стола, и опустился на свое место. Афина аккуратным движением подобрала подол платья, усаживаясь на предложенное место, после чего со спокойной улыбкой взглянула на мага. Он вытянул руки со сцепленными пальцами, положил их перед собой.
- Я так понимаю, что визит Мастера школы – это не просто знак вежливости? – начал он.
Афина склонила голову, соглашаясь с его словами.
- Вы как всегда проницательны, уважаемый Деметрий. Позволено ли мне будет смиренно просить Вас и завтра о замене бойца?
Деметрий недовольно пошевелил губами:
- И с чем на этот раз связана Ваша просьба?
Афина приняла нейтральный вид.
- У меня небольшие дисциплинарные трудности среди гладиаторов.
- Опять? - голос Деметрия стал жестким. – Вы же знаете правила. Замена возможна только в случае, если гладиатор физически не может участвовать в бою: либо из-за травмы, либо из-за смерти. Других причин быть не может.
- Но ведь сегодня… - попыталась начать возражать она. Маг перебил Афину.
- Я сделал для Вас маленькое исключение, в знак моего глубокого уважения к Вам как к Мастеру и как к женщине. Но решать за вас Ваши проблемы с гладиаторами я не хочу и не буду. Если от Вас не будет заявленного ранее гладиатора на завтрашнее выступление, я снимаю Школу с боя. А это приравнивается к срыву договоренностей. Вы понимаете, о чем я?
- Естественно, - голос женщины звучал спокойно.
- Итак, Ваше решение? – он пристально смотрел на Мастера, заранее зная ответ.
- От моей Школы во второй день Игр – день богини охоты Дианы, на Арене выступит заявленный ранее гладиатор Максимус, - ровно, без эмоций в голосе произнесла Афина. Деметрий удовлетворенно кивнул.
- Большое спасибо. А сейчас Вы, видимо, хотели бы получить свое вознаграждение за сегодняшние бои?
- Вы абсолютно правы.
Деметрий вздохнул, поднялся, из-под груды свитков извлек связку ключей и отпер стоявший в углу сундук, из которого он извлек три кошеля с монетами.
- Итак, - начал он выкладывать перед Афиной кошели один за другим, - это за участие. Это – премия за победу во втором поединке. А это – за третий. Пересчитывать будете?
- Я доверяю Главному магу и Верховному судье Арены, - с достоинством ответила Афина, приподняв мешочки. Их вес соответствовал сумме, которую она ожидала получить. Оставался еще один вопрос, который следовало уладить немедленно. Как можно тщательнее подбирая слова, она заговорила:
- Во время последнего боя произошло небольшое недоразумение.
- Недоразумение? – Деметрий удивленно поднял брови.
- Если я назову это халатностью, это бросит тень на уважаемых организаторов боя.
- Что Вы имеете в виду? – Деметрий начал явно нервничать. Афина успокаивающе улыбнулась.
- А разве отсутствие должного инвентаря, способного повлиять на исход схватки, особенно если его наличие заранее прописано в договоре на проведение боя, не есть халатность со стороны его организаторов? Но мы можем назвать это недоразумением и разойтись добрыми друзьями.
- Виновный будет найден и наказан со всей строгостью, - хмуро произнес Деметрий. Афина поцокала языком.
- Боюсь, дисциплинарных мер в данном случае недостаточно. Я настаиваю на дополнительной сумме.
- Но у меня бюджет!
- А у меня контракт! И прямое нарушение правил ведения боя. Где черным по белому указано, что любая битва с Гидрой обязательно должна экипироваться жаровней. Но этого не было. Что вы на это скажете?
Деметрий молча встал, достал из сундука еще один кошель. Афина с крайне серьезным видом приняла его.
- Я благодарна Вам за то время, что Вы смогли мне уделить, - сказала она. Маг сел на свое место, тронул широкий браслет на запястье, принимая свой обычный, слегка напыщенный вид.
- Я рад, что мы нашли взаимопонимание, - с достоинством кивнул он своей собеседнице, женщина ответила улыбкой, приподнимая подол платья, намереваясь уходить.
- Спасибо, что нашли для меня минуту времени.
- Какие могут быть церемонии, - махнул рукой Деметрий, быстро вставая. Он вышел из-за стола, галантно помог Афине подняться, проводил ее до двери. Обменявшись последними любезностями, они наконец расстались. Судья Арены вернулся к своим записям, а Афина поспешила обратно в казематы, где начинался аукцион. Предстояло решить, в какую из школ попадут новые гладиаторы. Перед тем, как сделать шаг на первую ступеньку лестницы, ведущую вглубь Колизея, Афина обернулась. В комнату, которую она только что покинула, входил один ее очень хороший знакомый. «Странно, что он здесь забыл?» - этот визит насторожил Мастера школы Феникса, какое-то неясное пока, тревожное предчувствие охватило ее. Решив серьезно поразмыслить над увиденным, она твердо зашагала по выщербленным ступенькам. «Но что же все-таки привело сюда Юджина, Мастер школы Светлого Феба?»
В просторном помещении, предназначенном для проведения аукционов, собрались почти все заинтересованные стороны. Отсутствовал только Юджин. Афина расположилась в предназначенном ей кресле, приняла из рук служанки кубок с вином и, закрыв глаза, принялась смаковать терпкий напиток.
- Ну что, будем ждать нашего высокопоставленного собрата? – Анри пребывал в легком состоянии эйфории после выигрыша двух его бойцов. Опытный игрок, он получал истинное наслаждение от представления, от ощущения риска, азарта, охоты. В тоже время, он оставался холодным и расчетливым дельцом, свято чтущим свою выгоду. А когда выгода сопровождалась еще и прекрасным зрелищем – считал это особой милостью богов, благоволивших к его скромной персоне. Афина не пошевелилась, пропустив его замечание мимо ушей.
- Действительно, давайте побыстрее закончим, - проворчал Ной, - Я не собираюсь пропускать пирушку по случаю начала Фестиваля.
- Афина? – попытался позвать ее Георгос. Она неопределенно махнула рукой, мол решайте сами.
- Итак, трое согласны, - довольно потер руки Анри. – Распорядитель, заводи!
В освещенный круг в середине помещения втолкнули двоих давешних преступников: северянина с коротко стриженными белыми волосами и коренастого грека. Они щурились на яркий свет ламп, стараясь разглядеть окружающих.
- Назовите себя! – громогласно провозгласил распорядитель и ткнул длинной палкой в беловолосого. Он зло обернулся, дернулся всем телом.
- Говори! – повторил распорядитель.
- Я - Вовк из племени Гончих псов. Моя Родина у вас зовется Гиперборея.
- За что осужден был ты?
- Ну так, - криво усмехнулся он, - вырезали с приятелем пару-тройку купеческих караванов. Хорошие времена были.
- Теперь ты говори! – приказал распорядитель, тыкая палкой в грека. Он опасливо покосился в сторону распорядителя и торопливо заговорил:
- Я – Александер, сам с Крита. Служил в храме Бога-Быка. Меня несправедливо обвинили в хищении священного ладана с алтаря… Но я был совершенно невиновен!
Поток его словоизлияний был прерван очередным тычком палкой. Грек обиженно умолк. Распорядитель прокашлялся, покосился на стоящего рядом охранника, со скуки ковырявшегося в носу, и громко объявил.
- Да начнется торг. Первым выставляется варвар из Гипербореи. Называйте цену.
- Пусть будет сто сестерций. – небрежно бросил Ной.
- Сто сестерций? Хм. Воин сильный. Даю сто пятьдесят, - Георгос задумчиво тер подбородок.
- Двести, - коротко отрезал Анри. Афина молчала.
- Ваше слово, госпожа.
- На этот раз без меня.
- Но госпожа…
- Хорошо, двести пять и отвяжитесь.
- Уважаемая Афина не в настроении, - хохотнул Анри, - Впрочем, как и всегда.
- Может смена обстановки повлияет благоприятно на нашу почтенную матрону? Молоденькие мальчики прекрасны. Или госпожа предпочитает небритых воинов, пропахшихся кровью и потом? – как можно невиннее поинтересовался Ной. Глаза его превратились в щелки, и он с затаенным удовольствием заметил, как сжались кулаки Мастера школы Феникса.
- Оставь ее, - благодушно произнес Анри. – Неужели ты не знаешь о самом большом блюстителе морали в нашем беспутном городе?
Глаза Ноя притворно округлились:
- О! И кто же это?
Анри многозначительно повел глазами в сторону с трудом сдерживавшей ярость женщины. Чтобы разрядить грозившую в любой момент выйти из-под контроля ситуацию, распорядитель быстро заговорил:
- Итак! Двести пять сестерций за северянина. Кто больше?
- Двести пятьдесят, - поднял руку Георгос.
- Триста, - моментально увеличил ставку Анри.
- Четыреста, - улыбнулся Ной.
- Пятьсот, - парировал Анри.
- Я пас. – Георгос облокотился на одну из ручек кресла, продолжая зорко следить за коллегами по ремеслу.
- Шестьсот, - вкрадчиво произнес Ной. Анри начал терять терпение.
- Семьсот! – запальчиво выкрикнул он.
- Восемьсот.
- Девятьсот, - в голосе Анри сквозила плохо скрываемая злость и ярость.
- Тысяча, - торжественно проговорил Ной, почти прошептал. Анри открыл было рот, чтобы продолжить торг, но ничего не сказал.
- Итак, северянин переходит в Школу Преторианца за тысячу сестерций. Вырученные средства будут переданы беднейшим семействам Рима, - торжественно объявил распорядитель. Ной кивнул подручным. Пара дюжих бойцов вышла из тени его кресла.
- Как вы смели начать без меня? – в помещение четко чеканя шаг вошел Юджин. – Это нарушение всех возможных норм и правил!
- Четверо одного не ждут, - резко возразил Анри, нашедший на ком выместить свою досаду за проигранный аукцион.
- И чтобы тебя успокоить, предлагаю, чтобы ты забрал оставшегося кандидата себе, без торгов. Надеюсь коллеги возражать не будут? – улыбаясь предложил Ной. Юджин холодно и враждебно провел взглядом по четырем лицам. Афина порывисто встала, молча направилась к выходу.
- Эй, ты куда? – окликнул ее Анри.
- Торги окончены, мне здесь делать нечего, - ответила она.
- Он твой, Юджин. – Подвел итог Ной. Он дал знак своим бойцам, они встали по бокам от новоиспеченного гладиатора, один из них подтолкнул Вовка в плечо, давая знак идти.
- Руки убери, - тихо произнес он, но все же последовал за новым господином.
Помещение постепенно пустело. И вот в нем остались только служители Колизея, грек и Юджин, который молча стоял и смотрел на того, кто достался ему в качестве воина. Под пристальным взглядом темных глаз, грек ссутулился, предчувствуя новые страдания на свою пятую точку.

После аукциона Мастера школ собрались у выхода из служебных помещений. В первый день Фестиваля традиционно организовывалось пиршество, присутствие на котором было обязательно. Как всегда первым прибыл паланкин Ноя. Он с помощью слуг забрался на сидение, после чего приподнял занавеску и игривым тоном обратился к Афине
- Не желает ли уважаемая госпожа разделить мой паланкин? Мне есть чем развлечь женщину.
- Даже не сомневаюсь в этом, - спокойно ответила она, усаживаясь в свои носилки. Ной довольно хохотнул и дал сигнал трогаться. Вереница слуг с носилками, сложным церемониальным шагом направилась к храму Юпитера, где проходило празднество.
Прибытие Мастеров школ отметили с максимальной помпезностью. Молодые служанки осыпали их лепестками цветов, играла легкая музыка. Им сразу же было учтиво предложено привести себя в надлежащий аудиенции у Императрицы вид, чем те не преминули воспользоваться. Мужчины сменили свои белые туники на пурпурные. Афина, скрепя сердцем, переоделась в темно-синий наряд, расшитый, согласно традициям ее Родины, золотыми лавровыми листьями и украшенный жемчугом. Через должный промежуток времени, церемониймейстер созвал их для того, чтобы проводить в пиршественный зал. Мужчины галантно уступили первое место даме, церемониймейстер взмахнул жезлом, и вот они уже входят в заполненный празднично одетыми людьми зал с высоко парящей крышей, поддерживаемой исполинскими мраморными колоннами с коринфскими ордерами. Мастеров школ встречает шквал оваций, к ним оборачиваются люди, приветствуют их, говорят слова одобрения. Церемониймейстер подвел их к Императрице, которая, величественно улыбаясь, смотрела на приближающихся виновников торжества.
- Приветствую Вас, достойнейшие! – произнесла она, когда Мастера встали в ряд напротив ее трона. – Нашей милостью, и с благословения богов, желаю выразить Вам нашу благодарность за удовольствие, доставленное всем жителям Рима, от лицезрения прекрасных поединков, проведенных сильными мужами.
- Аве Мария! – взорвался зал криками. Мастерам школ были переданы кубки с вином. Они торжественно подняли их к небу, посвящая Юпитеру, потом пролили часть содержимого сосудов на пол, принося подношение богам, остаток же выпили до последней капли, после чего перевернули их верх дном, показывая, что в кубках не осталось ни единой капли. На этом официальная церемония закончилась, и Мастера смешались с толпой. Ной моментально оказался окружен свитой из девушек, с которыми он принялся непринужденно болтать, давая знаки слугам все время подливать в их чаши вино, и внимательно приглядываясь к аппетитным красоткам. Анри исчез в боковых комнатах, где его, страстного и азартного игрока, уже поджидал узкий круг избранных и игральные кости. Георгос степенно беседовал с почтенным пожилым военачальником с эмблемой Легиона на доблеска начищенных латах, чье лицо покрывали шрамы от былых сражений. Афина бросила взгляд на Юджина. Он направился к группе жрецов, от которой отделилась фигура в темном. «Странно. Что этот высокомерный гордец делает вместе с Верховным жрецом Плутона? Хотя они оба наследники Благородных Домов. Остатки былой мощи Рима. Но все равно, это так не похоже на Юджина»
- Высокородная госпожа!
Афина обернулась. К ней приближался улыбающийся полный мужчина с небольшой аккуратной бородкой, круглолицый, наряженный в темно-вишневую длинную тунику с синими вертикальными полосами. Она вежливо улыбнулась.
- Мое почтение, господин букмекер. Как Ваше многочисленное потомство?
- На все есть воля богов! Но пока на папашу Моисея никто не жаловался, - благодушно ответил он. Афина позволила себе улыбнуться.
- Радует, что у вас все так замечательно. Может также дорогой Моисей пояснит мне, как часть доходов от ставок, которые причитаются школе Феникса, идет мимо ее Мастера?
- Помилуйте, госпожа, да разве такое возможно.
- Я сама сначала не поверила, но факты – вещь упрямая. – спокойный взгляд темно-серых глаз выводил Моисея из равновесия. Он замялся, потом непринужденно улыбнулся.
- Ой вей! Не пристало столь почтенной госпоже слушать всякие досужие сплетни.
- Как вам сказать, - голос Афины продолжал оставаться крайне любезным. – Если бы сумма не была эквивалентна стоимости нескольких хороших рабов, годных для Арены, я бы еще подумала.
- Так много! – Моисей отмахнулся. – Да разве с моими-то доходами это возможно?
- Думаю, что да. Хотя, - Афина улыбнулась шире, демонстративно поправляя волосы рукой, унизанной перстнями, среди которых выделялся один, с крупным рубином: ее личный перстень, указывающий на высокое общественное положение и принадлежность к аристократии, - это вполне проверяемо. Если допустим, Сенат решит заняться оценкой деятельности отдельных граждан Рима.
- Нехорошо пользоваться родственными связями, - укоризненно покачал головой букмекер, не отрывая взгляд от рубина. Крупный камень редкого окраса и размера, явно индийский. Такие нечасто встречались даже у самых родовитых аристократов. Затем выражение лица Моисея изменилось, он подобрался, сосредоточился и он пристально взглянул на Мастера школы:
- Но соизволит ли Марк Аврелий оказывать такие услуги своей досточтимой супруге? Учитывая все обстоятельства?
На скулах Афины заиграли желавки:
- Школа – часть имущества моего уважаемого супруга. А он крайне трепетно относится к любому виду доходов, приносимых его имуществом. И очень не любит, когда кто-то на эти его доходы зарится. Надеюсь, мы прекрасно поняли друг друга?
- Я очень ценю искренность в женщинах. Это редкое качество, - поклонился Моисей, не желая показывать собеседнице выражение своего лица. – Но, возможно, мы сможем договориться другим образом? Если одна благородная дама принесет утешение исстрадавшемуся сердцу скромного гражданина, который давно и безуспешно страдает от неразделенных чувств…
- Супруга является частью имущества любого гражданина, - без эмоций в голосе прервала его Афина, - а я Вам уже поясняла, как Марк Аврелий относится к своему имуществу.
Моисей умолк, его живое лицо отображало целую гамму чувств.
- Когда Вы изволите получить требуемую сумму? – сухо спросил он.
- Немедленно, - быстро ответила Афина.
- Но помилуйте! Это же огромная сумма! Я не ношу с собой такие деньги, - воскликнул букмекер. Она лишь повела плечами:
- Сделаем так. Вы отправляете сейчас слугу за требуемыми средствами, и доставляете их ко мне в Школу. Пусть он передаст деньги Флавию. Он в курсе ситуации.
- Даже так, - Моисей тяжело вздохнул. - Ну что ж. Я надеюсь, Вас устроит маленький дар Школе от скромного почитателя ее Мастера.
- Вполне. Вы не возражаете, если я постою немного рядом с Вами.
- Хотите проследить, отошлю я посыльного или нет? Нет в Вас доверия к людям! – рассмеялся он, но все же подозвал слугу и отдал ему соответствующие указания. Афина с видом, полным признательности, склонила голову.
- Люди – крайне ненадежные создания. И кто, как не Вы, познавший всю глубину человеческих страстей, должен это знать?
Он подошел ближе, взял в свои руки ее ладонь, мягко погладил ее.
- Но может, я все-таки могу рассчитывать? – произнес он, заглядывая в глаза женщины. Она мягко забрала руку.
- Вы можете все, что Вам заблагорассудится. А сейчас прошу простить. Было бы невежливо весь вечер уделять внимание только одному человеку.
Моисей остался стоять, следя за тем, как его собеседница удаляется прочь и теряется среди гостей. Как только она удалилась на достаточное расстояние, его лица слетело наигранное благодушие. Он злобно сжал кулаки, но с его уст слетело лишь одно слово:
- Сука.

День первый

Пир заканчивался, гости постепенно разъезжались. Засобиралась к себе и Афина. Ей предстояло проделать долгий путь к своему поместью, где располагалась возглавляемая ей Школа. К выходу ее проводил Георгос. Он подсади ее на носилки, напутственно махнул рукой.
- До завтра, госпожа Мастер.
- До завтра, господин Мастер.
Этот ритуал существовал между ними давно. Они симпатизировали друг другу, эта аристократка и бывший воин и гладиатор, зубами, кулаками и недюжинным упрямством вырвавший свой билет в высшее общество. Она ценила его за ту помощь, что он оказал ей, когда в её руках оказалась крайне слабая школа, почти потерявшая лицензию на проведение боев в Колизее. Он признавал ее ум, способности руководителя и то, что она всегда держала себя с ним на равных, обращаясь к нему даже скорее как к старшему товарищу, а не как к безродному выскочке.
Махнув в последний раз на прощанье рукой Георгосу, Афина откинулась на мягкие подушки. Ее паланкин тронулся по тихим узким улицам спящего Рима. Шаг хорошо тренированных слуг был слажен, паланкин мерно раскачивался во время их ходьбы. Это действовало убаюкивающее, и незаметно для себя Афина задремала. Проснулась она только тогда, когда кто-то аккуратно тронул ее за руку:
- Госпожа! Мы прибыли, - осторожно произнес слуга.
Во дворике ее уже ждали. Флавий сообщил, что деньги от букмекера прибыли, сумма оказалась меньше ожидаемой, но в пределах погрешности. Афина лишь махнула рукой, пусть подавится.
- Как Атилла? – спросила она у Иозара. Тот помахал головой:
- Уже лучше, но состояние все равно крайне тяжелое.
- Хорошо, я зайду к нему, посмотрю что можно сделать. Что еще? Новенького пробовали?
- Да, я ставил его против Сатевиса. Очень достойно себя показал.
- Хорошо, возможно он нам скоро пригодится. Завтра с утра стоит его погонять, пусть прочувствует, что значит быть гладиатором Рима.
- Будет сделано, - Иозар широко улыбнулся. Афина вздохнула:
- Хорошо, пойдем к Атилле.
Гладиатор лежал на лавке в одной из дальних комнат поместья. Хозяйка присела на заботливо поданную Иозаром трехногую табуретку, мягко коснулась лба лежащего.
- Флавий. Пусть принесут из моей комнаты ларь с травами. Быстро.
Пока служанка несла необходимое, Афина сжала ладонь Атиллы между своими, закрыла глаза и наклонила голову. В воздухе повисла тишина. Эта тишина обволакивала всех: двух мужчин, стоявших у входа, лежащего юношу и сидящую со склоненной головой женщину. Наконец она открыла глаза, отпустила руку Атиллы и расслабилась:
- Где травы? – просила она у управляющего. Тот торопливо протянул ларец. Она поставила его на колени, неторопливо открыла, извлекла оттуда небольшую плошку и крохотный кувшинчик, запечатанный воском. Вскрыв кувшинчик, она поднесла его к разбитым губам Атиллы и влила его содержимое в рот юноши. Тот закашлялся, но открыл глаза. По лицу побежал румянец. Она улыбнулась:
- Значит жив будешь. Денек поваляешься и в строй. Ты мне еще нужен для великих дел.
Атилла ответил ей благодарным взглядом. Женщина тем временем смешала в плошке травы с какой-то дурно пахнущей черной субстанцией и стала намазывать эту смесь на его раны и ожоги. Особенно тщательно она наносила смесь на места переломов.
- Это быстро восстановит твои кости и кожу. Увы, я не могу разбрасываться своими бойцами. Так что придется потерпеть.
Тело юноши пронзила судорога. Он начал корчиться от боли. Иозар с жалостью смотрел на него. Афина пожала плечами:
- Ты же знаешь, что другого способа быстро восстановиться нет?
- Да, знаю, госпожа.
- Поэтому ему придется терпеть. Все, здесь я закончила.
Больше не посмотрев в сторону стонущего Атиллы, словно происходящее ее больше не касалось, она строго взглянула на Иозара:
- А теперь новенький.
В общем помещении для гладиаторов как всегда было душно, стоял устойчивый мужской запах. Мастер школы недовольно наморщила свой нос. Иозар указал на лавку, где повернувшись ко всему миру спиной, спало их сегодняшнее приобретение. Афина усмехнулась:
- Ладно, завтра утром будем с ним разбираться. Отбой.
Иозар склонил голову, приложил руку к груди в знак почтения. Афина развернулась и направилась в свои покои.
«Уже полночь, вон стража бьет в гонг», - думала она, входя в свою опочивальню. Мир для нее остался там, за дверью. И она позволила себе расслабиться.
Моментально навалилась усталость. Она тяжело стащила с головы покрывало, уронила его на пол, другой рукой сорвала с волос стягивавшую их сетку, встряхнула головой. Ларь с лекарствами показался ей невероятно тяжелым. Она подошла к столику, поставила его сверху, потом оперлась на столик, уронив голову на руки. Волосы заструились вниз, закрывая лицо.
- Тяжелый день для Мастера? – раздалось из темного угла. Афина моментально собралась, повернулась на звук. К ней подходил незнакомец в просторной пенуле. Он откинул капюшон, свет лампады тускло осветил знакомые черты лица. В глазах Афины загорелись лукавые огоньки:
- Ты же вроде как мертв? Но так даже лучше.
Она повернулась к гостю спиной, подняла волосы и, указывая на застежку ожерелья, произнесла:
- Не поможешь?
Над спящим городом разнесся последний удар гонга.

[Мамонт]

Почитаем

[Egus™]

Хорошая идея, сам часто думал насчёт гладиаторских боёв с магией и монстрами И понятно, что у вас от Рима мало что осталось... просто я бы тогда уже и не называл эту страну Римом, а по-другому обозвал с самого начала, сохранив от Рима несколько названий и общую стилистику(как Ник Перумов со своей Мельинской Империей).

[susan]

Хорошая идея, сам часто думал насчёт гладиаторских боёв с магией и монстрами И понятно, что у вас от Рима мало что осталось... просто я бы тогда уже и не называл эту страну Римом, а по-другому обозвал с самого начала, сохранив от Рима несколько названий и общую стилистику(как Ник Перумов со своей Мельинской Империей).

Мысль назвать по-другому была с самого начала, но как то не дошел ход. Собственно это именно декорации, а название Рим оставили, для того, чтобы создать общее впечатление. Историчность не хотели соблюдать, пожалуй, в принципе. Разве что какие-то отдельные моменты.

[DanteS]

MOAR!!!!!

[Мамонт]

Прочитал. Согласен с Дантесом, хочется проду! Были некоторые косяки и опечатки, но их немного (например один из гладиаторов то Ром, то Род). Отдельное спасибо за бой Атиллы.

[susan]

Прочитал. Согласен с Дантесом, хочется проду! Были некоторые косяки и опечатки, но их немного (например один из гладиаторов то Ром, то Род). Отдельное спасибо за бой Атиллы.

Продолжение пишется, не так быстро как хотелось бы так как работа/учеба авторов. Но жаркие споры по поводу сюжета идут постоянно, постараемся, чтобы читатель ни минуты не скучал. Лично меня порадовало, что не заметно кто где пишет, но в этом мой низкий поклон соавтору, работа с которым мне доставляет массу удовольствия.

Бой с Атиллой замечателен, хотя очень хотелось бы знать мнение уважаемого Мамонта по поводу боя с Гидрой. (мой любимый момент)

[Мамонт]

Продолжение пишется, не так быстро как хотелось бы так как работа/учеба авторов. Но жаркие споры по поводу сюжета идут постоянно, постараемся, чтобы читатель ни минуты не скучал. Лично меня порадовало, что не заметно кто где пишет, но в этом мой низкий поклон соавтору, работа с которым мне доставляет массу удовольствия.

Бой с Атиллой замечателен, хотя очень хотелось бы знать мнение уважаемого Мамонта по поводу боя с Гидрой. (мой любимый момент)

Бой хороший, но быстрый. Сложилось впечатление, что Гидра так и не пришла в себя ибо практически не сопротивлялась. Хотя так же это указывает на профессионализм Диониса. Просто когда была пробита броня, я все ожидал, что Гидра его сейчас сбросит и он перед последним ударом еще попотеет А вот бой патриция немного провисал, но это чисто субъективное мнение

[susan]

Бой хороший, но быстрый. Сложилось впечатление, что Гидра так и не пришла в себя ибо практически не сопротивлялась. Хотя так же это указывает на профессионализм Диониса. Просто когда была пробита броня, я все ожидал, что Гидра его сейчас сбросит и он перед последним ударом еще попотеет А вот бой патриция немного провисал, но это чисто субъективное мнение

У нее регенерация голов, а жаровни, чтобы прижигать места отрубленных голов, враги не поставили. Забыли)) Хотя Дионис очень профи!

На счет боя патриция - подумаем

[Мамонт]

У нее регенерация голов, а жаровни, чтобы прижигать места отрубленных голов, враги не поставили. Забыли)) Хотя Дионис очень профи!

На счет боя патриция - подумаем

Ну это я понял. Просто он заскочил, прорубил себе путь и разрубил позвоночник, словно сходил за хлебом. Гидра в этом случае выглядит заурядным монстриком

[susan]

Ну это я понял. Просто он заскочил, прорубил себе путь и разрубил позвоночник, словно сходил за хлебом. Гидра в этом случае выглядит заурядным монстриком

Она не заурядный, но монстрик. Но Дионис эпичен!

[susan]

Свершилось! И второй день закончен)))

День второй

Утро следующего дня застало Афину и ее ночного посетителя на террасе, мирно беседующими за чашей молодого вина.
- Спасибо за гостеприимство – давненько мне не удавалось поспать в настоящей постели, - произнес мужчина своим мягким восточным говором. Афина засмеялась:
- Когда уважаемый Рон-Аэр вообще ночевал под крышей?
- Хороший вопрос. Но разве кто считает? Для такого бродяги, как я, одеяло – звездное небо, а постель – вся Земля.
- Странно слышать от тебя определение себя, как бродяги. Ну раз уж ты так хочешь… А почему бы и нет, для разнообразия? - Афина продолжая улыбаться, долила в чаши золотистый напиток, одну из них передала гостю. Он с благодарностью принял сосуд из рук хозяйки. Глаза иудея лукаво блеснули:
- Кстати, вспомнил. Как там мой подарок?
Афина вздохнула:
- Твой подарок меня в могилу загонит своими выходками.
- Все настолько плохо? – искренне изумился Рон-Аэр. Афина легко поднялась с ложа, призывно махнула рукой.
- Пойдем, сам все увидишь.
Иудей последовал за ней. Они вошли в дом, прошли его, миновав помещения, отведенные под школу, и спустились в полуподвальный этаж, где находились камеры для провинившихся гладиаторов - узкие комнаты без окон с каменными перегородками между ними и решеткой вместо передней стены. Обычно они пустовали, но сейчас две из них были заняты. В одной широко открыв рот спал молодой мужчина крепкого телосложения, с темно-русыми волосами и бледным лицом. Второй узник сидел на полу, скрестив ноги и закрыв глаза, погруженный в размышления. Заметив, что к его камере кто-то подошел, он быстро вскочил на ноги и подошел к решетке. Рон-Аэр чуть отстал, стараясь не попасть в поле зрения сидящего в камере.
- Госпожа, - первым приветствовал Мастера заключенный. Афина, подойдя почти вплотную к решетке, смотрела в карие глаза, глядящие на нее из темноты. Ей пришлось поднять голову, так как стоящий перед ней стройный молодой человек с непривычными для европейского глаза чертами лица, был выше Мастера. Его левую скулу украшал приличных размеров синяк.
- Ты все еще будешь доставлять мне неприятности? – мягко спросила она.
- Ни в коем случае, - бойко ответил он, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что настоящие неприятности еще даже и не начинались. Афина повернулась к своему спутнику:
- И вот как с ним можно разговаривать?
- Думаю, что замечательно, - ответил Рон-Аэр, подходя ближе. – Ну здравствуй, Ходжа.
- Учитель! - лицо заключенного засветилось от радости.
- Безобразничаешь? – улыбнулся иудей.
- Я? Да никогда! – голос молодого человека стал притворно серьезным. Афина только развела руками:
- А ты еще спрашивал как он. Ладно, пойдем. У меня сегодня тяжелый день.
- Фестиваль? – быстро спросил иудей. Женщина кивнула. Рон-Аэр положил руку на решетку:
- Еще увидимся, - обратился он к сидящему в камере и поспешил за уходящей Афиной.

- Что же все-таки он натворил? – поинтересовался Рон-Аэр, когда он зашел вслед за Афиной в ее рабочий кабинет. Она расположилась за столом, достала из большой шкатулки стопку листов пергамента и принялась их просматривать. Иудей терпеливо ждал.
- Итак? – переспросил он. Женщина вздрогнула, отрываясь от бумаг:
- Прости, увлеклась. Что он натворил? Ну как тебе сказать… Подрался.
- Наказывать гладиатора за то, что он подрался? Это свежо.
Она недовольно скривила рот:
- Мальчишка. Но мне придется сегодня его выпустить. Также как и того, с кем он устроил разборки.
Иудей потер нос, задумчиво посмотрел на Афину:
- Он тебе сегодня сильно нужен?
- Мне? – переспросила она, задумчиво повела глазами. – В общем нет.
- А если ты отпустишь его со мной?
Мастер школы изумленно уставилась на своего гостя.
- Ты серьезно?
- Вполне.
- Ну знаешь…
- Но ведь он тебе на сегодня не нужен.
Афина медленно покачала головой:
- Был бы это кто-то другой, не ты, я бы ни за что не согласилась. Но тебе я отказать не могу. Хорошо. Будь по-твоему. Но чтобы до полуночной смены стражи он был в школе!
- Как скажешь, - улыбнулся Рон-Аэр.
- А сейчас извини, дела.
Афина громко ударила в ладони. В кабинете моментально появился Иозар, дожидавшийся под дверью сигнала хозяйки.
- Мне нужен Максимус. Немедленно. – жестко распорядилась Афина. – Но сначала ты приведешь Ходжу. Его потом отпустишь с этим, - она указала на иудея, - а сам с Максимусом отправишься в Колизей. Я присоединюсь к вам чуть позже.
- Будет сделано, - поклонился надзиратель и быстро вышел
- Подожди своего питомца на террасе, - попросила она иудея, - мне нужно поговорить с ним наедине.
Рон-Аэр кивнул и выскользнул прочь. Афина вздохнула, провожая его взглядом. Появление ночного гостя могло быть связанно с очень многими событиями и несло новые тревоги и заботы. Афина положила лоб на руки и задумалась. От размышлений ее оторвал стук в дверь – это Иозар привел первого из тех, кого вызывала к себе Мастер школы.
- Можешь идти, - отпустила надзирателя Афина. Приведенный им гладиатор замер посреди комнаты, уставившись в стену позади головы хозяйки. Она долго вглядывалась в его лицо с широкими скулами, потом тяжело вздохнула:
- Драка, на которую тебя спровоцировали, - это было глупо. Весьма глупо.
- Да, госпожа, - лицо молодого человека оставалось невозмутимым.
- Угрожать тебе наказанием я не буду, ты не дурак и так все прекрасно понимаешь. Впредь не позволяй эмоциям брать верх над разумом.
- Да, госпожа.
- Опять твое: «Да, госпожа». Значит так. Во дворе тебя ждет кое-кто. И я тебя очень прошу, постарайся никуда не влезть. Неприятности мне не нужны. Все. Убирайся. Но если тебя не будет к полуночи: пеняй на себя. Это понятно?
- Да, госпожа! - молодой человек широко улыбнулся и через боковую дверь выбежал на террасу. Оттуда раздались приветственные возгласы. Афина неодобрительно покачала головой.

Тем временем появился надзиратель со вторым гладиатором, приведенным из подвалов. Афина подняла голову, посмотрела на стоящих перед ней мужчин. Взгляд ее стал твердым:
- Иозар. Следующий проступок Максимуса – он идет на галеры. А перед этим месяц в школе Светлого Феба в качестве груши для битья.
- Да, госпожа.
- Максимус. Ты хочешь отправиться на галеры?
- Нет, - коротко ответил гладиатор.
- Значит мы поняли друг друга. Я не хочу из-за твоей дурости лишаться своего лучшего гладиатора, то есть тебя. Иди на Арену, и покажи все, на что ты способен. Докажи, что я поступила верно, оставляя тебя в школе.
Она перевела взгляд на Иозара:
- Забираешь его и действуешь так, как мы условились.
Тот молча кивнул, взял Максимуса под локоть, и они вдвоем вышли из кабинета. Оставшись одна, Афина попыталась сосредоточиться на цифрах, но в голову лезли разные мысли. Вчерашние странные события, жаровня, не поставленная во время поединка, ночной гость… Зачем ему понадобился раб, которого он оставил в школе несколько лет назад? И эти слухи о его смерти...
- Нет, так дело не пойдет, - сказала она себе, вставая. Уверенным шагом она направилась к тренировочной арене, где занимались незанятые в сегодняшних поединках гладиаторы. У забора, огораживавшего арену, стоял Флавий.
- Как новичок? – просила она.
- Неплох, - степенно ответил толстяк, указывая на проворно движущегося Илиу. Увидев подошедшего Мастера школы тот остановился, отвесив поклон, и тут же пропустил сильный удар в бок от своего спарринг-партнера. Афина засмеялась:
- Это Рим, детка, здесь не до церемоний. Продолжать занятия! Как Атилла? – просила она управляющего уже более тихим голосом. Тот кивнул:
- Значительно лучше.
- Пусть принимает то, что я оставила для него. У меня на счету сейчас каждый боец. Мы не можем себе позволить разбрасываться людьми.
- Да, госпожа, я знаю это.
- А раз знаешь, так и действуй. Все. Мне надо спешить. Илиа сегодня пусть пройдет полный краткий курс. Отвечаешь лично. Понял?
- Это работа Иозара, - недовольно проворчал Флавий. Афина гордо вскинула бровь:
- Ты что-то сказал?
- Нет, - быстро пошел тот на попятную. Афина качнула головой и скрылась в своих покоях. Предстояло подготовиться к очередному дню Фестиваля.

День второй

- Умеешь ты нарываться на неприятности, - смеясь ткнул в бок Ходжу Рон-Аэр, когда они шли от поместья в сторону города. Юноша весело рассмеялся.
- Есть такое.
- Так что произошло и главное, как ты позволил кому-то так разукрасить свою физиономию? – не унимался иудей.
- История действительно получилась весьма глупой, но если тебе так интересно…
- А почему бы и нет? Заодно скоротаешь наш путь.
- Хм. Ну хорошо. Началось все с того…
Ходжа на минуту задумался, вспоминая о произошедшем. Перед глазами возник теплый весенний день, цветущий сад, пение птиц и яркая зелень травы. Афина в тот день по поводу какого-то очередного праздника, а скорее просто по прихоти, освободила всех от занятий, а сама вместе с надзирателем уехала в город по каким-то своим бесчисленным делам. И Школа наслаждалась временным покоем.

Зная, что у него весь день впереди, Ходжа прихватил припасенные заранее свитки и устроился под облюбованной оливой. Прислонившись спиной к корявому стволу, он развернул первый из свитков и погрузился в чтение.
- Чем занимаешься?
Ходжа поднял голову. Напротив него стоял Максимус, один из гладиаторов Школы. Афина выделяла его среди остальных, по праву оценивая его как одного из самых сильных и опытных бойцов Колизея.
- Просто читаю, МАксимус.
И в тот же момент, Ходжа понял что совершил ошибку. Макимус имел одно особенно ранимое место – его имя. Все делали ударение на первый слог, в то время, как сам гладиатор требовал чтобы его имя произносили как МаксИмус. Любое иное произношение выводило его из себя.
Ходжа понял, что ему лучше уйти, причем как можно быстрее. Максимус преградил ему дорогу:
- Ты куда это намылился? Оставайся, сейчас будем тебе память вправлять.
Ходжа решил схитрить, насколько это возможно. У него было один козырь, о котором не подозревал Максимус. Если грамотно его использовать, то можно будет обойтись даже без драки.
- Сразимся на Арене?
- Да я тебя там по стенам размажу!
Через пол часа все гладиаторы собрались вокруг крохотной школьной Арены. В ее центре друг напротив друга стояли Ходжа и Максимус.
- Приступим, - произнес Ходжа, и тут же получил ногой по лицу от атаковавшего первым Максимуса. Удар пришелся вскользь по скуле, так как Ходжа успел среагировать и отклониться, но от этого был не менее неприятным. Ходжа вообще не переносил ближний бой. Приятели Максимуса радостно захохотали, но тут же умолкли: их кумир только что пропустил прямой удар в подбородок.
- Ах ты ублюдок!
Гладиатор устремился вперед, пытаясь попасть по нахалу, осмелившемуся его вызвать. Ходжа уклонялся, старательно уходя от близкого боя, чем еще больше раззадоривал своего противника. Медленно, но верно, он начал набирать необходимую для его замысла дистанцию. Но, в конце концов, игра в кошки-мышки Максимусу надоела, и он бросился в атаку.
- Вы что себе такое позволяете! – дерущихся чуть не сбила с ног волна ярости, исходящая от женской фигуры, затянутой в черное с золотом одеяние. Ходжа замер, не завершив прием. Максимус опустил кулак.
- Подраться захотелось? Я вам дам подраться! В Нубию отправлю к чертовой матери, вообще обнаглели! Иозар!
- Да, госпожа.
- Двадцать палок. Каждому. И в карцер на недельку, на хлеб и воду. Чтобы понятнее было.
Под пристальным взглядом хозяйки участников потасовки скрутили. . Максимус зло плюнул в сторону Ходжи:
- Я тебе это еще припомню.
- Еще десять палок, - бесстрастно сообщила Афина и развернулась, чтобы уйти. – И я лично прослежу за процедурой. И кстати, вы мне нужны в боевой форме. Так что тренировки никто отменять не будет. И только попробуйте отлынивать.
Как только Мастар скрылась из вида, надзиратель криво усмехнулся, и эта усмешка не несла провинившимся ничего хорошего:
- Что, ребятки? Кот из дома, мыши - в пляс? Вы понимаете, что меня подставили? А я не люблю, когда меня подставляют. Поэтому начнем с этого…
Через какое-то время крайне энергичного пояснения всей степени неправоты отдельных субъектов Иозар изрядно взмок, а Ходжа и Максимус нуждались в серьезной медицинской помощи. Надзиратель, полюбовавшись на дело рук и ног своих, дал сигнал подручным, и гладиаторов потащили к месту их временного содержания.

Рон-Аэр внимательно слушал своего спутника, когда же история подошла к окончанию, он расхохотался:
- А Иозар молодец! Но ты то…
- Мне уже сегодня мораль читали, - перебил его юноша. Иудей пожал плечами
- Правильно читали. Но пусть твоим воспитанием Афина занимается, раз ей это так нравится. Смотри. – Они стояли на пригорке, откуда открывался прекрасный вид на Вечный город, - Сегодня он в твоем распоряжении. Говори, куда пожелаешь направить свои стопы?
- А, хоть куда! – весело ответил Ходжа. Внезапная свобода, пусть и временная пьянила голову. Иудей усмехнулся и повел гладиатора за собой.

Трибуны постепенно заполнялись галдящими зрителями. Афина, появившись в Колизее, сразу прошла в казематы, проследить все ли подготовлено для сегодняшнего боя. Там она застала хмурого Максимуса, сидящего на лавке и ожесточенно бормочущего что-то себе под нос и Иозара, подгонявшего гладиатора и придирчиво осматривающего его амуницию.
- Готов? – спросила она у надзирателя и, получив утвердительный ответ, отправилась наверх, к свету, к орущей толпе, чтобы встретить новый день фестиваля.

День второй

Над Ареной на своем помосте парил глашатай. Он облетал трибуны, приветствуя зрителей. Появилась Мария, и Колизей взорвался шквалом оваций. Афина, сидящая в окружении других мастеров школ, привычно обводила взглядом ряды, заполненные разнообразным людом. На их лицах она читала радость, восторг, предвкушение зрелища. Все это было так скучно и так привычно, что она уже не обращала на них внимание.
Неожиданная тревожная нотка вкралась в столь обыденное зрелище. Афина нахмурилась, пытаясь понять что произошло. Она повторила свои действия. Вот толпа, зрители, места, отведенные для служителей храмов… Она вздрогнула от неожиданности. Перед ложами, предназначенными для жрецов, был установлен дополнительный ряд сидений. На нем расположилась группа из пятнадцати людей в серых одеяниях. Головы большинства из них были гладко выбриты, и только трое носили волосы, ниспадавшие на их плечи. Под бесформенными нарядами легко было утаить любое оружие. Но не это привлекло внимание женщины. Лица сидящих. Словно это и не лица вовсе, а маски. Серые маски, без выражения, эмоций, жизни. И только горящие глаза. Глаза, полные чувства собственного достоинства и пустоты, словно они видели то, что после Жизни. «Кто это? Странно. Мне раньше не доводилось слышать о таких воинах… Откуда они взялись и почему сидят рядом со жрецами?» Афина оглянулась на других мастеров. Юджин как всегда выглядел беспристрастным. Ной скармливал хорошенькой смуглянке крупную виноградину. Анри переговаривался о чем-то со своим главным тренером. И только Георгос, поймав встревоженный взгляд своей коллеги, кивком показал, что готов слушать. Она молча показала взглядом на группу в сером. Увидев их, Мастер школы Последнего легиона сразу стал серьезным. Он порывисто встал, поманив Афину за собой. Им в след удивленно огладывались Мастера других школ.
В коридоре, что шел вдоль лож, Георгос беспокойно оглянулся по сторонам и моментально принял отсутствующее выражение лица, когда в дальнем конце коридора мелькнули тоги патрициев. Афина подошла ближе к нему. Его тревога передалась ей, в сердце неприятно кольнуло.
- Ты знаешь кто это?
- Да… И я не понимаю как черт возьми здесь могли оказаться Серые.
Женщина непонимающе уставилась на Мастера. Потом отдаленные воспоминания заставили ее побледнеть.
- Тот самый клан наемников?
- Да - выражение лица Георгоса было таким, словно у него разболелся любимый зуб.
- Ты был одним из них?
- Нет. Я столкнулся с ними за работой. Давно. В прошлой жизни… Эх… Они сильны, очень… и люди для них – это так, пыль на сандалиях, которую можно спокойно отряхнуть, если они мешают достижения поставленной цели. Но кто, ради всех богов, КТО пустил их в город?!
Призывно завыли фанфары, возвещая о начале действа. Оба Мастера одновременно повернулись на звук. Афина сжала губы:
- Пора идти.
- Пора, - отозвался Георгос.
Они одновременно откинули пологи своих лож. Вниманием толпы завладел глашатай, выкрикивающий свою речь:
- Сегодня, второй день Фестиваля, посвященного великим богам, день, когда мы чествуем божественную Диану, покровительницу всего живого.
На Арену выбежали девочки, одетые в зеленые платьица, с пышными венками из цветов на головах. Под звуки музыки они закружились в сложном танце. В руках они держали корзины, наполненные лепестками цветов. Они усыпали этими лепестками Арену, а потом маги заставили подняться цветочное облако вверх. Толпа восхищенно ахнула.
Ной оторвался от своей подруги, жадно вглядывался в происходящее на Арене. Его ноздри раздувались, он словно ощупывал взглядом крохотные фигурки, танцующие в цветочном вихре. Анри хохотнул:
- Девочками впечатлился?
- Ты ничего не понимаешь в высокой эстетике!
- Зато неплохо понимаю в тебе!
Маленькие плясуньи убежали. Ной расстроено вздохнул и вернулся к заскучавшей прелестнице. Афина оглянулась на Георгоса, но на его ставшим неподвижным лице невозможно было прочесть никаких эмоций. Ей ничего не оставалось, как продолжить наблюдать за происходящим на арене.

Владос огладывался по сторонам, но своего вчерашнего знакомого так и не увидел. Он обиженно надулся, но вскоре происходящее на Арене на столько его увлекло, что он перестал вспоминать о странном незнакомце. Оптимизм и жизнерадостность юности не знали печальных воспоминаний, и мальчик продолжал смотреть на все восхищенными, широко распахнутыми глазами.

Помост глашатая завис над воротами, через которые на Арену выпускали преступников, предназначенных в жертву Кристаллу. Для первого боя Арена приняла свой обычный вид простого песчаного поля. Ведь это был даже не полноценный бой, а избиение людей, и не было смысла тратить силы магов на украшение арены. Вчерашний казус с истреблением ценных волков – скорее досадное исключение из правил.
Глашатай взмахнул свитком, привлекая к себе внимание зрителей, и начал свою речь:
- Милость божественной Дианы безгранична, но есть те, кто злоупотребляют ей. И некоторые забывают уважение и пренебрегают вековыми традициями, навлекая вечный позор и проклятье на свои головы. Так и с этими презренными варварами. Они посмели остановиться в священной роще, посвященной Диане, за что понесут заслуженную кару. Они долго ждали этот день, день своего наказания и искупления своего греха!
Стража выгоняла из подземелий странную группу людей: племя варваров, выставленное на первый бой. Мужчины, женщины, дети… С длинными спутанными волосами, грязные, с желтоватой кожей, одетые в плохо выделанные шкуры. Они испуганно жались друг к другу, озираясь по сторонам.
Эти оборванцы еще никогда в жизни не видели такого количества людей в одном месте. И возвышающийся вокруг Колизей, и аура кристалла на арене и крики толпы на непонятном для них языке – все приводило их в трепет и ужас.
В своей растерянности, они даже не сразу заметили, как поднялась одна из боковых решеток. Из темного прохода брызнули поджарые тела покрытые короткой светло-желтой шерстью. Двадцать пустынных псов – свирепых созданий с глазами навыкате и длинными лапами. Они неслись быстрее ветра. Первой достали беременную женщину – сразу три пса вцепились в части ее тела и начали трепать, мотая головой из стороны в сторону. Несчастная закричала и попыталась руками загородить свой живот, чтобы псы не повредили ребенку. С отвратительным треском рвущейся плоти и ломающихся костей псы оторвали куски тела еще живого человека и не жуя проглотили.
Стая псов разделалась с варварами меньше чем за десять минут. Мужчины, женщины и дети лежали на песке, уставившись в светло-голубое небо невидящими глазами, а бьющая из артерий кровь мгновенно и бесследно впитывалась в песок. Крики и стоны умирающих были заглушены криками и аплодисментами рукоплещущей толпы. Они были в восторге, люди даже поднимали своих детей повыше, чтобы тем было удобнее смотреть на избиение варваров. Под одобрительные возгласы, главный псарь Колизея встал со своего места на трибунах и поклонился почтенной публике. Тем временем, псы, набившие брюхо человечиной трусцой вернулись в подвал, добродушно повиливая хвостами. Первый бой был закончен. Стражники вышли убирать арену от мусора.

День второй

- К Вам можно? – шторы в ложу Афины распахнулись, и к ней юркнула светлая девичья фигурка в белоснежном платье с распущенными волосами. Мастер школы Феникса приветливо улыбнулась:
- Негоже светлой жрице смотреть на грубые игрища, - мягко произнесла она, обращаясь к Кассандре. Та взмахнула руками:
- Но ведь это будет не совсем обычное сражение, ведь так?
- Так, но…
- Тогда я посижу с Вами. Можно? – девушка умоляюще посмотрела на Мастера. В почти детских глазах было столько мольбы, что Афине не хватило духа ей отказать.
- Ой, спасибо! – всплеснула руками жрица Весты и моментально расположилась в предложенном кресле. Афинаа передала ей сладости, которые были с благодарностью приняты. Кассандра начала поглощать угощение, не забывая без умолку болтать о том, как на последней церемонии в Храме один из жрецов забыл последовательность действий, и все сбились, а главный жрец был страшно недоволен и какое у него при этом было лицо… Афина в пол уха слушала ее сбивчивую речь, перемежавшуюся возгласами восхищения, когда девушке попадался особо вкусный засахаренный орех. Остальные мастера косились на нее, но перечить представительнице одного из Благородных Домов никто не смел. И в этот почти идиллический момент на свое место вернулся Юджин. При виде юной жрицы он недовольно скривился:
- Что за детский сад вы здесь развели? – прогремел его голос. Кассандра моментально умолкла, отодвинула от себя блюдо с остатками угощения и обиженно замолчала. Она, как и Южин, была потомком одного из семи Домов, что основали Рим, но их Дом славился не воинами, а целителями и прорицателями. И она всегда побаивалась этого сильного человека со строгими глазами, чью судьбу ей не давалось увидеть.
- Не шуми, Юджин, - тягуче произнес Ной, зная, что такая его манера и такие слова еще больше разозлят коллегу, - Вот я вынужден вести себя прилично, и ничего, не жалуюсь.
- Хоть какая-то от нее польза будет, - почти выплюнул свои слова Юджин, падая на кресло. Кассандра оглянулась на Афину, ища поддержки. Та со спокойной доброжелательностью смотрела на жрицу. Этот взгляд несколько приободрил девушку, она расслабилась. К тому же на Арену вышли жрецы, начиная творить очередное чудо.
Это был необычный бой. Вначале маги превратили половину Арены в рощу. Вырастить деревья - это сама по себе нелегкая задача, но они вырастили не просто деревья. Благоуханные мирты с их нежными, вечнозелеными листьями и большими белыми цветками изображали священную рощу Дианы. Что и говорить – богатство. Однако, южная часть трибун глядела на другое: в ложе патрициев какая-то полная старушка в богатых одеждах обнимала красного как рак, мальчишку лет четырнадцати.
- Что это с ними, - сдержанно поинтересовался Георгос.
- Любви все возрасты покорны, - хихикнул Ной, - а богатство матери сенатора Юлиана успешно заменяет собой любовь.
- Неа, - расхохотался Анри, - я отсюда вижу, что это настоящая любовь, и этому бедно одетому скромному юноше вовсе не нужны деньги. Его привлекли эти морщинистые складки на ее шее.
- Это не шея, - заметила Афина – это щеки, просто они свисают далеко вниз. Я видела ее вблизи, и поверьте: лицо это не из лицеприятных.
Мастера оглянулись на Кассандру, опасаясь как бы она их не услышала. Римляне старательно оберегали свою Провидящую от всякой грязи. Но Кассандра в настоящий момент увлеченно грызла засахаренный заморский фрукт и не замечала разговоров вокруг.
- Разумеется ему не нужны деньги, - кивнул Георгос, - ему сейчас нужно чтобы ему кто-нибудь объяснил, зачем она запускает свои руки ему под одежду.
На арене тем временем появились бойцы. Глашатай объявил, что этот бой посвящен богине Диане.
- Да, - язвительно заметил Анри, - как и предыдущий бой и следующий бой и вообще все бои сегодня. Колизей украшен знаменами Дианы, улицы украшены знаменами Дианы, над ложей императрицы стоит статуя Дианы…
- И спал я сегодня с Дианой, - вставил Ной.
Почувствовав на себе всеобщий взгляд, Ной хохотнул
- Наложницу вчера специально купил и назвал Дианой. Ну, чтобы вдруг не забыть какой сегодня день.
- А с кем ты спал в день Юпитера? - поинтересовалась Афина.
- Обратите внимание на Арену, - предложил Георгос, - там почти так же интересно как и у Ноя в постели.
- Чем дальше, тем интереснее, - прищурилась Афина, в ее глазах заплясали бесенята, - особенно если вспомнить, что раньше ты был гладиатором Ноя.
Георгос нахохлился и до конца боя не проронил ни слова.
Кассандра сражалась с липким сладким сиропом, который прятался внутри того самого фрукта. Провидица, наследница Четвертого Благородного Дома, Хранительница Огня Рима, Бессмертная Верховная Жрица проиграла эту бесславную схватку заморской сладости и сироп выплеснулся на платье. Она расстроено охнула, но тут же махнула рукой на столь досадное недоразумение. Ее внимание привлекло действие, происходившее на Арене. Там действительно было на что поглядеть.
На нее вышла личная охрана императрицы – жрицы богини Дианы. Две сестры: Арина и Гелиана – вечно юные, вечно прекрасные воительницы, одетые в легкие светло-зеленые доспехи. Они опирались на тонкие копья с серебристыми древками и насмешливо взирали на своего «противника».
- Нет, ну почему я? – пыхтел злополучный грек, - опять я!
- Чем ты недоволен? – Рассмеялась Арина, - тебе выпала великая честь.
Александр покраснел.
- Хотите знать чем я недоволен?
- Да.
- Девушки.
- Что?
- Я говорю, что вы девушки.
Сестры переглянулись между собой.
- Да, мы знаем.
- Ну вот.
Насколько ему позволяло брюшко и одышка, грек встал в позу, всем своим видом показывая, что он победил в этом дискусе и горд собой.
- Разговоры закончены, - провозгласил глашатай, - сейчас жрицы богини Дианы покарают человека, забредшего в священную рощу.
Сообразив, что победа в дискусе это вовсе не то чего ждут трибуны, грек опустился с небес на землю. Правильно оценив свои шансы против двух вооруженных жриц, он пустился наутек, попутно кроя своих предполагаемых убийц последними словами. Жрицы со смехом бросились вслед за ним. По пути к другому краю Арены грек пару раз оборачивался, видимо, чтобы убедиться, что слова не наносят девушкам видимого вреда. Трибуны покатывались со смеху.
- Вы злые, - прокричал Александр трибунам, - вам бы только над человеком смеяться.
По какой-то странной причине, публика не перестала смеяться, а напротив – зашлась еще пуще.
- Очень плохие люди, - продолжал кричать мужчина, но увидев как вышеупомянутая старушка целует своего молодого спутника, невольно замедлил шаг и пару секунд постоял оценивая зрелище.
- Ну как ты целуешься! Жуть, - пожал он плечами, и побежал дальше.
Арина метнула копье, намеренно промахнувшись. Копье вонзилось в нескольких пальцах от ступни грека. Подпрыгнув как дикая серна, грек с выражением лица той же самой дикой серны прибавил ходу и ругательств
Добежав до противоположного края Арены, он совершенно запыхался и от изнеможения присел на землю. К нему подбежали жрицы.
- Ты готов принять смерть, - смеясь, спросила Гелиана.
- Готов принять на грудь. – сказал Александр, - Для храбрости.
Жрицы переглянулись между собой и расхохотались.
- Нельзя.
- А принять просто грудь можно?
- Это как?
- Ну взять вашу грудь в руки. Все равно умирать ведь, пусть хоть будет за что.
На последней фразе жрицы не выдержали и покатились со смеху. Обернувшись к императрице, они попросили права жизни для этого человека, и оно было ему даровано.

День второй

И вновь на Арене маги изменяли ландшафт. На сей раз, изменения были небольшими – песок превратили в землю, жирный чернозем. В центре был начерчен белый круг – сюда встанет победитель.
Когда маги ушли, над ареной вновь взмыл помост с глашатаем и судьей.
- Сегодня, - провозгласил он, - на арене будет проводиться необычное состязание в честь Дианы. «Не убий». Пять гладиаторов от пяти лучших школ Рима будут ловить драгоценную лань, посвященную Диане. Победит тот, кто с ланью на руках встанет в круг начертанный в центре арены. Но если при охоте лань будет ранена, то все пятеро гладиаторов будут изгнаны в царство Плутона.
- Также сегодня, радуя вас, дорогие граждане, мы приготовили для всех уважаемых зрителей небольшой сюрприз! – продолжал громогласно вещать глашатай. – По приглашению всеми нами чтимых жрецов, наш город почтили своим визитом бойцы из далеких заморских земель. И сегодня один из них порадует нас своим мастерством, выступая от Школы Светлого Феба!
Афина нахмурилась, бросила взгляд на Георгоса. Тот вскочил на ноги:
- Почтенный Деметрий, разве нет в правилах запрета на замену бойца во время боя?
- Данный запрос был подан заранее в соответствие с регламентом, - будничным тоном ответил ему Главный судья Арены. – Так что выступление данного участника проходит абсолютно в соответствии с правилами.
Георгос, стиснув зубы, нехотя сел обратно. Афина чувствовала его обеспокоенность, но понимала, что они бессильны. Такое заявление судьи только подтверждало ее подозрение относительно цели вчерашнего визита Мастера школы Светлого Феба к судье.
В соседнем кресле шевельнулась Кассандра. «Надо ее срочно убрать отсюда»
- Светлая, - обратилась она к жрице, - пожалуй, на следующий бой вам точно не стоит оставаться. Такое зрелище все же не для юных девушек.
- Ну пожалуйста! Я буду сидеть тихо, как мышка и совсем совсем вам не помешаю! Мне и так все запрещают, - добавила она огорченно. Афина покачала головой.
- Но я Вас ооочень прошу!
- Дорогая… - женщина коснулась реки девушки. – Не стоит оставаться, пожалуйста.
- Я Вас ни о чем просить не буду, только разрешите! – голос Кассандры дрожал, словно она приготовилась плакать. Афина пожала плечами. Она не имела такого права - отказывать представительнице Четвертого Благородного Дома Провидцев, но чисто по-женски считала, что девочке здесь не место.
- Оставайся, я не могу тебе отказать. Только…
- Не будет никаких только! Я обещаю! – радостно воскликнула жрица. Афина откинулась на спинку кресла, пробормотала «Дети», - и продолжила наблюдать за происходящим на Арене.
Один из людей сидящих перед ложей жрецов вскочил на ноги и распахнув полы своего одеяния прыгнул вперед. Одеяние вздрогнуло и раскрылось как крылья летучей мыши. Подобно громадной серой птице он быстро пролетел над головами людей и приземлившись в центре Арены ловко встал на ноги. Серая материя вновь обвисла свободными складками и притихшая публика смогла оценить наконец бойца. На обритой голове отчетливо виднелась татуировка в виде стилизованной птицы с распростертыми крыльями. Кожа головы была неестественно серой, как и плащ. Глаза смотрели на людей с откровенным безразличием.
- Встань на свое место, - приказал Деметрий.
Глаза лысого остановились на фигуре судьи. Все то же безразличие во взгляде.
- Встань на свое место, - с напором повторил Деметрий.
БанГамо засиял зловещим зеленым – цветом власти изгнания.
Лысый не шевелился. Затем, словно что-то услышав, он повернул голову к трибуне, с которой сошел.
Под пристальным взглядом Деметрия, лысый направился к своему месту. Тем временем, остальные гладиаторы тоже вышли на арену. Глашатай принялся их объявлять.
- От школы Преторианца, выступает Виталий.
На арену ступил ширококостный крепыш в легких кожаных доспехах. На правой руке у него был закреплен щит с зазубренными краями.
- От школы Последнего Легиона выступает Деммос.
Из темного прохода выскользнул человек в маске. Маска изображала лицо разлагающегося мертвеца – серая вздутая кожа и прикушенный язык вывалившийся набок.
- От школы Феникса выступает МАксимус
- МаксИмус, - недовольно пробормотал гладиатор, - голову тебе оторвать бы.
Руки и ноги мужчины были вплотную охвачены легкой темной материей. Отдельные куски материи были пришиты таким образом, чтобы развеваться при ходьбе. Голова была закрыта сразу капюшоном и полумаской, оставлявшими на виду лишь одну часть его лица – глаза.
- От школы Полуночного Ветра выступает Феррет.
Загорелый мускулистый красавчик вышел на арену. Вся его одежда состояла из нескольких кусков меха наброшенных на плечи и привязанных к поясу.
Дождавшись пока все гладиаторы не встанут около стен на разных концах арены, Деметрий взмахнул молотом. В круге воздух замерцал, словно в него подбросили горсть блестящей пыли, и из дрожащего пространства появилась молодая тонконогая лань.
- Начали!
Гладиаторы все как один побежали к центру. Их задача сейчас была не просто поймать быструю лань самим, но и не дать другим поймать ее. Деммос первым подбежал к ней, но лань легко взмыла в воздух и одним прыжком перемахнула через гладиатора и поскакала в сторону.
Даже развернувшись, Деммос имел преимущество перед остальными. Но бежать спиной к четырем гладиаторам было бы по меньшей степени неразумным. Деммос вспомнил об этом, через пару мгновений, когда его ногу что-то сильно дернуло и потащило назад. Сматывая на бегу лассо, через лежащего Деммоса перепрыгнул Феррет.
- Не все так просто, - прошипел Деммос.
Феррет вдруг поскользнулся и упал. Вначале не поняв в чем дело, он вдруг почувствовал жуткую вонь исходившую от своих ног. От непереносимого запаха у него закружилась голова. Протянув руку к подошвам, он почувствовал, что угодил рукой в нечто склизкое и противное.
- Боевая магия?!.....
Тем временем, Виталий обошел своих соперников и был уже близок к заветной лани. Быстро перебирая легкими ногами, лань попыталась убежать в сторону, но не тут то было. Наткнувшись на невидимую стену, лань упала на землю.
- Так-то, - фыркнул гладиатор.
Щит на его правой руке вновь начал вибрировать, набирая силу боевой магии – создания барьера. В этом состязании поймать лань было намного легче, чем сохранно донести до круга в центре. Четыре гладиатора попытаются отобрать у него добычу.
Легко подхватив хрупкое животное, Виталий обернулся и поднял щит, отразив блестящий черный нож, брошенный лысым.
- Он что идиот?! Если он ранит лань, то нас всех убьют, - пробормотал Виталий.
В этот момент его взгляд упал на остальных гладиаторов – все лежали на земле, в их ногах и руках торчали точно такие же ножи. Пока все гонялись за ланью, лысый убирал противников.
- Похоже, это серьезно, ты пока беги.
Виталий отпустил испуганное животное и приготовился к бою. Лысый на бегу развернулся, полы его одежды взмыли в воздух, скрыв его от взгляда противника. Из серой кипы вылетел один нож, затем следующий, затем еще и еще. Десятки ножей наполнили воздух черными искорками стремительно приближающимися к Виталию. Публика застыла в ожидании.
Гладиатор поднял щит и все ножи разбились о невидимую преграду. Мгновенно, он перешел в контратаку. Держа щит перед собой, Виталий побежал на врага. Его коронный прием – лобовая атака.
Наполненный силой, он пролетел сквозь серые одежды, как будто их не существовало, смял и раскидал в стороны.
- Это все?
Обернувшись, Виталий не увидел ничего, кроме серого плаща втоптанного в грязь. Обычная картина для того кто попал под действие движущегося барьера.
- Вернемся к игре.
Деммос тем временем успел уже вытащить ножи из тела. Магия кристалла делала людей менее восприимчивыми к боли, так что он не терял времени даром. В руке Демоса появился небольшой веер. Когда лань попыталась вновь от него убежать, он взмахнул веером в ее сторону. Лань покачнулась, ее большие черные глаза закатились к небу. Торжествующий Деммос уже почти схватил добычу, как сбоку появился Максимус. Крепко сжимая в руке изогнутый меч, он замахнулся на соперника чтобы разрубить сверху донизу. Деммос мгновенно среагировал и дотронулся до плеча Максимуса. К его удивлению, Максимус растворился в черном дыме. Из дыма сразу же выскочил еще один Маскимус, на этот раз он держал меч для колющего удара. Деммос с трудом, но успел взмахнуть веером. Вновь человек превратился в черный дым, из которого появилась очередная копия гладиатора держащая меч в ином положении. На сей раз, Деммос не успел отреагировать должным образом. Копия пыхнула черным дымом, из которого появился настоящий Максимус и пронзил предплечье Демоса мечом. Не успел он вынуть меч, как их обоих прижало друг к другу с огромной силой.
- Феррет, - прохрипел Максимус.
Боевая магия Феррета позволяла ему манипулировать веревкой по желанию. Накинув аркан на борющихся, он парализовал сразу двоих противников. Раскручивая перед собой еще одну веревку, Феррет пробежал мимо них.
- Не спеши.
Петля брошенная Ферретом наткнулась на барьер и отскочила назад. Виталий повел рукой, и Феррета отбросило на стену Арены.
- Она моя, - торжествующе крикнул Виталий.
Подбежав к лани, он вдруг почувствовал удушье. Почти теряя сознание, он обернулся. Деммос и Максимус освободились от пут наложенных Феррет и судя по всему, Деммос применил свою боевую магию на Виталия, который был ближе всего к лани.
Увидев что Виталий оседает на землю, Максимус хорошенько двинул Деммоса рукоятью меча по голове и побежал к лани.
Между ним и его целью появился лысый. На нем остались только штаны из серой материи, верхняя половина тела была обнажена. От неожиданности Максимус слегка растерялся.
- Ты ведь труп…
Вместо ответа, лысый метнул в Максимуса нож. Тот легко отбил нож, затем встал в излюбленную позицию – одна рука держится на ножнах со все еще покоящимся с них мечом, вторая - на рукояти меча. Выставив одну ногу вперед, он прищурился и применил боевую магию.
На лысого один за другим помчались десятки копий Максимуса. Каждая копия на бегу вынимала меч из ножен и по-своему атаковала – рубящие, колющие удары всевозможных вариаций. Стоило лысому отбить удар, как копия превращалась в черный дым и уступала место другим копиям. Все вместе они пытались нащупать слабое место в обороне противника – разные атаки с разных углов – какая-то из них должна была достать до цели. Серый держался почти сорок секунд, до тех пор пока одна из копий не задела его шею кончиком меча. В то же мгновение рядом появился настоящий Максимус и точным ударом ранил шею противника в том же месте где его коснулся меч копии. Когда Серый взмахнул рукой чтобый контратаковать, Максимус уже был на прежнем месте. Аккуратно вложив меч в ножны, Максимус улыбнулся одними глазами.
- Второй раунд?
И вновь поток копий помчался на противника. Наступление в таких условиях было невозможно – копии загораживали обзор, не давали свободно передвигаться, сковывали движения.
Серый отбивал атаки одну за другой, и внезапно пропал…
Максимус завертел головой по сторонам. Уловим боковым зрением какой-то движение сзади, он прыгнул вперед.
На том месте где недавно стоял Максимус лежало тело Деммоса, а лысый держал его за ногу.
- Что за?
Лысый рывком поднял гладиатора в воздух и с размаху кинул его в Максимуса. Тот не успел отреагировать, но тело Деммоса внезапно остановилось и рухнуло на землю.
- Завалим его, - крикнул поднимающийся с земли Виталий.
Он уже успел придти в себя и поднимался с земли пылая гневом. Несмотря на все что происходило на арене, Деммос был одним из них – гладиатором и никто из них не позволит чужаку так обращаться с подобными.
- Ты можешь убить нас, - зарычал Феррет, - можешь покалечить, но никто не смеет унижать гладиатора.
Его веревка понеслась к лысому вытянувшись в тугую струну. Тот отпрыгнул в сторону. На него нескончаемым потоком понеслись копии разъяренного Максимуса.
Невесть откуда, в руках лысого появились два черных клинка поблескивающих красным. Этими клинками он кромсал копии Максимуса, вращаясь вокруг своей оси и попутно отступая назад.
Из-за потока Максимусов выскочил Виталий держащий перед собой щит. Лысый уперся ногами в барьер и прыгнул вверх.
- Попался!
Веревка обвилась вокруг лысого, полностью скрыв его под собой и превратившись в дрожащий клубок туго стянутых волокон. От напряжения, на лбу и шее Феррета вздулись жилы. Веревка держала лысого вверху, там где у него не было опоры, и где можно было медленно расколоть его череп, выдавить глаза и войдя в рот пройти через все тело, чтобы выйти с другой стороны. Никто не смеет унижать гладиатора.
Максимус и Виталий спокойно стояли и смотрели на расправу. Они не будут сражаться или ловить лань, пока один из них занят общим делом – местью за честь гладиатора.
Раздался треск рвущейся материи, и клубок веревки взорвался изнутри. На землю упал лысый, но теперь он выглядел как ночной кошмар – из его тела, головы и конечностей во все стороны торчали черные лезвия поблескивающие красным.
- Эти ножи, пробормотал Максимус – это… его кровь?!
- Это обсидиан, - ответил Виталий, - вулканическое стекло. Только почему его кровь превращается в вулканическое стекло – это ведь невозможно.
- Но очень удобно, - заметил Максимус, - таким образом, у него в бою всегда есть оружие, а если его ранят, то раны сразу же закрываются твердой коркой стекла и невозможно ранить его повторно в одно и то же место. Смотри на его шею – туда где я его ранил. - Меньше разговоров, - крикнул Феррет.
Лысый уже подбежал к нему вплотную, но натолкнулся на барьер поставленный Виталием. Обернувшись, он встретил лицом к лицу поток Максимусов.
Максимус точно знал, что из этого приема невозможно выбраться без потерь. Тактически, это были совершенная защита и нападение одновременно. Максимус видел глазами своих копий, и точно знал где находится противник и что он делает, непрерывно искал слабое место противника, а найдя, бил без промаха, в то время как сам противник не видел практически ничего кроме черного дыма и бесконечных копий Максимуса. Преодолеть этот прием невозможно. По крайней мере – невозможно было до сегодняшнего дня, пока лысый не прыгнул вперед. Не допустив ни одной ошибки, он мелькнул падучей черной звездой и приземлился на плечи ничего не ожидавшего Виталия.
Крепкий от природы парень устоял на ногах, лысый обеими руками вцепился в его плечи и как-то особенно провернувшись в воздухе соскочил на землю за спиной противника не отпуская рук. Руки гладиатора вывернулись из сустава, его крик потряс Арену. Лысый подтянул безвольно повисшие конечности Виталия и подпрыгнув, снова провернулся в воздухе и ногой ударил его по спине. Изо рта гладиатора вылетела струя крови.

[susan]

День второй

- Нет! Остановите! Я не могу на это больше смотреть!
Кассандра бросилась на руки Афине, ее лицо заливали слезы. Та прижала девушку к себе, начала гадить по голове, пытаться успокоить. Но это вызвало только новый поток рыданий. Афина укоризненно обвела глазами Мастеров. Георгос только скрипел зубами, наблюдая за происходящим на Арене. Ной скорчил недовольное лицо, Анри только отмахнулся, мол нечего было ее оставлять.
- Да заткни ты ее! – не выдержал Юджин, единственный, кто мог позволить себе такой тон в отношении Кассандры - наследник Второго Благородного Дома Черного Сердца. Любого другого на его месте казнили бы, или отправили на Арену, как раба. Афина с крайне недовольным видом поднялась, обняла плачущую навзрыд Кассандру и вывела из ложи. Ной облегченно вздохнул:
- Ну вот теперь можно спокойно насладиться поединком.
- Нечем тут наслаждаться, - в сердцах проговорил Георгос.
- Почему же? Прекрасное зрелище. Или почтенному Мастеру не дают покоя его воспоминания из сомнительного прошлого? – голос Мастера школы Преторианца бы полон яда. Георгос спокойно повернул к нему голову, чуть приподнял бровь:
- Я не скрываю свое прошлое. И несколько не понимаю, почему забота о своих подопечных вызывает столько эмоций у уважаемого коллеги?
- Это только забота о расходном материале?
- Я не считаю их только расходным материалом, - все также без эмоций ответил на выпад Георгос.
- Может еще и запретить бои, чтобы не травмировать возвышенные чувства некоторых? – Ной начинал терять терпение.
- Если Вам это будет угодно, - на губах Георгоса заиграла недобрая усмешка. Ной оттолкнул прислужницу, которую перед этим усадил к себе на колени, начал вставать. В этот момент вернулась Афина.
- Я отвела Кассандру в императорскую ложу. Там ей помогут, - ни к кому конкретно не обращаясь сообщила она.
- В следующий раз будь добра, смотри кого ты у себя оставляешь, - сорвал на ней свое зло Ной. Афина вздрогнула, словно ее ударили:
- Следующего раза не будет. И хоть сегодня я получила удовольствие от боев, без лицезрения твоей голой задницы, когда с тобой забавляется очередная красотка. Или у тебя без публики не встает?
- Заткнитесь оба! – вмешался Анри, видя, что Ной покраснел как рак и готов ударить оскорбившую его женщину. Афина замолчала, потеряв интерес к беседе. На Арене продолжалось избиение гладиаторов.
На то чтобы изувечить одного человека у лысого ушло не больше пяти секунд. Максимус не успел набрать силы для своего приема, он был беззащитен.
Лысый вдруг скривился и посмотрел вниз. По его груди на живот стекала струйка крови, мгновенно сворачивающаяся в блестящее, черно-красное обсидиановое лезвие. Веревка Феррета вонзилась чуть ниже левой ключицы лысого.
- Ты в моей власти!
Еще никто не памяти Феррета не мог противиться этому страшному приему. Если ему удавалось пронзить противника веревкой, то бой можно было считать законченным. Управляя концом веревки, Феррет мог заставить веревку пробуриться глубже в тело, как червь, и превратить внутренности врага в фарш. Вытащить веревку или обездвижить ее еще никому не удавалось. До настоящего момента…
- Что за?...
Веревка не подчинялась командам Феррета.
- У него кровь при сворачивании превращается в обсидиан, - крикнул Максимус, - твоя веревка пропиталась кровью и теперь обездвижена.
Эта задержка дала Максимусу достаточно времени чтобы собрать достаточно силы для своего приема. Вот первая копия побежала на лысого…
Лысый разрубил копию и одним прыжком преодолел расстояние между ними. Удар в правый бок раздробил ребра и надорвал печень. Удар в колено заставил ногу выгнуться под неестественным углом, удар по голове оставил глубокую вмятину. С Максимусом было закончено. Феррет не смог долго сопротивляться. Лысый прижал его к стене и методично вывернул ему все суставы под смех толпы. Сам Феррет ни проронил ни звука, но в глазах его пылала такая лютая ненависть, что казалось сам Тифон глядит на лысого воина.
Через минуту лысый с ланью на руках стоял в круге. Едва дождавшись объявления судьи об окончании боя, Афина медленно поднялась со своего места и как можно более спокойно последовала в казематы Колизея. Туда, куда Иозар уже должен был доставить израненное тело Максимуса. Только огромным усилием воли заставляла она себя сохранять видимое спокойствие. В голове ее назойливо стучала только одна мысль «Лишь бы успеть».
В помещении, отведенном ее школе, было пусто. «Где Иозар? Куда его черти носят?» Женщину как всегда начала охватывать злость. В этот момент в коридоре раздались тяжелые шаги: прибыли носилки с раненным.
- Почему так долго? – вместо приветствия накинулась она на надзирателя.
- Долго не открывали ворота, - начал оправдываться Иозар.
- Потом будешь свои сказки рассказывать. Мне некогда!
Надзиратель отошел в сторону, давая возможность своей госпоже заняться Максимусом. Она легко провела руками над неподвижным телом, нахмурилась еще больше. Потом повернулась к Иозару.
- Пошел вон отсюда! Все! Убирайтесь!
- Но госпожа…
- Я что, не ясно сказала?
Присутствующие поспешили выполнить приказ. Афина тяжело вздохнула, опустилась на колени перед носилками.
- Только травами здесь не обойдешься, - пробормотала она самой себе. Ее пальцы быстро заскользили по телу гладиатора. Каждое движение было продуманно и вызывало требуемый ответ жизненных сил лежащего. Подушечки пальцев покалывало от обмена энергией. Были моменты, когда ей казалось, что она теряет сознание, мир кружился вокруг, наполнялся звоном. Она трясла головой, отгоняя наваждение. Было трудно дышать, но она не отступала, От ее умений и настойчивости сейчас зависела жизнь, и она не могла себе позволить отступать.

- Заходите, можно! - раздался властный голос. Иозар поспешил войти в комнату.
Афина поднялась от распростертого тела, вытерла окровавленные руки о драгоценную ткань. В глазах Иозара стоял безмолвный вопрос. Женщина с сожалением взглянула на испорченную паллу.
- Он будет жить. На самом деле раны не такие уж и страшные, - ровным голосом сказала она. Иозар заметно расслабился.
Почувствовав движение сзади, Афина оглянулась. В проходе, опершись рукой на косяк двери, стоял Доинис. Увидев, что его заметили, он вошел в помещение, вежливо поприветствовал Мастера:
- Афина, - он склонил голову в знак уважения.
- Я рада видеть тебя в добром здравии, - улыбка женщины была немного вымученной, но голос оставался ровным и приветливым. – Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
Между Дионисом и Иозаром состоялся быстрый обмен взглядами, не укрывшийся от внимания Афины. Она увлекла вольноотпущенника за собой, поднялась вместе с ним в свои личные комнаты, отведенные ей, как Мастеру школы в Колизее.
Указав мужчине на одну из плетеных скамей, она сбросила с плеч испачканную паллу и приняла из рук служанки новую. Дионис молча наблюдал за тем, как прислуга расставляет напитки на изящном столике, в то время как хозяйка комнаты приводит в порядок свой внешний вид. Наконец служанка ушла. Не дав Дионису открыть рот, Афина заговорила сама:
- Я признательна тебе за то, что ты выбрал мою школу для вчерашнего боя и приношу свои извинения за случившееся. Также приносят свои извинения служители Арены. Они готовы посильно компенсировать урон, причиненный столь уважаемому бойцу.
Дионис усмехнулся:
- И в чем же это будет выражаться? Мне еще крупно повезло - жрецы не разбираются в животных, и это был детеныш болотной гидры, а не взрослая особь, да и согреться он на солнце не успел. Но вот в следующий раз они могут поставить взрослого Цербера и не дать мне свинцовую цепь. Афина, я не могу рисковать собой, у меня семья..
- С жрецов станется, - кивнула она, доставая кошели, полученные предыдущим вечером от Деметрия. Женщина развязала первый из них, достала оттуда одну монету, прикинула ее на ладони:
- Этого будет достаточно… Лови!
В руки Диониса полетел целый кошель. Афина многозначительно помахала монетой:
- Это я возьму в качестве платы с тебя за право участвовать в бою.
- Мастер столь щедра? – искренне удивился Дионис. Афина наклонила голову на бок:
- А это обещанная маленькая компенсация. Купишь детям новые сандалии. Или браслет супруге, скажешь, что лично от Главного Мага Колизея.
На колени гладиатора упал второй мешочек с монетами.
- Ох ничего себе, - только и выдохнул он.
- Я неплохо заработала на ставках с твоего боя, так что могу позволить себе маленькую щедрость, - непринужденно заявила женщина. Дионис весело подмигнул ей. Он встал, но возле выхода замялся. Афина нахмурилась:
- Еще что-то?
- Да есть немного… Мастер, а Вы не могли бы отпустить сегодня Иозара на вечер?
- Зачем? – не поняла Афина, но потом, что-то вспомнив, протянула, - Ааа… Ну хорошо. Я заберу Максимуса сама, гуляйте. Мужчины…
Она недовольно хмыкнула, чем вызвала приступ радости у Диониса. В этот момент распахнулась занавеска и в образовавшейся щели возникла голова Георгоса.
- Ну что? – быстро спросил он, обращаясь к Дионису. Тот кивнул.
- Иозар тоже.
- Тогда забирай его и встречаемся за воротами. Мастер, - обратился Георгос к женщине, - Я обещаю, что присмотрю за ними.
- Это то и пугает, - скептически ответила она. – Как твой гладиатор?
- Вроде бы ничего, но ты же знаешь этих коновалов? Так что я буду очень благодарен, если ты взглянешь на него.
Афина вздохнула:
- Куда тебя деть?
- Вот и славненько, - Георгос исчез также внезапно, как и появился. Дионис распрощался с Афиной и поспешил за Иозаром. Женщина осталась одна. Она долго стояла, глядя на дверной проем. Лицо ее исказила судорога, словно что-то пыталось вырваться изнутри, и только бешеное усилие не давало прорваться тщательно скрываемым страстям на волю. Постепенно она успокоилась, черты лица приняли обычный невозмутимый вид.
- Пора выполнять обещание, - сказала она себе, приподняла подол туники и отправилась вниз, во мрак и духоту казематов Колизея.

День второй

- Ну и зачем ты приволок меня сюда? – Ходжа крайне скептически осматривал величественное здание Колизея. – Что я, Арену ни разу не видел? В гробу, например?
Он пребывал в крайне благодушном настроении, чему немало способствовала сытная еда, приятной тяжестью напоминавшая о себе в желудке. После почти недельного питания в заточении, состоявшего преимущественно из воды, обед, которым его накормил Рон-Аэр, оказался весьма кстати. Именно это удержало Ходжу от крайне резкого высказывания, когда его учитель потянул юношу к Колизею.
- Так что мы тут делаем? – в очередной раз переспросил он. Иудей кивнул в сторону ворот, из которых вереницей выходили зрители:
- Мы ждем кое-кого.
- Опять говоришь загадками.
- А, вот он! – воскликнул Рон-Аэр, заметив в толпе белобрысую макушку Владоса. Он быстро пошел к мальчику, окликнув его на ходу. Ходжа остался на месте, скептически наблюдая за иудеем. Владос оглянулся, увидев знакомого, приветливо помахал в ответ и поспешил на встречу, проталкиваясь через ряды спешащих людей.
- Я так рад! – воскликнул он, пробившись наконец-то к Рон-Аэру, - Я Вас так ждал, так ждал!
- Я был немного занят, - ласково улыбнулся он, - зато я познакомлю тебя сегодня кое с кем.
Он подвел Владоса к Ходже, принявшему грозный вид и сложившему руки на груди так, чтобы было заметно клеймо гладиатора. Мальчик охнул, робко оглядывая стоящего перед ним юношу, с восхищением и страхом заворожено смотрел на выжженный в коже меч.
- Это настоящий гладиатор? – наконец решился он спросить у Рон-Аэра. Тот с крайне серьезным видом кивнул:
- Конечно. А разве бывают ненастоящие?
- Ух ты! Теперь мне все окрестные мальчишки будут завидовать. А его потрогать можно?
- Я вам что, кобыла, чтобы меня трогать? – не выдержал Ходжа. Владос живо спрятался за спину иудея.
- Хватит тебе пугать ребенка, - Рон-Аэр потешался над происходящим. Ходжа не выдержал и расхохотался. Его примеру последовал и его спутник, а потом и Владос, решивший, что самое страшное уже позади. Отсмеявшись, иудей прокашлялся:
- Это наш юный друг из провинции. А этот достойный молодой человек – боец одной из лучших школ Рима.
Ходжа церемонно протянул руку мальчику. Тот смотрел на гладиатора, как кролик на удава. Потом нерешительно вытянул свою руку. Они обменялись рукопожатиями. Рон-Аэр удовлетворенно кивнул.
- Вот и познакомились. А не пойти ли нам слегка подкрепиться?
Юноша согласно кивнул: молодой организм требовал пищи, к тому же он старался не упускать возможность дармовой кормежки. А Владосу было совершенно безразлично куда идти, его переполняли эмоции от неожиданного знакомства. Поэтому, коротко посовещавшись, троица направилась в ближайшую харчевню.
За этой сценкой следило двое. Увидев, что мальчик ушел с парой типов, причем в одном из них они узнали бойца, выступавшего на Арене, наблюдавшие разочарованно переглянулись и удалились восвояси. Уже второй раз они упускали свою добычу. Но сейчас обострять ситуацию было слишком рискованно. Им оставалось только ждать подходящего случая. Но не здесь и не сейчас.

- Вкусно! – Владос почти полностью зарылся в миску похлебки из бобов и стручков, заправленную салом. Мужчины одобрительно смотрели на мальчика.
- Забавный малый. Жаль, что у меня не будет детей, - улыбаясь сказал Ходжа.
- Почему? – с набитым ртом спросил Владос.
- Да так, - неопределенно ответил тот, а в сторону добавил, - Не хочу, чтобы сын родился рабом.
Иудей, расслышавший эти слова юноши, вздрогнул. С его уст слетели строки древнего поэта:
- Три тяжкие доли имела судьба, И первая доля: с рабом повенчаться, вторая — быть матерью сына раба, а третья — до гроба рабу покоряться.
Услышавший это Ходжа согласно кивнул. Владос непонимающе смотрел на взрослых.
- Ты ничего, жуй! – кивнул ему Рон-Аэр. Мальчик шмыгнул носом и продолжил трапезу.
Пока он приканчивал свой обед, Рон-Аэр повернулся к Ходже, прищурился на яркое солнце и как бы между делом осведомился:
- Как твои боевые успехи?
- Они есть, - неопределенно ответил юноша. – Что-то получается, что-то нет.
- И что получается? – продолжал настаивать Рон-Аэр.
- Это вы о чем? – вмешался Владос. Его глаза блестели от любопытства.
- Видишь ли, - поучительно произнес иудей, - существуют несколько типов боевой магии, которую используют бойцы на Арене. Магия эта строго индивидуальна, но основные ее направления можно разделить на несколько типов. Некоторые направляют магию на собственное тело, и получают, например, окаменение кожи или суперскорость. Другие направляют свою магию в оружие-посредник и таким образом усиливают урон, причиняемый оружием. Ну и последние направляют магию на самого противника.
- Ух ты! Так все сложно! Я даже не задумывался, что все так сложно! – Владос даже прекратил жевать. – А как узнать кто какой магией пользуется?
- Да никак, - ответил Ходжа, - Во время боя и выясняется. В этом как раз вся сложность. Понять что будет делать противник, предугадать его действия.
- А если не удастся? – продолжал любопытствовать мальчик.
- Тогда остается только уповать на милость Императрицы. И что тебя убьют быстро.
- Зачем ты пугаешь подрастающее поколение, - недовольно проговорил иудей, видя испуг Владоса. Но тот крепко прижался к стулу и быстро выпалил в лицо Ходже:
- А вас готовят специально, чтобы вас убили. И правильно, плохой гладиатор не достоин жизни!
- Смотря кого считать плохим, - юноша оставался бесстрастным, только в карих глазах промелькнуло странное выражение.
- А тех, которые сегодня так легко сдались. Их всех побил один, и он самый сильный и самый лучший! А Мастера еще столько шума подняли, зачем? Так им и надо. А еще я видел, как какая-то девчонка истерику устроила, еще ее та жутковатая тетечка успокаивала, вся в черном, – Владос быстро говорил, словно стараясь избавиться от увиденного им сегодня на Арене. Ходжа оторопело смотрел на мальчика. Рон-Аэр нахмурился:
- Кто там кого побил?
- Какой-то тип, серый весь. И лысый. Сказали, что он не постоянный гладиатор, а приехал откуда-то.
- Ничего не понимаю, - удивился Ходжа, - это когда было?
- В самом конце, когда лань поймать пытались.
- Странно, - обратился он к иудею. – Цель сегодняшнего поединка - поймать лань, там боев почти не должно было быть. Так, мелкие стычки. Можешь рассказать подробнее, - попросил он мальчика. Тот пересказал события, произошедшие в Колизее. Беспокойство Рон-Аэра нарастало.
- Опиши-ка мне того человека, который по твоим словам победил гладиаторов.
- Лысый, очень сильный, накидка у него такая, серая. И еще эта девчонка…
При этих словах Рон-Аэр и Ходжа одновременно напряглись и переглянулись. Мальчик удивленно посмотрел на них, и чтобы скрыть неловкость иудей быстро заговорил:
- По всей вероятности это была не просто девчонка. Просто так Мастера к себе никого не пригласят, - Рон-Аэр задумчиво почесывал подбородок.
- А кто же тогда? – с вызовом просил Владос.
- Девочка была в белом, с длинными распущенными волосами?- уточнил иудей.
- Да.
- Тогда гордись. Тебе довелось увидеть весталку, члена одного из Семи Благородных Домов Рима. Возле каждых из семи ворот Вечного Города стоит по гигантской статуе - это памятник основателю Благородного Дома и знак того, что Рим находится под их защитой. Ты ведь видел их на въезде в город? Они охраняют Рим уже не одно поколение, а их особые способности были дарованы им первым Императором.
- Способности? – переспросил мальчик. Рон-Аэр кивнул.
- Именно. Они, как и гладиаторы, сражающиеся на Арене, имеют особый дар и особую магию. Но в отличие от простых бойцов, могут пользоваться ими и вне Арены. Хотя конечно в поле действия Кристалла их способности увеличиваются многократно. И эти силы передаются по наследству внутри семьи. Так что все родственники уважаемого Мастера Юджина имеют те же способности, что и он.
- А он тоже?
- Да.
- А остальные шесть Домов? – Владос похоже забыл о недавнем неприятном разговоре и с интересом узнавал новое о власть имущих. Рон-Аэра интересовали подробности, произошедшего сегодня, но он терпеливо продолжил пояснения:
- Сейчас существуют только три Благородных Дома. Четыре были уничтожены в кровопролитных войнах прошлого. Но гибель их не была напрасна, так как ценой своей крови они отстояли Рим и его ценности.
- И та девочка, она что, тоже обладает способностями?
- Как и каждый член Благородного Дома, - серьезно кивнул мужчина. Владос задумался.
- А есть еще кто-то?
- Верховный жрец Плутона тебя устроит? – хмыкнул Ходжа. Мальчик испуганно дернулся, даже до его далекой провинции доходили жуткие слухи о служителях культа повелителя загробного мира. Рон-Аэр хлопнул себя по ноге:
- В конце концов сегодня праздник. Может еще моим дорогим друзьям будут угодны развлечения?
- Отведите меня домой, пожалуйста? – тихо попросил мальчик. Иудей понимающе кивнул.
- Устал? Понимаю. Хорошо, надеюсь ты не откажешься от нашего общества?
- Ну конечно нет! – с жаром уверил его Владос.

- Где ты его нашел? – спросил своего учителя Ходжа, когда за Владосом закрылась дверь его временного места обитания.
- Случайно в Колизее встретил. За ним следили явные работорговцы. Вот и решил подсобить мальцу, по доброте душевной, - рассеянно проговорил тот, а потом добавил.
- Ты слышал? Лысый. Сильный. В сером плаще. Это должно быть один из них.
- Серые?
- Боюсь, что да, это - Серый послушник. А что если с ним Магистр? Будь осторожен, с переживаю, - в голосе иудея слышалась неприкрытая тревога.
- От твоих переживаний кому-то станет легче? – уверенно спросил Ходжа. – Не думаю. Поэтому буду действовать по обстоятельствам. А сейчас я временно удрал от этой ведьмы, как там малец назвал ее, жутковатая тетечка? И хочу воспользоваться случаем.
- Молодость, - проворчал Рон-Аэр. – Ну ладно, я сам тебя вытащил, а сейчас напрягаю своими проблемами. Пошли. Надо же тебя научить пить.
- Боюсь, что тебе придется смириться со своим поражением в этом вопросе.
- Все также предпочитаешь вину воду?
- Естественно.
- А взрослеть не пора?
- Мне и так неплохо.
- Все с тобой ясно, - слова Рон-Аэра звучали как диагноз. Юноша рассмеялся.
- Даже тебе не все подвластно!
- Увы.
Они шагали по улицам Вечного Города. Лицо иудея временами омрачала тень: услышанное сегодня от случайного знакомого, мальчишки, тревожило его. Приходилось начинать действовать, хотя еще ничего не было готово. Он посматривал время от времени на своего спутника, беззаботно глазеющего по сторонам. «Чтож, доведется слегка форсировать события. Хотя это и нежелательно».

День второй

Разухабистая троица брела по городу. Прохожие старались не попадаться им на пути, легко угадывая в приятелях опытных воинов. Они уже явно посетили несколько питейных заведений и пребывали в весьма приятном расположении духа.
- Продолжим? – Дионис ткнул пальцем в вывеску очередного кабака.
- Еще спрашиваешь! – Георгос пьяно хохотнул. – Кто последний, тот лох.
Он толкнул повисшего на его руке Иозара и рванулся к входу. Дионис попытался его перегнать, и они столкнулись в дверях, каждый при этом старался отпихнуть другого и первым войти внутрь. В этот момент на них сзади налетел Иозар, и они втроем рухнули на пол под недоуменный взгляд старого кабатчика.
- Эй, здесь приличное заведение! – недовольно крикнул он.
- Да мы тоже, вроде, приличные, - ответил Георгос, вставая. Кабатчик побледнел: не узнать этого большого, с рельефными мускулами человека с двумя мечами на поясе было невозможно.
- Расслабься, - добродушно обратился Мастер к хозяину заведения. – Вина мне и моим друзьям. Ну и пожрать. И быстро.
Кабатчик засуетился, собирая заказанное. Когда перед ними оказались кувшин с вином, простые глиняные чашки и блюдо с нехитрой закуской, Георгос отогнал старика, сам разлил напиток. Друзья подняли чаши.
- За тебя! – торжественно обратился к Дионису Иозар. К его здравице присоединился и Георгос. Выпили. Хмель ударил в головы.
- Ай, доброе зелье, - крякнул Дионис. Кабатчик неодобрительно наблюдал за их действиями. «Пьют неразбавленное. Как простые рабы» Он испугался, что его мысли могут услышать, и тут же наорал на подвернувшуюся под руку служанку.
- Помянем мою трижды проклятую душу! – стучал чашей по столу Дионис. Он схватил кувшин, поднес его к губам и запрокинув голову перелил остаток напитка себе в рот. Потом перевернул кувшин вверх дном и потряс его:
- Эй, дед! Еще вина!
- Какой я тебе дед?- ворчал кабатчик, отправляя служанку с очередным сосудом к гуляющим гладиаторам. – В клетках таких типов держать надо.
- Успокойся, - попытался утихомирить Диониса Иозар, но тот отшвырнул руку друга:
- Я весь год держусь, понимаешь, весь! А в этот день не могу. Я обещал ему жить. За себя и за него. И так я поминаю его память.
- А жена?
- Она все понимает. Она у меня умница…
Он уронил голову на руку, запустил пальцы в волосы.
- Почему? Как я мог допустить это? Это все сука Моисей - в пьяном угаре орал Дионис, - Это ведь я создал эту систему букмекерских контор, позволявшую делать ставки, дававшую возможность заработать и простому гладиатору, дарившую ему шанс стать свободным. Да, понятно, что сразу бабло шло Мастеру, но за каждым гладиатором закреплялся его процент, деньги с которого можно было взять и пробухать, а можно было и себя выкупить. И некоторые счастливчики именно так и поступали. Я жил этим, положил свое здоровье, нервы, все!
- Вот ты смотри, - теребил он Иозара. – Ведь как раньше было... Куча мелких букмекеров, каждый старался урвать свой куш, кидалово сплошное. Ни казне дохода, ни Школам прибылей. А били их сколько, тех кто ставки принимал… Помнишь, одно время серия была, букмекеров с отрезанными головами находить начали.
Георгос согласно кивнул. Дионис отхл(Censored)л вина, вытер рот рукой, в сердцах стукнул кулаком по столу так, что звякнули чаши.
- Я пришел к патрициям со своей идеей объединить все конторы под единое управление и поставить их под контроль Сената. Было много недовольных, но деньги, которые они получили после первого же месяца работы новой системы, всем заткнули рты. Школы в прибылях, получают бабло от каждой ставки, гладиаторам тоже доля капает за выигранный бой, кто поудачливее, те на выкуп насобирать могут, особенно если удачно с аристократом поединок проведут. Да, б**, я жил работой, сутками дома не показывался, строил народ, с подпольным тотализатором боролся. И вроде все хорошо, отладил, сделал, решил детьми заняться. А тут появился он, со своей улыбочкой, с желанием помочь. Я был рад, открыл ему свое сердце, впустил в дом. А он предал меня и отобрал все. И за, твою мать, несуществующие долги меня продали в гладиаторы, правда ирония? И сейчас. Почему они не успокоятся? Почему хотят сделать вдовой мою жену и сиротами моих детей
- Для этого и есть друзья, - успокаивал его Иозар. – Мы будем рядом. И пока мы держимся друг друга, никакие жрецы нам не страшны.
- Друг! – Дионис стукнул его по плечу. Мужчины пожали друг другу руки.
- А почему ты все еще у Афины? – спросил надзирателя Георгос. – Она ведь давно отпустила тебя.
- Да как я ее брошу? – удивился Иозар. – Она без меня как без рук. Ей с этой сворой никак не справиться.
- Прям ты такой незаменимый? – продолжал подначивать его Мастер.
- Есесно!
- Тогда давайте выпьем за верность!
- Поддерживаю!
- А то!
Неразбавленное вино кружило головы, сбивало с ног. Но мужчины продолжали вливать в себя чашу за чашей. Это был их день. День, когда они поминали свое прошлое.

Посетители кабака уже сидели вокруг трех живых легенд – трех гладиаторов обретших свободу. И даже среди двух других, Дионис был легендой, несмотря на то что Георгос стал владельцем собственной школы, а Иозар пользовался уважением некоторых генералов. Дионис был легендой, потому что он в честном поединке победил Каиссу – наследника Пятого Благородного Дома Первожрецов. Это считалось невозможным в принципе, но он сделал это.
- Расскажи еще раз про свой бой, - попросил кабатчик, протягивая гладиатору новый кувшин с вином. Тот усмехнулся, задумчиво поднял глаза к потолку.
- В общем, дело было так, - начал рассказывать Дионис. В то время я был еще рабом-гладиатором, а Георгос уже владел своей школой. Я принадлежал Ною и слыл одним из лучших гладиаторов того времени. Учитывая, что бои я выигрывал один за другим, полагающиеся мне проценты должны были вскоре дать мне возможность выкупа. Но в один прекрасный день, ко мне заявляется Ной собственной персоной и ставит меня в известность, что в следующем бою я буду сражаться с Каиссой. Причем всем известно, что Первожрецы никогда не оставляют противника в живых. Ну понятно, что я сразу распрощался с жизнью. Но решил я тогда подороже свою жизнь продать……

Дионис стоял напротив небрежно смеющегося молодого человека – Каисса производил хорошее впечатление – подтянутый высокий брюнет с обаятельной улыбкой. В правой руке Каисса держал жезл Плутона – тонко украшенную булаву с шестью лезвиями. Артистичные тонкие пальцы Каиссы ловко обхватывали рукоять древнего оружия. Засопев и нахмурившись, Дионис крепче сжал топоры и кинулся в бой. Ускоренный своей боевой магией, Дионис с пятого удара пробил оборону Каиссы, его топор прочертил глубокую рану на груди аристократа. Красивая вышитая накидка обагрилась кровью, булава Каиссы опустилась и открыла шею, топор Диониса коснулся кожи…
Время замедлилось, а затем остановилось. Дионис застыл, его глаза, полные одновременно надежды и злобы, были устремлены на лицо противника. Застыл и Каисса, застыло все вокруг в радиусе тридцати шагов. Воздух, песок, оружие – все замерло и остановилось. А затем Время пошло вспять. Топор Диониса пошел обратно, и шея аристократа осталась нетронутой, булава поднялась, кровь растекшаяся было по груди, собралась обратно в рану, второй топор Диониса прошелся по ране в обратном направлении, плоть и материя вновь соединились, как было до этого. Затем время вновь пошло своим чередом. Топор Диониса должен был ударить открывшегося аристократа, но тот в последний момент ускользнул от удара и ударил булавой в колено. Дионис закусил губу и продолжил бой. И не раз и не два, Дионис ранил жреца, но всякий раз время останавливалось и шло вспять, после чего Каисса избегал удара или блокировал его. Исчерпав первую волну своей боевой магии, Дионис метнулся назад, на дальний край Арены, чтобы там вновь собрать сил для следующей атаки. Нетронутый Каисса не спеша шел к тяжело дышащему Дионису.
- Даже твоя боевая магия не поможет тебе в бою с Первожрецом.
«Моя скорость бессильна даже просто ранить его» - размышлял Дионис, «я делаю все что в моих силах, но он каждый раз ускользает, словно знает наперед что будет.
Дионис не знал, что боевая магия Каиссы это манипуляции временем вокруг себя. На Арене Каисса мог захватывать большее пространство и переносить себя и окружение почти на час назад, вне арены он захватывал лишь десять шагов вокруг себя, и переносил в прошлое не больше чем на двенадцать минут. Но обычно, Каисса не использовал свою силу больше чем несколько секунд, ему было бы просто скучно убить раба сразу. Память Каиссы в отличие от памяти попавших под его воздействие не стиралась при отмотке времени назад, и он точно знал чего ожидать от противника. Поэтому, он поворачивал время вспять лишь чтобы исправить ранения и на протяжении долгого поединка выматывал противника, издеваясь над его телом и разумом.
- Как ты думаешь, в чем заключается сила Первожрецов? – спросил Каисса.
Дионис мотнул головой, он не знал.
- Некоторые считают, что сила Первожрецов заключается в постепенном высасывании души противника. А потом эту душу расщепляют и питают ими чудовищ из храма Плутона.
Дионис в отчаянии потеряв голову вновь бросился на Каиссу. Толпа с увлечением наблюдала за тем, как Первожрец вновь и вновь обращает само время вспять, чтобы играючи избежать взмахов ускоренного топора. Один раз Дионис успел отсечь руку Каиссе, но через несколько секунд, время, покорное воле первожреца, вернуло конечность на место и он продолжил свой бой. Чтобы манипулировать временем, Каиссе хватало лишь небольшой концентрации мысли – просто пожелать этого. Казалось, он был неуязвим.
Снова на Диониса нахлынула волна слабости, боевая магия истощилась и на последних мгновениях, он вновь метнулся от врага через всю арену, чтобы выиграть время пока тот будет идти к нему. Скорость вновь стала скоростью обычного человека. Каисса неторопливо приближался к Дионису.
- А некоторые люди рассказывали мне, - с той же улыбкой сказал Каисса, - что Первожрецы на самом деле приносят в жертву людей, чтобы сделать себя неуязвимыми.
- Что ты хочешь сказать, - поднял голову Дионис.
- Нуу… - Каисса наклонил голову и задорно посмотрел на гладиатора, - к примеру, мне однажды сказали, что если принести в жертву родственников врага, то он не сможет тебя ранить.
Дионис похолодел. Ему показалось, что ему вырвали сердце и растоптали. Глянув на трибуны, он не увидел свою семью. Мир обрушился, душа умерла. Дионис не глядя швырнул топор в Каиссу. Между ними было почти сорок шагов, топор преодолел это расстояние быстрее чем стрела выпущенная из лука и ударил в корпус Каиссе. Дионис даже не порадовался, он бессмысленно наблюдал за тем как брызгает из груди его врага. Месть не имела смысла, родных все равно не вернуть. Но тут произошло нечто странное. Дионис увидел, как брызги крови вновь собираются воедино и вливаются в грудь, вылезшие из под мяса ребра вновь заправляются на положенное им место, а топор медленно вращаясь летит назад, к Дионису. Затем все пришло в правильное движение, и топор с прежней скоростью полетел в Каиссу, который, на этот раз, откинулся назад, почти лег на песок, и топор пролетел над его головой.
«Он управляет временем» - промелькнуло в голове Диониса, «он не дает себя ранить, одной мыслью обращая время вспять». «Разве можно победить того, кто управляет самим временем? Он может усилием мысли вернуть все к началу.»
И прежде чем он сам успел сообразить, он уже стоял над Каиссой, и тяжелый топор был погружен глубоко в голову Первожреца. Каисса не успел увидеть приближения Диониса, он ведь смотрел в небо. И он не успел остановить время, ибо был мертв.
- В общем, вот так все и было, - завершил свою речь Дионис и хлопнул ладонью по столу - с семьей все в порядке оказалось, их по приказу Каиссы просто не пустили в Колизей.
Ему зааплодировали, а он уронил голову на руки и закрыл глаза.
- А потом - неожиданно продолжил Дионис, - потом …. Мой друг-гладиатор Гесомар из школы Светлого Феба. Он должен был сражаться против аристократа в тот день, не Благородного, а простого патриция желавшего развлечься. Этот бой должен был принести ему свободу, точно так же как и мне. Но вмешался этот чертов Юджин Черное Сердце. Неожиданно для всех, он сказал что хочет сражаться против своего гладиатора. Публика была в шоке, ведь сражаясь против своего гладиатора Юджин получал деньги в любом случае – победы или проигрыша, попросту говоря – это был грязный заработок, которого гнушаются даже мелкие аристократишки, что уж говорить о Благородном Доме. Все, вы понимаете, все, решили, что Юджин обеднел настолько, что готов пойти даже на такое, чтобы заработать на Арене. Других объяснений они не находили. И только Мастера Школ и гладиаторы понимали, что это такое – публичная казнь. Патрицию, который должен был сражаться, было приказано отказаться от боя, и он не мог отказать аристократу из Благородного Дома. Юджин не мог выступать на Арене от своей школы, некому было вверить кольцо и ему пришлось обратиться к Мастерам. Три Мастера отказались и лишь Анри согласился принять кольцо. Потом… потом Юджин вышел на Арену, вынул из ножен свой меч, которым он так гордиться – шириной в два пальца и толщиной с шелковую нить. Гесомар так и не успел ничего сделать, никто не успел бы. Это был и не бой даже. Просто в следующее мгновение, Юджин уже стоял напротив Гесомара и его меч был в горле раба. А секундой позже, он поднял руку и череп Гесомара распался на две половинки, рассеченный этим мечом. На этом все было закончено, умер мой лучший друг. В тот день, перед самым выходом на Арену, мы поклялись друг другу, что выживем и освободимся. Теперь я живу один за двоих. Живу с памятью.
В месте, призванном служить веселью, повисла тягостная тишина. Посетители кабака, эти грубые и неотесанные люди, видевшие многое на своем веку, чувствовали, как у них подкатывает комок к горлу, непроизвольно сжимаются кулаки при виде этого большого и сильного мужчины, который не скрываясь плачет. Георгос положил ему руку на плечо, затянул старую песню легионеров. Ее подхватил сначала Иозар, а потом и окружающие. Из приоткрытых дверей питейного заведения слышался рев мужских глоток, воспевающих поход Последнего Легиона.

День второй

Яркий день давно уже сменила ночь, на небе царила Луна, освещая своим тусклым светом сонные улицы Вечного Города. На улицах горели огни, подсвечивая дорогу редким прохожим. Среди этих прохожих были Рон-Аэр и Ходжа. Иудей шел неторопясь, в то время как юноша спешил и явно нервничал.
- Чего ты дергаешься? Жизнь прекрасна, - безмятежно произнес первый. Гладиатор только скривился:
- Хочу успеть до полуночной смены стражи вернуться в школу.
- А то что, мамочка ругаться будет? – Рон-Аэр не скрывал насмешку.
- Будет. И, судя по всему, она будет в мерзопакостном настроении, если верить тому мелкому. А наш Мастер в мерзопакостном настроении…
- Да уж. Афина может, - согласился иудей. – Так уж и быть. Раз ты такой правильный, придется выполнять обещание.
Темная улица осветилась необычным белым свечением, источник которого был за углом. Ни один факел так не светил. И вообще ничто известное не испускало такой мягкий белый свет, разве что…
- Там Кассандра, - улыбнулся Ходжа, - опять бродит по улицам одна.
- Ей и не нужна стража, - заметил Рон-Аэр, - Абсолют благоволит к ней.
Однако словно опровергая эти слова, из-за угла донесся слабый крик и свечение начало гаснуть. Переглянувшись между собой, мужчины кинулись туда. Увиденное потрясло их: Кассандра без сознания лежала на земле, над ней склонился человек в просторном плаще. Увидев свидетелей, он выпрямился и достал из складок плаща спрятанное оружие – два меча с волнистыми лезвиями. Ими он без труда отбил три ножа кинутых Ходжой.
- Это не твой уровень, - процедил сквозь зуб Рон-Аэр, - Серый Магистр стоит целого полка преторианцев. Держись подальше.
- Ты не справишься один, - возразил Ходжа.
- Я никогда не бываю один. Четыре Лика!!!
На глазах изумленного Ходжи, иудей взмахнул руками и с пола поднялись четыре тени, ставшие точными его копиями. Все пятеро кинулись в бой. Зайдя с разных сторон, Рон-Аэры проявили недюжинное мастерство в рукопашном бое. Магистр, однако, вполне успешно отбивался от них мечами и в первые же секунды, все пятеро покрылись порезами. Битва на темной улице продолжалась довольно долго, но судя по всему, перевес в ней был все-же на стороне Магистра. Звеня мечами, он молниеносно отражал и наносил удары. Наконец, ему удалось нанести удар в челюсть одного из своих противников, и он замахнулся, чтобы добить его, как в землю рядом с ним вонзился метательный нож светящийся оранжевым. Свечение внезапно погасло и Магистр почувствовал слабость во всем теле. Отравляющая боевая магия.
- Значит ты тот кого мы искали.
С этими словами, Магистр метнулся к Ходже. Тот попытался было увеличить дистанцию между ними, но один меч Магистра выбил нож из его рук, а второй провел глубокую борозду на его боку. Ходжа вскрикнул и упал на спину.
- Север!
- Юг!
- Запад!
- Восток!
С четырех сторон вокруг Магистра появилось четыре фигуры Рон-Аэра, каждый из них держал руки в определенном жесте. Пятый Рон-Аэр появился сверху – он парил над головой Магистра.
- Печать!
Вспышка ослепляющего синего цвета и Магистр исчез, как и клоны иудея. Оставшийся подал руку Ходже.
- Сильно он тебя?
В тусклом свете факелов показалась рана. Темное, сочащееся кровью мясо было разорвано, обнажая ребра.
- Используй свою кровь чтобы подавить боль. Раз уж они вышли на тебя, то нет смысла прятать свои способности.
Ходжа кивнул.
- Уже. Мастер Рон-Аэр, а можно вопрос?
- Давай.
- То что вы сейчас использовали – это и на самом деле происходило, или меня обманывало зрение? В книгах я читал, что тайная магия Клонов была утеряна почти восемьдесят лет тому назад, когда умер последний из Абсолютов.
- Это было на самом деле, - усмехнулся Рон-Аэр, - и скажем так, эта магия будет утеряна, когда последний Абсолют умрет на самом деле, а не отправится в странствия.
Он подхватил легкое тело весталки на руки, поднялся вместе с ней, повернулся к юноше:
- Я позабочусь о жрице. Тебе же следует вернуться в школу. Постарайся проделать это незаметно.
- Понятное дело, не первый день живу.
Гладиатор быстро кивнул своему учителю, и вскоре скрылся среди хитросплетений узких улочек. Проводив взглядом стройную фигуру юноши, Рон-Аэр поудобнее взял девушку и побрел в сторону храма Весты
Над Римом раздался гонг, возвещавший о наступлении полночи.

[susan]

Закончился третий день Фестиваля. И мы спешим предоставить отчет о произошедших событиях

День третий

Серел рассвет. В предрассветной тишине в раскрытые окна отчетливо доносился лай собак. Афина беспокойно ворочалась на своем огромном ложе. Сказывалось напряжение последних дней, да и вчерашние события были еще слишком свежи в памяти.
«Да, уже не девочка», - думала она, вглядываясь в высокий потолок, расписанный сценами из жизни богов. «Раньше могла до рассвета гулять на пиру, пить до одури, устраивать бешенное веселье, а потом несколько часов сна – и можно продолжать дальше. И засыпала всегда моментально, стоило голове коснуться подушки. А сейчас…». Она вздохнула, перевернулась на другой бок. Но сон упорно не шел. «Нет, это совершенно недопустимо».
Она откинула полог балдахина, босыми ногами ступила на расстеленные на полу овечьи шкуры. На богато украшенном туалетном столике стоял припасенный заранее кувшин с драгоценными вином и кубок. Налив в кубок кроваво красный напиток, она взяла бокал и, отпивая на ходу дурманящую жидкость, подошла к окну, чтобы проследить за восходом светила. В окно дул свежий ветерок, трепавший легкий белый короткий хитон, застегнутый на одном плече простой медной пряжкой. В те редкие минуты, когда ее никто не видел, она предпочитала одежду своей далекой Родины. Тонкая ткань, мягко обволакивающая женщину, не могла защитить от утренней прохлады, и чтобы подавить начинающуюся дрожь, Афина сделала большой глоток вина, надеясь согреться. В этот миг она краем глаза уловила движение в саду. Кто-то пробирался к дому.
- Эй, кто там? – громко крикнула Афина. Силуэт человека дернулся, он ускорил шаг и начал удаляться.
- Стой, кому говорю! – прокричала женщина. Результат был тот же.
- Черт, - выругалась она и выпрыгнула из комнаты в покрытую росой траву, продолжая сжимать кубок в руках. Человек бросился бежать.
- Вот урод, - она на бегу плеснула на землю содержимое кубка:
- Мать Земля, великая Гея, прими этот дар рабы твоей! Да не двинуться ноги врага моего!
Человек резко дернулся и свалился на землю. Она перешла на шаг, пытаясь на ходу отдышаться
- Сволочь, - она приблизилась к лежащему на земле, с размаха пнула его ногой в бок. Тот в ответ тихонько ойкнул.
- Я ненавижу бегать. – Ее дыхание все еще было тяжелым. Она наклонилась к своему пленнику, тряхнула его за грудки. Лицо Афины исказилось, когда она узнала того, за кем ей пришлось гнаться.
- Ты?
Последовал новый пинок в бок.
- А я же просила. Я предупреждала. Продам на галеры к чертовой матери.
Она отвернулась от пленника, решившего прекратить любые попытки сопротивления, дабы не нарваться на новую вспышку гнева. Какое-то время она молчала, видимо принимая какое-то решение, потом быстро наклонилась к лежащему и коснулась его ног, возвращая способность двигаться.
- Проваливай, и чтобы это была последняя выходка с твоей стороны. А с нашим общим знакомым я поговорю чуть позднее.
- Милостивая госпожа, - Ходжа легким движением вскочил на ноги, учтиво поклонился и начал удаляться в сторону помещений, предназначенных для гладиаторов. Афина осталась стоять на месте, провожая его взглядом.
Рана в боку ныла, к тому де один из пинков пришелся как раз точно по ней. Ходжа стиснул зубы, стараясь не подать вида что что-то произошло, но после очередного не очень удачного движения края раны разошлись и по телу побежала свежая струйка крови. Он бессознательно прижал ладонь к боку, стараясь остановить кровь. Это движение не укрылось от хозяйки. Сразу же последовало резкое:
- Стоять.
Он замер, медленно повернулся. Она подошла ближе, пытаясь в полутьме оценить произошедшее. Взгляд женщины не сулил ничего хорошего.
- Тааак… - протянула она, ткнув пальцем в рану. Ходжа поморщился. Она задумчиво вытерла палец об его тунику, потом подняла глаза, заглянула ему в лицо, после чего скомандовала.
- Марш за мной.
- Но госпожа… - договорить ему не удалось, так как моментально последовал подзатыльник, после чего его схватили за шиворот и потянули за собой.
- Ты мне еще рассказывать будешь, - шипела она по дороге, - живее. Кому сказала.
Его втолкнули в комнату, усадили на маленький стул у крохотного столика. Чувствовал себя Ходжа крайне неуютно, руки все время мешались, и он не знал куда их пристроить, пока Афина передвигала светильники от изголовья кровати ближе к юноше, доставала из большого сундука, спрятавшегося в углу, чистую ткань и короб с какими-то пузырьками. Все, что она находила, женщина складывала на столик. Наконец она со вздохом заглянула в кувшин, вылила из него вино в кубок, расстроено вдохнула его аромат и сказала в пространство.
- Ну что ж. Приступим.
Она щелкнула пальцами, ярко вспыхнули светильники. Взяв небольшой, остро отточенный кинжал с подноса, она с улыбкой повернулась к Ходже. Он напрягся, внимательно следя за кончиком ножа.
- Боишься? Правильно делаешь.
Афина взяла тунику юноши за ворот, быстрым движением разрезала ткань, обнажая рану. При ближайшем рассмотрении она понравилась женщине значительно меньше. Она нахмурилась, взяла кусок ткани смочила его в вине и начала промывать рану.
- Не нравится? Терпи. И прекрати дергаться, а то поручу лечение Иозару. Разбужу его прямо сейчас, подниму из постели и скажу чтобы он принимался за твое лечение.
Очистив достаточно края, она вернулась к столику и занялась своими пузырьками, смешивая их содержимое.
- А может не надо? – внес свежее предложение Ходжа. Афина даже не обернулась на его голос.
- Лучше молчи. А то велю язык вырвать. Кстати. Хорошая идея. Может нарываться перестанешь?
Она вернулась к нему, зачерпнула немного целебной мази и присев на корточки, принялась осторожными, но уверенными движениями покрывать место пореза, бормоча что-то себе тихонько себе под нос. Края раны начали щипать. Ходжа легонько повел плечом.
- Что?
- Щекотно, - признался он.
- Терпи. Если щекотно, значит мазь действует.
Сильные пальцы делали свое дело, заживляя рану. Ходжа попал под действие чар, исходящих от его хозяйки. Видно было, что несмотря на кажущуюся легкость, процесс исцеления давался ей нелегко. Над ее губой выступили крохотные капельки пота, и она быстро слизнула их, обнажив на мгновенье ровные белые зубы. Юноша сосредоточенно рассматривал стену в темном углу комнаты, боясь пошевелиться.
Закончив обрабатывать рану, Афина оторвала длинную полосу ткани и приказала Ходже встать и поднять руки вверх. Он подчинился. Она начала оборачивать вокруг него импровизированный бинт. Наконец дело было сделано. Сделав шаг назад и полюбовавшись результатом, она взмахнула рукой. Светильники моментально погасли. И словно в ответ на этот жест из-за горизонта поднялось алое Солнце.
- Чего стоишь как болван? – насмешливо обратилась Афина к гладиатору. - Можешь опускать руки.
- Ну, я пошел? – поинтересовался он, начиная бочком продвигаться к окну и на ходу натягивая на плечи остатки туники.
- И куда это? – насмешка в голосе женщины стала значительно слышнее.
- Туда? – указал он на двор.
- Интересно… - задумчиво проговорила она. Он рискнул взглянуть на нее и сделал инстинктивный шаг назад, видя перед собой взбешенную фурию. – Никто никуда не идет. Сейчас ты садишься и рассказываешь мне все. И постарайся чтобы твоя история выглядела правдоподобной.
Повинуясь ее жесту он вернулся на стул. Она устроилась напротив него, на краю кровати. Пока Ходжа пересказывал события прошлого вечера и ночи, ее лицо серело все больше и больше. Услышав, что Кассандру, бывшую без чувств, забрал Рон-Аэр она подняла ладони и провела ими по лицу.
- Как все невовремя… - устало проговорила она. Потом тряхнула волосами, соскальзывая с кровати. Легко переступая босыми ногами, она подошла к Ходже, который поднялся ей на встречу. Она подняла голову, взглянула на него снизу вверх, потом тихо заговорила:
- Поступим так. Сейчас иди, отдыхай. За тобой придут. И тебе придется повторить эту историю. Тебя будут долго спрашивать, задавать каверзные вопросы. Я уверена, что тебе не поверят сразу. Но пытать тебя без моего согласия или веских на то причин, они не имею права и не будут. Однако, если ты солжешь им хоть раз, то развяжешь им руки, так что ты должен быть абсолютно честен. Ты понял меня?
- Да, - чуть слышно ответил он. Женщина улыбнулась, прошептала.
- Уходи.
И легонько толкнула его рукой.
Ходжа ступил на подоконник, делая шаг в сад. В последний миг он обернулся. Афина стояла спиной к окну и расстегивала пряжку, удерживавшую ее ночной наряд.

Пребывая в слегка растерянном состоянии духа, Ходжа рассеянно брел к помещениям Школы. У входя в дом стояла здоровенная кадка с водой, к которой был прислонен черпак. Ходжа задержался у кадки, сбросил с себя останки туники, зачерпнул воды и принялся интенсивно поливать себе голову.
- Кто это тебя так уделал?
Ходжа недовольно повернулся на звук. В дверном проеме стоял Атилла, прислонившись спиной к стене.
- А, так, мелочи жизни. Ты как?
- Хожу, весьма жив и практически здоров, хотя и не знаю радоваться мне этому обстоятельству или нет, - жизнерадостно отозвался тот, оторвался от стены и подошел к Ходже, - Помочь?
- Давай.
Атилла принялся лить воду на приятеля, а тот фыркал и махал руками, интенсивно разбрызгивая капли вокруг себя.
- Влетит тебе от Флавия за порванную тунику, - заметил Атилла.
- Ну и пусть, - безразлично ответил Ходжа. – Скажу, что хозяйка сама порвала… «Во я дурак, что я ляпнул…»
- Эта ведьма на тебе порвала тунику? – моментально заинтересовался Атилла.
- Ну… Не то, что бы порвала… - «Соображай быстрее» , - Просто так получилось…
Ходжа понимал, что его речь будет только подзадоривать на продолжение расспросов.
- Так все таки, что было? – не отставал Атилла. Ходжа перевел дыхание:
- Я… немного задержался в городе, а тут она…
- Так это она тебя так уделала? А потом еще и порвала на тебе одежду и перевязала? А что она еще делала?– вид у Атиллы был такой, что Ходже срочно захотелось провалиться сквозь землю.
- Нет, сказал же, не она меня уделала. Думаешь, она сможет меня уделать?
- От нашей госпожи и не такого можно ожидать, - уверенно ответил Атилла, - а методы лечения у нее, мягко говоря, несколько садистские. Но эффективные. Ты и сам на себе это испытываешь, смотрю.
И он лукаво подмигнул Ходже, начинавшему терять терпение. Чтобы разрядить обстановку, Атилла вылил ему на голову очередной черпак воды.
- Ладно, остынь. Лучше расскажи толком что произошло. А то свернешь мне сейчас шею, а я не знаю, способна ли госпожа воскрешать мертвых. Итак, ты был в городе?
- Был, - односложно ответил азиат.
- И там с кем-то подрался? Раз уж это не в школе произошло.
- Выходит, что так.
Атилла задумался.
- Хм. Я вот тебя знаю не первый день и видел тебя в деле. Но судя по твоей одежде тебе порядком досталось. Так поясни мне, кто смог тебя достать? Гладиаторы из конкурирующих школ, храмовая стража, охрана Императрицы? Хотя, охрана наверняка бы убила тебя, но других вариантов у меня нет.
Ходжа молчал. Его собеседник, видя, что отвечать тот не собирается, весело хохотнул.
- Думаю, все это полная чушь. На тебя напала хозяйка, ты отчаянно отбивался, но из этого ничего не вышло. Вот тебе и досталось как плохому мальчику. А сейчас сказки какие-то про непонятно кого выдумываешь.
- Может прекратишь наконец то ерунду молоть! – взбесился Ходжа. – Я же сказал, подрался в городе, когда какой-то урод напал на Кассандру…
Он оборвал себя на полуслове, но было поздно. Атилла удивленно замер. Лицо его моментально стало серьезным:
- Что ты сказал? Повтори. Кто-то напал на Кассандру?
- Ну?
- На жрицу Весты, из Четвертого Благородного Дома Провидцев кто-то посмел напасть?
- Э…
- Но кто дерзнул? – обычно сдержанный почитатель Боженьки не походил на себя – И зачем? Кому это было нужно? Она ведь никому не мешала, эта девочка!
Ходжа изумленно смотрела на ставшего столь категоричным Атиллу, который просто пылал праведным гневом. Уловив удивление азиата, он сбавил напор и произнес смягчившимся голосом:
- Так, что конкретно произошло?
Ходжа повел плечами:
- Возвращался домой, заметил, что на Кассандру напал какой-то, не пойми кто. Особо я его не разглядел, темно было. Ввязался в драку. Меня ранили. Это все.
- А что со жрицей? Ты ее бросил одну? – нахмурился Атилла.
- Нет, конечно. С ней остался…
- А, тот тип, с которым тебя вчера Афина отпустила? – быстро спросил гладиатор, видя замешательство Ходжи. Тот только кивнул в ответ. Атилла нахмурился.
- Выглядит так, что ты встрял по полной, приятель.
- Угу.
- А тот, который нападал на жрицу, что с ним?
- Погиб, - коротко ответил Ходжа.
- Ах ты сын гиены! – раздался громкий вопль.
- А вот и Флавий, собственной персоной. Ну я пожалуй пойду, сам разбирайся, - Атилла дипломатично удалился, оставив Ходжу наедине с разъяренным управляющим.
- Вонючий шакал, дитя порока! Казенное имущество портить! – разорялся толстяк. Ходжа молчал и чуть удивленно наблюдал за тем, как на него кричат.
- Я тебя научу вежливому обращению, дебил - пожиратель гравия! Что? Давно из карцера выпустили? – не унимался тот.
- Флавий. Выдай ему новую тунику. А сейчас пусть он идет отдыхать.
Управляющий вздрогнул и тут же склонился, увидев свою госпожу, появившуюся, как всегда незаметно, в неизменном черном с золотом одеянии. Она смотрела в глаза юноше, не обращая внимание на потеющего толстяка.
- Одежду дашь немедленно. Потом он идет спать. Его никто не трогает, слышишь. Разбудишь его, когда за ним явятся от Префекта. На Арену доставишь новичка, Илиу. И мне плевать, готов он или нет.
Услышав упоминание Префекта, Флавий изменился в лице. Афина, отдав распоряжения, удалилась. Ходжу грубо ударили в плечо.
- Пошли, добра на вас не напасешься, - ворчал управляющий. Юноша шел следом, чувствуя, что события, произошедшие с ним ночью и утром, начинают напоминать о себе. Он под аккомпанемент ворчаний Флавия натянул новую тунику, с трудом добрел до своего места, не обращая внимание на просыпавшихся гладиаторов, упал на лавку и моментально провалился в глубокий сон.

День третий

Тем временем Афина спешила в город. События утра, связанные с одним из ее гладиаторов, сильно тревожили ее. Кроме этого, настроение портило еще одно досадное недоразумение.
Выпроводив Ходжу, Афина вызвала служанку с одеждой. Когда та держала шкатулку с драгоценностями, а женщина надевала на себя положенные ей по статусу украшения, девушка неожиданно вскрикнула:
- Госпожа, а Ваше кольцо?
Афина нахмурилась. Действительно, её рубиновый перстень, знак принадлежности к семейству Марка Аврелия, отсутствовал. Она пересмотрела все драгоценности, находившиеся в шкатулке, но пропавшее кольцо так и не обнаружила.
- Госпожа! – осмелилась подать голос девушка, - Я еще вчера заметила, что перстня нет, но боялась Вам сказать. Вдруг бы я ошиблась.
- Ничего, дитя. Вероятно оно куда-то закатилось, - улыбнулась Афина. «Мне сказать побоялась, но уверена, дражайшему Марку уже все доложила. Сучку свою мне подсунул, потрахивает ее, а она за мной приглядывает. Удобно. Странно, что он вчера еще на разборки не заявился». Она продолжала непринужденно улыбаться, чем портила настроение служанке, расчесывавшей ей волосы. – Но ты посмотри. Может быть найдешь.
- Да, госпожа. – девушка закончила работу, поклонилась и поспешила скрыться с глаз хозяйки. Та вздохнула. Предстоял тяжелый день и следовало быть во всеоружии.

- Отвали!
Георгоса кто-то интенсивно тряс за плечо. Его голова напоминала в данный момент колокол, перекатывающиеся мысли в котором гулко ударялись о стенки черепа, вызывая приступ отчаянной боли. Но этот кто-то был настойчив.
- Отвали, кому говорят!
Он махнул рукой, но не попал: нахал оказался не только настойчив, но и увертлив.
- Ах ты урод!
Приходилось отрывать голову от спасительного стола, хоть как-то мешавшего ей отделиться от шеи и пуститься в отдельное странствие. Когда взгляд Георгоса смог сфокусироваться в одной точке, ему пришлось закрыть глаза, протереть их и снова открыть. Видение в черном не исчезало.
- Ты кто? Смерть?
- Сейчас будет, - сообщило видение. И не успел Мастер опомниться, ему в рот уже вливали какую-то горькую отраву.
- Что за… - Георгос закашлялся. Видение спокойно ждало на безопасном расстоянии. Шум в голове странным образом начал стихать, окружающая реальность стала обретать знакомые очертания. Он прищурился, узнавая нахальное видение:
- Афина, ты чтоль?
- На жрицу Весты напали, - равнодушно произнесла женщина. С Мастера школы Последнего Легиона в момент слетели остатки хмеля.
- Повтори.
- На жрицу Весты напали
- Ты белены объелась? Или перепила своих настоек? Что ты мелешь, женщина?!
Афина с трудом сдержала резкость в ответ на последнее замечание и начала расталкивать Иозара. Тот совершенно не реагировал на ее усилия. В конце концов она начала методично лупить того по щекам.
- Я уже встаю, мамочка… - сонно заявил надзиратель.
- Я тебе сейчас так встану! – шипела Афина. В конце концов ее усилия привели к определенному результату. Иозар с трудом поднял веки:
- Мамочка, за что?
- Я тебе это отдельно скажу, - тоном ничего хорошего не предвещавшим тому, кому адресовано замечание, сказала Афина. – Пей!
- Я…
- БЕГОМ!
Иозар послушно проглотил зелье. Пока Афина возилась с ним, Георгос окончательно пришел в себя. Он тяжело поднялся, опираясь на стол приблизился к Мастеру школы Феникса, повернул ее к себе:
- Что ты там говорила?
- У тебя слух отбило? Или вино слишком крепким оказалось? Напали на жрицу Весты. Кассандру.
- Но кто? Как?
- Да откуда я знаю? – зло ответила Афина.
- А откуда ты узнала в таком случае?
Женщина замолчала, отвела взгляд в сторону.
- К сожалению в этом участвовал один из моих…
- Ты что, хочешь сказать, что твои гладиаторы осмелились напасть на наследницу Благородного Дома? И ты еще здесь и тебя не едят львы?
- Ты совсем мозг пропил? – взбеленилась Афина. – Естественно нет. Один из моих отбил ее у нападавших.
- Дела… - Георгос погрузился в состояние глубокой задумчивости. Иозар, которому значительно полегчало после выпитого зелья, хмурясь смотрел на Мастеров. В конце концов он опустился на колено перед хозяйкой:
- Госпожа, это моя вина и мое упущение. Я готов понести любое наказание.
Афина поморщилась:
- Ты ни в чем не виноват. Никто ни в чем не виноват. Сейчас не это главное…
- Только скажите, кто из наших провинился! Я его с грязью смешаю!
- Не кипятись. Что сделано, то сделано.
- Кто это был? Скажите, госпожа, прошу!
- Ходжа. Но ты его и пальцем не тронешь. Понял.
- Как скажете, - Иозар выглядел разочарованным приказом хозяйки.
- И еще. Сейчас ты мне нужен будешь в Колизее. У Диониса сегодня серьезный бой. И его срочно нужно приводить во вменяемое состояние – я не хочу смотреть в глаза его вдове, случись с ним что не так.
- Понял.
Он подошел к Дионису, сладко сопевшему под столом, легко поставил того на ноги и взвалил неподвижное тело себе на спину. Афина вручила надзирателю очередной пузырек со средством от похмелья и дала четкие инструкции по его использованию.
- Давай, передвигай ноги… - уговаривал Иозар. Дионис что-то бурчал в ответ невнятное. В конце концов они медленно побрели к выходу. Мастера хмуро проследили за их отбытием.
- А теперь давай все по порядку, - обратился Георгос к Афине. Она пожала плечами:
- Изволь. По имеющимся у меня сведениями произошло следующее….
Слушая рассказ Афины, Георгос помрачнел.
- И что ты собираешься предпринять? – спросил он, когда женщина замолчала.
- Вариантов особо нет. Надо идти к Префекту.
- Сама в пасть Харибде? – прищурился Георгос.
- А есть варианты? И так, и так будут проблемы. Поэтому лучше действовать первой.
Твердо кивнув головой, Афина направилась к выходу. Уже на улице ее догнал Мастер школы Последнего Легиона. Он подхватил женщину под руку.
- Ты что? – удивленно дернулась она.
- И ты думаешь я отпущу тебя одну к этим нелюдям? Да за кого ты меня принимаешь!
- Спасибо, - ее лицо с сердито нахмуренными бровями на мгновенье осветила улыбка. Два Мастера скорым шагом шли в Центр Рима, туда, где возвышались мраморные колонны Храмов, где проходила вся административная жизнь Рима.

День третий

- Так. Не выдумывай. Я иду с тобой, - Георгос категорично говорил Афине, пока они поднимались по длинной мраморной лестнице ко входу в Префектуру Рима.
- Может все таки не стоит? – сопротивлялась она.
- Без разговоров, женщина!
На большой площадке, венчавшей лестницу, их уже поджидал верткий посыльный.
- Мастер Георгос, Мастер Афина. Вас все обыскались. Поторопитесь.
Мужчина и женщина переглянулись. Афина недоуменно пожала плечами.
- Ладно, пошли, - решительно махнул рукой Георгос. – Разберемся по ходу.
Их провели в прохладную залу, где уже собрались остальные мастера. Ной дремал на выделенном ему ложе, его лицо носило следы вчерашней попойки и дорогой женской косметики. Юджин сидел как всегда прямо, сцепив перед собой нервные пальцы. Анри позевывал, глазея по сторонам, было видно, что происходящее его одновременно раздражает и интересует.
Как только опоздавшие заняли свои места, из боковой двери вышел Префект Рима, крупный мужчина в белоснежной тоге с пурпурными полосами, говорившими о его принадлежности к патрициям. Он жестом поприветствовал собравшихся.
- Достопочтенные Мастера. Я собрал здесь Вас всех по очень неприятному поводу. И хочу, чтобы Вы со всей серьезностью отнеслись к тому, что я Вам сообщу.
Он замолчал, обвел взглядом присутствующих. В воздухе повисла тягостная тишина.
- Итак. Сегодня на жрицу Весты, наследницу Четвертого Благородного Дома Провидцев напали. И в этом участвовали гладиаторы.
- Что?! – взметнулся Анри. – Это невозможно!
- К сожалению это так, - спокойно ответил Префект. Георгос смотрел на побледневшую Афину. Она тихо заговорила:
- Уважаемый Префект. Я прошу точно сообщить, что сказала провидица по поводу участия гладиаторов в нападении на нее. Ибо от каждого слова зависит честь Школ и честь Рима.
Префект с достоинством кивнул:
- Это правильное замечание. И во избежание недоразумений, Кассандра сама поведает Вам о случившемся.
В сопровождении свиты из жриц, в залу вплыло белое сияющее, почти неземное создание. Тоненькая девушка в белом нерешительно приблизилась к Префекту, который ласково улыбнулся ей.
- Садись, дитя, и расскажи обо всем, без утайки.
Она по-детски шмыгнула носом, наклонила голову и заговорила:
- Мне вчера было так плохо, так одиноко… То, что делал тот человек на Арене, это было ужасно. И я решила немного побродить по городу.
- Очень неразумно, дитя мое, - заметил Префект.
- Но почему? – длинные ресницы удивлено взлетели вверх. Анри хмыкнул, но тут же умолк под осуждающими взглядами. Девушка перевела дыхание и заговорила дальше:
- А потом я почувствовала, как меня кто-то схватил и потащил. Я закричала. Меня схватили за волосы, хотели отрезать их, но ведь это невозможно! Только я могу их обрезать…
- Дитя! – резко перебил ее чиновник. Кассандра сжалась и замолчала. Тот смягчил взгляд.
- Некоторые вещи лучше не говорить вслух. Хорошо?
- Да, конечно, - жрица виновато улыбнулась, продолжила рассказ: - Я попыталась вырваться, но неудачно упала… Дальше я ничего не помню…
- И это все? – резко спросил Юджин. – Тогда я решительно не понимаю, по какому праву нас вызвали сюда в такую рань.
- Мастер Юджин, обо всем по порядку, - спокойно, но твердо ответил Префект. – Продолжай, дитя.
Кассандра поправила волосы, отбросила длинную прядь, упавшую на лицо.
- Я пришла в себя в совершенно другом месте, лежа на ступеньках храма Весты. Надо мной склонился странный человек, но он был добрый, честное слово! У него были такие грустные глаза… И мне так захотелось сделать ему что-то хорошее… Я коснулась его, а там…
Девушка замолчала. Ее пальцы теребили подол туники.
- Там были кровь, боль, ярость схватки… И ощущение серого… Чего-то такого…Совершенная пустота. Но это был не он! – бормотала Кассандра. – Не он был серым, его противник. А еще там был кто-то знакомый… Я его не рассмотрела, все было как в тумане… Но это был гладиатор. Я точно знаю. И он спас меня. И я хочу сказать ему спасибо!
Жрица решительно топнула ногой. Префект потер лоб:
- То есть гладиатор не нападал на тебя?
- Нет, конечно! Он хороший! И тот, кто принес меня домой, тоже хороший. Не надо их наказывать, пожалуйста! – Кассандра умоляюще смотрела на Мастеров, на высокопоставленного чиновника. Тот в конце концов усмехнулся.
- Не переживай. Мы наградим его. Ведь ты говоришь, что он спас тебя.
Девушка быстро закивала. Чиновник, произнося эти слова, в упор смотрел на Афину, следя за ее реакцией на рассказ жрицы. «Что ты скрываешь? Ведь не договариваешь что-то, явно недоговариваешь», - Афина приняла как можно более нейтральное выражение лица. Префект тем временем продолжил задавать вопросы:
- А тот, кто напал на тебя. Ты его помнишь? Сколько было нападавших? Один? Больше?
Кассандра покачала головой.
- Нет, не помню. Только помню ощущение серого. Просто серого. Простите, что почти ничем не помогла Вам.
Она еще раз виновато улыбнулась, попрощалась с присутствовавшими и отбыла в сопровождении совей свиты. Как только за жрицей затворились двери, Ной ехидно полюбопытствовал:
- Так… И кто этот несчастный, кто посмел помочь нашей дражайшей крошке?
Он откровенно потешался над ситуацией. Георгос задумчиво рассматривал мозаику на полу. Афина поняла, что пора действовать. Она спокойно поднялась:
-Я, как Мастер школы Феникса, заявляю следующее. Вчера ко мне обратился купец с просьбой нанять одного из моих гладиаторов в качестве телохранителя. Сегодня утром он вернулся в Школу в тяжелом состоянии, его сильно ранили. Поясняя, что произошло, и куда делся тот, кого он был обязан сопровождать, я получила разъяснение, что во время выполнения им контракта, они наткнулись на человека, пытавшегося причинить вред нашей уважаемой жрице. Они вступили в бой, в ходе которого мой гладиатор получил вышеуказанное ранение. Его наниматель, ввиду серьезности раны, отпустил его в Школу, а сам, по словам гладиатора, должен был доставить жрицу к тому месту, где о ней позаботятся. Судя по услышанному от госпожи Кассандры, его рассказ полностью подтверждается. И, судя по всему, сведения о причастности моей школы были у властей еще до того, как началось собрание?
- Госпожа Афина как всегда действует весьма прямо, - усмехнулся Префект. – Назовите имя гладиатора.
- Ходжа.
- Он будет допрошен.
- Естественно, я ожидала это. И я готова оказать посильную помощь в раскрытии этого чудовищного преступления.
- Рим ценит Вашу преданность и готовность сотрудничать.
- А на каком основании в город впустили Серых? – угрожающе встал Георгос. Префект спокойно поднял глаза.
- Кого?
- Серые. Типы, что сидели перед жрецами вчера в Колизее.
- Это те, один из которых размазал по стене твоего гладиатора? – улыбнулся чиновник. – Я понимаю твоё возмущение, но ничего страшного в том, что на Фестиваль жрецы пригласили сильных бойцов.
- Но ведь это не просто бойцы! Это Серые. Вы просто не понимаете…
- А мы и не должны ничего понимать. – Префект начал повышать голос. – Жрецы запросили разрешение на посещение Рима бойцами, способными достойно конкурировать с нашими гладиаторами. И берут полную ответственность за все их действия. Так что я не вижу причин столь резких высказываний с вашей стороны, уважаемый Мастер. Кроме как раздражение по поводу недополученной прибыли от выступлений Ваших бойцов. Так готовьте лучше!
Под напором гневной тирады Префекта, Георгос раздраженно вернулся на место. Он глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки.
- Раз так, позвольте прислать лучших бойцов для усиления охраны жрицы, - предложил он. Афина встрепенулась:
- Я целиком и полностью поддерживаю предложение Мастера.
- В этом нет необходимости, - сухо ответил Префект.
- Но почему же? – жестко обрезал Георгос. – У нас опытные бойцы. И они практики. Вне арены сила гладиатора равна, если не больше, силе хорошего преторианца. К тому же затронута честь Школ. И я уверен, что мои коллеги поддержат это начинание. Во славу гладиаторских Школ Рима, одного из представителей которых подло ранили неизвестные.
- А вот это да, - неожиданно встрял Анри, - кто-то нападает на наших жриц, калечит гладиаторов. Непорядок.
- Думаешь где поживиться? – с досадой скривился Ной. – Афина сама влезла в эту заварушку, ей и разгребать. Но раз уж три Школы выразили желание принять участие, я тоже не возражаю.
Однако, в противовес той неохоте с которой он говорил, его глаза лукаво блестели. Юджин высокомерно отвернулся, процедил сквозь зубы:
- Это дело Благородных Домов, и только. И нечего сюда вмешиваться всякой швали.
- Это ты кого только что швалью назвал? – вспылил Анри. Юджин не удостоил его даже поворотом головы.
- Хорошо! – громко сказал Префект, предотвращая намечавшуюся ссору, - Рим принимает предложение от Мастеров. Ваши гладиаторы будут входить в усиленную охрану при Кассандре.
- Ну хорошо, - сказал Юджин, вставая. – Раз уж вы так хотите, воля ваша. Но я не потерплю, чтобы мои гладиаторы путались с бойцами из других школ.
- Это не проблема, - быстро произнес Префект. – Школы могут дежурить по очереди.
- В таком случае моя школа будет первой. И простите, у меня больше нет времени на ваши глупости.
Мастер школы Светлого Феба гордо удалился. Ной хмыкнул ему вслед. Афина начала подниматься:
- Предлагаю, чтобы каждая школа дежурила по двенадцать часов. Если никто не возражает, мои гладиаторы будут следующими.
- На ночную смену хочешь? – поинтересовался Анри, - Но мне все равно, я не возражаю. Пусть потому будет моя смена. За мной Ной, ну а потом и Герогос пусть подтянется. Возражения есть? Возражений нет. Значит договорились.
Мастера распрощались с Префектом и неспеша пошли к выходу. Афина чуть задержалась, немного отстав. Голоса других Мастеров слышались в отдалении. На пороге залы она оглянулась. По коридору двое стражников вели Ходжу. Мастер Школы и гладиатор обменялись взглядами. Стражники подтолкнули замершего юношу, уводя его вглубь здания. «Слишком быстро его привели. Слишком. Префект знает больше, чем говорит…» - Афина нахмурилась. От размышлений её оторвал голос Ноя, говорившего, чтобы она поторапливалась. Женщина подхватила полу туники, поспешила за остальными. На душе ее было неспокойно.

Префект задумчиво сидел за своим огромным столом, его большой лоб мыслителя лежал на сплетенных пальцах поднятых рук. Мастера только покинули залу для аудиенций, и он размышлял об услышанном.
- Стар я для подобного, слишком стар, - устало произнес он.
- Господин Префект… - к нему мягко подошел один из помощников.
- Да, Люциус.
- Задержанный назвал место.
Префект тяжело встал.
- Отлично. Выдвигаемся.

День Третий

Грязный переулок. Префект брезгливо разглядывал облезлые стены, пока его подчиненные суетились, выискивая следы борьбы.
- Господин Префект, вы должны на это взглянуть!
Вид одного из служителей Фемиды, позвавшего своего руководителя, был крайне взбудораженный. Мужчина поспешил следом.
- Вот, смотрите.
Они зашли в один из домов переулка. Префект огляделся. Холодный очаг, тишина, неприбранные постельные принадлежности. И мертвые тела обитателей дома на полу. Рядом с хозяйкой лежало неподвижное тельце пестрой кошки – семейной любимицы. Странный убийца не поленился убить и животное.
- И так везде, во всех окрестных домах, - взволнованно говорил служащий.
- Сколько прошло с момента смерти?
- Во всех случаях смерть наступила приблизительно в одно и тоже время. На рассвете. Следы борьбы отсутствуют. Свидетелей нет, никто ничего не слышал и не видел.
Префект потер лоб.
- А тело человека, напавшего на жрицу нашли?
- Нет. Ничего.
- Не нравится мне это всё, - проворчал префект. В этот момент в дверь заглянул помощник Люциус.
- Мы кое-что нашли, господин Префект.
- Уже иду. Вам – обязательно установить причину смерти. И заберите тела. Мне нужны данные о том, сколько человек погибло в результате инцидента и на каком расстоянии от предполагаемого места преступления были затронуты жители.
- Будет исполнено! – отрапортовали ему, но Префект уже не слушал слова подчиненных. Он шел вслед за Люциусом. Тот остановился, присел на корточки:
- Вот, видите, - он показал на оплавленный песок, - Его немного, но если пристально поискать, можно найти. А вот здесь, - он указал на бурые пятна на стене, - явно следы крови. Видите как разлетелись капли?
- Да. Молодец. – Префект сосредоточенно тёр лоб. – Значит преступник был не один и владел магией. Хорошо… вызовите магов – пусть определят способ и источник магии.
Он замолчал. Люциус, выдержав должную паузу, решился спросить:
- Что делать с гладиатором, который участвовал в инциденте? Казнить?
- Ну за что же его казнить? – усмехнулся Префект. – Мы этого юношу в некотором роде благодарить должны. Отправь его обратно в Школу. Думаю, что его век и без того не будет долгим. Особенно, если мы ему в этом поможем.
- Будет сделано! – Люциус согнулся в поклоне. Префект ценил людей, понимающих его с полуслова. Но всё таки происшедшее сильно беспокоило его.
«Итак, за Провидицей идёт охота. Серьезная охота, и большая организация, раз они так тщательно зачищают местность и убирают свидетелей. И им откуда-то известен секрет волос Провидицы. Но кто за этим стоит?» Мысль об этом не давала Префекту покоя. «Столько людей погибло, а этот выжил, - думал он о гладиаторе, - Странно. Возможно, он выведет нас на организаторов покушения? Они будут следить за ним, а мы проследим за всеми…»

Две пары глаз наблюдало за Префектом из теней.
- Ты плохо убрал за собой…
- Не думал, что они на столько упорные…
- Не стоит недооценивать противника…
- Магистру Панизу не надо было лезть в одиночку. Это было неразумно…
- Он был излишне горяч…
- Мы не можем позволить себе горячность…
- Но его поступок позволил нам найти его…
- Да. Он использовал свою силу…
- Те, кто поведал нам об этом?...
- Они мертвы… И больше никому ничего не скажут…
- Это истинно…
- Да будет так….
И словно ничего не было. Только тени, непонятные шорохи в тенях. И холод посреди жаркого дня.

- Дорогая Афина, я всё таки настаиваю!
Мастера стояли на пороге Префектуры. Юджин отбыл первым. Анри и Ной поджидали свои паланкины. Афина и Георгос, пришедшие пешком, намеревались отправиться в Колизей на своих двоих. С этим категорически не соглашался Ной.
- Не пристало женщине Вашего положения ходить как простолюдинке. Я себя не прощу, если случиться подобное.
Афина молчала, раздраженно глядя на Мастера Школы Преторианца. Неожиданно в их разговор вмешался Георгос.
- А в самом деле. Я человек простой, но Вы, госпожа… Тем более чтобы Ной просто так что-то предложил! – бывший гладиатор хохотнул, озорно подмигивая женщине. Афина, поджав губы, сердито взглянула на него.
- И ты туда же?
- А чего ты ломаешься как маленькая?, - Георгос был спокоен. Женщина уловила подтверждение её мыслей в его глазах и легонько кивнула в ответ. На сей раз это была не просто любезность или попытка флирта. Мастер Школы Преторианца явно неспроста настаивал на совместной поездке.
- Госпожа, доставлю Вас в лучшем виде, не извольте переживать! – видя, что она согласна, Ной, смеясь, подхватил Афину под локоть. – Вот и мои носилки. Прошу!
Женщина еще раз оглянулась на Георгоса, потом решительно тряхнула головой и, отодвинув полог паланкина, забралась внутрь. Ной озорно и с легким триумфом во взгляде подмигнул оставшимся Мастерам и скрылся за занавеской. Его паланкин отбыл. Георгос махнул рукой Анри и поспешил к Колизею.
- Почему госпожа столь обеспокоена? – Ной внимательно следил за тем, как Афина нервно перебирала кольца на руке. Что-то привлекло его внимание: на безымянном пальце правой руки отсутствовало привычное кольцо с рубином – символ принадлежности Афины к патрициям.
- И ты тоже заметил? – в голосе женщины слышалась горечь.
- Неприятности? – с видом знатока осведомился Ной.
- А сам как считаешь?
- Крупные неприятности. Очень и очень крупные.
- К сожалению. Давно обнаружила?
- Нет, вчера вечером. Перед сном.
- Он уже знает? – прищурился Преторианец. Афина ухмыльнулась.
- Даже не сомневаюсь, что ему уже всё доложили.
- И что намерена делать?
- Как обычно. По обстоятельствам.
- Предлагаю за это выпить! – весело воскликнул Ной. Как по мановению в его руках оказался сосуд с вином и две чаши. Он налил Афине, щедро плесну себе. Поднял свою чашу.
- Твое здоровье!
Афина пригубила вино. Ной искоса следил за женщиной.
- Ты расслабилась… Это замечательно.
- Хочешь попробовать воспользоваться ситуацией? – Афина искренне потешалась. Брови Ноя взлетели вверх.
- Даже в мыслях не было. Хотя…
- Да?
Лицо Преторианца стало серьезным, он перешел к делу:
- Что ты думаешь по поводу нынешней заварушки?
Афина вздохнула:
- Теряюсь в догадках. Кто мог осмелиться напасть на Провидицу? К тому же ты знаешь, что это бесполезно?
- Конечно, знаю, - вкрадчиво ответил Ной, медленно покачивая в руке чашу с вином. – Волосы?
- Ты столь глубоко осведомлен? Удивлена.
- Я слишком давно в этом бизнесе, - криво улыбнулся Мастер. – Пока у малышки имеется ее очаровательная шевелюра, убить ее невозможно. Что там убить. Даже ранить или боль причинить нельзя, и никакая магия на нее не действует. А срезать волосы может или она сама, или кто-то из женщин ее Дома, кровных родственниц.
- Хм. Об этом я не знала. Что волосы невозможно обрезать просто так. Премного благодарна.
- Дарю! – Ной сделал широкий жест рукой.
- Но всё равно. Зачем? Не понимаю, - хмурилась Афина. – Провидцы пользуются всеобщей любовью и уважением. Они всегда приносили удачу Риму. Их Дом издавна славен предсказаниями будущего, что спасало многие тысячи жизней в войнах и приносило победу войскам Империи. Они – миролюбивая семья. Не то, что Дом Черного Сердца.
- А что не так с Домом Черного Сердца? – вкрадчиво спросил Ной.
- Я слышала рассказ Георгоса.
- А… - Ной устроился поудобнее. – И что же он тебе поведал?
- Вроде бы ты не знаешь? – подняла бровь женщина.
- Хотелось бы услышать историю из своих уст.
Мастер школы Феникса пожала плечами:
- Георгос тогда находился на службе у Префекта. По его приказу, он и вместе с группой бойцов прибыл в гимназию Дома Черное Сердце, из выпускников которой их Дом формировал на протяжении веков свою личную гвардию, свой Легион. В стенах которой растут наследники Дома, обучаясь вместе с теми, кем они впоследствии будут повелевать.
Перед глазами Афины встала картина из детства. Родные далекие степи омываемые водами Меотиды и Понта Эвксинского. И старик-наставник, показывающий на развалины некогда процветавшего городка, рассказывавший о том, как в Пантикапеи пришли легионы. Точнее легион. Благородный Дом Черное Сердце. На развалинах селения уничтоженного Легионом спустя сотню лет не росла трава, птицы не вили там свои гнёзда. Она перевела дыхание.
- Так вот. Когда Георгос вошел в ворота гимназии, он там обнаружил Юджина, перемазанного кровью, стоящего на груде тел своих товарищей и соучеников... И на вопрос Георгоса о том, что произошло, тот совершенно спокойно ответил, что они ему наскучили.
- А дальше наш вспыльчивый друг несколько погорячился, - вставил Ной.
- Да уж. Георгос рассказывал, что высказал в несколько нецензурной форме всё, что думает по поводу этого выскочки. Хотя зря он это, конечно, сделал, - Афина сделала очередной глоток вина.
- С другой стороны, он остался жив. За оскорбление представителя Благородного Дома, по хорошему, полагается смерть. А его всего лишь продали в гладиаторы, - заметил Ной.
- Так то оно так. Но это не меняет того, что Дом Черного Сердца – редкостные ублюдки. И используемые ими методы… - Афина брезгливо повела плечом.
- А вот это не скажи, - Ной задумчиво любовался чашей и кроваво красным вином. – Ты ведь родилась и не выросла в Риме.
- Что ты этим хочешь сказать? – зло отрезала Афина.
- Не злись, хотя в гневе ты прекрасна. Просто ты можешь не знать всю историю Домов, - Преторианец сделал большой глоток вина, поглядывая на спутницу.
- И что, например? – женщина немного успокоилась, но продолжала подозрительно смотреть на собеседника. Тот взболтал содержимое своей чаши.
- Второй Дом не всегда носил имя Черное Сердце. При его основании он носил гордое имя Октавиана, но после его смерти, Дом переименовали.
- И что же с ними случилось? – женщина постаралась вложить в голос максимум яда. Ной усмехнулся, помешивая вино.
- Это интересная история. Итак. Октавиан, родоначальник Дома, был генералом первого Императора. Это были тяжелые времена. Шла постоянная война. Тогда еще слабый Рим пытался отстоять свое место и право на жизнь среди враждебных соседей. Октавиан храбро сражался, но к сожалению, у него было множество завистников.
В тот раз они воевали с кочевниками с Севера. Шел затяжной бой, воины сражались третьи сутки, но римляне никак не могли отбить нападение и переломить ход сражения на свою сторону. В войсках присутствовал сам Император. Он созвал военный совет, где прямо спросил, почему легионы не могут выиграть. И тогда один из генералов поднялся и сказал, что во всем виноват главнокомандующий. Октавиан. Тот в это время воевал плечом к плечу рядом со своим Легионом, и отсутствовал на совещании. Его вызвали к Императору прямо посреди боя. И вот он вошел в шатер, весь покрытый кровью и пылью, в своих черных доспехах, выкованных самим Вулканом, молча стоял и смотрел он на всех этих придворных, никогда не утруждавших себя тяготами походной жизни, не сжимавших в руках меч, не видевших, как рядом от рук врагов гибнут товарищи. Он спокойно выслушал обвинения. А потом сказал: Можете обвинять меня в чем угодно. Но я чист перед своим Императором. И я скорее вырву себе сердце, чем предам его. Он обнажил грудь и одним взмахом кинжала вскрыл свою грудную клетку. Через мгновенье, он уже держал свое трепещущее сердце на ладони и швырнул его в огонь жаровни, горевшей перед Императором как жертвоприношение богам, в обмен на победу. Его завистники были поражены поступком главнокомандующего. Но недолго продолжалось их изумление. По приказу Императора те, кто оклеветал чистое сердце Октавиана, сами полегли рядом с ним, и их кровь смешалась с его. А войска продолжили бой. И выиграли его, во имя своего мертвого главнокомандующего.
Ной лукаво глянул на Афину
- Но самое удивительное, - продолжил он. - Сердце генерала - оно не сгорело в огне, почернело, но не сгорело. И Дом Октавиана переименовали в Дом Черного Сердца, что означает высшую верность и благородство. С тех пор Дом Черного Сердца - один из самых почетных, особенно среди военных.
- Ты хочешь сказать, что это – Дом чести и гордости? Как то не вяжется его славная история с тем, что я знаю о них. В том числе и от Георгоса, - Афина продолжала злиться.
- Не горячись. Видишь ли: Дом Черного Сердца сражается только с другими воинами, и никогда не преступает воинской чести, убивая тех кто не может дать отпор. И только два человек могут заставить их поступить иначе - Император и Глава Дома Провидцев.
- Странно это. Но ведь один из, наш дорогой Юджин, просто так ради своей приходи, вырезал всю гимназию!
- О! там такая забавная ситуация была… И раз уж мы так чудно разговариваем, поведаю я эту маленькую тайну моей дорогой спутнице. С Вашего позволения…
Ной сжал ладонь Афины, прижал к своей груди. Она испуганно дернулась, выдернула руку. Довольный произведенным эффектом, Ной зажмурился, а потом заговорил:
- Итак. Гимназия. Питомник будущих воинов Легиона Черного Сердца. Кандидаты поступают туда в детстве, проходят жесткий отбор и только лучшие из лучших, достойнейшие из достойнейших способны закончить курс и стать Легионером Дома Черного Сердца. Вместе с будущими легионерами воспитываются и наследники Дома.
- Это я всё знаю, что дальше, - перебила его Афина.
- Не торопись, женщина. Я продолжу. Итак. Юный Юджин только что возглавил Дом. Он горд, счастлив и воодушевлен возможностью новых свершений во имя Императора. Он по традиции является к Провидцам. Его встречает Мойра, бабушка нашей дорогой Кассандры. И прямо с порога заявляет ему, что ей было видение: гибель Риму идет от гимназии Второго Дома. Мы не можем рисковать Империей. Поэтому гимназия должна быть уничтожена. Вместе с учащимися. Юджин воспитан в беспрекословном подчинении приказам Императора и Провидца. И если ради спасения Рима нужно было убивать, он сделает это беспрекословно. Он идет в гимназию. Малыши бросаются к нему, приветствуют главу Дома, те, что постарше, здороваются с ним. Он старается не слышать тех, кто разговаривает с ним. И отдает приказ на построение. И вот все учащиеся Гимназии, все триста человек, стоят перед ним. И он начинает говорить. Что согласно решения Провидцев, они являются угрозой государственной безопасности Рима и подлежат уничтожению. Они молча смотрят на него. Ни проронив ни слова. «Почему вы молчите?» спрашивает он у них. «Если это приказ Рима и желание нашего господина, мы ждем. Да исполнится наша судьба». Он достает свой фамильный меч, обагряет его лезвие кровью побратимов. Малыши и взрослые… Один за другим они падают на землю двора, где они бегали, играли, тренировались в ожидании будущих подвигов во славу Дома Черного Сердца и Рима. И вот остались в живых только двое. Один из них – одногодка Юджина, они вместе в своё время приступили к тренировкам, вместе сбегали с занятий для того, чтобы в тайне от других купаться и ловить рыбу в реке, вместе безобразничали, устраивая веселую жизнь наставникам. Второй только недавно поступил в гимназию. Юджин сам руководил его обучением, мальчик был его любимцем. Он всегда с таким восхищением и преданностью смотрел на аристократа. И сейчас эти двое стояли перед Юджином и спокойно ждали своей участи. На их лицах не было сомнения, как и подобает истинным бойцам Легиона Черного Сердца. Первым Юджин убивает малыша. Тот улыбается. Шепчет «Спасибо, учитель». И падает к ногам нашего аристократа. И вот он остаётся наедине со своим другом. Он подносит лезвие к его груди, и понимает, что его рука дрожит. И он не может больше пошевелиться. Тогда его друг спокойно берет клинок своими руками и падает на него. Мертвое тело виснет на руках Юджина, пронзенное его клинком. По щекам его катятся слезы, смешиваясь с кровью только что убитых им. Последние слезы в жизни человека. Афина, сделай лицо попроще! – Ной резко расхохотался, выводя женщину из состояния задумчивости. Она вздрогнула:
- А дальше?
- А дальше заявился наш атлетический приятель. В общем ты всё знаешь без меня. Ну так что, могу я рассчитывать на немного ласки в ответ на мою откровенность? – Ной приблизился к женщине. Паланкин остановился.
- Похоже, мы прибыли, - с достоинством ответила Афина, отстраняясь.
- Досадно… Ну ничего. У меня есть новая девочка! – неунывающе заявил Мастер. Афина вышла первой. Она не стала дожидаться пока Ной выберется наружу, и поспешила внутрь. Предстоял крайне неприятный разговор, и она заранее настраивалась на худшее.

День Третий

- Уважаемый Деметрий.
- Достопочтенная Афина. Что вновь привело Вас в мою скромную обитель. И если можно побыстрее, вот вот начнется представление. Я не могу опаздывать.
- Это не займет у Вас много времени.
Афина сидела в кабинете Главного Судьи, который в это время оканчивал последние приготовления перед объявлением следующего дня Фестиваля. Афина как можно более любезно улыбнулась.
- Я вынуждена заменить гладиатора.
- Это невозможно, - резко ответил Деметрий. – Или Вам опять напоминать правила?
- Я вынуждена сделать замену. Вы ведь знаете, что произошло с жрицей?
- Какое это отношение имеет к Колизею? Это ваши проблемы. Но никак не мои, – речь Главного Мага и Судьи была отрывистой и категоричной. Афина напряглась, приподнимаясь.
- В таком случае и я вынуждена напомнить Вам правила. Школа обязана выставлять своих бойцов. В случае серьезной травмы, делающей невозможной выступать на Арене, или смерти заявленного гладиатора, Школа имеет право на внеочередную замену. В данный момент заявленный гладиатор ранен и находится в Префектуре. В связи с делом государственной важности. Или Вы отрицаете важность расследования нападения на члена Великого Дома? Может, стоит об этом поговорить с Императрицей? Или может, Вы сами скажете Префекту, что гладиатор важнее на Арене? И сведения, которые он может предоставить – ничто, по сравнению с выполнением правил Колизея?
- Не передергивайте!
- А Вы попытайтесь подумать, а не просто слепо следовать правилам!
Афина и Деметрий стояли лицом к лицу. Женщина свела скулы, на лице Судьи застыло непроницаемое выражение лица. Какое-то время они молчали. Наконец Деметрий заговорил:
- Кого Вы меняете?
- Ходжу. На Илиу.
Деметрий нахмурился:
- Кто это?
- Новичок.
- Специально подставляете новенького? – прищурился Судья.
- Мне не важен выигрыш. Сегодня не важен, - с достоинством ответила Мастер.
- Если так, пусть будет по Вашему. Надеюсь, он хоть что-то покажет сегодня.
- Если это будет не так, я сильно в нем разочаруюсь. А я не люблю разочаровываться. – Афина начала уходить.
- Значит, договорились. Вас проводить? – Деметрий галантно распахнул перед ней дверь.
- Буду весьма признательна, - она позволила себе улыбнуться.
Идя рядом с Главным Судьей по бесконечным коридорам Колизея, она думала о своем. Распрощавшись с Деметрием возле своей ложи, она задержалась перед входом. Когда Судья удалился, из-за колонны вынырнул Иозар. Вид у него был значительно бодрее, чем утром.
- Ну что, отошел? Гуляка.
- Есть немного, - смущенно почесал он затылок.
- Илиа готов?
- Да, госпожа. Разрешили?
- Естественно.
- Хорошо, а то я уже переживать начал.
Женщина улыбнулась:
- Разве ты во мне сомневался?
- Ну что вы! Конечно нет!
- Смотри! И проваливай.
- Слушаюсь.
Надзиратель исчез. «С этим покончено», - констатировала Афина, заходя к себе в ложу.

Над Ареной клубился туман, скрывая её от зрителей. Сидящие на трибунах могли только гадать, что сегодня приготовили маги для их увеселения. Наконец в сопровождении своей свиты появилась Императрица. Заиграли трубы, над Ареной взмыл в небо помост с глашатаем. Мария взмахнула рукой, давая разрешения начинать игрища. Получив сигнал, маги рассеяли туман. По трибунам прошелся благоговейный шорох. Зрители не могли поверить своим глазам. Арена предстала пред ними зеркальной водной гладью. Сквозь прозрачную толщу спокойной воду, было видно белое мраморное дно с камнями, водорослями и диковинными раковинами. В воде плавали косяки экзотических рыб. Глашатай парил в нескольких метрах над поверхностью воды.
- Сегодня наступил день Нептуна, сотрясателя земли. Могучий как сам Юпитер, Нептун правит морями и океанами, своим грозным трезубцем он усмиряет самые могучие штормы и вызывает землетрясения. Так прими же наши игры в свою честь.
Зрители с широко раскрытыми глазами ожидали первого боя. Было непонятно как гладиаторы в полной боевой экипировке будут сражаться под водой.
Боковые решетки открылись, и на Арену выплыли две ладьи. На каждой ладье было примерно по тридцать человек и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять что это пираты. Вооруженные до зубов, они не боялись ни богов ни чудовищ, и скаля желтые зубы, выкрикивали ужасные богохульства и вызывали смельчаков на бой.
- Эти люди не будут драться друг с другом, - заметил Георгос, - они слишком преданы своему эээ… делу. И БанГамо их не страшит.
- Они и не должны драться друг с другом, - откликнулся Анри, - все намного интереснее.
Решетки беззвучно поднялись и ни один из пиратов не заметил этого, как они не заметили двух длинных красно-коричневых тел, выскользнувших из под решеток.
- Лаокоониты.
Афина стиснула зубы, ее тело напряглось. Побелевшие костяшки пальцев крепко сжимали подлокотники кресел. Георгос заметно изменился в лице. Юджин остался безучастным, легендарные змеи не пугали легендарного воина.
- Они самые, - с гордостью ответил Анри, - они обошлись мне в целое состояние, но я подарил их Колизею не требуя ничего взамен.
- И монопольное право на торговлю слоновой костью с африканскими колониями – это разумеется случайность, - весело прищурился Ной, которому доподлинно было известно, что Лаокоониты были лишь одним из дюжины щедрых подарков Анри и что все они окупятся меньше чем за пол года.
- Завидуй молча, - расхохотался Анри.
На Арене тем временем уже началось убийство. Оба змея выхватывали людей с лодок и во мгновение ока утаскивали в покрасневшую от крови воду. На их спинах поднялись кроваво-красные гребни и сейчас куда бы охваченные паникой пираты ни глянули, везде были эти всполохи. Те кого змеи касались своими телами истошно вопили, словно их режут. Лаокоониты щедро выделяли яд всей поверхностью тела, он быстро пропитывал одежду и сразу же глубоко внедрялся в ткани тела. Противоядия не существовало.
Расправившись с людьми, змеи все еще не утолили своей жажды крови. В воздухе мелькнуло длинное, чешуйчатое тело, раздался громкий треск, и вокруг арены проявился желтый барьер, защитивший зрителей от броска змея. Сам монстр плюхнулся обратно в воду. Его собрат немедленно повторил тот же трюк и на сей раз щит дал слабину – в воздухе появились голубые трещины. Они немедленно исчезли, но среди зрителей началась паника.
- Лаокоонитов не удержать этим барьером, тем более двух, - Георгос потянулся за мечом, зная, впрочем, что чешую этого змея обычным оружием не пронзить.
- Единственный способ убить этого змея, - подал голос Ной, - смочить меч ядом с его чешуи и вонзить в глаз.
Еще один удар, и голубые трещины расползлись по щиту еще шире. Послышались крики ужаса, люди повскакивали со своих мест и начали толпами бежать к выходам, сминая по пути слабых. Несмотря на всеобщую панику, Ной и Юджин казались спокойными, все остальные проявляли как минимум сильное беспокойство. Разве что Императрица и ее охрана были безмятежны по-прежнему.
- Спокойно, - послышался голос Деметрия.
Усиленный магией, его голос прогрохотал как гром. Подняв глаза, люди увидели Судью Колизея стоящего на летающей платформе. Глаза Деметрия сияли глубоким зеленым светом – магия Изгнания переполняла его. Спрыгнув с платформы, Деметрий полетел с огромной высоты прямо в багровую воду. Весь стадион затаил дыхание.
Оба змея метнулись ему навстречу, но стоило им коснуться его, они исчезли в зеленых вспышках.
На Анри было страшно смотреть, его глаза выражали такое глубокое разочарование и уныние, словно он проиграл все что имел. Дрожащими руками, он указывал на Арену и на Деметрия .
- Что же… Как это… Мои змеи… У меня ведь теперь право на торговлю отберут…
Словно услышав его, Деметрий встал прямо на поверхность воды и вновь заговорил.
- Лаокоониты – были изгнаны в Храм Посейдона, где они и будут содержаться в дальнейшем. Причин для паники более нет.
Анри плюхнулся в кресло и глубоко вздохнул, подошедший раб вытер пот с его лба.
- Деметрию должно быть страшно до чертиков, - заметил Ной, опрокинув в себя очередную порцию вина, - раньше никто не пробовал магию Изгнания на таких могущественных магических существах как Лаокониты, еще повезло, что это молодые особи.
- Взрослый змей расколотил бы щит с первого удара, - подтвердила Афина, а на Древних Лаокоонитов магия не действует вообще.
Сказав это, Мастера невольно задержали взгляд друг на друге.
- Знаете ведь, я выросла в Пантикапее, – первой нарушила молчание Афина, легко улыбнувшись – и храмовые жрецы учили нас тому что знали о магических созданиях, особенно которые водились поблизости. Чтобы дети не лезли куда не следует.
- Мой отец много путешествовал и рассказывал о том, что встречал в своих приключениях, - ответил Ной.
- Да, о твоём уважаемом отце ходят легенды, - подтвердил Анри. – Интересные он истории тебе рассказывал?
- Запоминающиеся, - Ной важно отхл(Censored)л вина, налитого полураздетой прислужницей, украдкой бросив взгляд на Афину. Она сидела прямо, наблюдая за тем, как маги изменяют Арену к следующему действию. «Так старательно скрываешь свои познания в магии, женщина? Разумно. Людей причастных к магии, недолюбливают из-за вреда, что они могут принести. Можешь ли ты причинить вред? Как мало мы знаем о тебе» - он продолжил потягивать вино. К Афине подошла служанка и что-то шепнула ей на ухо. Женщина поднялась и порывисто вышла из ложи. «Интересно…» - Ной заглянул в кубок, усмехнулся своим мыслям. Потом дернул за руку прислужницу, усаживая рядом с собой. «Посмотрим, такая ли упругая у тебя попка, как мне хочется…»

Тем временем в казематах Колизея продолжалась активная подготовка к боям. Иозар откровенно нервничал, глядя на то, как Илиа неуверенно готовил своё оружие к бою. «Черт. Черт. Черт. Черт. Почему хозяйка выбрала именно его? Этот увалень чудовищно неуклюж и явно трусит. Чтоб он сдох, хоть позора меньше будет Школе»
- Чего ты копаешься? – подгонял он гладиатора. Илиа неуверенно улыбнулся в ответ. Иозар страдальчески закатил глаза.
- Боги, за что мне это?
- Не мельтеши… - противоположной лавки раздался голос Диониса. Он лежал на спине, положив руку на лоб и тихонько страдал.
- Еще один, - скривился надзиратель. – Выпей зелье, полегчает.
- Чтобы я дал себя всякой дрянью травить?
- Афина сердиться будет.
- Да мне пох на то что кто-то будет сердиться! И не трожь меня, душа горит. А тут еще ты…
Доинис со стоном перевернулся на бок, явив миру свою спину. Иозар в сердцах выругался.
- А чтоб тебя…
-Я что тебе сказала сделать?
- Госпожа! – сделал вид, что обрадовался появлению хозяйки надзиратель.
- Ты что, не в состоянии простые вещи сделать? – продолжала выговаривать его Афина.
- Да он меня не слушает!
- Где то, что я тебе давала.
- Вот, - Иозар быстро протянул пузырек хозяйке. Она критически смотрела на спину Диониса. Потом лукаво улыбнулась надзирателю.
- На раз, два, три…
Тот кивнул, быстро наклонился к приятелю, просунул руки ему под мышки и заломал назад его руки, приподнимая над лавкой. Тем временем Афина быстро разжала плохо соображавшему что происходит Дионису рот и опрокинула в него пузырек.
- Готово, - довольно произнесла она. Дионис тем временем пытался вырваться из руки Иозара.
- Повязали, демоны! Отпусти, кому говорят! - бесновался он. Надзиратель ослабил хватку.
- Ну знаете! Я от вас такого не ожидал! – возмущался вольноотпущенник. Афина посмеивалась в ответ.
- Ты помнишь, что у тебя бой?
- Бой?
- Да, ты сегодня на закуску почтенной публики.
- Разрази меня гром! – Дионис уселся на лавку, запустил пальцы в волосы. – Точно, бой. Но это не повод меня травить!
- Это повод не дать тебе сдохнуть, когда ты не сможешь сосредоточиться на противнике. Тем более в водных боях.
- Водных? – растерянно проговорил Илиа. – Но я не умею плавать.
- Именно, балбес, - Иозар с удовольствием пнул незадачливого гладиатора. Афина покачала головой.
- Иозар, проследи, чтобы Дионис сейчас поспал, хотя бы минут пятнадцать. Это важно. В остальном я полагаюсь на тебя.
- Пора, - в помещение заглянул служка Колизея. Иозар подтолкнул Илиу к выходу.
- Вот и посмотрим, что ты за один.
Следом за гладиаторами вышла и Афина. Дионис уселся поудобнее, насуплено скрестил на груди руки. «Только подумайте. Взяли, набросились... Еще и спать заставляют. Не буду!» Веки его закрылись и он провалился в глубокий сон.

[susan]

День Третий

- Итак, ты меня хорошо понял?
Худой высокий маг со растрепанными волосами возвышался над Илиа и грозил ему пальцем.
- Ты должен выдохнуть воздух, и сразу же, полной грудью вдохнуть воду. Ты не захлебнешься, не бойся.
Илиа не совсем представлял как он будет дышать водой, но маг был уверен в своих словах. Гладиатор поднял свою правую руку и начал теребить гладкую цепочку из тусклого светло-серого металла. Маг ударил его по руке.
- Идиот! – воскликнул маг - Если ты повредишь ожерелье Наяды, то захлебнешься прямо на суше.
Илиа вздрогнул, представив себе эту жуткую смерть. Тяжелые створки дверей перед ним заскрипели. Маг повернулся к ним и встав поустойчивее, вытянул руки, шепча заклинания.
Бурлящая вода ворвавшаяся было в коридор остановилась, и зашипев двинулась обратно. Илиа заворожено смотрел как стихия подчиняется воле человека, пока его плечо ему не ткнулся весьма твердый кулак Иозара.
- Иди, маг не может стоять вечно.
Собравшись с духом, Илиа вступил в бурлящую воду – путь на Арену.
Поначалу его сдавило с огромной силой, ему показалось, что из него выдавливают жизнь. От боли, он попытался закричать, но из его рта лишь вырвались беззвучные пузыри воздуха. Слишком поздно сообразив, что он теряет драгоценный воздух, Илиа от ужаса вдохнул. Пробудившаяся магия ожерелья заколола кожу.
- Я не мертв, - в изумлении произнес Илиа, - не мертв и дышу водой.
Сказав это, он вдруг ощутил что вода несет его в сторону. Илиа никогда не умел плавать, но сейчас все движения давались легко и естественно. Он остановил себя и оглядевшись по сторонам понял – Арена превратилась в море - от дна до поверхности воды было примерно семь метров. И в этом море было морское течение. С противоположных концов Арены были открыты решетки. Из той что была слева от Илии, вода била сильным потоком, а другая – справа, ее засасывала. Таким образом, чтобы удерживаться на месте приходилось непрерывно прилагать усилия, и чем ближе к решеткам – тем сильнее. Благо, ожерелья давали под водой возможность не только дышать, но и плавать быстрее рыбы.
- В первый раз здесь?
Повернувшись, Илиа увидел своего противника парящего в воде почти в двух метров над мраморным полом. Хорив улыбался ему своей жутковатой улыбкой. Про него ходили слухи, что подобно Кристаллу он питается человеческой кровью.
- Да.
- Так не зевай.
Хорив размахнулся кистенем и послал его во Илиу.
Шарик на цепочке вначале сильно замедлился из-за сопротивления воды, а затем его отнесло в сторону течение. Илиа молча проследил за кистенем и, сделав свои выводы, метнул дротики. Три дротика из черного дерева, с металлическими наконечниками и оперением. Он метнул их сильно влево от того места где стоял Хорив и тот ухмыльнулся неудаче противника. Однако, дротики попали в течение и за счет этого набрали скорости и силы удара. Сделав дугу, они повернули направо и неожиданно все три попали в цель. Хорив так и не понял, как это произошло и почему он не смог уклониться. Два лишь оцарапали руку и бок, но третий глубоко вонзился в ногу.
- Черт.
Хорив отдернул кистень обратно, вырвал дротик из ноги и устремился к поверхности. Как дельфин, он выпрыгнул из воды. Его кистень уже разбрасывал искры боевой магии. С размаху, Хорив послал шарик в Илиу. Не задерживаемый сопротивлением воды, шарик набрал скорость и стремительно врезался в воду. Лишь на мгновение он задержался, но Илиа успел отплыть и шарик прошив воду ударился в дно и Колизей всколыхнулся от силы взрыва. Илиа ошеломила ударная волна, обмякли все мышцы. В воду нырнул Хорив. Илиа не смог обернуться и защитить себя и произошло нечто странное. Хорив приник к Илие сзади, обхватил руками его голову и оттянул назад и вбок.
- Что ты делаешь?
Вместо ответа, Хорив впился зубами в шею Илие. Острые зубы почти безболезненно прокусили кожу и на юношу нахлынула сладостно-теплая волна сонливости. Хорив поглощал его кровь и юноша чувствовал, что вместе с кровью, его покидает сама жизнь, но ему это было уже не важно, ему хотелось уснуть. Улыбаясь, он закрыл глаза, и отдался на волю окатившей его волны. Почему-то, ему вспомнилась мать...
* * *
- Илиа, ты где бродил весь день? Я так за тебя волновалась!
- Я здесь, мам, смотри, я пас овец нашего соседа и заработал кусок сыра.
- Ты ведь ничего не сказал ему о своих способностях? *тревога в голосе*
- Нет, мам, ничего.
- Ну и слава богам. Помни Илиа, ты особенный…
* * *
Илиа очнулся, Хорив отпустил его и стремительно поплыл в сторону, спасаясь от засасывающей дыры, к которой их отнесло течением. Юноша сонно огляделся, и в последний момент сообразил, что его сейчас засосет в неизвестность. Скорости уплыть не хватит даже с ожерельем, дротики не помогут, дыра слишком близко, оставалось лишь одно. Илиа потянулся в свое сознание и где то там, в глубине, он дотронулся до печати сдерживавшей его силу. Глаза широко открылись от жгучей боли…
Раздался беззвучный гром, Хорив замер, пораженный силой удара, волшебный барьер Арены вспыхнул желтым, защищая зрителей от всплеска магии.
Поток воды начал замедлять свое движение, медленно, словно засыпая, стремительное течение затормозило и через несколько секунд полностью остановилось. Никто не понимал в чем дело – зрители были в недоумении, маги отвечающие за Арену бесновались, вода отказывалась им подчиняться, и никто не знал причин.
Никто, кроме Илии. Полностью поглощенный страданиями, он чувствовал словно его ребра вырывают крючьями одно за другим из тела. Вот боль отступила, блаженный миг – четыре секунды до второго приступа. Илиа должен был использовать его, но вместо этого он вновь вспомнил свою мать…
* * *
- Да, мамочка, я помню.
- Эта сила дана тебе отцом, Илиа, и ее нельзя раскрывать. Именно поэтому на нее наложили Печать. Она не даст тебе случайно использовать Силу.
- А что если мне Сила понадобиться чтобы спасти кого-то?
- Никогда, Илиа, никогда.
* * *
Затуманенными глазами, Илиа повел вокруг себя, ему надо было удалиться от засасывающей дыры пока его сила еще держит воду. Не сумев сдержать очередной, еще более жестокий приступ боли, он закричал. Вода вокруг его головы окрасилась красным – кровоточили уши, нос, глаза, его рвало кровью. Боль отступила – это был второй приступ, и до третьего – того что убьет его, оставалось примерно шесть секунд, если он не прекратит свою магию. Драгоценные секунды медленно уходили, а перед ним возникло очередное воспоминание…
* * *
- Спасайся, Илиа, это легион Черного Сердца!
………………………………
- Почему ты плачешь, мальчик?
- Вы убили всю мою семью.
- Это не моя воля, это воля Провидцев.
- Назовите ваше имя, я хочу знать кому мстить.
- Меня зовут Юджин Черное Сердце.
…………………………………
- Я дарю этого мальчика вам, но с одним условием.
- Слушаю, достопочтенный Юджин.
- Позаботьтесь, чтобы этот мальчик стал гладиатором
- Но почему, достопочтенный Юджин?
- Я ему кое-что должен.
* * *
Движение рукой и магия ожерелья послушно отнесла его подальше от опасности. Магия сдерживающая воду от движения рассеялась и течение возобновилось. Илиа собрался для продолжения битвы. Хорив уже сориентировался и уже летел к поверхности воды чтобы повторить свой трюк.
- Не так быстро.
Печать временно рассеялась по телу Илии. Собственно говоря, эта печать не сдерживала его силы – она была их концентрированным воплощением. Силы его собственные и силы гладиаторов можно было сравнить с бочонком вина и кружкой чистого спирта – первое воспринимается намного мягче и используется чаще, в то время как второе может убить и потому почти не используется. Коснувшись печати, Илиа ценой невыносимой боли «растворил» в себе эту силу превратив в нечто более доступное. Теперь, до тех пор пока он не ляжет спать, он сможет использовать свою боевую магию. Но после, ему вновь придется проходить через боль, чтобы получить эту возможность.
Выставив руки перед собой Илиа уставился неподвижным взором на Хорива. Тот и не почувствовал, как все его движения замедляются – Илиа контролировал не что-то отдельное, он замедлял само время выбранного объекта.
Хорив в замедленном движении вылетел из под воды, с черепашьей скоростью взмахнул кистенем и, наконец, замер. Его время было остановлено.
Илиа опустил руки и начал бороться с течением, отнесшим его обратно к засасывающей дыре. Тем временем Хорив освободился от боевой магии противника и его кистень заряженный энергией взрыва полетел к воде. На этот раз, Хорив и не пытался попасть в Илиу. По его реакции в первый раз, он понял, что подводный взрыв может оглушить жертву даже если она будет находиться далеко.
- Второй раз не прокатит.
Илиа выскочил из воды за мгновение до того как вода всколыхнулась от подводного взрыва. Ожерелье Наяды позволяло гладиаторам плавать и выпрыгивать из воды даже лучше дельфинов.
Хорив уже падал в воду, когда Илиа метнул в него еще три дротика. Два промахнулись, один впился в руку. Хорив неуклюже взмахнул кистенем и шарик на удлиненной цепи отлетел куда-то в сторону далеко миновав Илиу. Ранения дротиком - пустяк для гладиаторов, чье восприятие боли заглушает магия Кристалла, но это даст несколько секунд форы – все что надо Илие.
Вытянув руки к Хориву, Илиа вновь устремил на него свою боевую магию. Хорив не почувствует ничего – просто окружающий мир в его восприятии начнет двигаться с сумасшедшей скоростью – в том числе и течение, которому он не сможет теперь сопротивляться.
С размаху шлепнувшись в воду, продолжая замедлять время, Илиа одними глазами улыбнулся, увидев как его обездвиженного противника уносит течение – прямо в дыру. И тут его дернуло за ногу. Илиа потерял концентрацию.
- Что за?
Вокруг его щиколотки была обмотана цепь кистеня.
- Но когда?
И тут Илиа понял – Хорив заранее просчитал всю ситуацию, и перед тем как упасть в воду, он забросил цепь так, чтобы оказавшись в воде, Илиа запутался в ней. И если сейчас Илиа продолжит свою магию, то он последует за Хоривом в бездну.
Пробормотав проклятье, Илиа попытался отцепить цепь, но она не поддавалась. Хорив тем временем оказался уже около дыры, и его рука крепко сжимала рукоять кистеня. Если его не остановить прямо сейчас, то будет слишком поздно. Илиа поплыл прочь от дыры, из всех сил натягивая цепь.
- Прикрепи цепь ко дну дротиком! – крикнул Хорив, чье время снова приняло свой обычный ход.
Илиа так и сделал – опустившись на дно, он пришпилил цепь дротиком. Этот якорь надежно держал цепь, так что Хорив теперь мог постепенно вытащить себя из ловушки цепляясь за нее, но до тех пор он был практически беспомощен. Он болтался у самой засасывающей дыры, держась обеими руками за единственное спасение – рукоять кистеня. Его ноги уже почти скрылись в затягивающем черном провале.
- Ну вот и все.
Илиа метнул дротики – усиленные течением, они понеслись в противника. Один распорол кожу на спине, от второго Хориву удалось увернуться, но третий вонзился в плечо.
- Бой закончен, - сказал Илиа, - ты в моей власти.
- Бой закончен, - сказал Хорив, - ты в моей власти.
Илиа глянул под ноги и увидел, что цепь обвившаяся вокруг его ноги рассыпала желтые искры боевой магии взрыва.
И вновь толчок сотряс Колизей, водяные брызги высоко взметнулись в воздух, и белой пеной опустились обратно. В воздухе на короткое время появилась радуга. Бой был закончен.
- Ничья, - объявил Деметрий, глядя на поднявшиеся на поверхность тела гладиаторов. Оба были без сознания, их оглушил подводный взрыв. Но один из них словно услышал слова Деметрия и поднял голову.
- Я еще могу сражаться.
Хорив был дальше от взрывного элемента – шарика на конце цепи и смог рассчитать силу взрыва таким образом, чтобы вырубить Илиа, но самому остаться в сознании.
- Красивый бой, - улыбнулась Императрица, - я разрешаю вам жить.

День Третий

Мастера внимательно следили за ходом поединка. После слов Императрицы, Анри не скрываясь демонстрировал свою радость: этот гладиатор, Хорив, выиграл уже второй бой подряд, что сулило неплохие барыши и повышало рейтинг Школы у букмекеров.
- Я всё таки сделал тебя! – обратился он к мастеру школы Феникса. Афина рассеянно кивнула в ответ.
- Эй, что, ты так близко к сердцу приняла поражение? – продолжал упорствовать Анри. Женщина повернулась к нему, в глазах ее светилось удивление.
- Что я приняла близко к сердцу?
- Поражение, милочка.
- А, это… - она вновь повернулась к Арене, потом быстро поднялась и вышла из ложи.
- Она такая мнительная… - констатировал Анри, но что-то во взгляде светлых глаз Афины не давало ему покоя. Воспользовавшись тем, что маги занялись приготовлением к новому бою, он поспешил вниз, в подвалы Колизея.

В помещении, выделенном Школе Афина застала сладко сопящего Диониса, причмокивающего во сне, словно ему снится что-то очень вкусное и приятное, и Иозара, сидящего рядом с неподвижно лежащим Илиа. На скамье рядом с Дионисом сидел Ходжа.
- Ты здесь? – не удалось ей скрыть удивление.
- Как видите. Этот тип, Префект, приказал отвести меня в Колизей.
- Тебя так быстро отпустили? – Афина нахмурилась. Веселое выражение на лице юноши сменилось тревогой.
- Да, а что-то не так?
- О чем тебя спрашивали?
- Спросили сколько было нападавших, где именно это произошло…
- Показать место просили?
- Нет. Просто попросили описать где это произошло.
- Это всё? Точно?
- Спросили как я там оказался. Сказал, что сопровождал купца. Больше ничего.
- Странно, - Мастер продолжала хмуриться. Потом обратилась к надзирателю:
- Отправь его в школу. И проследи, чтобы по дороге он никуда не делся.
- Будет сделано!
Ходжа получил крепкий подзатыльник от Иозара, почти сбросивший его на пол.
- Эй, поосторожнее!
- Я все таки сильно подумаю на счет твоего языка, - пообещала Афина и присела к Илии. Она положила руки на грудь гладиатора, потом обернулась к Иозару:
- Он просто оглушен. Даже возиться не буду. Сам очухается.
Но руки с груди лежащего она не убрала. Наоборот, провела ладонями вдоль тела, коснулась пальцами его висков.
- Интересно, весьма интересно… - она зажмурилась, потом резко ударила раскрытой ладонью в лоб гладиатора. Тот открыл глаза.
- Замечательно, - улыбнулась Афина. – Я очень рада, что ты проиграл. И умудрился выжить. Иозар!
- Да, госпожа.
- Этому - двадцать ударов плетью. Чтобы в следующий раз думал мозгами, бездарно отдавая победу. Но я не жалею о потраченных на него деньгах. При должном обращении из него будет толк. Следует изменить его тренировки, мы поговорим об этом в Школе, надзиратель. Диониса разбудишь перед самым боем. Гуляки.
Последние слова Афина произнесла презрительно сложив губы. Иозар отвернулся, скрывая улыбку, его всегда забавляло отношение хозяйки к мужским загулам. Его госпожа удалилась. Он критически полюбовался пару минут на Илиу, потом с размаха стукнул его ногой.
- Хвалит притворяться. Госпожа сказал, что ты цел. Так что пошевеливайся.
- А нежней и мягше? – невинно спросил Ходжа, потирая ушибленный затылок. За что повторно получил по голове от надзирателя.
- Разговорчики в строю! Разбаловала вас госпожа. Ну ничего, вы у меня побегаете!
Иозар продолжил воспитательную работу с Илиа, а Ходжа воспользовался минутным затишьем чтобы вздремнуть. Бессонная ночь давала о себе знать. Он забрался с ногами на скамью, прижался спиной к холодным камням Колизея и задремал.

Спеша наверх, чтобы успеть к началу следующего боя, Афина почти налетела на двух мужчин, резко отпрянувших друг от друга при виде незваной гостьи. Лица у них были красные, словно только что происходила жаркая ссора. Афина с интересном взглянула на Анри, быстро сделавшего вид, что ничего не происходит, оглянулась на второго участника ссоры, молодого мужчину с длинными волосами и бородой, замершего в стороне с нейтральным видом. «Как они всё-таки похожи, эти двое…» - думала она, вспоминая историю своего коллеги.
- Что рассмешило тебя, госпожа, - обратился к ней Ной, когда она вернулась на своё место.
- Да так, мелочи. Застала нашего дорогого Анри в момент разборок со своим братцем. Всегда было интересно, как этот пройдоха умудрился сдать родственника в гладиаторы.
- За малую плату я готов удовлетворить женское любопытство, - сладострастно произнес Ной, но Афина пропустила его предложение мимо ушей, лишь легонько покачала головой.
- Госпожа так жестока! Но маги пока не закончили, а значит у нас есть немного времени. Итак…
Говорящий осекся на полуслове, при виде заходящего в ложу Анри. Ной поднял кубок с вином в сторону Афины, лениво улыбнулся:
- Мы продолжим позднее, обещаю. Или сюда, детка… - он переключил своё внимание на сидящую рядом с ним красотку в пышном венке из полевых цветов. – Ты самая красивая девушка которая посетила мое ложе в этом месяце, так что я назову тебя госпожа Март.
Афина хмыкнула, эта традиция Ноя называть девушек по месяцам была забавной.

Под действием магов вода в Арене забурлила и потемнела. Затем вода успокоилась и застыла мутно-серым зеркалом с поверхности которого поднималась легкая дымка. Раздался удар в гонг – сигнал с помощью которого маги смогут синхронизировать действия. По воде прошла рябь. Еще один удар гонга. Маги стояли по периметру Арены и объединив усилия творили заклинание. Удар гонга, и вода пришла в движение – медленно, словно нехотя. Удар гонга – маги обливаясь потом вкладывали все свои силы в движение воды. Удар гонга - вода набирая скорость все стремительнее движется по кругу. Удар гонга – маги напряжены до предела. Удар гонга – и вода превращается в бешеный поток бегущий по кругу. Центр круга опускается, края поднимаются и вода превращается в гигантскую чашу водоворота. В глубине воронке видна бурлящая пена, а ее стены словно выточены из полированного черного стекла с бороздками устремленными по спирали внутрь. Края чаши плескались у самого края Арены, и капли перелетавшие за ограждение касались магического щита и испарялись перед лицами зрителей первого ряда.
- Ожерелье Наяды дает гладиаторам возможность быстро плавать под водой, дышать и даже ходить по воде. Но и оно не спасет их, если они угодят в центр водоворота, их размажет по дну.
На Арене одновременно появились три гладиатора – худосочный Регг из школы Светлого Феба. Школу Преторианца представлял новичок – высокий, крепко сложенный Вовк. От школы Последнего Легиона был Деммос в своей страшной трупной маске. На всех трех было ожерелье Наяды позволявшее им стоять на воде. Поскольку вода неслась по кругу со страшной скоростью, то соответственно, они с той же скоростью носились по наклонным стенкам круга и все приближались к центру. В этой битве лишь один может выжить – два остальных в любом случае должны были попасть в центр воронки и умереть. Затруднения возникали с прицелом, так как находясь в движущейся воронке было крайне трудно прицелиться, и надо было помнить о том что тебя сносит в центр где ожидала верная смерть. Кроме того, из-за постоянного движения по кругу, у гладиаторов вскоре начнет кружиться голова, что еще больше осложнит бой.
Деммос побежал вверх по гладкой наклонной стене воды и параллельно взмахнул веером. Широкая волна удушающего зловония понеслась на Регга. Крикнув что-то, тот выхватил узкий меч и вонзил в воздух перед собой. Меч коротко вспыхнул темно синим и порождение боевой магии удушения исчезло, поглощенное другой боевой магией – расщепления.
Добравшись до самого верха, туда где по его мнению была самая выгодная тактическая позиция, Деммос оглянулся и увидел, как Вовк метнул два ножа – один в Регга, другой в Деммоса. Регг взмахнул мечом и … сам пропал во вспышке лилового цвета, чтобы появится в такой же вспышке поблизости от Деммоса. Не растеряйся Деммос в эту секунду, бой для Регга был бы закончен. Но прежде чем Деммос сообразил направить веер, Регг обернулся и увидев противника сориентировался. Волна удушения двигалась слишком быстро чтобы уйти от нее в сторону, а меч Регга еще не успел налиться уничтожающей синевой. Другого выхода не оставалось - Регг нырнул. Ледяная вода поглотила его с головой, и утащила далеко вниз. Мышцы сразу же окоченели, в висках болезненно застучал пульс. Регг почувствовал, что теряет сознание и его уносит в центр водоворота.
Тем временем Деммос понял что случилось – Вовк, это его боевая магия заключенная в ножах. Он метнул два ножа и когда Регг коснулся одного из них, то его перенесло ко второму, тому что был рядом с Деммосом. Он намеренно столкнул их друг против друга, чтобы улучив момент напасть на победителя. Подняв голову, Деммос увидел как к нему летит целая стая ножей развернутых веером, чтобы компенсировать движение цели по кругу. Деммос рефлекторно сделал движение веером, чтобы отбить нож, совсем забыв о том, что именно этого делать нельзя.
Деммоса ослепила лиловая вспышка, и в себя он пришел уже падая в центр воронки – ревущий ад, в который хитрый Вовк метнул второй нож телепортации. Еще секунда, и все было закончено.
- Жаль Деммоса, - только и смог выговорить Георгос.
- А мой новичок не так плох, - захохотал Ной, - победил двух опытных гладиаторов. Только почему бой все еще не остановили?
Вовк стоял на склоне вращающейся чаши склона и тоже не понимал, почему же бой еще остановили. Внезапно, что-то заставило его посмотреть вниз – какое-то чувство надвигающейся опасности, волчье чутье.
Похолодев изнутри, он в замедленном движении наблюдал как меч напоенный бархатистым синим светом выплывает из глубин черной воды. Вовк попытался убрать ногу, но меч все таки коснулся его кожи…
Вспышка синего света, и Вовк из племени Гончих псов перестал существовать. Бой Мальстрема был закончен, водоворот остановился и на черной воде стоял победитель – Регг.

Иозар и проснувшийся Ходжа внимательно следили за боем. Илиа тоже пытался получить возможность поглазеть на происходящее, но кулаки Иозара быстро объяснили его права и обязанности. И сейчас незадачливый гладиатор скорчившись сидел в углу, вытирая кровь из разбитого носа. Когда Демоса втянуло в смертельную воронку, надзиратель сжал кулаки: они были старинными друзьями.
- Твою мать, ублюдок, - выругался он. Не став досматривать окончание сражения, он занялся расталкиванием Диониса.
- Уйди, противный, - бурчал он.
- Вставай. Тебе на Арену идти, - уговаривал его Иозар. Но тот только махал руками.
- Кто из вас Дионис? – в дверном проеме появился маг Арены. Иозар молча указал на протирающего глаза и почесывающегося вольноотпущенника.
- Пора, - торжественно проговорил маг. – Следуй за мной.
- Что? Куда? – растерянно помахал головой Дионис, но все же подчинился требованиям мага. Иозар с беспокойством следил за своим другом. «Добром всё это не кончится» В отвратительном расположении духа он вернулся к своему наблюдательному пункту.

День Третий

Получившая щедрую жертву Арена сияла яркими цветами. Появившиеся маги принялись преобразовывать поле битвы. Их совместными усилиями воды Арены застыли неподвижно. По всему пространству появились каменные кочки с плоским верхом, на которых мог стоять взрослый человек. Между ними расстояние было небольшим – как раз один прыжок. Получилось что можно было пройти от одного края Арены до другого не замочив ног.
На трибуны вышли маги. Встав по периметру Арены, они сложили руки в защитном знаке, призванном усилить магический щит.
- Что такое? – поинтересовался Юджин.
- Финальный бой. Монстр которого выведут на Арену слишком опасен и может проломить обычный щит, - ответил Георгос.
- Надеюсь, Дионис протрезвел окончательно перед тем как выйти на Арену, упрямец он чертов, - с досадой бросила Афина. – Этот монстр настоящая проблема – взрослый. Пока не понимаю кто, но чувствую, что взрослый.
Анри встал и с загадочным видом покинул свою ложу. Судя по ухмылке, он собирался сделать или сказать кому-то гадость.
- Неужели он столь чувствителен? – удивленно приподнял бровь Ной. Остальные заинтересованно повернулись к нему. Тот, сделав очередной глоток вина и сделав знак, чтобы ему долили, важно выпятил губу.
- Нас прервали, но теперь думаю он появится нескоро. Поэтому можно и немного посплетничать. Итак. Анри у нас из благородной древней семьи. Очень древней и очень благородной. Особенно по маминой линии. Папаша у него был, так скажем, любителем жизни. Попойки, игры, женщины почти разорили его. И тут он делает очередную глупость: ослепленный любовью к рабыне, он оставляет жену и сына и сходится с юной обольстительницей, которая через положенный срок рожает ему еще одного сына. Денег на содержание первой жены он не имеет, и наш юный аристократ оказывается в положении хуже, чем простой раб. Денег нет, есть нечего, перспективы выбиться в люди отсутствуют. Его мать оказалась предприимчивой дамочкой, и решает вопрос с заработком самым простым для себя способом: она становится проституткой. Но она продолжает нежно любить сына, заботиться о нем. И тут случается досадное происшествие: сожительница отца Анри гибнет при невыясненных обстоятельствах.
На этом месте Ной хохотнул. Промочив горло, иссушенное длинным монологом, он продолжил:
- В общем, отца от горя парализует. – продолжил он. - Анри и его мамаша готовы триумфально вернуться в свой дом, но внезапно его мать убивают. Анри приходит к отцу, тот разбит параличом, почти не двигается, да и соображает весьма с трудом. Денег у него нет, а кредиторы почти стучатся в двери, с целью выгнать старика на улицу. И Анри решается на весьма рискованное дело: он уговаривает отца продать своего кровного брата в рабство, а на вырученные деньги вылечить отца и погасить семейные долги. Не знаю, что нашло в тот момент на папашу, но он согласился. И смог упросить своего второго сына на предложение Анри.
Получив деньги от продажи братца, Анри не спешит выполнять обещание. Он уговаривает кредиторов на очередную отсрочку, а сам вкладывает все полученные средства в одно весьма рискованное предприятие по торговле с Ливией. Оно приносит неожиданные барыши. Анри крутится как белка в колесе, покупает, продает, ссужает. И вскоре его кредиторы становятся его должниками. Но Анри не забыл с чего он начинал. Он разыскал всех виновных в гибели матери, и заплатил за их смерти. Поверьте, гибель их была мучительна, если я хоть что-то в этом соображаю. А в дальней комнате нового роскошного дома Анри доживает свой век его отец, которому никто так и не оказал никакой помощи. Не дождавшись обещанных когда-то старшим сыном врачей, он готовится умереть. И перед самой смертью, он, передавая фамильное кольцо новому главе семьи, берет с Анри клятву выкупить из рабства и освободить своего брата. Нарушить клятву Анри не может, так как клятва, данная на фамильном перстне, не может быть нарушена, ибо чревато крайне неприятными последствиями и для него и для его детей. Поэтому он разыскивает брата, перекупает его у тогдашних владельцев и приводит в свой дом. Он предлагает свободу, но тот неожиданно оказался упрямцем, и отказался иметь дело с тем, кто по его мнению виновен в смерти матери и печальной судьбе отца. И надо сказать, он весьма и весьма недалек от истины. Анри долго уговаривает его, но тот остается непреклонен. И Анри решает оставить его у себя в гладиаторской школе, которую он к тому моменту приобрел. То есть он вроде как и не совсем раб, как просил отец. И под постоянным присмотром. К тому же Секундо несет в себе кровь аристократа, что значительно увеличивает его силы. И он его ставит временами против аристократов, получая двойной доход, так как доходы личного раба идут ему в мошну.
- Удобно устроился, - задумчиво произнес Георгос. Его лицо потемнело. Воспоминания о прошлом, гибель хорошего бойца… Ему было от чего пребывать в мрачном расположении духа. – Он и брата использует в своих играх.
- Не знаю, не знаю… - Ной задумчиво любовался игрой света в вине. – Ведь он вышел перед боем….
- Заждались? – вернулся довольный Анри. Ной повернулся к нему:
- Чем это дорогой Мастер так доволен?
- Увидите, - неопределенно ответил тот, - маленькое добавление к нашему аттракциону.
Ной пожал плечами, отставил бокал с остатками вина и обняв наложницу за шею, привлек ее к себе. Афина демонстративно отвернулась. Юджин равнодушно изучал свои ногти. Маги закончили свои приготовления, загремели фанфары, и под их рев на Арену вышли три гладиатора: невысокий смуглый Карлеонэ от школы Преторианца, длинноволосый и длиннобородый Секундо, и зевающий, все еще потягивающийся Дионис.
- Чего у нас сегодня? – спросил Дионис у Карлеонэ.
- Обед, - коротко ответил тот.
- Нам дадут обед? – Дионис спросонья и с перепития плохо соображал
- Мы станем обедом. – отрезал Карлеонэ и отвернулся.
Деметрий был за пределами магического щита и его голос проходя сквозь могучее заградительное заклинание несколько искажался.
- Встаньте на своим места, гладиаторы.
Три камня на разных сторонах Арены засветились. Подождав пока гладиаторы не встанут на них, Деметрий взмахнул молотом.
- Выпускайте.
Ничего не происходило. Совсем ничего. Даже вода не шевелилась. Но гладиаторы знали – эта тишина обманчива.
В полной тишине послышался шорох. Взгляды гладиаторов обратились к центру Арены. Там, на одном из камней шевелилось нечто небольшое и серо-бурое, под цвет камня. Благоразумно сохраняя спокойствие, гладиаторы перебирали в уме всевозможных морских монстров и заодно осматривали Арену на предмет подсказок – ничего. Разве что начались волны, как обычный морской прибой. Тем временем, это серо-бурое нечто обвилось вокруг камня и напряглось. Острые глаза Секундо разглядели что это было щупальце с присосками как у осьминога. Кракен?
Щупальце начало вытягивать тело из под воды. Публика замерла в ожидании уродливого зрелища. И вот, в темной колыхающейся воде показался светлый силуэт, совсем не похожий на кракена. Когда предмет достиг поверхности, но трибунам пронесся вздох удивления. Они увидели верхнюю часть головы девушки. Красавица, с закрытыми глазами, тяжелыми темными волосами убранными в изысканную прическу и кожей нежной и белой, как перо лебедя. Единственное что смущало – размер этой головы – один обхват. Но все равно – она была на редкость красива, как одна из морских богинь.
- Это…
Афина и Ной переглянулись.
- Это она…
Больше слов не понадобилось, они поняли друг друга. В глазах Афины отразился ужас, в глазах Ноя – досада, ему было жаль терять опытнейшего бойца школы.
Публика восторженно улыбалась, пока голова красавицы не вышла из воды полностью. Там где должны были быть щеки и подбородок извивались серо-бурые щупальца. Люди в ужасе закричали и завопили. Нет, они не знали что это такое, и знать не хотели. И они вовсе не думали, что эта штука до них доберется, им было достаточно видеть эту мерзость, чтобы страх сжал их душонки своими холодными клещами. Они кричали и кричали от ужаса, того первобытного ужаса, который парализует человека на месте.
Голова услышала крики, веки красавицы приподнялись и открыли глаза с коричневыми белками и белыми зрачками. Рот монстра открылся, обнажив два ряда клыков, между которыми извивался раздвоенный черно-синий язык, и монстр испустил пронзительный крик, от которого гладиаторам стало физически больно, а у зрителей заложило уши.
- Это что за тварь?! – прокричал Дионис зажимая уши, что, впрочем, не помогало.
- Это Сцилла! – прокричал в ответ Корлеонэ.
Рядом с первой головой поднимались еще и еще головы. Головы красивых девушек с белыми, желтыми, рыжими, каштановыми волосами, и у каждой на подбородке и щеках росли длинные склизкие щупальца. Всего – шесть голов, они поднялись над водой, колыхаясь на мускулистых шеях покрытых белесой чешуей. Вскоре из под воды показалось и чудовищное туловище – огромный мешковидный предмет опирающийся на десяток с лишним когтистых ног.
- Что нам делать? – крикнул Дионис.
- В воду! – крикнул Карлеонэ. – и поглубже.
Дважды повторять не пришлось и все три гладиатора тихо опустились в воду. Знаками, они спросили Карлеонэ что им делать дальше. Тот показал на них самих, затем на воду, а затем покачал ладонью из стороны в стороны, подражая волнам.
- Он хочет чтобы мы качались как волны? – недоумевал Дионис, но приказу подчинился. Он еще не сталкивался со Сциллой, тем более взрослой, но знал, что на этот раз трюк со скоростью не прокатит – Сциллы обитают в холодных расщелинах, и привычны к холоду, им не нужно разогреваться на солнце как гидрам.

Тем временем, монстр воссел на камни и подтянув все свои головы к центру развернул их во все стороны, так чтобы иметь полный круговой обзор. Одно неверное движение, и эти щупальца быстрее молнии схватят гладиаторов.
Долгие секунды шли, гладиаторы качались в воде, отдав себя на волю волн и судьбы, но Сцилла словно не замечала их. Дионис обливался холодным потом и молился богам, чтобы те указали путь. Тем временем, опытнейший из них – Карлеонэ, обдумывал положение. Он достаточно знал о Сциллах, но для победы ему требовалась помощь остальных, а он не знал как донести до них свои знания.
В это время, на Арене откуда-то появилось три козла. Секундо скрипнул зубами, увидев что на козлов были одеты доспехи, имитирующие те что были на нем и на других гладиаторах. Это была неприкрытая издевка – их представили в виде жертвенных козлов. Зрители захохотали.
- Я все таки ошибся в тебе! – присоединился к зрителям Ной.
- Ты о чем? – зло прищурился Анри.
- Об этом, - Ной ткнул пальцем в козлов. – Презабавная шутка.
- Не вижу ничего смешного, - резко сказала Афина.
- А вот мне весело, - с деланной беззаботностью парировал Анри. Он в упор смотрел на своего брата, беспомощно покачивающегося на волнах. По тому, как изменилось лицо гладиатора, Мастер понял, что его послание достигло своей цели.
- Вина! – громко потребовал он. Бесшумно появился слуга и передал ему кубок. Анри демонстративно сделал большой глоток, зная, что Секундо смотрит на него, он и наслаждался моментом.
Тем временем козлы блеяли и неторопливо скакали с одного камня на другой. Дионис и остальные внимательно наблюдали за поведением монстра. Как ни странно, но первым схватили не того козла что громче всех блеял, а того что быстрее всех скакал. Три головы монстра обращенные в его сторону сдвинулись вместе. Одна приподнялась, другая немного отодвинулась в вбок, и третья замерла на месте. Наконец, одним молниеносным движением, Сцилла метнулась к козлу, щупальца с ее подбородка и щек обвили его, присоски и крючки впились в его тело мертвой хваткой и мгновенно голова отдернулась обратно. Этот бросок был совершен так быстро и так неожиданно, что если бы человек моргнул в этот момент, то увидел бы, лишь как перед неподвижной головой монстра появился блеющий от страха козел. Крепко держа его щупальцами прямо перед ртом, Сцилла вцепилась в него острыми как копья зубами, и отрывая кусок за кусок от еще живого животного глотала их не жуя. По шее чудовища в воду потекла кровь жертвы, и две соседние головы принялись слизывать ее.
Вторым схватили громко блеющего козла. Так же быстро и неотвратимо как и первого. И так же, его еще трепещущее тело пожирали в воздухе, выдирая орган за органом.
Третий козел проявил чудеса ума, для животного. Он замер и замолчал. Теперь он больше напоминал каменную статую. Дионис внутренне восхитился сообразительностью животного, однако в следующее мгновение и третьего козла схватила Сцилла.
- Какого черта? – подумал Дионис. – первый козел бежал и его схватили, второй козел блеял и его схватили, третий козел не шевелился и не блеял, но его все равно схватили. Но почему, тогда, эта тварь не хватает нас?!
Эта загадочная избирательность монстра должна была стать подсказкой, но он пока не знал подсказкой на что. Взглянув на побелевшего Секундо, едва сдерживавшего крик ужаса, Дионис понял.
- Сцилла – морской охотник, живущий в расщелинах камней у побережья. Она видит движение, потому что ее добыча, такая как дельфины, плывет быстро. Она слышит звуки, потому что ее добыча, такая как морские котики тоже издают звуки. И она может видеть и неподвижную добычу тоже, потому что те же самые котики по ночам неподвижно спят на берегу. Но почему же она не видит их – гладиаторов?
Ответ пришел сам собой – Сцилла не видит их потому что они сливаются с прибоем. Они качаются на волнах, наподобие мусора – водорослей и кусков дерева. Сцилла просто напросто не обращает внимания на такое.
В голове Диониса начало формироваться представление о противнике, теперь можно было попытаться его уничтожить. О том чтобы обезглавить Сциллу с помощью лишь скорости Диониса, речь не шла – реакция взрослой Сциллы не намного медленнее его собственной, так что если он попытается отрубить одну голову, то ему это удастся, однако остальные головы увидят его и схватят прежде чем он успеет сделать что либо. Первым делом, надо было поставить в известность остальных.
Передвигаясь мучительно медленно, Дионис плыл меж каменных островков по направлению к Карлеонэ – он был ближе. Холодная вода пробирала до костей, тяжеленные топоры тянули вниз как два якоря, так что приходилось судорожно цепляться за островки онемевшими пальцами. И над всем этим возвышалась Сцилла, уже дожравшая козлов и вновь замершая развернув свои головы во все стороны сразу.

День Третий

Расстояние, которое обычно он преодолевал за полминуты, растянулось на долгие минуты качания по волнам. Дионис уже бы потерял сознание от холодной воды, но магия кристалла и жажда жизни придавали ему сил двигаться вперед. К счастью, Секундо, видимо, тоже догадался о том как можно безопасно передвигаться и тоже потихоньку плыл к Карлеонэ. Голова Карлеонэ покачивалась на волнах в одном и том же неспешном ритме и казалось, до нее плыть еще целую вечность
Наконец, слава богам, Дионис и Секундо добрались до Карлеонэ.
- Мы можем говорить, - прошептал Карлеонэ, - но не слишком громко. Слух у Сциллы не такой острый, ведь в морях все время шумит прибой и острый слух просто не поможет.
- Как ее победить? – прошептал в ответ Дионис. – Какие у нее есть слабые места? Сердце, позвоночник?
Карлеонэ немного подождал перед тем как ответить.
- У Сцилл четыре основных сердца и три запасных. Они расположены в разных местах ее туловища и достать их одновременно невозможно. Если задеть основное сердце, то ее организм запустит запасное. По всему кровотоку расположена система клапанов, которые при необходимости перекроют кровоток в поврежденные органы и не дадут ей умереть от потери крови. Взрослая Сцилла способна сражаться в полную силу, имея даже только два активных сердца.
- Зачем ей столько сердец? – шепотом спросил Секундо.
- У нее длинные шеи, чтобы гонять кровь на такую высоту недостаточно одного сердца.
- Нервные узлы?
- Каждая из голов имеет свой собственный позвоночник, в отличие от гидр, у которых все головы соединяются в один позвоночный столб. Кроме того, есть еще один нервный центр – в самой середине тела, он и управляет всеми движениями лап и туловища. Если срубить все шесть голов, то туловище, как у курицы, будет жить еще несколько часов – преимущественно, крушить все до чего дотянется. Поэтому у Сцилла мало естественных врагов – даже мертвое тело защищается.
- Реакция на яды? – поинтересовался Секундо.
- Сцилла не имеет врожденного иммунитета к ядам, но из-за большой массы тела и относительно медленного кровообращения, даже самый сильный яд подействует не раньше чем через десять минут. И есть вероятность, что она просто закупорит кровоток в отравленной области, чтобы не дать яду распространиться. Так начинают поступать самые взрослые Сциллы, готовые стать Древними.
- Так как ее победить? Ты ведь сражался с ними?
- Чтобы победить взрослую Сциллу нужно обезглавить ее, а затем добраться до последнего центрального узла в центре туловища и вырвать его. И надо опасаться детенышей – Сцилла живородящее животное и она почти все время беременна. Взрослые, сформировавшиеся детеныши могут прожить в ее чреве несколько лет, прежде чем она решит, что корма и охотничьих территорий вокруг достаточно, чтобы прокормиться им двоим. А если Сцилла умирает, то детеныши сами проедают путь наружу и занимают охотничьи угодья матери.
Несколько минут ушло на то чтобы обсудить план и наконец, гладиаторы начали действовать.
Все шесть голов Сциллы молчаливо наблюдали за окрестностями. Изредка, то одна то другая голова моргала, или зевала, обнажая ряды острых клыков и черно-синий язык. И все-таки, эти головы девушек были почти привлекательны.
Дионис и Карлеонэ подхватили Секундо и держали его, покачивая в воде, пока он доставал свое оружие – лук и стрелы. Вынув из колчана стрелу, Секундо приладил ее к луку и неторопливо прицелился. Стрела начала издавать легкое шипение, когда в нее хлынула густая, темно-красная боевая магия стрелка. Сцилла, кажется обнаружила гладиатора и медленно, ее три головы начали сдвигаться вместе. Он всегда так охотилась – три головы, из них две служили для более точного прицела, а третья хватала добычу.
Но не на этот раз. Стрела сорвалась с тетивы на несколько долей секунды раньше, чем Сцилла пришла в движение. Оставляя дымный след, стрела устремилась навстречу голове с широко раскрытой пастью, и влетев в рот вонзилась в небо. Сцилла остановилась, не понимая что произошло и в тот же момент, стрела начала испускать черный дым. Много, черного как сажа, как мрак преисподней дыма. Клубы газа повалили изо рта Сциллы и обвились вокруг ее головы, затрудняя дыхание, заслоняя обзор. Заскрипев как ржавые ворота, Сцилла начала мотать головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от боли во рту и слепоты перед глазами. Остальные головы в недоумении повернулись к пострадавшей сестре. Можно было бы срубить эту голову и еще одну, или даже две, прямо сейчас, пока монстр растерялся.
- Карлеонэ!
Гладиатор зарядил пращу камешком и раскрутил над головой. Праща засвистела. Боевая магия Карлеонэ, магия воздуха, требовала почти десяти секунд быстрого движения в воздухе для того чтобы зарядить небольшой камешек, и лишь это замешательство Сциллы дало ему возможность использовать ее.
Карлеонэ выпустил конец пращи и с пронзительным свистом камешек пролетел через всю Арену и под острым углом вонзился в воду. Погрузившись несколько футов, камешек выпустил накопившийся в нем воздушный сгусток.
Едва Сцилла вырвала из пасти дымящую стрелу, ее внимание привлекли громкие звуки и пузыри, поднимавшиеся из под воды. Это напомнило ей о вкусных дельфинах, которых она поедала, вначале обгладывая плавники и хвост. И дельфины – они долго оставались живыми, сопротивлялись, что особо ценилось Сциллой.
Приподнявшись на своих двенадцати ногах, Сцилла бесшумно начала двигаться навстречу своей добыче.
В семи футах справа поднялся дымный столб, Сцилла среагировала мгновенно, от такого броска не смогло бы уклониться ни одно известное ей существо, но щупальца нащупали лишь палочку, испускавшую противный черный воздух.
Сцилла недовольно буркнула и поползла дальше. Грузное тело вытягивалось и сжималось, пока двенадцать жилистых ног несли ее вперед.
Еще один дымный столб и такая же молниеносная реакция Сциллы. Но и на сей раз – ничего кроме палочки.
На более дальние дымные столбы она не реагировала, поняв, что это просто отвлекает ее. Однако, она неизменно вырывала те палочки, которые попадались рядом с ней, в пределах ее досягаемости – это был простой условный рефлекс. А меж тем, их становилось все больше, и вскоре, они были повсюду. Вплотную приблизившись к месту где из под воды выходили пузыри, Сцилла замерла, в ожидании добычи.
Сзади что-то засвистело, Сцилла обернулась, но обзор был закрыт дымом, столбы которого поднимались почти везде. Сцилла пару секунд размышляла, стоит ли возвращаться, как внезапно, свист приблизился почти вплотную и… . Что-то громко хлопнуло, и ее обдало дымом. Все шесть голов на мгновения оказались окутаны им. Сцилла завертела головами. В этот момент что-то хрустнуло, и одна из шей резко заболела. Дым рассеялся, и пять голов горестно завопили, ибо одна из сестер была мертва. Ее мертвые глаза были широко раскрыты от удивления.
Две голове наклонились к павшей сестре и нежно обхватив ее щупальцами подняли в воздух. Три другие, тем временем, развернулись чтобы увидеть врага, увидеть убийцу сестры и покарать. Но никого не было видно – тот кто убил их сестру был намного быстрее всего с чем они сталкивались до этого.
И вновь раздался свист, Сцилла подозрительно замерла, совершив этим ошибку. Вновь свист приблизился, раздался хлопок и ее окутало дымом. Сцилла встала на дыбы, но ее это не спасло. Одна из шей хрустнула, и когда в следующее мгновение дым рассеялся, еще одна из сестер лежала в воде, мертвой.
Над Колизеем разнесся горький плач, в котором слышалось неподдельное, человеческое страдание. Четыре сестры оплакивали двух. Крупные слезы катились из глаз девушек. Они с болью смотрели на тех, кого знали всю жизнь, искренне любили, о ком заботились на протяжении многих лет. И вот, здесь, их сестры, их самые дорогие в мире существа были мертвы. Убиты невидимым и беспощадным монстром. Судорожно глотая воздух, Сцилла озиралась по сторонам, пытаясь хотя бы найти убежище от ужасной твари, что убивает без причин – не ради еды, не ради защиты, а ради удовольствия. Такие чудовища были хуже всего и Сцилла знала только одного монстра, способного на бездумное убийство – человек.
Когда свист раздался в третий раз, Сцилла раздвинула головы далеко друг от друга и пошла на звук.
- Теперь ее не так то легко будет окутать дымом полностью, - сообразил Карлеонэ, - воздушная хлопушка сможет сдвинуть дымный столб, но теперь он не окутает все ее головы – только две за раз.
- Другого плана все равно нет. – возразил Дионис. – Так что давай, окутывай ее дымом, а я ускорюсь и снесу еще одну мерзкую голову.
- Она может тебя заметить, - возразил Секундо.
- Делать все равно нечего.
Карлеонэ послушно метнул камень в один из дымных столбов. Когда камень изверг из себе воздух, столб дыма наполз на две головы Сциллы. В то же мгновение, Дионис словно растворился в воздухе.
Раздался хруст, и в воду с громким плеском упала еще одна голова. Однако…
- Помогите нам, о боги. – прошептал Карлеонэ.
Дым рассеялся, и стало видно, что одна из оставшихся трех голов крепко держит Диониса своими щупальцами.
Он в отчаянии, метнул оба топора – один в ее голову, второй в туловище. Голова легко поймала топор щупальцами. Второй вонзился в тело, но монстр словно не заметил этого. Три оставшиеся головы: с каштановыми кудрями, с рыжими волнистыми волосами и светло-желтыми прямыми волосами приблизились к Дионису вплотную.
Георгос обернулся на Афину. Она сидела прямо, словно застывшая статуя. И только маленькая слезинка, сбегавшая из уголка глаза и оставлявшая мокрый след на щеке выдавала её истинные чувства.
Вместо того, чтобы сразу разорвать Диониса, одна из голов – та что была с каштановыми волосами, заговорила с ним.
- Как твое имя, убийца? – спросила молодая девушка, с глазами полными слез. – За что ты убил наших сестер? В чем они повинны перед тобой?
На сей раз, голос Сциллы был абсолютно человечен и дрожал от едва сдерживаемого крика боли.
- Меня зовут Дионис.
- Так чем же, чем мои сестры тебя так оскорбили, что ты решил убить их, о Дионис? Или же ты убиваешь невинных девушек просто ради удовольствия?
И тут, гладиатор почувствовал себя последним подонком. Он никогда не смел поднимать руку не женщин и детей, а тут, он вдруг понял, что убил трех девушек.
- Я думал, ты монстр, - прохрипел Дионис, все сильнее сжимаемый Сциллой. – Монстр, у которого нет души. Ты ведь съела тех козлов и охотишься на всех кого можешь.
- Ты говоришь нам что мы монстр?! – воскликнула рыжая. – Ты, тот кто убил наших сестер, даже не зная их, о Дионис, разве ты не питаешься мясом животных? Разве твои сородичи не охотятся на всех кого могут?
- И скажи нам, о Дионис, - вкрадчиво добавила девушка со светлыми волосами, - есть ли у тебя душа? У тебя, того, который делает все то же, что делаем мы. Хотя нет, вы люди, еще хуже чем мы, Сциллы. Вы ведь убиваете ради азарта, убиваете ради самого убийства. Вы в тысячу раз кровожаднее чем любое другое создание. И вы смеете называть нас монстрами?
- Запомни имена тех кого ты убил сегодня, - прошипела рыжая, - и оплакивай судьбу свою, если ты выживешь сегодня. Первой надо было рубить меня – колдунью, чтобы я не наслала на тебя проклятье. Но теперь слишком поздно и тебя ничего не спасет от проклятья Сциллы. Так внимай же: первую сестру звали Мерропа – и она любила петь. Теперь, до конца своей жизни, ты будешь слышать в голове ее голос – она будет непрестанно петь, днем и ночью, везде и всегда, и нет от этого спасенья.
Говоря это, рыжая голова стояла прямо перед Дионисом и он словно утонул в ее ведемских зеленых глазах. Перед ним пронеслась жизнь Мерропы – от рождения и до смерти. Он увидел как она жила, любила своих сестер, увидел моменты ее счастья и горя. И в голове Диониса зазвучало пение – красивый высокий девичий голос пел о любви и жизни на море. Рыжая нараспев произнесла слова проклятья

Убийца Сциллы слышит пение
И нету от него спасенья

- Вторую сестру звали Селена, - продолжила ведьма. - и она полюбила прекрасного человеческого юношу, который нас предал и навел на нас ловцов. Она горько разочаровалась в себе, так как подвела и нас, обрекла на смерть. То страдание, разочарование и уныние, которое испытывала моя сестра, переживавшая за тех кто ей дорог, теперь будешь испытывать ты. И единственный способ спастись – передать это проклятье тому что нас предал.
Дионис уже жил жизнью Селены. После светлых воспоминаний о детстве и любви, он ощутил горечь предательства, безысходность заточения и уныние смерти. До него донеслись слова проклятья

Убийца Сциллы лишится покоя
Наполнится жизнь душевною болью
Но Истина может проклятие снять
Достаточно лишь ренегата обнять

- Третью сестру звали Прокрида, и она любила нас больше жизни. Когда ты в третий раз бросился на нас, она намеренно подставилась, чтобы мы могли схватить тебя. Я передам тебе ту боль, что она испытала в последнее мгновение своей жизни – когда ты снес ей голову. И эта боль будет мучить тебя до тех пор, пока ты сам не пожертвуешь собой ради кого-то. Если же ты умрешь простой смертью, то проклятье последует за тобой в иной мир, и будет мучить всю оставшуюся вечность.
Дионис захл(Censored)лся воспоминаниями третьей сестры – она тоже была доброй. И шею его пронзила резкая, грубая боль, словно ее срубили.

Убийца Сциллы сольется с той мукой,
Что жертва безвинно пред ним испытала
Лишь жертва собой тебе станет порукой
Проклятья сего отведет она жало

- От нас же, трех оставшихся сестер, Климнестеры, Алкестиды и Эфры, мы передаем тебе всю боль утраты, которую сегодня испытали мы. Три разбитых сердца навеки поселятся в твоем разуме. И есть лишь один способ избавится от вечной душевной муки, но ты сам должен найти его.
Дионис зарыдал, ему показалось, что все его родные и знакомые умирают у него на глазах, а он ничего не может поделать.
- Простите, простите меня, - молил Дионис, - я не знал что я творю.
- Поздно, о Дионис, слишком поздно. А теперь – делай свое грязное дело.
Головы опустили Диониса на свое туловище, рядом с топором, вонзившимся в их тело.
- Бери топор и сноси остальные головы, а затем – разруби тело и вынь наш Хань – центр жизни нашего тела. Мы не собираемся быть игрушкой в руках людей.
Но Дионис был не в состоянии сделать ничего подобного.
- О жалкое ничтожество, - воскликнули сестры, - он не способен завершить начатое.
Головы трех девушек переплели щупальца между собой в последнем прощании. Затем, одна из них перекусила шею двум остальным, а после – себе. Дионис через силу заставил себя взять топор. Что то подсказывало ему, что именно он должен сделать это, а не кто либо иной. Подняв топор в воздух, Дионис обратился к своей боевой магии.
Несколько мучительных мгновений спустя, Дионис уже находился внутри тела Сциллы, рядом с пульсирующим белым шаром, обвитым сетью бьющихся артерий. Шар был, подвешен на таких же белых нитях, как и он сам. Один удар топора, и Хань распался на две половинки. Сцилла была мертва.
Тяжело вздохнув, Дионис присел. Его терзало проклятье Сциллы, душа и разум были полны чужих чувств.
Сзади послышался шорох, Дионис обернулся, и в дыре тела Сциллы увидел детское личико. Красивое детское личико маленькой девочки. Только вместо щек и подбородка, у этой девочки были щупальца, а шея была длинной и чешуйчатой.
- Мама мертва, - тихо спросила девочка.
Дионис поднял топор, затем передумал и кинул его в сторону.
- Да.
- А что будет с нами, - спросила девочка.
Рядом с ней показались еще несколько девчачьих головок, Дионис пересчитал их – ровно шесть. И в них он видел не монстра, а маленьких испуганных девочек.
- Я что-нибудь придумаю, - пообещал Дионис и потерял сознание.

День Третий

Пришел в себя он в подвале Колизея. Над ним склонились встревоженные лица Афины и Иозара.
- Где они? – попытался встать Дионис, но тут же свалился обратно. Голову разрывала чужая боль. Афина покачала головой.
- Я не могу помочь ему.
- А кто может? – настойчиво спросил стоящий за её спиной Георгос. Руки его были скрещены на груди.
- Никто, - в голосе Афины звучала тоска.
- Где они? – настойчиво повторил вопрос Дионис.
- Кто?
- Девочки.
- Девочки? – переспросила Афина.
- Ну да. Шесть девочек.
- Ты имеешь в виду маленькую Сциллу?
- Это девочки, - упрямо повторил Дионис. Георгос тихонько выругался.
- Ее забрали маги, - спокойно ответила Афина.
- Я хочу их выкупить. – упрямо заявил Дионис.
- Да ты с ума сошел! – подошел к другу Георгос.
- Я так решил. Мне положен гонорар за этот бой. И я хочу их выкупить. Это моё дело куда я трачу свои кровные.
- Неужели ты думаешь, что твои жалкие гроши соблазнят магов? Не смеши, - неожиданно резко произнесла Афина. – Они получили новую Сциллу. Это редкая удача. Так что тебя в лучшем случае не станут слушать. В худшем… О тебе просто никто не вспомнит. Подумай о жене, о детях?
- Так что же мне делать? – от бессилия и боли в голове Дионис закрыл глаза, сжал голову руками. Стоящие рядом с ним переглянулись. Женщина вздохнула.
- Мне надо подумать. И его сейчас желательно не оставлять одного. Всякое может случиться.
- Я позабочусь обо всём, - сказал Георгос. Афина и Иозар простились с ним и с Дионисом, молча вышли вон.
- С ним все будет хорошо, ведь так? – спросил надзиратель. Афина покачала головой.
- Он убил не те головы. А проклятье Сцилл – это не шутка. В тот момент когда его схватили, я желала чтобы они лучше убили его вместо того чтобы проклясть Мне было даже больно находиться рядом. А как ему – даже не хочу представлять. Все. В Школу. Боги, пусть этот день побыстрее закончится!
Она ускорила шаг и вскоре скрылась в темных переходах. Ей еще предстояло общение с Деметрием, Иозар постоял на месте с минуту и повернул к помещениям, где его дожидались Илиа и Ходжа.
Усаживаясь в ожидавший её паланкин, Афина продолжала думать о Дионисе.
- Глупец, - сорвалось с её уст.

Носилки Афины мягко опустились перед дверями её Школы. Флавий, ожидавший ее у входа, бросился помогать ей выбраться.
- К чему такая спешка? – нахмурилась она. Управляющий молча повел глазами в сторону богатого паланкина, стоявшего невдалеке. Афина скривила рот.
- Все понятно. Он внутри?
- Уже ожидает Вас в Ваших покоях. Очень зол. Возможно…
Флавий осекся на полуслове, взглянув на свою хозяйку. Лицо женщины замерло, превратившись с непроницаемую маску:
- Пусть принесут вино. И чтобы близко никто после этого к моим покоям не подходил. Понятно? – она говорила тихо, отчетливо. Управляющий бросился выполнять приказ. Афина позволила себе легкую улыбку, непринужденно откинула с головы покрывало и неторопливо направилась к своим покоям.
- Добро пожаловать в Школу, дорогой супруг. Что привело Вас в столь поздний час в эту скромную обитель?
При звуках ее голоса стоящий возле стола дородный короткостриженный мужчина, в белоснежной тунике с широкими пурпурными полосами и золотой каймой, которую имели право носить только члены Сената, обернулся. Выражение его лица не несло ничего хорошего тому, против кого был направлен его гнев.
- Оставь свои штучки для других, которые тебя знают не так хорошо, как я!
- Вина? – любезно перебила его женщина, жестом руки отпуская принесшую напитки и чаши служанку. Девушка не решилась поднять глаза, и постаралась как можно быстрее и незаметнее выскользнуть из комнаты. Только отойдя на приличное расстояние она позволила себе перевести дух. Сзади раздавались резкие голоса, что-то полетело на пол, слышен был грохот разбитой посуды.
- Ну что там? – окликнули ее из темноты бокового коридора. Девушка оглянулась. Её дернули за руку, увлекая за собой.
- Эй! Пустите! Я буду кричать!
- Тише, милая, всё будет хорошо, - утверждал говоривший, но служанка, перепуганная увиденным ранее и столь бесцеремонным обращением сейчас, только испугалась еще больше. В конце концов ее втолкнули в казарму гладиаторов.
- Всё. Добыл, - ухмыльнулся Максимус за спиной девушки. Гладиаторы с любопытством окружи служанку.
- Я буду жаловаться! – она попыталась пятиться к двери, но уперлась спиной в одного из бойцов.
- Ты не бойся. Мы же не насиловать тебя собрались, - как можно вежливее произнёс Максимус, - Ты просто нам сейчас всё быстро расскажешь что творится у Афины, и всё.
- Но я ничего не видела…
- А ты напрягись.
Девушка послушно закатила глаза, пытаясь вспомнить произошедшее. Потом нерешительно заговорила:
- Сенатор очень ругал госпожу…
- Ну, это мы уже поняли. А за что?
- Ну... Я… Речь шла вроде-бы о каком-то кольце. Госпожа сказала, что понятия не имеет где она его обронила. А сенатор начал кричать о том, что она совершенно не дорожит честью его семьи, и что он жалеет, что взял женщину из проклятого рода в жены.
- Ого, даже так. И она его не убила?
- Госпожа была просто пугающе спокойна. Сказала, что она и так смотрит сквозь пальцы на все выходки своего супруга, и что не ей следует заботиться о чести семьи, а ему, с его вечными загулами, девочками, попойками в банях, скачками в непотребном виде по улицам Рима… Что-то она ему еще говорила, не помню… Но сенатор покраснел, я думал он госпоже голову разобьет. А она даже бровью не повела.
Девушка замолчала, опустила голову на грудь. Ее дернули за рукав.
- А дальше то что было?
- Я не знаю, - виновато пожала она плечами, - Госпожа меня выгнала, и я так испугалась…
- Все с ней ясно, - кто-то из гладиаторов хохотнул, - Иди, девочка. Или может хочешь попробовать сильного тела?
- Вали давай, - вытолкал служанку вон Максимус. Потом обернулся к любителю развлечений, - Вакх, смотрю ты засиделся, скучно тебе. Давно на Арене не был?
- А что я такого сказал? – названный Вакхом невысокий жилистый молодой человек воинственно вскинул голову.
- Угадай в каком настроении будет хозяйка сегодня? Хочешь, чтобы она на тебе злость сорвала? Тогда беги за той шлюшкой. Смотрю, мальчиком для битья тебе быть не хочется. Тогда заткнись.
Он пошел к выходу. У двери Максимуса задержал выступивший из тени Ходжа:
- Эй, послушай, - он положил руку на плечо Максимуса, - завтра парные бои?
- А я почем знаю? Нет, кажется.
- А, хорошо.
- Что, стремно со мной на Арене встречаться? – весело спросил Максимус.
- Ну как тебе сказать, МаксимУс…
- Я сколько раз должен повторить, что я МаксИмус!
- Да ладно тебе, я не специально. Оговорился.
Максимус зло прищурился:
- Ты опять? Повторить хочешь?
- Кто тут что-то хочет повторить? – в помещение с гладиаторами размашисто вошел Иозар. Ходжа и Максимус разошлись, недобро поглядывая друг на друга.
- А ну быстро спать! Отбой, дети гиены! И чтобы ни звука от вас не слышал. Всем понятно?
- Да, надзиратель, - ответил нестройный хор голосов. Судя по настроению Иозара, шутить он не собирался. Он проследил за тем, как гладиаторы разбредаются по своим местам. Хмыкнув, он вытащил факел, освещавший помещение и засунул его в ведерко с водой. Зашипев, пламя погасло.
- То то.
Проходя по длинному коридору школы, он ненадолго задержался у покоев Мастера школы. Не решаясь заглянуть внутрь, он старательно повернул голову прочь от приоткрытой двери. На выбеленной стене отобразилась тень: двое, мужчина и женщина, двигающиеся в едином такте. Звуки из комнаты подтверждали подозрения Иозара. Он наклонил голову, неодобрительно что-то пробурчал под нос и поспешил по своим делам.
Была почти полночь, когда сенатор в сопровождении своей супруги шел к выходу. На пороге Школы он остановился, привлек к себе женщину, впился губами в её рот. Потом провел по ее щеке ладонью.
- Ты же знаешь, я не могу остаться.
- Знаю, - глядя снизу вверх тихо ответила она.
- Надо нам почаще всё таки повторять такие встречи. Так ведь? – он покровительственно улыбнулся.
- Наверное, - голос женщины оставался нейтральным.
- Я обо всем позабочусь, можешь не переживать.
- Как я могу переживать?
- Умница, - он опять улыбнулся и попытался поцеловать ее. Она отвела лицо в сторону.
- Как всегда, горда и независима? Но меня это абсолютно устраивает.
Он взмахнул краем тоги, закинул тяжелую материю на плечо. Афина молча следила за тем, как он усаживался в паланкин, потом тяжело вздохнула и вернулась в дом. Плечи ее сотрясали беззвучные рыдания. Она зашла в комнату, подошла к стене и резко ударила в нее кулаком.
- Возьми себя в руки, слышишь! Прекрати ныть. Всё. Соберись!
Она сбросила с плеч палу, в которую куталась когда провожала сенатора, подхватила любимый хитон. Натягивая его на ходу и застегивая на плече легкую ткань она спешила к конюшням.
- Ну что, родной, прогуляемся? – она зашла в стойло к вороному жеребцу восточных кровей, похлопала его по шее. Потом быстро вскочила ему на спину, легонько стукнула по бокам.
- Вперед!
Всадница и ее конь растворились в ночной мгле.

- Опять? – Флавий повернул голову на стук копыт. Иозар, сидевший рядом с ним на пороге черного хода в Школу, только вздохнул.
- Похоже.
- И так после каждого визита сенатора.
- У нее нервы.
- Женщины…
- Это точно, - Иозар поднялся, потрепал ладонями по коленям. – Атилла уже ушел на смену караула жрицы?
- Да, давно уже. Убежал не дожидаясь приказа. Всё ему нетерпелось.
- Мальчишка. Хотя по-моему все они немного влюблены в нашу Провидицу.
- Добрый ты, надзиратель.
- Какой есть, управляющий, - рассмеялся Иозар. – Поздно, слышишь, о полночи возвещают. Спать пойду.
- Я еще посижу, - расслабленно сказал Флавий. Надзиратель задержался, вглядываясь в усыпанное звездами небо.
- Смотри, не спится кому-то, - Флавий указал на темную фигуру, спешащую по дороге к Школе.
- Действительно. Эй, уважаемый! – окликнул подходящего человека Иозар. Тот, заметив людей, подошел к ним.
- Вы из школы Феникса? – спросил он у Иозара.
- Как видишь, - усмехнулся в ответ он. – А чего надо?
- Убит гладиатор вашей школы, прибывший охранять светлую жрицу . Жрица похищена.
- Атилла убит? – Иозар схватил гонца за ворот туники, приподнял над землей.
- Кажется так его звали, - просипел полузадушенный гонец.
Над городом раздавался звук гонга, возвещавшего смерть старого дня.