Группа: Пользователь
Сообщений: 7 860
Регистрация: 29.3.2012
Из: г. Уфа
Пользователь №: 5 873
Ваш год рождения: 1985
Пол: Мужской
Предлагаю оставлять здесь занимательные истории из прошлого
Про помощь Австралии и Новой Зеландии приходится рассказывать очень издалека. Поэтому приготовьтесь к длинному сериалу. Не зайдет - свернем, делов-то. Некоторые источники указываю по ходу дела, остальные приведу в последней части.
Часть 1.
На протяжении XIX века в Австралии проживало сравнительно немного представителей бескрайней Российской империи, но к 1914 году число их достаточно увеличилось, чтоб их начали принимать во внимание. Российские эмигранты довольно четко делились на две неравные группы, которые обуславливались спецификой причин эмиграции. Первая группа - евреи, бежавшие от государственного антисемитизма и прелестей погромов. В Австралию они добирались долгими кружными путями, по той или иной причине отказавшись от иммиграции в Европу и США. Селились они в основном в Мельбурне. Занимались традиционными ремеслами - проникали в банковский сектор и подвизались в юриспруденции. Неудачники вкалывали в швейных и ювелирных мастерских. Вторая группа была значительно разнороднее и интереснее. Сначала это были беглые матросы с кораблей, беглые каторжники (примерно: дальневосточный этап - Китай - профессия кули - кочегар на пароход за харч - укачало, дайте сойти - Брисбен), дезертиры и бывшие военнопленные Русско-Японской войны. Затем, плотными, компактными группами повалили столыпинские переселенцы в Сибирь, которые сваливали о обещанного рая куда глаза глядят и по тем или иным причинам (ксенофобия, разумеется) не захотевшие жить среди китайцев или японцев. Вот типичные их представители высадились в Брисбене в 1912 году:
Практически одновременно с ними в Брисбене начали высаживаться бежавшие с каторги, ссылки или этапа осужденные участники событий 1905-1907 годов. Это была каша из большевиков, меньшевиков, эсеров и анархистов. Типичная история: Иван Кук, латыш, социал-демократ. Работал в типографии в Риге, арестовывался за распространение нелегальной литературы, бежал. В 1905 году дрался на баррикадах на Пресне, взят в плен. За убийство драгуна приговорен к повешению с заменой на бессрочную каторгу. Совместно с эсером Борисом Свирским (пожизненное за экстремизм с насилием, модная профессия "эксмейкер", кличка "товарищ Таран";) и анархистом-теоретиком Петром Уткиным (пятерка за экстремизм - печать стихов, порочащих честь и достоинство ЕИВ) дернули с этапа в Хабаровске, переплыли Амур, слонялись по Китаю, нанялись кочегарами на голландский пароход и привет Брисбен. Таким образом, в Брисбене и окрестностях образовалась эдакая внушительная коммуна преимущественно нестарых мужчин из России, со сложным прошлым и привычкой к коллективной деятельности. Мужики ни разу друг с другом не ссорились, а наоборот, помогали друг другу. Те, кто приехал раньше и успел немного освоится, переводили новеньким с английского объявления о вакансиях и рассказывали о местных условиях жизни. В силу скудного знания английского, устраивались чернорабочими. Возглавляла местный ТОП профессия грузчика. Кто шарил в ремеслах, старались подтянуть инглиш и шли в подмастерья. Отдельной историей были финские националисты, которые держались хоть и дистанцированно, но поддерживали отношения с остальными политическими. Финны охотно шли в фермерские хозяйства. в 1911 году эту группу сплотил и возглавил бежавший из ссылки человек-легенда товарищ Артем
Товарищ Артем брал харизмой, интеллектом и деловой хваткой. Создал с нуля первые иммигрантские газеты с упором на полезную информацию, устроил кассу взаимопомощи, пинками стал загонять наших в существующие австралийские профсоюзы, читал лекции, выступал и побеждал в публичных диспутах, вкалывал грузчиком в порту и тихой сапой организовывал партячейку среди местных докеров.
Две эти группы иммигрантов друг друга практически не замечали - слишком разные они были, да и чисто по карте расстояние между ними было приличное. Начавшаяся в 1914 году ПМВ никак их не сблизила и активность не вызвала. Так бы оно все и оставалось, если бы не феерический отжиг сказочного долб@ёба Александра Абаза (простите за обсценную лексику, но я не могу подобрать другого слова).
Александр Николаевич Абаза служил российским консулом в Австралии. Делать ему было совершенно нечего и он страдал от мысли, что его сюда сплавили с глаз долой. Развлекался он тем, что понаоткрывал в крупных городах представительства консульства, куда никто не обращался, и давал редкие интервью газетам про то, как хорошо в России жить. В 1914 году настал его звездный час - австралийцам стало интересно: за кого еще кроме Англии им теперь своих парней на убой посылать. Абаза давал бесчисленные интервью и купался в лучах славы. Через месяц его байки иссякли и о нем забыли. А он так хотел быть полезным.. Так хотел.. В 1916 году его осенило: он мобилизует в армию всех русских призывного возраста в Австралии и внесет свою лепту в общую победу! Я не спятил, ей-богу!
Большинство иммигрантов жили и работали по временным и постоянным разрешениям на жительство и работу. Натурализацию проходили те, кто достаточно освоил язык, женился и скопил хоть какой капиталец. У евреев почти у всех было по два, а то и три паспорта. В Брисбенской коммуне не то что австралийские, а вообще любые официальные документы были редкостью. Абаза считал, что призыву подлежат все, кто не написал прошение об отказе от российского подданства. Не написал - подданный. Разумеется, что ни одному иммигранту и в голову не приходило заниматься подобными глупостями. Неизвестно почему (предполагаю типичную горячку), но Абаза решил решил, что в Австралии проживает 11-12.000 российских подданных и теперь эта цифра гуляет даже по серьезным научным исследованиям (напр. у профессора А.Я. Массова в "Деятельность Российского Генерального консульства в Мельбурне в годы Первой мировой войны";). Сами иммигранты оценивали свою численность в 5.000 человек ( 4.456 по данным австралийской переписи 1911 года: en.wikipedia.org/wiki/Russian_Australians). Надо начинать призыв! Первым делом Абаза пишет в австралийское правительство не просьбу, а требование по нескольким пунктам: 1. Прекратить натурализацию всех российских подданных в возрасте 18-50 лет и передать ему всю личную информацию о них. 2. Всех молодых мужчин в возрасте 18-38 лет, не получивших австралийские паспорта, направлять в специальной сборный пункт в Сиднее для отправки на родину с последующей мобилизацией. 3. Ввести запрет на выезд из Австралии без его визы всех лиц, которые не отказывались от российского подданства (всем то есть, кому повезло родиться на территории РИ). 4. Уклонистов считать дезертирами.
Австралийцы растерялись. Опыта самостоятельных международных отношений у них было немного, а опыта военно-административного взаимодействия с союзниками Британской империи не было совсем. Местные власти разумеется заподозрили в Абазе сумасшедшего, но подумали - а вдруг так и надо? Твердо отказали только в четвертом пункте - в Австралии не было призыва и создавать прецедент никто не хотел. По третьему решение отложили, а по первым двум разослали указания проверить у всех русских паспорта и взять на учет. И чтоб не придумывать велосипед, разъяснили, что брать русских на учет надо так же как немцев и австрийцев. Ну и, как люди несколько вменяемые, отправили запрос в Лондон как поступать в данной ситуации. И произошло то, что и произошло. Тут даже современный школьник сообразит, что попытка призыва в царскую армию бежавших от черносотенных погромов евреев и профессиональных революционеров ничем хорошим закончиться не может. В Мельбурне и Брисбене заполыхало. Первый звонок раздался с одной из шахт Квинсленда, где почти все шахтеры были русскими и финнами. На шахту явился полицейский и потребовал у хозяина паспорта работников. Паспортов ни у кого не было и и хозяина заставили уволить всех работников. А работников обязали явиться в участок в Брисбене и встать там на учет. Полицейского избили. Это происшествие! Об этом написали газеты. Абаза только этого и ждал. Он знал, что за сброд ошивается в Брисбене и не раз указывал на него австралийским властям, но те только отмахивались. Теперь же Абаза завопил: проверьте их! Это же германские шпионы! Они ведут антивоенную пропаганду! Абаза заставил австралийскую полицию провести проверку в офисе общественной организации и редакции газеты "Известия Союза русских эмигрантов" в Брисбене. При проверке присутствовал сам, лично. Вступил в матерную перепалку с работниками редакции, не зная, что у австралийцев есть переводчик. Полицейские о неадеквате русского консула доложили наверх, но газету все же закрыли - в одном из номеров за 1914 года нашли статью товарища Артема о "хищнической природе империалистической войны".
В Мельбурне австралийцы отказали в замене паспортов нескольким евреям и объяснили им, что теперь они надлежат призыву в русскую армию. В общине случился переполох. В это же время, Абаза публикует в газете Аделаиды свое заявление в связи с событиями в Брисбене, где обвиняет большевиков и сионистов в прогерманском заговоре. Австралийцам было в новинку такое и они пропустили в печать этот бред. А евреи сопоставили факты и сделали привычные безнадежные выводы. Сразу несколько еврейских юношей записались в АНЗАК, только бы избежать грозящей участи. В Брисбене тоже народ потянулся в АНЗАК. В результате "русские" дали приличный процент в данном корпусе (Подробнее о русских в АНЗАК читать крайне интересное исследование Елены Говор "Русские анзаки", есть в сети).
Товарищ Артем и Ко первыми смекнули что все это в принципе незаконно и произволу надо противостоять привычными методами - сплоченностью рядов, пролетарской солидарностью и демонстрациями протеста. Демонтрацию назначили на 1 ноября, о чем и уведомили мэрию Брисбена. Брисбен запросил правительство. Там пока еще всерьез воспринимали русского консула и поинтересовались его мнением. Абаза сказал: "разумеется разгонять, зачинщиков арестовать!". Разгонять так разгонять. Приказ спустили, в результате чего в Австралии и по сей день действует коммунистическая партия.
Австралийские полицейские на разгон демонстраций заточены не были. Поймать беглого каторжника, утихомирить пьяную драку в кабаке, выследить шайку аборигенов - это да. Демонстрации же, австралийские полицейские представляли себе примерно так:
А задержание демонстрантов так:
Они же не знали, что в Российской империи демонстрации проходят так:
И разумеется им никто не рассказал что это такое: профессиональный питерский стачечник, боец московских летучих эсеровских отрядов или уральский рабочий-знаменосец. Утром, 1 ноября 1916 года, на заводской окраине Брисбена собралась колонна в триста человек. К колонне присоединился крупный городской профсоюз - Брисбенский Индустриальный Центр. Лозунги подготовили против незаконных действий австралийского правительства, за пролетарскую солидарность и в поддержку профсоюзного движения. Только построились - примчался представитель мэрии и передал запрет на использование красных знамен в шествии. Австралийцы сразу откололись - так не интересно. Наши им пытались объяснить, что клали они на эту мэрию с прибором, но австралийцы сказали так нельзя и разошлись по домам, остались только несколько местных коммунистов. Двинулись без поддержки профсоюза. Знамя доверили нести рабочему из Екатеринбурга товарищу Зузенко (экстремизм, тяжкие телесные, убийство жандармской лошади). Маршрут пролегал через центр города к городской ратуше, у которой предполагалось провести митинг. На одной из центральных улиц колонну ждала полицейская цепь. От цепи отделился офицер, подошел к мерно, в ногу шагающему Зузенко и потребовал отдать ему знамя. Зузенко не ответил и тогда офицер схватился за древко. Зузенко просто наступил на офицера, прошелся по нему и за ним вся толпа - в ногу же шли, взявшись под руки. Еще и Интернационал пели. Опешившую цепь тоже разом смяли и прошли к ратуше. Провели митинг собрав огромную толпу местных - интересно же, экзотика. Полиция не мешала - растаскивала по больницам своих пострадавших. На утро местные газеты вышли с заголовками вроде "Бунт коммунистов", в статьях писали об избитых полицейских, призывали народ не мириться с этим беспределом и пресечь его в корне. Статьи нашли отклик в среде местных добровольцев, отправлявшихся на фронт. Вечером, у офиса русского эмигрантского центра, собралась нетрезвая толпа агрессивно настроенных граждан. Явились полицейские с ордерами на аресты. Полицейских послали и толпа, вмести с ними, бросилась на штурм с палками, дубинками и кусками арматуры. Нападавших встретил из окон град кирпичей и булыжников. С прорвавшимися на первый этаж схлестнулись в рукопашную. Побоище продолжалось до полуночи. Нападавшие потеряли 20 человек тяжелоранеными и отступили. Наши почти все были изранены, но легко. На следующие утро полицейские вернулись с винтовками и пулеметами. Пошли повальные аресты. Арестованных доставили в Сидней и пометили в местную тюрьму. Абаза ликовал. 5 ноября он направил в местные газеты открытое письмо с поздравлениями австралийскому правительству в связи с ликвидацией коммунистической заразы и заодно выразил надежду, что теперь ничего не помешает призыву российских подданных на военную службу. Можно открывать шампанское и праздновать.
Спустя несколько часов, на вокзал Сиднея, вечерним поездом из Мельбурна прибыли адвокаты фирм "Блумберг, Айзекс и Шапиро", "Натан Зельцман и партнеры", "Клейнберг, Клейнберг и Герц".
В первой части допущена досадная ошибка: товарищ Зузенко, который нес флаг, не рабочий из Екатеринбурга, а матрос с Балтфлота, арестованный в 1906 году за организацию ячейки боевой партии эсеров в Рижском мореходном училище. Из Екатеринбурга был товарищ Таран. Их биографии спутал в своих воспоминаниях участник событий Пикунов. Воспоминания он писал в 60-е и давайте простим ему эту оплошность - деду глубоко за восемьдесят было.
via
Часть 2.
Тюремное руководство сильно удивилось, что у только что доставленных каких-то полудиких отбросов из Брисбена оказались вежливые адвокаты с приятным грассирующим акцентом и в дорогих костюмах. Адвокаты внесли залог за товарища Артема и попросили о встрече со следственной группой, прибывшей для работы с задержанными. Следователям мягко указали, что задержанных прессовать и допрашивать с пристрастием не стоит и о допросах стоит предупреждать заранее, пожалуйста.
Товарища Артема доставили в Мельбурн. В Мельбурне тогда заседал австралийский парламент и местной общине удалось выйти на сенатора Терлея и попасть к нему на прием.
Терлей возглавлял левое лейбористское крыло в Сенате и проявил интерес к событиям в Брисбене. Вернее к тому, что местные профсоюзы принимают во внимание кучку каких-то русских мятежников. Этим интересом и воспользовались. 8 ноября состоялась встреча, которая перевернула мир Терлея, а он, в свою очередь, позаботился сделать то же самое с уютным мирком правительства Австралии. Терлей знал причину демонстрации, с нее и начали.
Для начала Терлею рассказали что такое "консул", а то видимо правительство Австралии не сильно разбирается в дипломатических рангах и статусах. Консул - это ни разу не посол, который может и должен решать политические вопросы. Дело консула - передавать сообщения от своего правительства, ставить визы в паспорта и защищать права граждан своей страны. Все остальное его никак не касается. Если консул чего официально просит, то ссылается прямым текстом на соответствующее письмо своего правительства - Абаза показывал письмо, где российский император требует провести мобилизацию граждан на территории Британской империи и находящихся под ее защитой и даже состоящих в ее подданстве? Правительство Австралии в курсе, что такое письмо будет рассмотрено Британской империей как прямое нарушение ее суверенитета и является прямым поводом к войне? Господин сенатор понимает, что участники демонстрации выступали в защиту суверенных прав Его Величества Георга Пятого, а полиция Брисбена им в этом препятствовала?
Терлей прямо из кабинета, где уже вовсю пахло валерьянкой, стал звонить лейбористам из кабинета министров. Там как раз изучали длинную телеграмму из Лондона, в которой настойчиво переспрашивались все пункты запроса насчет действий российского консула.
Абаза вызвали в Правительство и попросили предъявить письма и телеграммы российского правительства по мобилизации граждан на территории Австралии. Абаза сказал, что у него таких бумаг нет и понес про "святой союзнический долг". Его выставили за дверь.
До австралийцев дошло каких дров они чуть не наломали и перед ними встал закономерный вопрос: что теперь со всем этим делать?
Постановку на учет российских граждан отменили. Абазу запомоили подвергли бойкотированию - натурально стал нерукопожатным и ему письменно было объявлено, что теперь все контакты с его правительством будут проходить только через Лондон.
Остался вопрос - что делать с этими, в сиднейской тюрьме которые? Полицейских изувечили? Изувечили. Половину квартала разгромили? Разгромили. И что - их теперь отпустить просто так?? "Да, отпустить." - сказали опрятные мужчины в дорогих костюмах с приятным грассирующим акцентом, - "Иначе придется судить, а процесс будет открытым со всеми вытекающими". Пришлось вот просто так взять и выпустить.
Денег у наших демонстрантов не было и евреям пришлось покупать им билеты до Брисбена. Заодно передали довольно солидную сумму в 40 фунтов на "разные расходы". И сразу пожалели.
Профессиональные революционеры, только выйдя из тюрьмы, грязные и голодные, устроили митинг. Повестка дня: что делать с деньгами? Слушали: 1. Доклад товарища Артема о текущем политическом моменте. 2. Доклад товарища Розанова о стачечном движении в Австралии. Постановили: передать 40 фунтов бастующим рабочим сахарных плантаций Квинсленда. Евреи посмотрели на все это и решили денег больше в руки не давать.
Отбытие в Брисбен было омрачено дракой в привокзальном буфете. Уже знакомый вам Иван Кук спокойно пил пиво. Из кармана у него торчал журнал. Немецкий. Бдительные граждане срисовали и позвали полицейского. Полицейский подошел к Куку и потребовал паспорт. Матерый революционер понял только одно - легавые решили брать нашего брата по отдельности. Так как паспорта все равно нет и светить товарищей криками о помощи нельзя, то действовать надо быстро. Кук разбил о голову полицейского кружку и прыгнул в окно.
Выпрыгнуть совсем не дали граждане. Кука повалили всей толпой, надели наручники и потащили в участок. Евреи вздохнули, так, как умеют только они, и пошли следом. Нашим остальным велели уезжать и не шуметь.
В участке адвокатам заявили, что задержанный подозревается в шпионаже и его дело будет рассматриваться по законам военного времени. На вопросы о причинах подозрения отвечать отказались. Кука снова доставили в тюрьму Сиднея.
Сейчас будет очень смешно, постарайтесь не распугать домашних. Кук два раза сидел. В русских тюрьмах. После событий на Пресне в 1905 году Кук провел два года в тюрьме охранки, где из него выбивали показания на товарищей. Там он лишился всех передних зубов и ослеп на один глаз. Никого Кук не сдал и поехал на Дальний Восток в бессрочную каторгу. Бежал с этапа. Ну вот. Как бы теперь сказать чего хотел...
Австралийские полицейские решили его прессовать. Насчет немецкой агентурной сети. Его, Ивана Кука.
На первом допросе его били по лицу, грозили расстрелом и требовали назвать своих товарищей. Кук называл генерал-губернатора Австралии и ругался по-латышски. Чего от него хотят он натурально не понимал, но алгоритм действий знал. На втором допросе он в кабинете следователя нассал, объяснив свой поступок тем, что в камере туалет отсутствует, после чего, в том же ключе, принял новую порцию побоев.
Третьего допроса не случилось, так как адвокатам удалось таки прорваться к самому генеральному прокурору Австралии и попросить показать конфискованный журнал. Журнал назывался "Каторга" и подпольно издавался немецкими социалистами в Кракове. Предназначался для политических заключенных. Номер был за 1914 год. Прокурор глупо поулыбался и посетовал на занятость каких-то мифических переводчиков с немецкого.
Кука бить перестали и он просто отсидел три месяца за поведение в буфете. В тюрьме его кормили, водили на прогулки и он основательно подтянул английский.
В 1937 году Иван Кук лично повезет собранные австралийскими коммунистами деньги в Испанию. Назад не вернется. Вступит в интербригаду и сложит свою неугомонную голову в боях за город Мадрид. Было ему 57 лет от роду. Жаль нет ни одной фотографии. У австралийцев спрашивал - нету, совсем.
Есть у меня одна кулстори. Короче, если кто помнит, был у недрика в одно время чятик (офигенные были времена, кстати). Так вот, туда мог войти как зарагестрированный пользователь под своим ником, так и абсолютно левый человек, чем, разумеется, пользовались не слишком чистоплотные личности, предварительно разлогинившись на форуме. Кого там только не было, лол, но больше всего доставлял виртуальный секс Реса и Сьюзан(?), причем последняя явно заходила не со своего аккаунта. Короче говоря, я дождался, пока она выйдет из чата, а потом сам зашёл под её ником и мы устроили с Ресом СТРАСТНЫЙ ГОРЯЧИЙ Виртуальный СЕКС
Группа: Пользователь
Сообщений: 7 860
Регистрация: 29.3.2012
Из: г. Уфа
Пользователь №: 5 873
Ваш год рождения: 1985
Пол: Мужской
Заросли цветущего иван-чая – умиротворяющая картина августа средней полосы России. Считается, что пока цветет иван-чай (он же – кипрей), не кончается лето. Казалось бы, кому может не понравиться это растение. Разве что огороднику, на участке которого иван-чай теснит кабачки. Однако писатель и экономист Андрей Субботин пишет: «Ни одно самое ядовитое растение нашей флоры так не преследовалось, как кипрей…». Чем же так провинился иван-чай?
Широко известно, что листья кипрея узколистного (Chamerion angustifolium, ранее известен как Epilobium angustifolium) можно применять для заваривания напитка, напоминающего чай. Второе название растения прямо на это указывает. В XIX веке в Россию чай попадал преимущественно китайский, через Кяхту, а это был свой русский чай, как русский Иван.
В популярной литературе о чае и в различных журналах нередко можно прочитать, что в XIX веке в России иван-чай заготавливался и продавался в огромных количествах, его повсюду заваривали и пили. Даже экспортировали за границу, чуть ли не в Англию. Всё это верно лишь отчасти. Заготавливали листьев кипрея действительно много, действительно продавали и пили. И за границу иногда вывозили, правда, не с целью потребления (об этом мы поговорим чуть позже). Тонкость тут одна, но важная. Его заготавливали, чтобы использовать для подделки китайского чая. Продавали, но обычно в качестве примеси к китайскому чаю. И те, кто его заваривал и пил, часто не догадывались, что пьют отвар не из листьев кустарника из далекого Китая, а из листьев кипрея, который растет в любой полянке по соседству.
В 1860 году в издании «Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете» был опубликован обзор «О подделке и подмеси чаев и обманах в чайной торговле». В нем рассказывалось предание о появлении в России своего чая. Якобы некий дворовый человек господина Савелова побывал в Китае с посольством Екатерины II. Там он увидел, как обрабатывают лист чайного куста, а вернувшись обратно в царскосельскую вотчину своего барина, начал экспериментировать с местным сырьем и добился успеха с кипреем. Около 1820 года Савелов переселил несколько семей своих крепостных из Петербургской губернии в Московскую, и они перенесли промысел чая туда.
Никаких документальных подтверждений этой истории пока не найдено. Но изготовление чая из отечественного сырья действительно было весьма распространено в Петербургской губернии. Одно из его названий – копорский чай – связывают с селом Копорье Петергофского уезда. Правда, как замечает Субботин, в самом Копорье этот промысел отсутствовал. Зато много кипрея собирали в селах Царскосельского, Ямбургского и Лужского уездов. Петербургская губерния снабжала копорским чаем и Москву, Дерпт, и Ригу, и Ревель, и Нижегородскую ярмарку, и другие губернии. В 1860 году изготовлением копорского чая славились деревни Хотнежи, Мазанки, Ганбово, Твердаго, Гусинки, Расколовки, Селище. В Московской губернии центр сбора и приготовления копорского чая находился в Дмитровском уезде, во Владимирской – в Александровском, в Тверской – в Калязинском. В том же Калязинском уезде существовал и особый промысел: местные мастера искусно выделывали деревянные ящички, отделанные изнутри свинцом, точно такие, в каких в то время доставлялся дорогой чай из Китая.
Собирать и сушить листья было выгодно. Копорский чай продавался по цене от одного до трех рублей серебром за пуд, а чай из Кяхты стоил более чем в сто раз дороже. Правда, и копорский чай лучшей выделки порой стоил и по 10 – 20 рублей серебром за пуд, но это все равно не шло ни в какое сравнение с ценами на китайский чай.
Собирали листья в основном крестьянские женщины и подростки. Кстати, альтернативная этимология названия «копорский чай» сопоставляет его со словом копорка «огородница» от финского kopora «двор». Известен он был и под названием «бабий чай». Оно могло быть обусловлено ролью женщин-крестьянок в его производстве, но, возможно, образовалось по распространенной в русских говорах модели, где эпитет «бабий» обозначает что-то вроде «неполноценный аналог» (как бабье лето – не лето, но что-то похожее). По словам Субботина, одинокие вдовы собирали по 40 – 50 пудов листа иван-чая в год, а большая крестьянская семья могла заготовить 100 – 150 пудов и даже больше.
Готовили копорский чай следующим образом. Собрав листья, их укладывали в деревянные кадки обваривали кипятком и парили раскаленными камнями. Затем листья в корыте перетирали с черноземом и болотной землей, а потом сушили в жарко натопленной русской печи. После сушки его просеивали, чтобы удалить землю и золу, а потом опять перетирали руками, добиваясь внешнего соответствия с китайским чаем. Некоторые источники приводят другой способ, где чайный лист рассыпали тонким слоем, обдавали горячим щелоком и осыпали мелкими золами. Когда листья свертывались, их сушили, перетирали руками и просеивали сквозь решето.
Иногда в листья иван-чая добавляли листья других растений: медуницы, березы, вероники, рябины. Даже название «копорский чай» иногда применялось расширительно, как любой аналог китайского чая из местных растений, а не только из кипрея. Но другие растения в чистом виде выступали в этом качестве редко, обычно они служили лишь примесью к иван-чаю.
Затем готовый продукт продавали перекупщикам, которые были связаны с торговцами настоящим чаем. Соблюдалась конспирация. Крестьянин должен был принести мешок с чаем в оговоренную лавочку или к дворнику и оставить там, сказав, что это «трава для аптеки». Перекупщик, забрав мешок, никогда не нес его прямо в магазин к купцу, а передавал в условленном месте, приехав туда на извозчике и тут же после передачи уехав прочь. Поэтому задержать перекупщика с товаром было очень сложно. Если же местные власти решали потрясти крестьян и обыскивали их избы, то те простодушно отвечали, что собирали листья на корм и подстилку скоту. Была своя отговорка и у продавцов. Когда комиссия обнаруживала копорский чай в их лавке, те говорили, что по неопытности не могли отличить его от китайского и сами якобы стали жертвой обмана.
Обычно копорский чай использовали в качестве примеси к китайскому для увеличения объема товара. В чистом виде его вкус все-таки был значительно хуже китайского чая («копорское крошево кисло и дешево», записал пословицу Владимир Даль). Покупатели победнее, вероятно, покупая дешевый чай, понимали, что будут в их чайниках окажутся листья кипрея, но во многих случаях примесь суррогата оставалась для покупателя секретом и позволяла наживаться продавцу. Вот тут уместно сказать и о вывозе копорского чая за границу. Его порой действительно туда везли, но тайно, чтобы потом вновь ввезти в Российскую империю уже под видом настоящего китайского чая. Ввоз чая с запада, а не с востока объясняли тем, что это чай якобы кантонский, доставленный морским путем через Англию (его экспорт в Россию разрешили с 1862 года).
Первые меры против иван-чая российское правительство применило в 1816 году, после того, как московские купцы и Российская американская компания пожаловались на подрыв чайной торговли. Указы, запрещающие продавать копорский чай под видом китайского были повторены в 1819 и 1833 годах, но оставались малоэффективными. В 1834 году за дело взялись всерьез и учредили особую комиссию по злоупотреблениям в чайной торговле. При обнаружении копорского чая или примесей его в чае китайском в торговых лавках и на складах товар изымался и уничтожался, а владельцы наказывались. Помимо денежного взыскания, указ 1819 года предписывал публиковать известия о недобросовестных торговцах в газетах обеих столиц. В кампанию против фальсификаций 1834 года в особо крупных случаях отделаться штрафом и публичным порицанием не удавалось, и виновных ждали телесное наказание и ссылка. В дальнейшем такие серьезные меры, видимо, не применялись.
Кратковременный эффект меры начала 1830-х годов, видимо, дали. По крайней мере, министерство финансов в 1836 году сообщило, что пошлины в кяхтинской торговле «от мер, приняых противу подделки чаев», выросли на 3,5 миллиона рублей. Но полностью победить иван-чай не удалось. Производство копорского чая вновь выросло и превысило прежние объемы.
Справедливости ради следует сказать, что иван-чай играл важную роль в фальсификации китайского чая в России, но не был единственным способом подделки. Пожалуй, даже более был распространен другой способ. В трактирах и других местах скупался спитой чай – использованная заварка. Она высушивалась и подмешивалась в чай при продаже. «Его [спитой чай] сушили, а для того, чтобы он имел вяжущий вкус – спрыскивали растворами, содержащими дубильную кислоту, окрашивали жженым сахаром, чистым купоросом, графитом, а иногда и просто сажей. Приготовленный таким образом чай рассыпался по мешкам и шел в продажу разным торговцам», в – сообщает автор книги 1927 года «Чаетовары» К. В. Катц.
«Промысел этот распространился до того, что даже в самом Петербурге трудно купить в розничной продаже простого дешевого чая, в котором не было бы подмешано спитого», – пишет автор доклада 1860 года. Историк Иван Соколов, посвятивший диссертацию чайной торговле в России XIX – начала XX века, рассказывает, что в Москве жители целого квартала занимались сбором и переработкой спитого чая. Чай этот называли «рогожским» по Рогожской заставе. Стоит отметить, что в этом Россия была не одинока. Нелегальное заготовление и продажа спитого чая в XIX веке процветали в Англии.
Крупный судебный процесс по делу о фальсификации чая состоялся в мае 1888 года в Московском окружном суде с участием обер-прокурора Анатолия Кони и адвоката со стороны истцов Федора Плевако. Обвиняемыми были московские купцы братья А. и И. Поповы, которые не только широко использовали суррогат вместо китайского чая, да еще и выдавали свою продукцию за товар более известной фирмы «Братья К. и С. Поповы». В результате А. Попов был приговорен к ссылке в Томскую губернию.
Если переработку спитого чая всегда воспринимали как незаконное занятие, то изготовление копорского чая порой предлагали легализовать, понимая, что эффективно бороться с ним все равно невозможно. Копорский чай мог бы стать аналогом других открыто продающихся суррогатов, таких как кофе из цикория или ячменя. Но такой шаг требовал последовательных и эффективных мер по защите китайского чая от подмешивания копорского, а осуществить их до 1917 года так и не смогли.
После революции промысел копорского чая постепенно сошел на нет. Его краткое восстановление произошло в время блокады Ленинграда, когда профессор ботаники Иван Палибин опубликовал в 1942 году статью, где предложил использовать кипрей для приготовления чайного напитка, применяя к его листьям технологию ферментации обычного чая. В послевоенные десятилетия иван-чай заваривали разве что отдельные любители трав, собиравшие его в природе или покупавшие в аптеках «траву кипрея узколистного».
Наконец, относительно недавно иван-чай снова появился в продаже, заняв место на полках различных магазинов здорового питания и экологических продуктов в ряду аналогичных фиточаев. Объем его продаж, конечно, не сравнится с подпольным промыслом XIX века. Иван-чай теперь ведет жизнь скромную, зато честную.
Кот чёрно-белого окраса был пронесён неизвестным матросом на борт германского линкора «Бисмарк». 27 мая 1941 года линкор был потоплен британской эскадрой, причём спаслись лишь 115 моряков из 2200. Несколько часов спустя кот, плававший на обломках корабля, был замечен английскими моряками с возвращающегося на базу эсминца «Казак» и взят на борт. Не зная настоящего имени кота, английские моряки дали ему прозвище Оскар (по Международному своду сигналов поднятый флаг «О» («Оскар») означает «Человек за бортом»).
24 октября 1941 года «Казак», находясь в эскорте конвоя HG-75, следовавшем из Гибралтара в Ливерпуль, был торпедирован немецкой подводной лодкой «U-563». Экипаж корабля перешёл на эсминец «Легион», а попытки отбуксировать тяжело повреждённый корабль обратно в Гибралтар не увенчались успехом из-за ухудшающихся погодных условий. 27 октября эсминец затонул. Немецкая торпеда, угодившая в носовую часть корабля, стала причиной гибели 159 английских моряков, однако Оскар выжил и на этот раз. Некоторое время он провёл на берегу в Гибралтаре.
После гибели «Казака» кот получил от англичан прозвище «Непотопляемый Сэм» и был перенесён на авианосец «Арк Ройял», самолёты которого сильно поспособствовали гибели его первого корабля — «Бисмарка». 14 ноября авианосец, возвращаясь с Мальты, был торпедирован немецкой подводной лодкой «U-81». Попытки взять на буксир тонущий корабль вновь оказались бесплодными, и «Арк Ройял» затонул в 30 милях к востоку от Гибралтара. Однако все до единого моряки и лётчики, а с ними и Сэм, были спасены подошедшими на помощь судами. Несколько моряков, вместе с Сэмом цеплявшихся за обломки корабля, были подобраны патрульным катером. Выжившие были переведены сначала на эсминец «Лайтнинг», а затем вновь на эсминец «Легион», уже участвовавший ранее в спасении Сэма. «Легион» был потоплен в результате авианалёта четыре месяца спустя — 26 марта 1942 года, а «Лайтнинг» — немецким торпедным катером «S-55» 12 марта 1943 года.
После гибели авианосца было решено оставить кота на берегу. Сэм некоторое время жил в канцелярии генерал-губернатора Гибралтара, но вскоре был отправлен в Великобританию, где и встретил окончание войны в Белфасте. Непотопляемый Сэм умер на берегу в 1955 году. Пастельный рисунок героического кота, выполненный художницей Джорджиной Шоу-Бейкер, был помещён в Национальный морской музей в Гринвиче.
Группа: Пользователь
Сообщений: 7 860
Регистрация: 29.3.2012
Из: г. Уфа
Пользователь №: 5 873
Ваш год рождения: 1985
Пол: Мужской
В 1868 году в истории Японии произошло значимое событие, известное как «реставрация Мэйдзи». Под влиянием и при поддержке западных держав была свергнута власть военного сословия и восстановлена императорская. В этот период все японское государство было перестроено по западному образцу, и не в последнюю очередь эта модернизация коснулась вооруженных сил. О том, как появились и развивались военная форма и снаряжение Императорской армии Японии после реставрации Мэйдзи, расскажет эта статья.
Практически каждый человек, знакомый с японским кинематографом и анимацией, имеет представление о том, как выглядел типичный средневековый японский солдат. В то время как в цивилизованных странах уже с XVI века стало массово применяться огнестрельное оружие, а доспехи и мечи постепенно уходили на пенсию, в закрытой от внешнего мира Японии с помощью копий, мечей и луков воевали аж до второй половины XIX века. Поэтому, когда в 1871 году началась модернизация армии, японцам удалось избежать долгого перехода и в короткие сроки создать вполне современную армию, воспользовавшись опытом западных стран. Само устройство армии осуществлялось по прусскому образцу, а вот форма и снаряжение были заимствованы из Франции. Так как же выглядел японский солдат того времени?
Офицеры новой армии Японии. Снимок сделан в 1877 году, на завершающем этапе подавления Сацумского восстания
Полевая форма, принятая под обозначением «образец 1886 года», состояла из кителя и штанов темно-синего цвета, сшитых из плотной шерстяной материи. На стоячем воротничке кителя имелись полоски желтого или красного цвета – для армии и императорской гвардии соответственно, а знаки различия располагались на узких плечевых погонах. Штаны, также сшитые из синего сукна, имели цветные полоски по бокам, соответствующие по цвету полоскам на воротнике. На ногах солдаты носили короткие кожаные ботинки коричневого цвета – единственный кожаный элемент снаряжения, который по уставу не должен был блестеть.
Для японских солдат, которые до армии в основном занимались земледелием, тяжелые подкованные ботинки были неудобны, поэтому в лагере и на маршах их часто меняли на традиционные таби – легкие ботинки с отдельным большим пальцем, а то и вовсе на сплетенные из соломы сандалии. Поверх штанин ногу закрывали матерчатые гетры белого цвета, доходящие почти до колена. Этот предмет снаряжения выполнял множество функций: он фиксировал голеностоп и защищал ногу от растяжений, предохранял ткань штанов от истрепывания и разрывов, а ногам придавал дополнительную защиту от влаги. На голове солдаты носили матерчатую фуражку с кокардой в форме пятиконечной звезды. Сверху на головной убор часто надевался белый чехол из хлопковой материи, а сзади можно было пристегнуть назатыльник – эти аксессуары предохраняли голову солдат от осадков и солнечных лучей.
В летнее время года применялась летняя форма из хлопчатобумажной ткани белого цвета, по покрою копирующая основную армейскую форму. Зимой же солдатам выдавали толстые шерстяные шинели с капюшоном, такого же темно-синего цвета. Однако надо сказать, что из-за мягкого климата шинели использовались достаточно редко, и потому вскоре были изъяты из использования.
Японские солдаты ведут бой во время Японо-Китайской войны 1894–1895 гг. На фото хорошо видны такие атрибуты, как фуражка и белые гетры
Снаряжение японской армии, также поначалу закупавшееся во Франции, было почти целиком выполнено из кожи. Оно весило примерно 52 фунта и состояло из кожаного ремня, на который крепилось три подсумка – два спереди и один сзади, и плечевых лямок. Передние подсумки вмещали до 30 патронов, задний – до 60.
За спиной солдат носил небольшой матерчатый ранец, натянутый на деревянную раму и крепившийся к плечам кожаными лямками. Ранец содержал трехдневный пищевой рацион, комплект из 30 дополнительных патронов, две пары носков и комплект нижнего белья. Помимо этого в комплект входили перевязочный материал, паста для защиты обуви, набор для чистки оружия, небольшой пузырек с ружейной смазкой, как правило, пристегивавшийся к одному из передних подсумков, а также личные вещи, такие как швейный набор, бритва и ножницы. Пальто, красное армейское одеяло и походный плащ-палатку скатывали вместе и носили на ранце сверху, прикрепляя их при помощи четырех ремней – два сверху и два по бокам. Походные плащи-палатки, как правило, соединялись посредством пуговиц и превращались в палатки-тенты, вмещавшие от 4 до 18 человек. Также в экипировку входила запасная пара обуви, привязываемая к ранцу сбоку, и металлический котелок, крепившийся сзади.
Черная или коричневая металлическая фляга для воды носилась на кожаном ремне через левое плечо. Шанцевый инструмент распределялся внутри отряда и носился либо сверху, либо на левой стороне ранца, в зависимости от его типа. На отряд полагалось: 67 лопат, 17 заступов, 5 топоров и 5 ручных пил. В пешем походе такое снаряжение было не очень удобно. В первую очередь, тогда оно еще не было таким продуманным, как во Вторую мировую войну, и солдат, несший на себе при пешем марше свыше 20 килограмм, сильно уставал. Однако если принять во внимание тот факт, что в бой солдат брал только самое необходимое, снаряжение вполне оправдывало себя.
Группа: Пользователь
Сообщений: 7 860
Регистрация: 29.3.2012
Из: г. Уфа
Пользователь №: 5 873
Ваш год рождения: 1985
Пол: Мужской
С вступлением США в Первую мировую войну, в Европу отправилась и первая американская дивизия, которая целиком состояла из негров и цветных граждан страны, она же 98-я пехотная дивизия. Связано это было с существовавшими тогда в Америке законами о расовой сегрегации. Подробнее о дивизии [здесь.] . С 369-м пехотным полком дивизии, который назывался неофициально "Harlem Hell Fighters", прибыл и одноименный военный оркестр, исполняющий как и положено негритянскому оркестру того времени джазовую музыку.
Руководил полковым оркестром известный американский джазовый музыкант Джеймс Риз Европа (James Reese Europe), известный также как Джим Европа. Оркестр состоял из нескольких десятков американских чернокожих музыкантов, также в нем служили уроженцы Карибских островов. Песни исполнял также популярный в США джазовый вокалист Нобл Сиссл (Noble Sissle). Сам же Джеймс Риз Европа был дирижером и имел воинское звание лейтенанта. Оркестр 369-го пехотного полка во Франции. Дирижирует Д. Европа.
Сам же оркестр, как и вся дивизия в итоге были переданы в оперативное подчинение французскому командованию. И оно нашло ему применение. Оркестр начал гастроли по территории страны. Первый концерт джазмены дали еще по прибытии, в феврале 1918 года в Сент-Назере. Впоследствии оркестр гастролировал по всей стране, выступая как перед союзными войсками и ранеными солдатами Антанты, так и в городах, перед местными жителями. Выступал оркестр даже и перед пленными солдатами Германии. Музыканты выступают в одном из госпиталей Реклама выступления оркестра Д. Европы.
Везде где выступали музыканты они непременно вызывали восторг местной публики. Репертуар оркестра включал в себя обязательные французские и американские марши, в дальнейшем музыканты исполняли джаз. Пробыли музыканты во Франции чуть меньше года. В начале 1919 года 369-й полк убыл в США, оркестр убыл с ним. В конце января оркестр в полном составе участвовал в параде, посвященном окончанию войны в Нью-Йорке.
Оркестр произвел на французских жителей неизгладимое впечатление. Так, несмотря на послевоенные неурядицы и разруху в Европу пришло и такое культурное явление как джаз. Именно на двадцатые годы прошлого столетия пришелся самый интенсивный период развития этой музыки в континентальной Европе. И все благодаря чернокожему американскому лейтенанту с одноименной фамилией.
6.2.2017, 11:12
