Песни на том берегу Опции

[susan]

Но мы проснемся на другом берегу
Но мы проснемся на другом берегу
Но мы очнемся на другом берегу
И может быть вспомним

Вместо предисловия
Почти забылись Третья и Четвертая мировые войны. Мир изменился до неузнаваемости: растаявшие шапки полюсов и вечная мерзлота в Сибири затопили все низины, Европа по большей части ушла под воду, как и обширные пространства Западной Сибири, Каспий соединился с Аральским морем и превратился в огромное внутреннее соленое озеро. От большей части европейской России осталась череда Уральских островов: места опасного, пораженного радиоактивным и химическим заражением - отголоски Третьей войны; отделенных от основной Европы проливом по пойме бывшего Днепра. Вместо Амазонии вглубь континента, что некогда был Южной Америкой глубоко вклинивается залив, место представляет из себя гигантское мангровое болото. Европа, лишенная обогрева Гольфстрима, страдает от резких перепадов температур между зимой и летом, и только состоятельные главы корпораций на личных островах с искусственным климатом избавлены от превратностей природы. Северная Америка также не избежала участи затопления, несмотря на гигантскую заградительную стену, останки которой всё еще видны в океане, под воду ушли Нью-Йорк и Маями. Но климат изменился, и теплое течение, что теперь омывает берега западного континента, несет к нему обильные дожди, щедро снабжая гидропонные фабрики и заводы по производству живого белка. Африка почти обезлюднела: Сахара медленно, но уверенно движется к экватору, поглощая континент, что некогда дал начало человеческому роду, но жажда наживы отправляет в глубины раскаленного континента всё новые порции человеческого материала для добычи полезных ископаемых. А вот Австралия напротив, благодаря изменившимся течениям и ветрам стала зеленым убежищем для тех, кто искал спасения от надвигающегося моря.
Численность населения строго контролируется в пределах полутора миллиардов. Власть государств осталась в прошлом, сейчас порядок и законы диктуются корпорациями, которые, после окончания Четвертой Мировой Войны для сохранения процветания и обеспечения выживания вида Хомо Сапиенс заключили договор о разделе сфер влияния. Национальные правительства были упразднены за ненадобностью. Всемирное правительство неукоснительно следит за выполнением принципа: от каждого по способностям, требуемым обществом, каждому по потребностям общества. Летоисчисление ведется от Часа Быка: даты, с которой начал свой отсчет Новый Мировой Порядок.

Песня первая
Сыма Ситх 114-03
Третий… Редко у кого из жителей Ту Бая появлялось третье дитя. Мать семейства, Сыма Юи 618-01 еще ухаживала за вторым ребенком и не получила доступ к заветному СИОЗ, когда узнала, что беременна третьим. Квартальный тогда долго цокал языком, грозил, что и так у неё и Шандри Ситха 932-02 это будет третий мальчик, а по правилам это нарушение, караемое согласно пункта 5, параграфа 130, подпункта Z правил размножения. Отец, рабочий четырнадцатого ранга цеха обработки точных деталей корпорации Тоё лишь упрямо смотрел на квартального, живот рос, квартальный торопил в клинику и уже была назначена дата операции, когда в жилом блоке произошло обрушение несущих конструкций. Четыре семейства оказалось занесено в списки убыли, чуть позже к ним присоединился квартальный, не удосужившийся своевременно известить службу коммунального контроля, а его право на существование получил еще нерожденный малыш.
Сколько себя помнил Сыма Ситх 114-03, получивший имя по первому имени матери и второму отца, ему всё время говорили быть как все. Детишки в детском саду рассказывали друг другу страшные истории о тех, кого забирали навсегда люди в белом. Взрослые перешептывались и одергивали слишком шалящих, слишком громких, слишком тихих. Следовало ни чем не выделяться на общем фоне, только так, а еще самоотверженным трудом на благо корпорации Тоё ты сможешь получить право на старость, говорили ему. Пройди достойно тестирование и ты сможешь получить право на ранг, выше, чем твои родители, говорили ему. И Сыма Ситх 114-03 старался. Когда он сложил головоломку быстрее, чем его старший брат, воспитатели долго кивали головами, а отец вечером избил до крови. Так Третий получил урок всеобщего равенства. Мать плакала в уголке, но СИОЗ притуплял её боль и утомление после долгой смены у парового пресса. На тестах, которые проходили все дети в шесть лет, он, памятуя урок, старательно не выделялся на фоне других, но незнакомые наблюдатели мягко журили тех, кто казался им не слишком старательным, и аккуратно подбадривали отстающих. Третий старательно соединял ломаные линии, находил кошку на рисунке с черной комнатой, считал число точек на гранях условных кубов и определял недостающие фигуры из предложенного ряда. Вежливые наблюдатели вежливо наблюдали, вежливо проконтролировали, чтобы все поставили на экране после тестирования в нужном месте свой отпечаток пальца и также вежливо проводили малышей, встречая новую партию для тестов.
Сразу после тестирования началось обучение. Третьего, как и его братьев, ориентировали на специальность отца: корпорации были необходимы рабочие на станках точной настройки. Он послушно заучивал знаки последовательностей и как надо радоваться тысячелетнему Императору Душ, когда однажды вечером в их типовую комнату пришли люди в белом. Отец молчал у стены, братья забились в угол, и только мать в дверях кинулась к нему:
- Нет, нет, не отдам! – кричала и билась она, но человек в белом прикоснулся к её тонкой шее пальцем с инъектором, и она радостно обмякла. Из уголка приоткрытых губ потекла слюна, глаза застыли от восторга, наблюдая картины прекрасного далеко, доступного лишь ей одной. А Третий застыл от ужаса, не зная что же он сделал не так, в чем он провинился, из-за чего так наказывают его родителей.
Он боялся, боялся что он станет как те, кто недостоин корпорации Тоё и кто пополнял собой списки убыли. А его везли в закрытом автокаре в окружении запахов, так непохожих на запахи рабочего квартала, запахи дорогой кожи и лакированного дерева. Маленький семилетний мальчик в серой хламиде из грубого полотна. Он никогда не был в окончательном квартале, но ребята часто рассказывали о нем разные истории, о том, что там стоят ворота от земли и до небес, за которыми длинный коридор и яркий свет в конце, а потом имя прошедшего по коридору само вписывается в список убыли. Сыма Ситх храбрился, но когда автокар остановился и дверь плавно отошла вверх, он зажмурился: ему было страшно идти по коридору света к своему окончанию.
- Почему ты дрожишь, мальчик? – услышал он голос одного из людей в белом.
- Я боюсь коридора света, - губы не слушались, как он ни старался взять себя в руки. В ответ раздался хохот.
- Очаровательно, слышишь, Шень. Прямое подтверждение теории старины Грабовских о самозарождении культов в примитивных обществах, связанных с первопонятием бытия и идентификацией личности в социуме.
- Но ведь наше общество никак нельзя назвать таковым, Пичан.
- Наше общество, именно наше. Но можно ли сравнивать его с местом обитания четырнадцатого ранга и ниже?
Пауза, покашливание. Сыма Ситх рискнул приоткрыть глаз. Они шли по длинному коридору, полному света, с высокими потолками, которые казались еще выше за счет гладких беловато-серых стен, устремлявшихся ввысь, на полированных поверхностях которых отражалось три человеческие тени: две высокие и одна крохотная. И приближающиеся двери, за которыми окончательность.
Называемый Пичаном придержал двери, пропуская Сыму вперед. Мальчик ожидал за последней дверью что угодно, но встретил его мужчина в возрасте со скучным лицом, сидевший за столом и что-то быстро печатавший на повисшей над столешницей клавиатуре. Видя пришедших он недовольно мотнул головой, при этом его обвислые щеки пришли в движение, отстававшее от остального тела, и когда мужчина уже замер, щеки всё еще продолжали колебания.
- Поди сюда, - указал он Третьему. Шень подвел мальчика к столу, взял его руку, не обращая внимание на слабое сопротивление разогнул указательный палец и приложил его к сканеру. Щекастый в это время выяснял отношение с Пичаном на предмет того, что слишком много потрачено времени, нечего так долго было возиться, на что Пичан лениво возражал, что мамаша экземпляра устроила истерику. Сканер, сверявший полученный отпечаток со своей базой данных, прервал диалог мужчин, явив результат проверки. Щекастый удовлетворено закивал.
- Изменчивость всё же иногда дает прекрасные результаты. Случайные комбинации генома могут принести поразительные плоды, подчас куда интереснее, чем типовое копирование, пусть даже от самых лучших доноров.
- Именно этим и отличается корпорация Тоё от конкурентов, - в голосе Пичана слышалось неприкрытое угодничество, но щекастый проигнорировал лесть.
- Каково твоё предназначение, мальчик? – ласковым, по своему разумению, голосом он спросил Третьего. Тот собрал всё своё мужество
- Трудиться во славу корпорации Тоё и быть одним из многих! – выпалил он. Взрослые дружно рассмеялись в ответ, смутив Третьего еще больше
- Трудиться во славу корпорации – это ты верно сказал. Но быть одним из многих… О нет. Как тебя зовут? – властно спросил щекастый.
- Сыма Ситх 114-03, - Третий не знал куда деваться и где спрятаться от этого пристального взгляда.
- Так вот, Сыма Ситх, - щекастый приподнялся над столом. Он смотрел сверху вниз на мальчика, возвышаясь как Большая Башня корпорации над сборочными цехами. – Отныне твоя главная задача – быть выше многих. Такой шанс выпадает мало кому, цени его. И не забывай что я тебе сказал. Для тебя путь всех, проторенный путь не подходит. Ты будешь идти впереди, вести за собой. И если будешь верным корпорации – она оценит и наградит тебя. Понял?
Ошеломленный мальчик смог только кивнуть. Но уже, уходя, он обернулся
- А как же мама?
Всё благодушие щекастого улетучилось в один момент. На Третьего обрушился поток презрения и брезгливости
- У тебя больше нет матери, - выплюнул он как обвинение. Сыма Ситх внутренне сжался, словно застыл, пока ему выдавали новую, мягкую одежду цвета индиго – цвета ученика, пока брили голову, мыли, показывали его новую комнату, большую, чем та, в которой он вырос. И только когда он остался наедине сам с собой, мальчик не выдержал и расплакался в подушку
- Мама, я найду тебя!

Двадцать лет спустя молодой, подающий большие надежды конструктор, лично настоявший на том, что он будет подбирать место для нового производства с учетом логистических и кооперационных особенностей, посетил среди многих район 618-932-114. Оторвавшись под благовидным предлогом от сопровождения, молодой холеный мужчина в бардовом уверенно шел по запутанным переходам. Для него всё было как вчера, будто годы обучения, стажировки, творчества и достижений случились не с ним, а с кем-то другим. А это не он идет по рабочему кварталу, а маленький мальчик возвращается домой.
Дверь, которая открывалась без ключа, нажатием в нужную точку, как он бы сейчас сказал, с помощью приложения правильной силы в правильное место. Внутри затхлый запах давно мытых тел, он уже забыл, что сюда вода подавалась строго по лимитам и по часам. В полутемной комнате в углу светился экран, по которому показывали последнее шоу корпорации Волта и специально обученные актеры в нужных местах издавали нужные звуки. Этим звукам вторила расплывшаяся женщина, которая даже не оглянулась на звук открываемой двери.
- Сыма Юи? – полуутвердительно полувопросительно спросил молодой человек. Женщина нехотя оторвала взгляд от кривляний актеров.
- Ауэ? – выдавила она из себя, а в её глазах, затянутых СИОЗ, отражалась темнота вокруг. Молодой человек пристально смотрел на женщину, после чего внутренне согласился с собой
- У меня больше нет матери.
И вышел прочь. После него на пороге остался сверток. А женщина, уже после его ухода, будто очнулась от забытья и принялась ловить невидящими руками в воздухе призраки прошлого.

- Он всё таки это сделал, - человек в белом усмехнулся своему напарнику. Тот молча достал из кармана монету и протянул выигравшему пари. Дальнейшая судьба ослушавшегося приказ его не интересовала и зависела исключительно от тех, кто принимает решения. Он же выполнит любую волю. Пока же следовало составить тщательный доклад с указанием малейших подробностей, которые отличали службу исполнителей корпорации.

Виртуальный экран с подробным докладом некоторое время после нажатия клавиши еще освещал кабинет. Человек в удобном кресле смотрел сквозь закаленное окно верхнего кабинета Башни корпорации. Он редко бывал здесь, предпочитая более северную и расположенную в менее населенном регионе штаб квартиру, но в этот раз можно было позволить себе сделать исключение. В конце концов единственное, что еще развлекало в вечности – это новые игры.
- Интересно…
Он закрыл узкие глаза. Могло получиться весело, а скука для него была страшнее смерти.

[Egus™]

Корпоративная внутренняя конкуренция и цинизм, доведённые до абсолюта, и девочка - гламурное тупое кисо. Сильно!

[Critic]

Такоооооой типичный подросток. Ну ладно, не то чтобы типичный - но вот именно таким мне представляется целая куча детей богатых родителей, когда ребенку вместо воспитания дают айфон.
А эта корпоративная игра... это однако жестоко, но по своему эффективно, да.
Согласен, это вин. Однако самый вин - это правда, которую таки высказал отец семейства. От души - даже не столько грубо, сколько правдиво. И потому - вдвойне жестко

[susan]

Песня шестая
Жиль Санчес.

Ходит дурачок по небу
Ищет дурачок живее себя

…Отважные первопроходцы, вечно на острие атаки, самым родным существом считающие личное оружие! Романтика Дикого Юга, современная Земля Чудес. Там можно в один миг стать богаче всех богатейших людей мира – и в один миг утратить всё…

Из справочника типового сценариста, раздел Африка,
подпункт Приключения/Экшн, параграф Рекомендации
по построению сюжета. Издание корпорации Волт.

Африканский континент пересекает экватор и несколько климатических зон. Большую часть континента покрывает пустыня, за исключением части экваториальной области и юго-восточной оконечности континента, омываемой Южно-Антарктическим течением. Африка известна прежде всего своими богатейшими месторождениями алмазов, золота и других ценных металлов. Регулярная разработка Корпорациями ведется в местах наиболее перспективной добычи, экономически неэффективные месторождения с низким выходом разрабатываются старателями…

Сетевая Энциклопедия, параграф Полезные Ископаемые.

Жиль никогда не отличался особой удачливостью. Беспокойный уроженец Южно-Европейских островов с одной стороны опаляемых жаром Сахары, с другой – продуваемых северными ветрами, он вылетел из кулинарного колледжа, куда его по протекции устроил один из его многочисленных дядюшек, за то, что во время парадного осмотра их весьма достойного заведения с многовековыми традициями представителями дальневосточной корпорации, прибывшей с официальным дружественным визитом, он устроил гонки по коридорам за местными дворнягами, и на грозный вопрос поймавшего его ректора: «ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?», - невинно ответил, что он пытается поймать обед для восточных гостей с учетом их вкусов. Ректора чуть не хватил удар, Жиль вылетел из колледжа с волчьим билетом, что огорчило его родню, но ни коим образом не смутило самого Жиля, который видел себя отважным покорителем дальних рубежей, какими их показывали в стереоскопических творениях корпорации Волта, а никак не рыцарем скалки и поварешки.
Одно время он подвизался у мусорщиков, но их порядки не соответствовали пылкому темпераменту молодого человека, слишком ценившего свободу. Скитаясь то тут, то там, зарабатывая себе на пропитание случайными приработками не всегда легального содержания, в конце концов Жиль оказался там, куда стекаются все бесшабашные на столько, что не в состоянии вписать себя даже в клановую систему мусорщиков, или отчаявшиеся на столько, что готовы лезть в ад лишь бы иметь возможность получить чуть больше, чем позволено в мире, управляемом корпорациями. Он стал одним из старателей.
Старатели были сбродом интересных личностей со всех концов земного шара. В погоне за призрачным шансом разбогатеть, они собирались в небольшие отряды и рыли. Рыли землю в самых неподходящих местах для существования в надежде найти ЕЁ. Коренную жилу всех богатств, вечный источник золота и алмазов. Легенда о Коренной Жиле в разных версиях бытовала во всех старательских общностях, в не зависимости от того, где они обитали: на диком Урале, в горах Непала или среди вечной ночи или вечного дня Антарктиды. И в мечтах о ней старатели срывали себе ногти в кровь, срывались в древние шахты, обжигали себе легкие ядовитыми испарениями вулканов, страдали от жажды в безводных просторах Калахари. Всё ради неё, ради призрачной мечты. По сути в этом насквозь зарегулированном мире, они были последними романтиками с мозолистыми от работы ладонями и с автоматами за спинами. Среди них Жиль чувствовал себя как рыба в воде, и когда до него донеслись слухи о большом куше в Юге Африки, на границе леса и пустыни, он не раздумывая отправился в путь.
Дейзи-таун. Ленивый и сонный городишко с неизменным МакДаксом, оживающий только перед началом сезона дождей, когда старатели стягиваются в город для того, чтобы сдать специально прибывающим к этому времени в город представителям компании Дебирс найденные за предыдущие месяцы камешки и прогулять кровные в ближайшем питейно-игральном заведении. Для Жиля это был уже третий сезон с его нынешней командой: Теодором (бывшим инженером корпорации Мушель, которого выкинули на улицу после несчастного случая, от которого тому досталась искалеченная правая рука и астрономический счет за лечение), Хальтом (выходцем с мясомолочных ферм Кергайла, сбежавшим от четырех жен) и Демианом (молчаливым гигантом-древневером, долго работавшим на нефтяных вышках Сибирского моря, где он подхватил легочную болезнь с длинным названием, которое он даже не пытался запомнить, после чего решившим перебраться в более жаркий климат). Сезон для них выдался не самым успешным: они нашли несколько подходящих камней в древних выработках, но теже места облюбовала для своих брачных игрищ стая пятнистых гиенобак, чьи мощные челюсти с одинаковой легкостью перемалывали плоть, кости и кевлар защитных жилетов. У людей были пули, у гиенобак численность и настойчивость. Столкновение было неизбежным, последовало несколько стычек, в ходе одной из которых Жиль имел удовольствие полюбоваться на выход Демиана один на один с топором на вожака стаи. В тот раз сталь победила, но люди понимали, что это временно, поэтому предпочли уйти с перспективного места. Дальше удача окончательно отвернулась от них: Хальта укусил за ногу паук, Жилю на голову чуть не свалился сорвавшийся камень, а продуктовое НЗ, вскрытое командой, оказалось зараженным грибком. Приходилось возвращаться к цивилизации за припасами и свежими сплетнями о новых находках. Старатели жили сплетнями: о новых месторождениях, о счастливчиках, разбогатевших благодаря удачным находкам, о передвижениях конкурентов… Всё это можно было найти в Дейзи-тауне, вместе со свежими бургерами, синтетическим кофе и горячими улыбками местных девиц.
МакДакс Дейзи-тауна утренне шумел громкими голосами. Здесь за завтраком обсуждались последние новости из жизни старателей, в основном под кофе, но временами и под пиво, которое, несмотря на строгий запрет руководящей компании, наливали своим клиентам темнокожие официантки из местных. Команда Жиля обосновалась у широких окон, разделяя внимание между жареными картофельными палочками, кольцами лука в кляре, наблюдением за улицей и разговорами. Хальт уже перемигивался с приглянувшейся ему в прошлые визиты в город официанткой, и та активно виляла бедрами, показывая свою заинтересованность.
- А потом они заявились к старику Рори, и что-то выискивали, выискивали, чтоб им пусто было… - донеслось из-за соседнего столика. Теодор насторожился, его настроение передалось остальной команде. В городишке было неспокойно, и это беспокойство все единодушно связывали с приездом людей из Дебирса.
Их появление в городе всегда ждали со смесью предвкушения, подозрительности и презрения. Предвкушение было связано с потенциальным получением барышей в случае удачных находок в течение сезона, а вот остальные чувства… Примерно также относится дворняга к породистому холеному псу: клерки Дебирса всегда прибывали на своих бронированных мобилях в сопровождении вооруженной до зубов охраны в новенькой, сияющей униформе, с каменными безэмоциональными лицами и чувством юмора кирпичной стены. В этот раз вместе с оценщиками и охраной в группе также присутствовали несколько явно невоенных типов, которые слишком внимательно оценивали находки старателей, слишком пристально расспрашивали о местах этих находок и даже делали то, чего никогда до того не предпринимал ни один из представителей компании: они выезжали за город, в места добычи. Старатели волновались, кто-то надеялся, что в компании озаботились тем, чтобы помочь с поиском наиболее перспективных мест добычи, скептики предполагали, что в там что-то пронюхали и решили наложить лапу на старательские законные прииски, горячие головы тут же хватались за стволы в желании изгнать чужаков. А люди в форме бесстрастно продолжали нести свою службу. И в это жаркое утро, пока Жиль с приятелями поглощал тепловатый кофе с пересушенными сендвичами, часть утренней смены из охраны Дебирса расположились в дальнем углу МакДакса, занимаясь тем же, что и все окружающие: завтраком.
Жиль, только что рассказавший очередную историю из жизни южно-европейской элиты, коих в его арсенале было множество, довольно смеялся, обозревая какой эффект его рассказ возымел на благодарных слушателей. В целом аудитория осталась довольна, кроме неожиданно Демиана, обычно смеявшегося с малейшей шутки. В этот же раз он рассеянно смотрел в сторону группы людей в униформе компании и даже забыл о еде.
- Ей, Деми, поешь! Жизнь прекрасна, а если желудок наполнен, то она прекрасна втройне! – окликнул древневера Жиль. Тот только дернул плечом в ответ.
- Большой Ильич среди людей.
- Кто, прости? Опять твои суеверия? – но Демиан не слушал приятеля, настороженно вглядываясь в охранников Дебирса. Те как раз поднимались чтобы уходить. Проходя мимо столика Жиля один из охранников: чуть менее рослый из них и не выглядящий переевшим стероидов, с невыразительным лицом и в черных очках,- еле заметно кивнул Демиану, который после этого кивка еще больше помрачнел и, даже не доев, быстро попрощался с приятелями и поспешил прочь.
- Что это с ним? – удивился Хальт, хлопая официантку по тугому задку и получая хихиканье в ответ.
- Какие-то суеверия, - отмахнулся Жиль, - Кто их, древневеров поймет. Дремучие люди.
- Это правда. Только святые последних дней и Джозеф несут слово истины, - подтвердил Хальт, не забывая об официантке. Жиль пожал плечами. Он никогда не понимал религиозных споров своих компаньонов, для него они были всего лишь славными ребятами, а если ребята славные, то зачем забивать себе голову ненужной ерундой?
Демиан вернулся в гостиничный номер только под вечер и тут же, без лишних слов принялся бросать свои вещи в походную сумку. Жиль сидел там один, Хальта сманили прелести официантки, которая оказалась не прочь, а Теодор коротал вечер в баре в лучшей, по его словам компании: он и бутылка с выпивкой.
- Эй, ты чего? – дернул его за руку Жиль. Демиан упрямо покачал головой.
- Ильич говорит уходить. Немедленно. И ты уходить.
- Ты что? Расчет завтра же, мы что, зря вкалывали пол года? – Жиль недоуменно одернул приятеля, но тот же был в дверях.
- Уходить, - и это было последнее слово, произнесенное древневером. Жиль только пожал плечами.
- Ну и вали, нам больше достанется, - в сердцах бросил он и завалился на кровать.
А ночью на Дейзи-таун обрушился огненный смерч. Он смешивал жителей с их жилищами в единое месиво из плоти, дерева и металла, разрывал легкие, травил кровь, испепелял и уничтожал. Жиль, которого ударной волной выкинуло из окна, ошалело брел по разрушенным улицам, оглядывая пылающие окрестности. Мимо него пробежало объятое огнем тело, и с разбега мертво упало догорать в пыль дороги. Это видение несколько привело Жиля в чувство, и он, собравшись с силами, рванул прочь от центра городка, к темноте джунглей, но выйти спокойно из города ему не удалось. Впереди раздались автоматные очереди, вынуждая Жиля залечь и осмотреться. В пламени пожарищ от границ городка к его центру, на равном расстоянии, не скрываясь, шли одетые в броню отборные гвардейцы Корпораций. Специально генетически модифицированные, прошедшие жесточайший отбор, воспитанные в жестких условиях, накачанные по самую макушку транквилизаторами, они представляли собой живые машины для убийства.
«Добивают выживших…» - промелькнула мысль. Жиль вжался в обжигающую мостовую. В этот раз повезло, не заметили, прошли мимо. Он принялся осторожно пробираться дальше, стараясь не выдавать себя лишним движением, но возможности простого человека и специализированного воина были всё же неравными. Сзади Жиль услышал возню, потом раздался звук выстрелов. Тело разорвала острая боль, но он на упрямстве и вере в собственную удачливость рванул вперед, в густоту джунглей. Он ожидал погони, но ночь за спиной молчала, лишь издалека, из бывшего городка, доносились звуки умирания.
Утро застало Жиля возле ручья, что протекал у владений старика Рори. Жиль с жадностью принялся глотать холодную воду но, неудачно повернувшись, охнул от боли. Кровь на рубахе, засохшая за ночь, и превратившаяся в корку, от движения треснула, возобновляя кровотечение. «Надо к Рори, он старик крепкий, поможет, а там и…» Жиль попытался встать, но ноги не слушались. После нескольких неудачных попыток, он выругался и пополз в знакомом направлении. Вот уже опушка леса, вот еще немного… Пот застилал глаза, губы пересохли, но Жиль упрямо продвигался вперед. Дорогу преграждал ствол недавно упавшего дерева, и Жиль хотел было переползти через него, но замер, не закончив движение: на участке Рори деловито сновали рабочие в белых касках, монтируя сложную конструкцию из труб, время от времени сверяясь с чертежами. Ни старика Рори, ни его племянника: веснущатого юнца в потертом комбинезоне, по близости не наблюдалось, как и их старенькой хибары, представлявшей из себя в данный момент неприглядную кучу мусора, которую равнял траками экскаватор. Жиль замер, привалившись к поваленному стволу. Он вспомнил все разговоры в городке, лицо древневера, которого не испугали зубы гиенобак, но испугали слова человека. Вспомнил ночной ужас. И вспомнил свою жизнь. После чего вздохнул и с древней песенкой на устах повернулся к ничего не подозревающим рабочим.
- Вставайте сыны отечества
День славы наступил
Против нас поднят
Кровавый флаг тиранов.
И каждому слову песни аккомпанировали выстрелы старенького автомата. Из пореза на виске текла кровь, застилая левый глаз, деловитый комар опустился к открытой ране, автомат бил прикладом в плечо, а Жиль напевал:
-К оружию, граждане,
Постройтесь в батальоны,
Идем, идем!
Пусть нечистая кровь
Пропитает наши поля!

Сумрачный Сити как обычно был окутан пеленой дождя. Айвен, наблюдавший как по стеклу бегут водяные струйки, зябко поёжился и отвернулся. Он не любил местную погоду, но финансовые воротилы были традиционны в своих пристрастиях к месту жительства. Теперь его взгляд пал на подтянутого светловолосого мужчину с породистым лицом, смотревшим последние новости по визору. С экрана вещала диктор хорошо поставленным голосом:
- В результате стихийного бедствия на юге Африки полностью уничтожено несколько населенных пунктов. Жертв нет. Пострадала собственность Корпорации МакДакс, в связи с чем мы выносим сожаления Главе Корпорации.
- Каково, - хмыкнул мужчина в кресле, - Эти жулики из МакДакса получили приличную страховку и откупные от Дебирса за парочку своих вонючих забегаловок.
- О жертвах не сообщают? – нейтрально спросил Айвен. Его собеседник досадливо отмахнулся.
- Кто считает этот старательский сброд? А местные жители, кому не повезло очутиться на территории зачистки, никогда не числились в официальной статистике, так как не работали на Корпорации. Эти жулики из МакДакса их не трудоустраивали, надо будет через годик устроить им ревизию, когда поулягутся страсти. Кстати о жертвах, это интересно вышло…
Он переключил визор на другой канал, где диктор гневно обвинял Компанию Саусмаун в организации несчастного случая на новом месторождении, разрабатываемом Истмайном.
- Что самое забавное, обе они входят в группу компаний Дебирса, но согласно корпоративной культуре старательно разжигают неприязнь между своими сотрудниками. Так они исключают возможность перехода одних к другим и повышают общую лояльность. Очень удобно. А, вот и отчет!
Младший клерк появилась с ворохом бумаг и тихо исчезла из комнаты. Глава финансового комитета страхового подразделения Сити был консервативен и предпочитал электронным носителям старую добрую бумагу.
- Неплохо, неплохо... Страховое обеспечение сделки принесет нам ощутимый доход в текущем квартале. Я долен проделанной работой, хотя зачищать территорию нового месторождения можно было и тщательнее. Естественно, мы снизим до минимума выплаты рабочим, застреленным тем психом, списав на производственную травму по вине эксплуатационных служб, но тебе следует избегать подобных небрежностей. И не сердись, я знаю что охрана разработок – не твоя обязанность, но нам необходимо учитывать все мелочи. А теперь ступай.
Айвен развернулся и направился вон из комнаты. За его спиной из динамиков визора звучала лёгкая музыка.

[susan]

Песня седьмая
Эрик

…Сиянье обрушится вниз
Станет самим тобой

Я стар. Сколько же мне лет? Так много произошло всего, что мои нейроны не в силах сохранить всего, что накоплено за время моего небытия. Я помню, тот смешной доктор мне пояснял, полезный был экземпляр, жаль, злоупотреблял женским вниманием. Конечно, при желании я могу просмотреть ту часть моего Я, которая была перенесена на жесткие носители для сохранения моего наследия, но зачем? Мелькающие передо мной на экране уже не несет отпечатка эмоций, которые когда-то владели мной, а значит суть бесполезный мусор. Фотография морского берега на закате, с накатывающимися волнами, не отразит запаха гниющих водорослей, хвои после дождя, мокрой травы, тепло твоих плеч, которые нежатся в моих объятьях… Забытые и ненужные ощущения. Иногда синапсы комбинируются случайным образом, и ко мне приходят зыбкие образы из прошлого, но я не знаю: тени ли это минувших дней или злая игра моего воображения. Препараты дают временное успокоение, но угнетают мои мыслительные возможности, а я не хочу, не хочу, НЕ ХОЧУ! Я так долго создавал мой личный рай, чтобы тело мешало мне насладиться сполна результатами долгих лет трудов, пота, крови, главным образом чужих, но я заслужил, ЗАСЛУЖИЛ это. Потому что они остались там, а я здесь, жив и обязан быть счастлив.
Мой остров, мой сотворенный рай. Полностью самодостаточный, с замкнутым циклом воспроизводства, собственным энергоснабжением, неприступный с моря и с воздуха, мой дом, моя крепость, моя добровольная тюрьма. Отсюда я управляю своей маленькой империей, высокотехнологичным чудом, в котором трудятся те, кому я позволяю пользоваться благами, которыми я считаю нужным их одарить. И требую за это то, что имею право требовать. Жалкие, мелочные людишки, что понимают они, проживая свои крохотные обрывки жизней, в существовании подобных мне? Какое мне дело до их горестей и радостей, если им позволяется жить только для того, чтобы я мог обеспечивать свою вечность? Их ропот нелеп, и они вынуждают меня примерно демонстрировать им всю глубину их заблуждений. Почему они не могут просто выполнять то, что им приказано? Несовершенные животные, несмотря на строгую селекцию, всё равно попадаются экземпляры, которые портят всё стадо, и тогда приходится избавляться от зараженного стада. Есть ли дело мне до закрытых производств и выдворенных с их насиженных мест работников? Места в их жилищах займет новый урожай рабочих, а куда девается отработанный материал? Какое мне дело до этого, ведь предприятие работает, а остальное не моё дело. Моя вечная ночь, в которой я обитаю… Смешной доктор пояснял, что из-за множества инъекций стволовых клеток мой эпидермис перестал выполнять свои функции, и в соединении с уникальной комбинацией волн, которые присутствуют в солнечном свете, дает острую аллергическую реакцию, которая должна в конечном итоге убить меня. Он советовал сократить число доз, я же сократил свои связи с внешним миром. Древний замок, наследие моей семьи, выстроенный на вершине обрывистой скалы, стал местом моего уединенного обитания. Окрестные холмы давно поглотило ненасытное море, а замок выстоял, окруженный враждебными водами и глубоким синим небом, которое хотело убить меня. Сейчас меня от неба отделяет купол, укрывший мою родовую обитель. Я преобразовал себя и мир для моей вечной жизни, значит ли это, что я – вершина эволюции? Как мне на столько повезло, что именно мне досталось проклятие гения? И почему мне так одиноко здесь, на моей личной вершине?
Я давно обитаю один, редкие визиты техников и врачей не в счет. Первое время со мной обитали слуги, но они оказались слабы и не смогли отказаться от неба. Ничтожные создания, променяли небо на право служения. Я выкинул их как ничтожный мусор, заменив автоматами. Безмолвные, послушные, идеальные творения передовой технической мысли. Мои потребности в пище удовлетворяют белковые коктейли и витаминные желе, сбалансированные на потребности личного метаболизма. Доктор говорил, что это может привести к атрофированию пищеварительной системы, но зачем мне что-то несовершенное, если можно перестроить организм для получения идеала? Подвижное в подвижном, подобное в подобном, идеальное в идеальном. Мир вне моего купола интересует меня лишь как средство достижения еще большего идеала, он существует для меня, я же волен обращаться с ним как заблагорассудится. Именно эта философия давала мне силы для новых поисков и определяла цели и задачи моего естества. Идеал. Совершенство. А для остального есть высокие технологии.
Я прохожу по древним коридорам, задерживаюсь у гравюры с родовым древом. Вот мои предки высаживаются на ныне затопленные берега, покорять вместе с Гийомом Бастардом непокорных саксов. Вот они сражаются против друг друга в войнах Алой и Белой розы. А это противостоят ордам Кромвеля. Одолевают испанцев в войне за корону. Ведут за собой полки под Ватерлоо. Стоят тонкой красной линией у Балаклавы. А вот, как веяние новой эпохи, основывают университеты, поддерживают молодую поросль исследователей, что через поколение принесет такие результаты, которые предки не могли предположить в самых смелых мечтах. Череда славных свершений. Воины, политики, меценаты. И я на вершине эволюции. Сияющей, недостижимой для многих, почти ни для кого.
Злопыхатели. Они, как стервятники, следят за мной, ищут малейшие намеки на мои просчеты и ошибки. Глупцы. Мой путь был слишком долог, чтобы я мог позволить себе оступиться. А вот встававшие на моем пути… Впрочем зачем ворошить тлен прошлого? Они слишком ничтожны, чтобы я их упоминал, но всё же я помню, прекрасно помню, как они ждали моего провала. И именно потому что я помню всех их, я там где я есть, а они пополнили собой круговорот веществ в природе. Иногда это было забавно, было время, когда меня развлекали игры на выживание. Танцевать на лезвии бритвы. Я был молод, слишком молод. Потом игры приелись, пришел опыт и расчет. Партии на стоклеточных шахматных трехмерных досках. Но от них осталась усталость и больше ничего, ведь то, что должно было быть уничтожено и поглощено мною, стало небытием, поддерживающим моё существование. Смерть, как принцип движения к жизни. Чужой смерти к моей жизни. Иначе я не приемлю. А моё место здесь и сейчас является очередным доказательством данного постулата.
Я смотрю на купол, парящий высоко над моей головой, отделяющий меня от того, что снаружи. Проекция Вселенной с миллиардами звезд на поляризованных стеклах заменяет мне вид на сияние неба, которое я забыл. Тонкая грань отделяет меня от мира, стекло, которое тверже алмаза. Я распахиваю руки навстречу черноте неба. Повинуясь моим мысленным приказам, огни ламп гаснут, погружая меня во тьму моего личного рая: без мыслей, без сомнений, без тревог.
Небо… Почему? Почему оно разлетается вдребезги? Где-то на заднем плане мелькает мысль о том, что мне гарантировали невозможность разрушения купола. Сияние охватывает меня, свет, яркий, обжигающий, отражающийся в летящих осколках, прекрасный, завораживающий, причиняющий такую нестерпимую муку, и такое наслаждение. Небо приближается ко мне… А я уже забыл, какое оно… Прекрасное и убийственное. На выжженные светом белки глаз опускаются опаленные веки. Я падаю вверх.

- Мы сделали это!
Приземистый мужчина в камуфляжном костюме и с амуницией, собранными из форм всех частных армий всех корпораций торжествующе поднял к сиянию неба руку, держащую за волосы голову бывшего владельца острова-замка.
- Так произойдет со всеми эксплуататорами! Мир должен очиститься от неравноправия! Вся власть создателям материальных благ! И мы только что сделали первый шаг к нашей победе! Ура, товарищи!
Рев десятка глоток подхватили этот победной клич. Сверху, в дыру крыши, спускались новые люди. Они разбежались по бесконечным коридорам, забирая понравившееся по дороге, и не оказывая ни малейшего уважения к бывшим хозяевам фамильного гнезда, сурово глядевшим с древних стен. Быстро пронесясь по замку, как стая саранчи, оставив за собой лишь разрушение и битое стекло, захватчики исчезли. А под синевой бездонного неба остался лежать безучастный ко всему труп со сползающей клочьями кожей.

Вицепрезидент компании Тоё совмещал изучение отчета и просмотр семичасовых новостей. Ведущая в закрытом сине-сером костюме, который соответствовал требованиям Корпорации о соответствии внешней формы внутреннему содержанию, рассказывала о новом акте вандализма со стороны группы радикалов, называющих себя «Новый мировой порядок». Ее речь перемежалась съемками с беспилотников, иллюстрирующих масштабы разрушений.
- Ирония, не правда ли?
Он перевел взгляд на почтительно замершего куратор Западного сектора.
- Этот кретин создал столь совершенный аппарат управления и на столько универсальную структуру корпорации, что она перестала нуждаться в нем, как в лидере. Он так стремился к уединению, что это сыграло с ним злую шутку: добившись полной автономии, он стал лишним в собственном детище. Причем это произошло столь давно, что из памяти коротко живущих даже стерлись знания о его истинной роли в мире. Заметь, новость о его смерть никак не сказалась на котировках на фондовой бирже.
Голос его из лениво-расслабленного в мгновенье стал хлестким, как удар кнута
- Вы смогли достать нужное?
- Да, - куратор кивнул и протянул вицепрезиденту белесый кристалл. – Все необходимые данные были получены. Операция прошла успешно.
Вицепрезидент довольно улыбнулся, вертя в руках полученный предмет
- Революционеры весьма удобны. Главное направить их праведный гнев в нужное направление, и они сами сделают всю грязную работу. Благодарю за старания.
Куратор исчез за дверями, а вицепрезидент вставил кристалл памяти в считывающее устройство. Перед ним замелькали разрозненные обрывки. Кадры памяти человека, пережившего память о себе.

[susan]

Песня восьмая.
Дэдке Нданс

Труп разбирает страх
Труп распирает смех
Он продолжает петь

Образцовый служащий пятого класса корпорации Ситка, Дэдке Нданс закончил свой рабочий день во время, точно соответствующее корпоративному этикету, и выключил свой монитор ровно в 18-59. Корпорация поощряла, когда работники проявляют своё рвение, оставаясь сверхурочно, но если служащий задерживался дольше, чем на час, это могло послужить показателем служебного несоответствия. Поэтому хорошим тоном считалось пребывать на рабочем месте после официального окончания трудового дня не на много, но достаточно. Это демонстрировало лояльность и не давало повода усомниться в профессиональных качествах. Покинув офис и попрощавшись с охранником, служащий Нданс, как он предпочитал сам именовать себя, пригладил редеющие волосы мужчины за тридцать, поправил фалды пиджака и направился сквозь расцвеченную яркими огнями ночь к остановке муниципального транспорта, который должен был доставить его к центральной площади, где ему предстояло совершить пересадку на другую линию. От заветной мечты о четвертом классе его отделали два года работы и квалификационный экзамен, а там… Дух захватывало от перспектив: более престижный район обитания, право на личный транспорт, привилегии в корпоративном ресторане, улучшенный социальный пакет. Как любил говорить его прямой руководитель на очередном неформальном собрании по улучшению межличностных взаимоотношений в коллективе:
- Все дороги открыты четвертому классу. Кассиры в учреждениях быстрого питания в первую очередь обслуживают четвертый класс, парковщики готовят четвертому классу лучшие места, консультанты в модных центрах для покупок отталкивают друг-друга в надежде обслужить четвертый класс. Женщины любят четвертый класс, ведь за ним стабильность и знак успеха. А всё потому, что для таких как мы четвертый класс – вершина карьеры, стеклянный потолок, за которым уже совсем всё по-другому.
Сам руководитель, получивший четвертый класс после долгих лет неудач и провалов больше в качестве поощрения верности Корпорации чем за реальные познании, обычно после этой короткой, но проникновенной речи, принимал удвоенную дозу смеси этанола, воды, тиамина, ниацина и сахара, обогащенную микроэлементами, что приводило его в состояние полного умиротворения и единения с окружающей средой. Его сотрудники выражали должную степень почтения к словам старшего по карьерной лестнице и предпочитали ретироваться, так как следующая доза горячительного напитка приводила руководителя в состояние повышенной раздражительности. Впрочем, до конфузов дело не доходило, так как работники службы по контролю за моралью своевременно пресекали всяческие возможности помешать всеобщему единению и благообразия. Нданс поддерживал приличествующее ситуации почтение к своему руководителю, но про себя относился к нему свысока, считая Корпорацию излишне мягкой к не самым ценным своим сотрудникам. В тоже время он не мог не чувствовать гордость за место своего служения: какая еще из Корпораций могла похвастаться столь высоким уровнем корпоративной культуры и ответственности перед своими работниками? Только благодаря своему месту в Корпорации, получив статус пятого класс, Нданс вместе с кодами доступа и новой кредитной карточкой, получил направление на операцию по вживлению усовершенствованного нейрочипа, располагающегося непосредственно в сердечной ткани и передающего в онлайн режиме данные в страховую компанию. Такой постоянный контроль за здоровьем снижал риск наступления страховых случаев на четырнадцать процентов и, соответственно, приводил к существенной экономии средств как со стороны страховщиков, так и со стороны работодателей за счет отсутствия простоев и необходимости делегирования полномочий необученному сотруднику. Другие работодатели практиковали, как слышал Нданс, подобные манипуляции начиная с четвертого класса, что, несомненно, делало его корпорацию лучшим местом для служения, подчеркивая всю глубину заботы руководства о своих подчиненных. Поэтому Нданс гордо нес на своей одежде корпоративные цвета, не забывая, впрочем, держаться в рамках, предписываемых системными стандартами.


Старинная, мощеная булыжником Центральная площадь встретила Нданса шумом жизней, старательно доказывающих свою целесообразность. С площадки для выступлений выступал дежурный оратор, в паре шагов от него народная исполнительница старательно исполняла что-то народное, в стороне молодежный оркестр играл попурри из популярных мелодий, танцоры с огнем танцевали, жонглируя зажженными факелами. Лотки торговцев едой и напитками перемежались группками праздношатающихся граждан, развлекающих себя предложенными развлечениями. Через площадь курсировал отреставрированный трамвай – аттракцион для туристов и парочек. Огромный экран над площадью перемежал рекламные ролики воззваниями к бдительности и высокому уровню корпоративной ответственности. Нданс невольно оглянулся на людей в темно-зеленом, застывших у края света и тени, отделявшего веселье площади от черноты боковых улиц. Неожиданно оратор сменил спокойный тон на крик, и на его зов ожили люди в темно-зеленом, выдернув из толпы того, на кого указывал оратор. Короткий миг, и уже в стороне бьют ногами виновного в отклонении от корпоративной этики под всеобщее молчаливое одобрение. А Нданс спешит мимо, переполняемый чувствами собственной значимости и брезгливости по отношению к нарушителю. И только очень далеко внутри, а самом краю сознания, мелькает мысль, что хорошо, что это был не он, а кто-то другой, незнакомый и безразличный ему. Сегодня у Нданса важный вечер, его ждет заранее заказанный ресторан и ужин с милейшей особой, с которой он познакомился на сайте, специально предназначенном для знакомства с милейшими особами. Воображение рисовало ему романтичную обстановку, гармоничное сочетание ощущений, получаемых от всех чувств, совокупное наслаждение от приятной обстановки, приятной беседы и приятной во всех отношениях спутницы, и возможно…
За спиной прогрохотал трамвай, резким звуком вырывая Нданса от сладостных грез. Он вздрогнул, оглянулся на шум. Огни проезжающего трамвая, огни в руках танцоров, огни реклам, все они слились в единый огненный вихрь, пронесшийся перед глазами служащего, ничком упавшего на камни мостовой. Толпа обтекала лежащего, а в его открытых глазах отражался экран с рекламой корпорации Ситка.

В сервисном центре страховой компании Альянс царила умеренно деловая атмосфера. Двое техников десятого класса у кофейного автомата, обеспечивающего персонал бесплатным кофе: часть социального пакета компании, - придирчиво выбирали себе напиток.
- Эти ребята из Тоё знают своё дело. Новые комплексы дают значительно лучшие показатели сигнала.
- Железо то у них хорошее, но перекодировка под наши стандарты… Ребята рассказывали сколько они провозились с переносом и подгонкой системы.
- Да уж, наслышан как они уронили базу данных, что привело к сбою у семидесяти трех процентов носителей нейрочипа модели КьюПэ71. Одновременный отказ сердца у такой кучи клиентов, аншлаг в больницах и моргах, - смешок. – Что со сменой было?
- А ничего. Проджект-менеджера, курирующего заключение договоров по КьюПэ71, обвинили в халатности за недостаточный контроль за расходами и лишили квартальной премии за нанесенные убытки. Написали претензию в Тоё, те ответили что-то вежливое, в своём духе.
- Теперь понятно откуда появилась новая инструкция о заведении новых учетных записей. Попробую кофе со вкусом мяты.
- Мне больше нравится перец. Люблю остренькое. Надо написать в отдел по работе с персоналом запрос на пивной аппарат.
- Хорошая идея. Мы поддержим.

Образцовый служащий четвертного класса корпорации Ситка, Дэдке Нданс закончил свой рабочий день во время, точно соответствующее корпоративному этикету, и выключил свой монитор ровно в 18-59. Недавно он получил заветное повышение, как поощрение за лояльность корпорации, ведь факт, что он лояльный служащий, был подтвержден тем, что именно он стал одним из объектов для атаки кибер-террористов из Свободомыслящих, которые обвинялись во множестве преступлений, в том числе в нападениях, убийствах, вандализме и распространении нелицензионного программного обеспечения. Именно это ему сказал шеф службы безопасности корпорации, нанеся визит в госпиталь, где Нданс восстанавливался после остановки сердца и пережитой клинической смерти. Новостные каналы кричали о войне с терроризмом, охранные структуры получили усиление, обыватели с интересом следили за последними новостями. Спустя месяц начался новый футбольный сезон, и смерти носителей злополучного нейрочипа отошли а третий план.
Служащий Нданс пригладил редеющие волосы мужчины за тридцать, поправил фалды пиджака и зашагал походкой довольного собой человека сквозь расцвеченную яркими огнями ночь.