Чармвилль Опции

[susan]

Скрытый текст

- Ты уже уходишь?
- Мне пора…
Мягкое касание рук, теплые губы на колючей щеке. Легкий поцелуй. Шаги босых ног по холодному полу.
- Ты вернешься?
- А когда-то было по другому?
Тяжелое молчание в ответ.
Щелчок закрывающегося замка на входной двери.
Ненужный разговор перед рассветом, миг, когда темнее всего. Когда инстинктивный страх застилает разум, и хочется бежать, бежать, прятаться от неумолимых гончих, жаждущих вцепиться в твой затылок. Бесконечный бег с препятствиями, что длится пока не вспыхнет первый луч света, убивающий тьму. Страхи исчезают, забываются, оставляя послевкусие стыда перед своим неуместным волнением. И только тяжесть в груди напоминает о чем-то неявном, тревожащем, тайном.

Мери-Энн Симменс быстро шла по коридору, подскакивая, когда белые форменные тапки из тяжелого пластика пытались в очередной раз спасть с ног, и старалась не перейти на бег. Ох уж этот Гарри, считавший себя мачо только на том основании, что он ходит в качалку и на прошлой ярмарке выиграл поросенка за то, что переплюнул Данки Джукса. Данки Джукс потом еще возмущался, что он плевал против ветра, а Гарри Плюм по ветру, но кто будет слушать этого чудика? А сейчас из-за него Мери-Энн опаздывала на встречу с новым боссом и ужасно переживала из-за этого. Его предшественник уехал из этого захолустья, как только подвернулась малейшая возможность, хотя злые языки и говорили, что это было похоже на бегство. Но как бы не был назван отъезд и чем бы он ни был продиктован, директору пришлось быстро искать замену, что ввергло на некоторое время коллектив в панику, так как директор в плохом настроении – это директор в плохом настроении со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда наконец вчера было объявлено, что нашелся подходящий кандидат, согласившийся еще и переехать в Чармвилль, все вздохнули с облегчением. А теперь она опаздывала! Девушка корила себя, представляя грозное лицо директора, который обвинял ее в некомпетентности и делал причиной увольнения такого долгожданного специалиста.
- Простите, я… – Мери-Энн распахнула дверь кабинета, влетая внутрь, и тут же замерла на месте, наткнувшись на ироничный взгляд высокого молодого человека, поправлявшего манжет безупречно белого халата. Его длинные прямые волосы были собраны в тугой узел, черные брюки безукоризненно выглажены, а туфли из тонкой кожи могли соперничать с зеркалом по начищенности.
- В Ваших местах не принято стучать? А если бы я был не один? – его голос звучал вежливо, а речь была прекрасно построена, но Мери-Энн его почти не слышала, ошарашено рассматривая своего нового начальника. Директор вчера долго рассказывал о том, какие у него заслуги, какой он замечательный врач и как им вообще повезло заполучить специалиста столь высокого класса. Но в голове безупречно белой блондинки не укладывалось как можно будет подчиняться азиату!
Молодой человек между тем закончил поправлять пуговицы, взял со стола стетоскоп и взглянул на время, достав из кармана старинные часы с крышкой, чем ввел Мери-Энн в еще больший ступор. Не обращая внимание на замешательство медсестры, врач спокойно подошел к ней и взял из ее рук планшет, к которому были прикреплены истории болезни сегодняшних пациентов.
- Вы ведь покажете мне все здесь? Я… Рассчитываю на вас.
Его слова вывели девушку из состояния оцепенения, и она засуетилась.
- Прошу за мной, доктор Смитт- она быстро пошла вперед, чуть покачивая упругими бедрами. Он пропустил медсестру вперед, наблюдая за ее походкой. Его губы тронула легкая усмешка.
- Да, это моё имя…

Обход шел своим чередом, и Мери-Энн несколько расслабилась, наблюдая за четкими и профессиональными действиями нового врача. Он вдумчиво читал истории болезни, просматривал анализы, корректировал назначения, если в этом была необходимость, а медсестре оставалось только спешить записывать за ним все указания. И хотя внутри нее все росло возмущение фактом назначения такого неподходящего человека, она внутри себя не могла не согласиться, что он настоящий специалист своего дела.
- Когда поступил этот пациент? – доктор Смитт остановился у койки девушки, подключенной к аппарату искусственного дыхания. Её глаза были открыты, но они ничего не выражали, зрачки не реагировали на свет. Девушка была укрыта по подбородок, и когда доктор приподнял простыню, Мери-Энн еле сдержала вздох: руки пациентки были покрыты плотной корой наростов.
- В этой больнице крайне нервный персонал, - бесстрастно произнес Смитт, - и за пациентами следят крайне плохо.
Его слова заставили медсестру покраснеть:
- Но вчера этого не было! Я сама проверяла!
- А кровь ей для анализов кто брал? – Смитт даже не скрывал сарказм. Мери-Энн еще больше покраснела.
- Сестра Волш.
- И она ничего необычного не заметила?
Спокойный вопрос врача заставил медсестру задуматься. Эта пациентка, Джулия Лоуренс, девятнадцать лет, студентка второго курса местного колледжа, была доставлена два дня назад в коматозном состоянии. Её соседка по комнате в кампусе местного университета, славящегося своим филологическим факультетом, не смогла ее разбудить перед важным семинаром и вызвала парамедиков. Подруги перед этим были на вечеринке, и первым предположением была передозировка, но тесты оказались чистыми, хотя сестра Волш жаловалась потом во время обеда, что еле смогла взять кровь у пациентки, такой твердой была ее кожа. Врачи бились за то, чтобы стабилизировать ее состояние, и даже звонили в округ, но и там мало чем смогли помочь.
Доктор Смитт выслушал сбивчивый рассказ Мери-Энн, после чего достал из кармашка свои часы. Приведенная в действие пружина откинула с мелодичным звоном крышку. Медсестра заворожено следила за его действиями. В этот момент он казался таким значительным и бесконечно далеким и от этой комнаты и городка, затерявшегося среди равнин и холмов в центре континента. Он прикоснулся к шее лежащей девушки и начал считать ее пульс, следя за секундной стрелкой своих часов.
- Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восем… Похоже, ей уже не помочь… Скажите, возле ее дома растут ивы? – неожиданно спросил он у медсестры.
- Что, простите?
- Ива. Это такое дерево. И Вы удивительны, - он усмехнулся. Мери-Энн взвилась
- ЧТО?
- Ваши глаза. Я полагал, что раскрыть больше определенного размера веки невозможно, но у Вас получилось. Поразительный талант.
Медсестра открыла было рот, но передумала, развернулась и чеканя шаг вышла из палаты. Она должна, нет она просто обязана сейчас же говорить с директором. Да что этот выскочка себе позволяет? Пафосному шествию помешали тапки, в самый неподходящий момент решившие слететь с ног. Мери-Энн споткнулась и почти упала на невысокую девушку в джинсах и клетчатой рубашке мужского кроя, входившей в палату. В ней медсестра узнала соседку Джулии, приезжавшую вместе с ней в больницу. За ней в коридоре переминались с ноги на ногу её спутники-студенты.
- Вам обязательно так сбивать людей с ног? – накинулась вновь пришедшая на бедняжку Мери-Энн. Она не успела ответить, как сзади прозвучал спокойный голос доктора Смитта:
- А, посетители? Входите, входите, Вы как раз вовремя. Я весьма… Уважаю… Тех, кто приходит своевременно…
Мери-Энн хотела напомнить, что еще не установлено что послужило причиной заболевания, и что это могло нести потенциальную угрозу окружающим, но ее уже отодвинули в сторону, а маленькую палату почти полностью заполнили посетители. Мери-Энн недовольно сморщила носик, но решила принципиально никуда не уходить: раз уж этот выскочка решил нарушить все больничные правила, её долг вывести его на чистую воду.

Джон Смитт переместился к окну и оттуда рассматривал четверых, вошедших в палату и окруживших пациентку. Первая, Патрисия Коннор, была маленькой энергичной пацанкой, заботливо смотревшей на свою подругу. Он ее рубашки исходил легкий запах сигарет, и Смитт отметил про себя, что она выкуривает по пачке в день. Рядом с ней стояла веснушчатая кучерявая шатенка в легком платье в цветочек, Вирджиния Свейзи. Парни держались чуть сзади, считая себя неуместными в этом царстве пластика и медицинской стали. Волтер Пай в поношенном свитере, с небольшой бородкой, которую он отпустил для солидности, и дерзкий Курт Нейл, жевавший жвачку с видом, что весь мир ему что-то должен, и это что-то включает в себя как минимум годовой запас выпивки и всех симпатичных девчонок в радиусе ста миль. Под внимательным взглядом черных глаз четверка смутилась и чуть поумерила пыл.
- Доктор, что с ней? – наконец прервала затянувшуюся паузу Патрисия. Смитт удовлетворенно что-то отметил про себя.
- Не хватает еще одного. Верно?
- О чем Вы говорите? Наша подруга сейчас в таком состоянии, а Вы задаете такие вопросы? – Патрисия дерзко уставилась на врача, но отвела взгляд. Сзади его освещало солнце, но на лицо молодого человека падала густая тень. Ей вдруг захотелось быстро уйти, но ноги не слушались.
- Значит не хватает еще одного… И я не получил ответ на вопрос о том, есть ли рядом с кампусом ивы?
- Слышь, ты давай ее лечи, а не умничай! – выкрикнул Курт. Его тронула за руку Вирджиния.
- Тише, может доктор предполагает аллергию? Мы проходили это на прошлом курсе, редкая реакция на цветение растений. Да, возле столового корпуса есть три ивы.
- Но ведь ивы уже давно отцвели… И именно в этом корпусе проходила вечеринка, после которой заболела Ваша подруга? - улыбнулся Смитт.
- Но как…
- Позовите лучше Вашего друга. Он ведь вчера тоже приходил. Верно?
Доктор Смитт открыл дверь в коридор, где переминался с ноги на ногу скромный юноша в аккуратной голубой рубашечке и клубном пиджаке. Длинные белокурые волосы падали на его лицо типичного жителя Среднего Запада.
- Волли очень беспокоится о Джулии. Вас вчера не было, а он рядом с ней днюет и ночует! Мы еле вытащили его поесть, - не унималась сзади Патриция.
- Поверь, это лишнее…
Стоявшая за спиной Смитта Мери-Энн не верила своим глазам. Только что доктор спокойно опирался на подоконник, а через миг он уже у двери. Да что он в конце концов творит? А он как раз закрывал дверь перед носом у пятого.
- Мисс Симменс. Нам надо продолжить обход. Обработайте кожу раствором перекиси водорода. Что-то же ей надо назначить? Не так ли?
На этой фразе доктор покинул палату. За ним вышла и ошарашенная медсестра. Сворачивая в следующий коридор Смитт обернулся и заметил, что Волли зашмыгивает в палату.
- Вы мне можете достать альманахи университета за последние пятнадцать лет? – обратился он к медсестре.
- Почему Вы себя ведете столь вызывающе? Я, я обо всем доложу директору!
- Ваше право. Только сначала принесите альманахи. Желательно, с фотографиями столового корпуса.
Мери-Энн возмущенно фыркнула, а источник ее раздражения невозмутимо продолжил обход. «Я выведу этого проходимца на чистую воду! Ведет себя как будто он знает всё наперед». Её раздражало в нем абсолютно все: манера держать ручку, спокойный голос, бесстрастное выражение лица. В перерыве она высказывала свои огорчения другим медсестрам.
- Кажется кто-то слишком уделяет ему внимание, - хохотнула смешливая Эстер.
- Да, ведь он такой милашка! – добавила Аманда. – И одевается как настоящий столичный житель, как же этого не хватает местным парням…
Отсутствие поддержки со стороны коллег не останавливало Мери-Энн. И когда она звонила знакомой библиотекарше, она старательно убеждала себя, что это ее личная добрая воля, и не более.
- Алло? Привет, Розмари. Будешь идти на вечер Снуппи Дога? Да, конечно, с меня пирог из батата. Послушай, ты не могла бы мне сделать одолжение?
- Как это мило с твоей стороны… - раздалось за спиной у Мери-Энн. Она испуганно вскрикнула.
- Даже не ожидал, что ты всё таки согласишься, - доктор Смитт, улыбаясь, смотрел на девушку. Она потупила глаза. Он подошел ближе, взял ее за подбородок, заглянул в глаза. После чего перевел взгляд за окно, где дневное светило катилось к закату. На мгновенье по его лицу пробежала тень.
- Ну что, поехали? – спросил он девушку
- Куда?
- К твое знакомой, само собой. Не зря же ты потратила четвертак на звонок? Через пятнадцать минут жду тебя на парковке.
Мери-Энн умудрилась переодеться быстрее, и уже внизу, на парковке, в ожидании Смитта, подкрашивала губы. К ней подъехал черный Кадиллак. Пассажирская дверца распахнулась:
- Прошу на борт, - из машины раздался раздражающий голос. Мери-Эн вскинула голову и торжественно уселась внутрь. В машине пахло кожей и дорогим мужским парфюмом.
- Я всегда считала, что на таких машинах передвигаются только старики и гангстеры, - капризно сообщила она. Доктор в ответ промолчал.
- Вы слышали легенду об ухажерах? – спросил он через некоторое время.
- Что?
- А ведь это кельтский эпос… Итак, ухажеры. Легенды говорят, что духи иногда являются в этот мир в виде прекрасных парней, которые увлекают девушек на танцах и, если девушка не будет достаточно осторожна и даст поцеловать себя, они уводят ее с собой, в прекрасный мир, такой, прекраснее которого нет ничего. И в этом мире нет ничего даже отдаленно приближающегося к великолепию того мира. Но для этого мира девушка оказывается потерянной.
- Какая романтичная история. Быть в прекрасном мире, с любимым… - Мери-Энн мечтательно закрыла глаза.
- Напоминаю. Это легенда. Людям… Свойственно… Щадить свою психику, выдавая желаемое за действительное.
- Вы это так сказали, будто оцениваете людей как инопланетную форму жизни, - девушка надула губки. Ну надо же как он мог испортить такую красивую мечту.
- У нас мало времени… Это нужный адрес? – он припарковал автомобиль у неприметного подъезда.
- Да, здесь городской архив, а моя кузина, то есть она мне не совсем кузина, а дочь кузины второй жены моего дяди, но ведь так ее проще называть, да? – Мери-Энн смутилась, выходя из машины. Смитт галантно придержал дверь, пропуская девушку вперед. В конце длинного коридора их ждала уютная комната, уставленная длинными стеллажами с книгами. Внутри дальняя родственница Мери-Энн уже подготовила нужные папки и как раз складывала последнюю стопку на стол. Доктор сразу же поспешил к столу и принялся перелистывать альбомы, предоставив девушкам шептаться за его спиной. После часа работы, за который девушки успели выпить чай и обсудить последнюю моду на сумки, Смитт удовлетворенно расслабился. Он открыл два альбома, положил один рядом с другим и поманил Мери-Энн к себе. Та неохотно подошла.
- Хочу устроить Вам небольшую проверку на внимательность. Помните, детские журналы, игра: найди десять отличий. Здесь их меньше, но есть кое-что ключевое…
Он пододвинул к ней альбомы. Девушка начала нерешительно их осматривать:
- Здание столового корпуса? Ну… Они сняты с разных точек…
- Хорошо, - подбодрил он ее. Девушка долго вглядывалась в картинку, но в конце концов оттолкнула тяжелые тома:
- Да в конце концов, что Вы от меня хотите?
- Сдержанность не входит в число Ваших добродетелей. Что же… - он улыбнулся и движением фокусника указал на две фотографии группы деревьев из разных альбомов. Мери-Энн непонимающе смотрела на молодого человека:
- И что? Университет у уже лет сорок, он перестраивался уже столько раз.
- Следите за руками… - Смитт указал на три узловатые ивы на одной фотографии, и коснулся пальцем группы из двух деревьев на сосед, нем снимке. Потом закрыл оба альбома. Мери-Энн, которая выросла на ферме и все детство подрабатывала в питомнике отца, испуганно вскрикнула.
- Заметили? Да, именно так. Фотографии были сделаны с разницей в год.
- Но как же… Такие большие деревья не могли вырасти за год! И их уже не пересаживают, слишком большие.
- Вы уловили суть…
Смитт продемонстрировал еще два альбома. И еще два.
- И так каждые семь лет. Здесь дерева нет, а через год – оно уже есть. Совпадение? Не думаю…
Смитт откинул крышку часов, взглянул на время:
- Поздно, уже слишком поздно. Разрешите откланяться. Дамы…
Он порывисто поднялся и исчез в дверном проеме, оставив Мери-Энн на ее кузину стоять с открытым ртом.
- Что это было? – спросила та, тормоша девушку за плечо.
- Это… Наш новый доктор…

Мост через реку, которую местные жители не мудрствуя лукаво называли просто Река. К нему спешил некто, стараясь обогнать Луну, неторопливо совершавшую свой путь по небосклону. Еще немного, стоит ему ступить на полотно моста, и он уже будет вне досягаемости, он будет свободен.
- Спешишь?
Тени пришли в движение, уплотняясь, концентрируясь. Путник отпрянул от них, сделал шаг назад, оглядываясь по сторонам. Из теней ему на встречу вышел темный силуэт. Лунный свет осветил бледное спокойное лицо.
- Это Вы, доктор? Вы напугали меня, - Волли расслабленно засмеялся, - Вы извините…
- Не лучшее время для прогулок, молодой человек… - голос доктора Смитта не скрывал иронии.
- Я спешу, - Волли старательно скрывал волнение, но оно невольно вырывалось наружу.
- Удивительно. У Вас же еще ест время. Семь лет. Неплохо, значительно лучше, чем можно было предположить с первого взгляда, - Смитт достал часы, открыл их крышку. Часы громко тикали, их звук далеко разносился в нахлынувшей на этих двоих абсолютной тишине. Волли уставился на часы с нескрываемой ненавистью. Стрелки отмеряли секунды, и каждое их движение сминало, изменяло внешность парня. Волосы выросли и спутались, вытянулись предплечья, сгорбилась спина, ноги стали короче. Из глотки того, кто еще днем был привлекательным юношей, раздался животный рев. Он упал на колени. Смитт без выражения смотрел на него.
- Так всегда бывает, когда кто-то живет за счет времени других. Меня всегда интересовало, почему люди так старательно избегали окончаний историй про ухажеров. Красавицы, у которых ухажеры крали сердца, теряли свой человеческий облик и засыпали, деревенея. Маленькая расплата за обычное стремление к бесплатному счастью. Ирония. Они не использовали своё, отведенное им время, и позволяли его украсть. Большой грех…
У ног Смитта существо, бывшее некогда Волли, корчилось, распадаясь на части под перезвон часов.
- Будь ты проклят… - сорвалось с его губ вместе с последним вздохом. Смитт задумчиво смотрел на ставшие прахом остатки, которые уже разносил по полям вездесущий ветер.
- Уже, - тихо произнес он, сливаясь с тенями.

[susan]

Скрытый текст

Каждая история начинается с чего-то. Эта началась со звонка 911. Или с того, что Джона попросили подменить с дежурством на неотложке. Или с того, что долги необходимо было отдавать… Как бы то ни было, Смитт сидел рядом с водителем, а машина под вой сирены и мигание синего проблескового маячка мчалась по направлению к высшей школе Чармвилля имени Джоржа Вашингтона.
Водитель лихо притормозил у стадиона, который гудел как растревоженный улей. Сегодня была первая игра сезона, а команда высшей школы Черные Лебеди ежегодно получала кубок штата, а главной мечтой всех школ было сбросить их с вершины спортивного Олимпа, поэтому стадион был забит до отказа. Но в данный момент причиной волнений был не очередной тачдаун или сейфти, а лежащий на зеленом газоне игрок.

Бригада неотложки действовала строго по процедуре. Проверка сердцебиения и давления, реакция зрачков на свет. Но Смитт мог сказать сразу, еще до всех этих действий, что игрок безнадежно мертв, а инструкция отрабатывалась исключительно для того, чтобы госпиталь в последствие не обвинили в халатности. Он взглянул на часы:
- Смерть констатирована в 11:24. Зафиксируйте время для отчета, - скомандовал он санитару. Тот кивнул и принялся отгонять зевак, пока водитель вызывал шерифа и коронера. Сам же доктор поднялся и отряхнул траву с колен. В стороне стояла группа преподавателей во главе с директором школы: пожилым, полноватым мужчиной, в сером костюме, который казался ему великоватым. Тренер увел игроков с поля, и сейчас они с тревогой смотрели на действия парамедиков. Смитт подошел к преподавателям:
- Вы вызвали бригаду?
- Это сделал наш учитель домоводства, мистер Марисон. – заулыбался директор, - С Билли всё будет хорошо?
- Вам следует сообщить семье о необходимости подготовки похорон… - без эмоций сообщил Смитт. Директор побледнел и сделал шаг назад, а Смитт встретился взглядом с учителем домоводства: крепким мужчиной семитского типа с небольшой бородкой и большими карими глазами. Его выправка выдавала в нем бывшего военного. За время короткой паузы директор смог взять себя в руки:
- Какое горе… Я лично поговорю с его матерью. Билли, такой замечательный мальчик, подавал большие надежды…
- Он проходил медобследование?
- Конечно, конечно, и ежегодное, и перед каждым матчем. У медсестры есть подробные записи.
- Она здесь есть?
- Мисс Бонес почувствовала внезапное недомогание и сейчас отсутствует. Но она, само собой, окажет полную поддержку расследованию, если таковое будет проводиться, - к директору вернулась былая самоуверенность. Смитт коротко кивнул ему и двинул наперерез учителю, не давая ему подойти к ученику.
- Ему уже не поможешь… - тихо, но твердо произнес Смитт вставая на пути Марисона. Тот сжал зубы.
- Я должен…
- Ты никому ничего не должен, - прервал его Смитт.
- Не любишь, когда играют не по твоим правилам? – в голосе учителя звучал вызов.
- Прояви уважение к родителям и друзьям умершего, - резко ответил Джон.
- Я могу им помочь! – его боль ударила Смитта, как пощечина, но он лишь покачал головой.
- Ты не сможешь просто подойти и сказать: Лазарь, выйди вон.
Марисон сник.
- Ненавижу, когда ты прав…
Смитт чуть покачал головой из стороны в сторону:
- Не в моих привычках скорбить об ушедших. Тебе же следует заботиться о живущих… Тебя ждут ученики. А меня мертвые.
- Не можешь простить тот случай?
- Прощение не по моей части.
Лицо Марисона исказила судорога, и он отвернулся. Смитт повернулся к нему спиной и вернулся к бригаде. Завыли полицейские сирены, и к полю подъехали две патрульные машины. Директор самым успокоительным тоном объявил, что матч временно переносится, он просит с пониманием отнестись к ситуации и разойтись детей и родителей до выяснения обстоятельств. В стороне шериф успокаивал рыдающую мать. Смитт невозмутимо констатировал все передвижения, но его мысли занимал мужчина с грустными глазами, который одиноко стоял у края поля и смотрел в глубокое синее небо.

Если «Хромой Койот» был местом стильным-модным-молодежным, то те, кому далеко за тридцать, предпочитали заведение «Пинта у рейнджера». Здесь всё было пропитано запахами выдержанного виски, самосадного табака и дерева. По городской легенде, бар основал сотню лет назад вышедший в отставку техасский рейнджер, сделавший здесь, среди патриархальных пейзажей, аналог салуна малого его сердцу Дикого Запада. Бар прижился и славился своим пивом и отменным виски. Во времена Сухого Закона бар начал приходить в упадок, пока тогдашний владелец не выдумал проводить вечера для ценителей сигар, сопровождавшиеся распитием самодельной браги, закрашенной дубовыми стружками, в чайных стаканах с затейливыми подстаканниками. Сухой закон окончился, а традиция подавать виски в стаканах осталась, как и приверженность посетителей к крепким сигарам. Джон спокойно относился и к первому и ко второму, но в данный момент его интересовал не местный антураж, а конкретный человек. И этот человек сидел в данный момент за дальним столиком, перед ним стоял полный стакан виски, на который он пристально смотрел. Смитт опустился на стул напротив:
- Не помешаю?
- Помешаешь, - Марисон поднял стакан, - Здоровья тебе желать не буду.
- А ты изменился… - Смитт заказал кофе подошедшей официантке.
Стакан вернулся на стол. Марисон угрюмо продолжил созерцание. Официантка принесла кофе, и Смитт начал его неторопливо пить.
- Ты явно изменился. Как минимум, стал менее говорливым. В своё время тебя было не переслушать… Хотя тогда ты предпочитал не говорить, а вещать…
- За две тысячи лет много чего может произойти, - Марисон наконец решился, сделал большой глоток виски и закашлялся, поперхнувшись. Смитт без выражения наблюдал а ним.
- Я слышал, ты бросил пить, после того случая.
- Я и бросил, - Марисон отодвинул спиртное.
- Тогда что ты делаешь тут?
- Не можешь скрыть своего раздражения? Обычно ты более сдержан, проклятый.
- Не тебе судить меня, - голос Смитта стал жестким. Марисон устало улыбнулся, откинулся на спинку стула.
- Мне нравится сидеть здесь. Много жизни. Разговоры. Действия. Люди приходят и уходят, а их мысли, чувства остаются. Накапливаются. Чтобы слиться в единый звук, созвучный с Небесным Хором.
- Ты скучаешь по ангельским голосам? Так почему бы тебе просто не вернуться домой? – Смитт скрыл своё выражение лица за чашкой кофе.
- Домой… - Марисон взял стакан и выпил обжигающую горло жидкость, медленно, не без торжественности, глоток за глотком, словно цикуту. Резко поставил стакан на стол, после чего решился заглянуть в черные глаза Смитта. – А где он, мой дом?

Теплая ночь ранней осени мягко кутала в своё тепло. Круглая Луна касалась верхушек деревьев, окружавших старую часовню у приходского кладбища. На скамейке у увитой плющом стены сидели двое и смотрели на могильные кресты.
- Что, не по себе? – Марисон с усмешкой смотрел на сидящего прямо и смотрящего перед собой Смитта. Тот отогнал назойливого комара.
- Никогда не понимал тебя. И вот это? – он показал на кладбище.
- Чем тебя не устраивает? Тишина, покой, и, по слухам, твоё любимое место обитания.
- Слухи о смерти слишком преувеличены. А каково тебе, смотреть та то, что тебя убило?
- Никак, - сын Марии сделал большой глоток из бутылки, спрятанной в бумажном пакете и протянул Смитту. – Будешь?
- Спасибо, - вежливо отказался китаец. – Так как ты сюда попал? Тебе же положено заведовать Домом твоего Отца…
- Кажется… Кажется он об этом забыл… - голос мужчины был полон горечи.
- Что ты имеешь в виду?
- А что мне еще думать? Ты помнишь как всё начиналось?
- Извини, но я участвовал только в финале твоего жизненного пути. Если это можно так назвать.
- До сих пор злишься, что мне дали эту силу, быть выше жизни и смерти?
- Это… Неприятно…
- И бессмысленно… - продолжил за Смитта Исса. Китаец поморщился.
- Хорошо быть сыном бога?
- Не особо.
- Да уж. Счастливым ты не выглядишь.
- Так и есть.
- Странно, а ведь так всё начиналось. Толпа восхищенных зевак, облака, возносящие тебя на небо на глазах изумленной публики, трубные голоса и всё такое прочее?
- Ты… Ты никогда не задумывался о том, что было потом?
- Мне заказан вход в царство божие.
- Проклятый… Да, конечно… Прости…
Мужчины замолчали. Марисон допил виски, швырнул бутылку в кусты.
- А гори оно всё! – крикнул в сердцах он. Куст моментально загорелся. Смитт приложил руку к лицу и бросился гасить огонь. Марисон как мог помогал сбить пламя. Когда огонь был потушен, а мужчины смотрели на дымящиеся остатки, Иса смущенно пожал плечами.
- А у тебя хорошо получается с огнем.
- У меня большой опыт в тушении пожаров.
- Всё еще с ней? – в его голосе прозвучало не то понимание не то сочувствие. Смитт закрыл глаза. Его проклятье. Его приговор. И его величайшая радость. Он улыбнулся.
- Марта на заседании своего скучного, по ее словам, фонда. Её последнее хобби – альтернативные источники энергии. Она считает, что научный прогресс – это забавно.
- Не думаю, что она мне обрадуется.
- Мы не касались этой темы, но она к тебе, вроде бы, относится нейтрально. А вот с твоим отцом ей лучше не встречаться.
- Он слишком занят собой, чтобы его волновала такая возможность. Он считает, что партия осталась за ним.
- Мы стараемся об этом не говорить.
- Понимаю… - Марисон огорченно смотрел на останки куртки, которой сбивал огонь. – Подбросишь до дома?
- Почему бы и нет, - пожал плечами Смитт.

Разговор двух мужчин продолжился на крыльце старого деревянного дома, стоявшего у самой границы школьных владений. Пустив Смитта вымыть руки и умыться, Иса вынес ему на крыльцо банку Колы, и сам уселся рядом.
- Это бывший дом школьного привратника. Школьное руководство разрешило мне пожить здесь, учитывая боевые заслуги и всё такое.
- Боевые заслуги? – не понял Смитт. Марисон усмехнулся.
- Ну да. Понимаешь… Отец… Когда мы встречались тогда, в Галилее, я думал, что моя жертва, она не будет напрасна. Да, я знал и о Голгофе и о суде. Меня, правда, не предупредили о боли, но тогда я об этом не задумывался. Понимаешь, осознание пришло потом. Когда я день ото дня всё больше и больше понимал, что всё, во что я сам верил, пошло совсем не так. А Отец…
- Почувствуй себя очередным не очень нужным творением Создателя.
- Но ведь… Он пришел к маме с какой-то целью!
- В наличие у него целей сомневаться не приходится. Но ты здесь, а не там.
- Я хотел вырваться из круга. Мать, она всегда плакала. А я… Я чувствовал себя лишним. Он занимался своими делами, был занят новыми проектами. Одарял старых детей, возился с новыми. А у меня… Иногда он интересовался что со мной происходит, являлся в своем сиянии и величии, но мне казалось, что это было не столько для меня, сколько для него самого. Вот я и воспользовался своим шансом на второе пришествие. Начал с Земли Обетованной. Пошел там в армию, воевал, даже был на хорошем счету, - Иса усмехнулся. – Я принесу еще колы.
Смитт кивнул, и пока Марисон ходил за колой, Джон сидел и наблюдал за далекими и холодными звездами.
Иса опустился рядом с ним, протянул колу:
- Лехаим, - приподнял он банку. Джон, чуть помедлив, присоединился к здравице.
- Спрашиваешь почему здесь? Потому что это место не лучше и не хуже других. В конце концов я всё таки учитель. И плотник. Вот и устроился в школу, преподавать. Работаю уже третий год. Странно, что мы раньше не пересекались…
- Видимо, ты не использовал свои трюки. Вот и не привлекал моё внимание, - Смитт вдумчиво пил колу.
- Кроме того случая, когда мне поручили организацию питания во время школьного фестиваля, а хлеб не привезли? Нет, рыбы не было. Но пять хлебов имело место.
- Кормить людей своей плотью – не самый лучший вариант…
- Даже не буду спорить, но так уж получилось.
- Надеюсь, ты осознаешь возможные последствия.
- Иногда я устаю переживать о последствиях. Поэтому сейчас я просто делаю то, чего от меня ожидают.
- Я бы сказал, что ты всегда делал то, чего от тебя ожидали…
- Туше, - губ сына божия коснулась горькая усмешка. – Мы опять встречаемся при скорбных обстоятельствах.
- Это, в какой-то степени, моя специализация.
- Я обратил внимание…
- Скажи… - Смитт любовался звездным небом, - тебе ничего не кажется странным в этой школе?
- Думаешь, эта смерть не просто так?
- Ему рано было покидать этот мир. Но в том месте было что-то еще…
Иса нахмурился.
- Знаешь… Пару недель назад, дело было еще на каникулах, пропал один ученик. Он часто сбегал из дома, так что сразу его не особо хватились и поиски организовали с запозданием. Впрочем, они ничего не дали.
- Внезапные смерти и исчезновения… Вряд ли. Это разные типы нечисти… - Смитт перебирал в памяти подходящие случаи.
- Нечисть? Это вроде домовых в амбаре или чертей, разбегающихся под звук колоколов в сочельник?
- Не стоит недооценивать их. Зачастую, они на много древнее тебя. Попытайся вспомнить, может среди учеников есть какие-то легенды?
- Легенда… - Иса задумался. – Как обычно, рассказывали страшилки о старом школьном здании, мол там живут призраки. Любимое место отмечания Хелоуина. Еще ходит старая легенда о том, что в последнюю неделю лета нельзя ночью попадать под лунный свет, иначе черные крылья заберут твою душу. Но это звучит нелепо.
- У тебя потрясающее умение не замечать ничего у себя под носом, - Смитт покачал головой.
- А вот это немного обидно.
- Ну прости, что задел твои чувства. Расскажи о сегодняшнем матче.
- А, это… Старинная традиция. Начало школьного года всегда отмечается матчем по футболу. К этому событию всегда готовятся заранее. Некоторые из родителей говорили, что из-за того, что еще не нашли пропавшего мальчика, стоило бы отменить торжество, но директор на стоял на том, что богу богово, а жизнь должна продолжаться. Умерший, Билли Рэд, новичок в команде, но подавал большие надежды.
- И у него не было никаких проблем со здоровьем?
- Ни малейших.
Смитт поднялся:
- Что же… Приятно было поболтать. Надеюсь, больше не увидимся…
Но этому пожеланию не суждено было сбыться, потому что ровно через неделю Смитт стоял на том же поле и так же констатировал смерть второго игрока.

То же поле. Та же растерянная толпа. Смитт, читавший отчет коронера о вскрытии, быстро произвел осмотр. Без сомнения, симптомы были теже, и он не сомневался, что причиной смерти назовут внезапную остановку сердца. Джона интересовало другое. Он задрал майку, и удовлетворенно отметил наличие той же татуировки в виде черного пера, как и у предыдущей жертвы.
- Сделай же что-нибудь! – к Смитту прорвался один из игроков, которого до этого сдерживали его друзья. Он схватил доктора за плечо и с силой его дернул. Смитт обернулся и холодно взглянул на парня. Он попятился как от удара.
- Сандер, что ты творишь? – вмешался Марисон. Тот ответил учителю гневным взглядом.
- А ты не вмешивайся, старик! Рассказывал нам о том, чтобы мы не противились злому, рассуждал о спасении. Где оно, это твоё спасение? – яростно выплюнул он в лицо Исе. Потом махнул рукой команде. – Пошли, ребята. Разберемся с этим по-своему.
Смитт поднялся, но смотрел не на них, а на исчезающий вдалеке белый халат. Задумчиво взглянул на часы. Потом усмехнулся. Марисон стоял рядом с видом, словно его только что побили камнями вместо блудницы.
- Твоя речь, как обычно, весьма вдохновляет. И имеет неизменный успех у публики, - утешил Джон мессию.
- И без тебя тошно. Хотя, похоже, ты получаешь от происходящего удовольствие.
- Ну что ты… Удовольствие я получаю совсем от другого. Но у меня есть обязанности. И не мешай мне их исполнять.
- Ты угрожаешь мне?
- Предупреждаю, сын Марии.
Ису позвали учителя, а Смитт остался ждать коронера. Чтобы чем-то себя занять, он начал оглядывать школьный двор, не забыв и о старом школьном здании, которое утопало сейчас в зелени виноградных лоз, увивших его от фундамента до крыши. Сочные гроздья свисали с ветвей, но что-то в здании настораживало. В голове промелькнула мысль, и Джон вскинул голову: на сочные плоды не садилась ни одна птица. Осы не питались их соком. Жизнь словно избегала этот дом.
- А я как раз сегодня вечером совершенно свободен… - пробормотал он и направился встречать людей шерифа.

Высоко в небе ярко сияли звезды, а Смитт стоял под ними перед крыльцом старого здания школы и чувствовал себя полным идиотом. Его всегда утомляла эта условность: ночное время суток, но во-первых: следовало отдать дань традиции, а во-вторых: ночью у представителей закона будет на порядок меньше поводов задавать глупые вопросы, на которые придется изобретать ответы. Он некоторое время любовался на древнюю яблоню с узловатым стволом, раскинувшую свою крону над лужайкой перед входом, после чего начал подниматься по ступенькам. Уже перед самой дверью он остановился.
- Мне долго тебя ждать? – спросил он темноту. Из-за угла раздался вздох.
- Я надеялся, что достаточно надежно спрятался.
- Не недооценивай полуночные тени.
- Извини, - Иса быстро взбежал на крыльцо. – Ты думаешь о том же, что и я?
- Сильно сомневаюсь… - голос Смитта не выражал эмоций. – Но держись за мной и постарайся не путаться под ногами.
Иудей сделал вежливый знак рукой, пропуская китайца вперед. Тот пожал плечами и вошел внутрь.

- Когда я в первый раз оказался в школе, меня насторожил тот факт, что погиб парень, только вступивший в возраст инициации. Еще и наличие типа с привычкой воскрешать направо-налево не упрощало ситуацию. Но сопутствующие факты не вязались в единую картинку. Словно перед глазами мелькал сложный калейдоскоп, и каждый поворот менял изображение…
Они пробирались по прогнившим доскам пола вперед. У двери в подвал Иса остановился. Джон хмыкнул.
- Если бы мы шли по следу из хлебных крошек, нас бы ждал впереди пряничный домик. Но, если я не ошибаюсь, она предпочитает другой пейзаж…
Смитт начал подниматься на второй этаж. Иса остался внизу:
- Ты уверен?
- Можешь стоять там и пропустишь всё самое интересное.
- Вообще-то это мне положено вести за собой… - проворчал Марисон и начал подниматься следом за Джоном. Тот невозмутимо ждал его у выхода в длинный коридор.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом… - слова, древние, но еще не утратившие своего значения. В конце коридора вспыхнул яркий свет.
- Чтож… Нас ждут.
Мужчины вошли в распахнувшиеся двери. Они оказались в бывшем актовом зале, с огромными, от пола до потолка окнами, в которые заглядывали с одной стороны звезды, а с другой Луна. Зал был увешан сушеными травами, углы забиты стянутым отовсюду хламом. В углу нашлось место для очага, сложенного из старых кирпичей. Смитт остановился у входа. Ему в спину уткнулся Иса.
- А почему мы не идем дальше?
- Мы на ее территории… - Джон вглядывался в темноту. – Кто знает, что нас здесь может ждать.
- Ты стал труслив! – прозвучал из темноты надменный женский голос. Огонь в очаге взвился к потолку, освещая зал, и заставляя предметы начать отбрасывать длинные тени. Из-за них вышла статная черноволосая женщина, чуть прихрамывая на левую ногу. Увидев ее, Смитт вздрогнул, что не укрылось от ее взора. Женщина расхохоталась.
- Что, удивлен?
-Знай своё место, шавка, - Смитт еле сдерживал ярость. – Что ты о себе возомнила?
- Приятные воспоминания нахлынули? – женщина глумилась, покачивала бедрами из стороны в сторону, касалась полных грудей. Смитт с силой сжал кулаки, ногти впились в кожу, до крови раздирая ее. Женщина закинула голову, хохоча.
- Это стоило всего! Значит ты не забыл, как предал мою госпожу?
- Я что-то пропустил? – Иса не без интереса наблюдал за сценой.
- Мальчишка, - презрительно бросила ему женщина. Двигаясь тенями, она очутилась возле Джона, почти касаясь его своим телом. Он отпрянул.
- Брезгуешь? А ведь в былые времена всё было совсем по-другому…
- Не мели ерунды! Тогда ты могла только мечтать сидеть рядом со своей хозяйкой.
- Да, я целовала пыль ее следов! И была готова отдать всё за право касаться ее тени! Я видела, как она проливала слезы, выходя из твоей спальни, как сохла из-за этой стервы, которая пренебрегла тобой! А ты всё равно, не смотря на чувства госпожи, всё равно смотрел на Солнце! И твоя рука нанесла смертельную рану моей голубушке!
Лицо женщины, пока она это говорила, искажалось, расплывалось, её формы теряли очертания, и к концу гневной речи перед мужчинами стояла древняя карга. Её левая нога иссохла, и была больше похожа на кость, обтянутую тонкой, как пергамент, кожей.
- Она сама выбрала свою участь, - глухо сказал Смитт. – Я видел тогда тату черных перьев. И сразу же узнал их сейчас. Ты всё еще поддерживаешь своё существование, пожирая детей, которых тебе носят твои лебеди?
- Я ждала, я все эти века ждала… - Старуха не слушала его. Дрожащей рукой она из глубины лохмотьев, служивших ей одеждой, извлекла на свет яйцо. Раздавив скорлупу, достала из нее иглу и победоносно ткнула в сторону Смитта.
- Настал час расплаты, за всё!
Иса бросился к ней, но сделать ничего не успел. Старуха сжала кончик иглы своими железными зубами и, резко дернув вниз, сломала его. Смитт некоторое время смотрел на нее, потом расслабленно рассмеялся. Старуха смотрела попеременно то на него, то на останки иглы.
- Чему ты удивляешься? – Джон забавлялся, а потом ему стало грустно. – Прости, но это надо мной больше не властно…
Старуха взвизгнула, заковыляла к очагу. Джон устало пошел за ней. Иудей, окончательно потеряв ход событий, недоуменно замер. Карга набирала ход и из последних сил запрыгнула в ступу, ударила по ней помелом и исчезла в клубах дыма.
- Ты не остановил ее, - констатировал сын бога.
- Нет, - согласился Смитт, безучастно глядя в пространство.
- Теряешь навыки?
- Она… Напомнила мне о том, что я так давно старался забыть…
Смитт закрыл глаза. Перед ним вновь пронеслась та сцена из далекого прошлого. Поле брани. Враг, с которым он так долго сражался, и который стоял перед ним на колене, поверженный, но не сломленный. И этот крик в спину. Марта… Её жажду битвы не смог погасить проигрыш, но смех соперницы… В тот миг ее глаза стали пусты. А он слишком поздно осознал чем был ее последний выпад, не желанием убить, а стремлением умереть. Её кровь, стекающая по его мечу. И сзади надменное лицо той, которая была его временной союзницей, мечтавшей занять не только место в постели, но и место в его сердце. Он стер эту улыбку, навсегда, а его боль от потери уничтожила саму возможность ее возрождения в веках, но та цена, которую он заплатил за свои и чужие ошибки… Это было слишком для него. Он медленно выдохнул.
- Нам осталось отдать последний долг…
- А здесь что? – Иса показал на хлам.
- Она вряд ли сюда вернется, и меня это не касается.

- Она набирала себе последователей среди юношей, вступавших в пору зрелости, - пояснял Смитт Марисону, пока они спускались вниз. – В её власти они были с момента… Созревания и до перехода к самостоятельной жизни. У всех была отметка в виде черного лебединого пера. Её знак. Подчинялись они беспрекословно. А силы она черпала из детей, которых ей носили ее слуги. Метка действовала три сбора урожая, то есть три года. Здесь, думаю, была таже схема. Я немного порылся в городских архивах последнюю неделю. Так вот, это не афишировалось, но каждый год здесь исчезал ребенок. И случалось это как раз в конце лета. Сезон сбора урожая.
- Но почему умер тот, кого ты назвал черным лебедем? – Иса открыл дверь. – ДЬЯВОЛ ПОБЕРИ!
Джон выглянул из-за его плеча и убедился, что у иудея были все основания для негодования. Дом, в котором тот жил последние пару лет, пылал ярким пламенем.
- Что происходит?
Смитт положил на плечо Исы руку, сдержав его порыв бежать к дому и выяснять отношения.
- Похоже, нам всё объяснят…
Он показал на поляну перед яблоней. Из-за ее ствола как раз выходили крепкие ребята с бейсбольными битами и решительным выражением на лицах.
- Хочешь сказать, что нам придется с ними драться? – Иса смотрел на подростков с сильным сомнением на лице.
- По крайней мере это именно то, ради чего они здесь.
- А увещевание на них же не подействует?
- А ты как думаешь? – Джон достал из кармана часы, задумчиво посмотрел на них. Потом перевел взгляд на ветви яблони, сгибавшиеся до земли под тяжестью плодов. – Я вот думаю, что некоторым не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте…
Нападавшие на них стояли спиной к дереву, поэтому они не сразу заметили, как ветки начали подниматься, распрямляться, раскачиваться из стороны в сторону. Когда же они это увидели, для них всё было кончено. Дерево расшвыривало тела как хворост, вдавливало части тела в землю, крушило и метало. А через мгновенье буря из листьев и древесины утихла, оставив после себя кровь и разрушение. Иса ошеломленно смотрел на случившееся.
- Это был не я… - на всякий случай произнес он.
- Вообще-то ты, - поправил Смитт.
- Это когда?
- Думаю… Это твоё угощение хлебами…
Смитт подошел к яблоне. Погладил ее морщинистую кору. Ветви, касавшиеся земли, пошевелились, словно от ветра, разметая мусор под собой. Марисон вскрикнул. В небольшом углублении белел человеческий череп.
- Она хоронила трупы под яблоней. Не учла силу веры и тот факт, что в Европе древом Жизни стала именно яблоня. Хотя кто же знал, что одному не самому сообразительному еврею взбредет в голову повторять древнее чудо для того, чтобы сэкономить бюджет на питание? Думаю тот мальчик, который пропал последним, причащался тогда твоей плотью, да, да, я в курсе хлеба и вина во время вашей попойки в Ерусалиме. И, получив часть тела Спасителя в себя, после смерти спровоцировал души убитых ею ранее детей восстать и вернуться в мир, чтобы отомстить обидчикам.
Иса потер лоб.
- Не могу сказать, что звучит нелогично. Но…
Он показал на свой дом, который красиво догорал в ночи и к которому уже мчались пожарные расчеты со всего округа, поливая водой руины. Смитт поднял глаза к небу:
- Я об этом пожалею… В общем… Можешь пока пожить у нас…
- А твоя половина?
- Я же сказал, что я об этом пожалею…

Уладив вопрос с шерифом и пожарными, и старательно делая вид, что они вот только вернулись из бара, а тут такая трагедия, Смитт с Марисоном подъехали к дому Джона.
- Может стоило купить цветы? – забеспокоился Иса.
- Я бы предпочел этого не проверять. Я зайду первым.
Он помедлил перед тем, как войти в дом. Иудей пробрался следом и начал прислушиваться к тому, что происходило внутри. Сначала раздались резкие голоса. Потом звон разбитой посуды. Потом громко хлопнула дверь. Потом опять что-то разбилось. Зашипел огнетушитель.
Наконец дверь широко распахнулась. На пороге стояла Марта. Она злобно уставилась на сына бога.
- Носки я за тобой убирать не буду. Увижу – сразу предупреждаю: будешь себе покупать новые. И у нас разуваются при входе.
Она хлопнула дверью перед его носом и с гордым видом ушла.
- Что это было? – Иса уткнулся носом в дверь, которая всё таки открылась. Джон пригласил его внутрь.
- Я покажу комнату.
- Почему она так? – мужчины сидели у телевизора и смотрели матч по боксу.
- У нее есть на то причины. Вопрос не в тебе, а в твоем отце.
- Не понимаю…
- Я тоже… - ответил Джон после долгой паузы. – Я тоже…
- Джон! - раздался требовательный крик. Он быстро встал, оставив Ису досматривать матч. Сейчас ему как никогда хотелось ощутить ее жар, потому что всё, чего он жаждал – не дать ему вновь погаснуть.