Чармвилль Опции

[susan]

Скрытый текст

- Ты уже уходишь?
- Мне пора…
Мягкое касание рук, теплые губы на колючей щеке. Легкий поцелуй. Шаги босых ног по холодному полу.
- Ты вернешься?
- А когда-то было по другому?
Тяжелое молчание в ответ.
Щелчок закрывающегося замка на входной двери.
Ненужный разговор перед рассветом, миг, когда темнее всего. Когда инстинктивный страх застилает разум, и хочется бежать, бежать, прятаться от неумолимых гончих, жаждущих вцепиться в твой затылок. Бесконечный бег с препятствиями, что длится пока не вспыхнет первый луч света, убивающий тьму. Страхи исчезают, забываются, оставляя послевкусие стыда перед своим неуместным волнением. И только тяжесть в груди напоминает о чем-то неявном, тревожащем, тайном.

Мери-Энн Симменс быстро шла по коридору, подскакивая, когда белые форменные тапки из тяжелого пластика пытались в очередной раз спасть с ног, и старалась не перейти на бег. Ох уж этот Гарри, считавший себя мачо только на том основании, что он ходит в качалку и на прошлой ярмарке выиграл поросенка за то, что переплюнул Данки Джукса. Данки Джукс потом еще возмущался, что он плевал против ветра, а Гарри Плюм по ветру, но кто будет слушать этого чудика? А сейчас из-за него Мери-Энн опаздывала на встречу с новым боссом и ужасно переживала из-за этого. Его предшественник уехал из этого захолустья, как только подвернулась малейшая возможность, хотя злые языки и говорили, что это было похоже на бегство. Но как бы не был назван отъезд и чем бы он ни был продиктован, директору пришлось быстро искать замену, что ввергло на некоторое время коллектив в панику, так как директор в плохом настроении – это директор в плохом настроении со всеми вытекающими отсюда последствиями. И когда наконец вчера было объявлено, что нашелся подходящий кандидат, согласившийся еще и переехать в Чармвилль, все вздохнули с облегчением. А теперь она опаздывала! Девушка корила себя, представляя грозное лицо директора, который обвинял ее в некомпетентности и делал причиной увольнения такого долгожданного специалиста.
- Простите, я… – Мери-Энн распахнула дверь кабинета, влетая внутрь, и тут же замерла на месте, наткнувшись на ироничный взгляд высокого молодого человека, поправлявшего манжет безупречно белого халата. Его длинные прямые волосы были собраны в тугой узел, черные брюки безукоризненно выглажены, а туфли из тонкой кожи могли соперничать с зеркалом по начищенности.
- В Ваших местах не принято стучать? А если бы я был не один? – его голос звучал вежливо, а речь была прекрасно построена, но Мери-Энн его почти не слышала, ошарашено рассматривая своего нового начальника. Директор вчера долго рассказывал о том, какие у него заслуги, какой он замечательный врач и как им вообще повезло заполучить специалиста столь высокого класса. Но в голове безупречно белой блондинки не укладывалось как можно будет подчиняться азиату!
Молодой человек между тем закончил поправлять пуговицы, взял со стола стетоскоп и взглянул на время, достав из кармана старинные часы с крышкой, чем ввел Мери-Энн в еще больший ступор. Не обращая внимание на замешательство медсестры, врач спокойно подошел к ней и взял из ее рук планшет, к которому были прикреплены истории болезни сегодняшних пациентов.
- Вы ведь покажете мне все здесь? Я… Рассчитываю на вас.
Его слова вывели девушку из состояния оцепенения, и она засуетилась.
- Прошу за мной, доктор Смитт- она быстро пошла вперед, чуть покачивая упругими бедрами. Он пропустил медсестру вперед, наблюдая за ее походкой. Его губы тронула легкая усмешка.
- Да, это моё имя…

Обход шел своим чередом, и Мери-Энн несколько расслабилась, наблюдая за четкими и профессиональными действиями нового врача. Он вдумчиво читал истории болезни, просматривал анализы, корректировал назначения, если в этом была необходимость, а медсестре оставалось только спешить записывать за ним все указания. И хотя внутри нее все росло возмущение фактом назначения такого неподходящего человека, она внутри себя не могла не согласиться, что он настоящий специалист своего дела.
- Когда поступил этот пациент? – доктор Смитт остановился у койки девушки, подключенной к аппарату искусственного дыхания. Её глаза были открыты, но они ничего не выражали, зрачки не реагировали на свет. Девушка была укрыта по подбородок, и когда доктор приподнял простыню, Мери-Энн еле сдержала вздох: руки пациентки были покрыты плотной корой наростов.
- В этой больнице крайне нервный персонал, - бесстрастно произнес Смитт, - и за пациентами следят крайне плохо.
Его слова заставили медсестру покраснеть:
- Но вчера этого не было! Я сама проверяла!
- А кровь ей для анализов кто брал? – Смитт даже не скрывал сарказм. Мери-Энн еще больше покраснела.
- Сестра Волш.
- И она ничего необычного не заметила?
Спокойный вопрос врача заставил медсестру задуматься. Эта пациентка, Джулия Лоуренс, девятнадцать лет, студентка второго курса местного колледжа, была доставлена два дня назад в коматозном состоянии. Её соседка по комнате в кампусе местного университета, славящегося своим филологическим факультетом, не смогла ее разбудить перед важным семинаром и вызвала парамедиков. Подруги перед этим были на вечеринке, и первым предположением была передозировка, но тесты оказались чистыми, хотя сестра Волш жаловалась потом во время обеда, что еле смогла взять кровь у пациентки, такой твердой была ее кожа. Врачи бились за то, чтобы стабилизировать ее состояние, и даже звонили в округ, но и там мало чем смогли помочь.
Доктор Смитт выслушал сбивчивый рассказ Мери-Энн, после чего достал из кармашка свои часы. Приведенная в действие пружина откинула с мелодичным звоном крышку. Медсестра заворожено следила за его действиями. В этот момент он казался таким значительным и бесконечно далеким и от этой комнаты и городка, затерявшегося среди равнин и холмов в центре континента. Он прикоснулся к шее лежащей девушки и начал считать ее пульс, следя за секундной стрелкой своих часов.
- Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восем… Похоже, ей уже не помочь… Скажите, возле ее дома растут ивы? – неожиданно спросил он у медсестры.
- Что, простите?
- Ива. Это такое дерево. И Вы удивительны, - он усмехнулся. Мери-Энн взвилась
- ЧТО?
- Ваши глаза. Я полагал, что раскрыть больше определенного размера веки невозможно, но у Вас получилось. Поразительный талант.
Медсестра открыла было рот, но передумала, развернулась и чеканя шаг вышла из палаты. Она должна, нет она просто обязана сейчас же говорить с директором. Да что этот выскочка себе позволяет? Пафосному шествию помешали тапки, в самый неподходящий момент решившие слететь с ног. Мери-Энн споткнулась и почти упала на невысокую девушку в джинсах и клетчатой рубашке мужского кроя, входившей в палату. В ней медсестра узнала соседку Джулии, приезжавшую вместе с ней в больницу. За ней в коридоре переминались с ноги на ногу её спутники-студенты.
- Вам обязательно так сбивать людей с ног? – накинулась вновь пришедшая на бедняжку Мери-Энн. Она не успела ответить, как сзади прозвучал спокойный голос доктора Смитта:
- А, посетители? Входите, входите, Вы как раз вовремя. Я весьма… Уважаю… Тех, кто приходит своевременно…
Мери-Энн хотела напомнить, что еще не установлено что послужило причиной заболевания, и что это могло нести потенциальную угрозу окружающим, но ее уже отодвинули в сторону, а маленькую палату почти полностью заполнили посетители. Мери-Энн недовольно сморщила носик, но решила принципиально никуда не уходить: раз уж этот выскочка решил нарушить все больничные правила, её долг вывести его на чистую воду.

Джон Смитт переместился к окну и оттуда рассматривал четверых, вошедших в палату и окруживших пациентку. Первая, Патрисия Коннор, была маленькой энергичной пацанкой, заботливо смотревшей на свою подругу. Он ее рубашки исходил легкий запах сигарет, и Смитт отметил про себя, что она выкуривает по пачке в день. Рядом с ней стояла веснушчатая кучерявая шатенка в легком платье в цветочек, Вирджиния Свейзи. Парни держались чуть сзади, считая себя неуместными в этом царстве пластика и медицинской стали. Волтер Пай в поношенном свитере, с небольшой бородкой, которую он отпустил для солидности, и дерзкий Курт Нейл, жевавший жвачку с видом, что весь мир ему что-то должен, и это что-то включает в себя как минимум годовой запас выпивки и всех симпатичных девчонок в радиусе ста миль. Под внимательным взглядом черных глаз четверка смутилась и чуть поумерила пыл.
- Доктор, что с ней? – наконец прервала затянувшуюся паузу Патрисия. Смитт удовлетворенно что-то отметил про себя.
- Не хватает еще одного. Верно?
- О чем Вы говорите? Наша подруга сейчас в таком состоянии, а Вы задаете такие вопросы? – Патрисия дерзко уставилась на врача, но отвела взгляд. Сзади его освещало солнце, но на лицо молодого человека падала густая тень. Ей вдруг захотелось быстро уйти, но ноги не слушались.
- Значит не хватает еще одного… И я не получил ответ на вопрос о том, есть ли рядом с кампусом ивы?
- Слышь, ты давай ее лечи, а не умничай! – выкрикнул Курт. Его тронула за руку Вирджиния.
- Тише, может доктор предполагает аллергию? Мы проходили это на прошлом курсе, редкая реакция на цветение растений. Да, возле столового корпуса есть три ивы.
- Но ведь ивы уже давно отцвели… И именно в этом корпусе проходила вечеринка, после которой заболела Ваша подруга? - улыбнулся Смитт.
- Но как…
- Позовите лучше Вашего друга. Он ведь вчера тоже приходил. Верно?
Доктор Смитт открыл дверь в коридор, где переминался с ноги на ногу скромный юноша в аккуратной голубой рубашечке и клубном пиджаке. Длинные белокурые волосы падали на его лицо типичного жителя Среднего Запада.
- Волли очень беспокоится о Джулии. Вас вчера не было, а он рядом с ней днюет и ночует! Мы еле вытащили его поесть, - не унималась сзади Патриция.
- Поверь, это лишнее…
Стоявшая за спиной Смитта Мери-Энн не верила своим глазам. Только что доктор спокойно опирался на подоконник, а через миг он уже у двери. Да что он в конце концов творит? А он как раз закрывал дверь перед носом у пятого.
- Мисс Симменс. Нам надо продолжить обход. Обработайте кожу раствором перекиси водорода. Что-то же ей надо назначить? Не так ли?
На этой фразе доктор покинул палату. За ним вышла и ошарашенная медсестра. Сворачивая в следующий коридор Смитт обернулся и заметил, что Волли зашмыгивает в палату.
- Вы мне можете достать альманахи университета за последние пятнадцать лет? – обратился он к медсестре.
- Почему Вы себя ведете столь вызывающе? Я, я обо всем доложу директору!
- Ваше право. Только сначала принесите альманахи. Желательно, с фотографиями столового корпуса.
Мери-Энн возмущенно фыркнула, а источник ее раздражения невозмутимо продолжил обход. «Я выведу этого проходимца на чистую воду! Ведет себя как будто он знает всё наперед». Её раздражало в нем абсолютно все: манера держать ручку, спокойный голос, бесстрастное выражение лица. В перерыве она высказывала свои огорчения другим медсестрам.
- Кажется кто-то слишком уделяет ему внимание, - хохотнула смешливая Эстер.
- Да, ведь он такой милашка! – добавила Аманда. – И одевается как настоящий столичный житель, как же этого не хватает местным парням…
Отсутствие поддержки со стороны коллег не останавливало Мери-Энн. И когда она звонила знакомой библиотекарше, она старательно убеждала себя, что это ее личная добрая воля, и не более.
- Алло? Привет, Розмари. Будешь идти на вечер Снуппи Дога? Да, конечно, с меня пирог из батата. Послушай, ты не могла бы мне сделать одолжение?
- Как это мило с твоей стороны… - раздалось за спиной у Мери-Энн. Она испуганно вскрикнула.
- Даже не ожидал, что ты всё таки согласишься, - доктор Смитт, улыбаясь, смотрел на девушку. Она потупила глаза. Он подошел ближе, взял ее за подбородок, заглянул в глаза. После чего перевел взгляд за окно, где дневное светило катилось к закату. На мгновенье по его лицу пробежала тень.
- Ну что, поехали? – спросил он девушку
- Куда?
- К твое знакомой, само собой. Не зря же ты потратила четвертак на звонок? Через пятнадцать минут жду тебя на парковке.
Мери-Энн умудрилась переодеться быстрее, и уже внизу, на парковке, в ожидании Смитта, подкрашивала губы. К ней подъехал черный Кадиллак. Пассажирская дверца распахнулась:
- Прошу на борт, - из машины раздался раздражающий голос. Мери-Эн вскинула голову и торжественно уселась внутрь. В машине пахло кожей и дорогим мужским парфюмом.
- Я всегда считала, что на таких машинах передвигаются только старики и гангстеры, - капризно сообщила она. Доктор в ответ промолчал.
- Вы слышали легенду об ухажерах? – спросил он через некоторое время.
- Что?
- А ведь это кельтский эпос… Итак, ухажеры. Легенды говорят, что духи иногда являются в этот мир в виде прекрасных парней, которые увлекают девушек на танцах и, если девушка не будет достаточно осторожна и даст поцеловать себя, они уводят ее с собой, в прекрасный мир, такой, прекраснее которого нет ничего. И в этом мире нет ничего даже отдаленно приближающегося к великолепию того мира. Но для этого мира девушка оказывается потерянной.
- Какая романтичная история. Быть в прекрасном мире, с любимым… - Мери-Энн мечтательно закрыла глаза.
- Напоминаю. Это легенда. Людям… Свойственно… Щадить свою психику, выдавая желаемое за действительное.
- Вы это так сказали, будто оцениваете людей как инопланетную форму жизни, - девушка надула губки. Ну надо же как он мог испортить такую красивую мечту.
- У нас мало времени… Это нужный адрес? – он припарковал автомобиль у неприметного подъезда.
- Да, здесь городской архив, а моя кузина, то есть она мне не совсем кузина, а дочь кузины второй жены моего дяди, но ведь так ее проще называть, да? – Мери-Энн смутилась, выходя из машины. Смитт галантно придержал дверь, пропуская девушку вперед. В конце длинного коридора их ждала уютная комната, уставленная длинными стеллажами с книгами. Внутри дальняя родственница Мери-Энн уже подготовила нужные папки и как раз складывала последнюю стопку на стол. Доктор сразу же поспешил к столу и принялся перелистывать альбомы, предоставив девушкам шептаться за его спиной. После часа работы, за который девушки успели выпить чай и обсудить последнюю моду на сумки, Смитт удовлетворенно расслабился. Он открыл два альбома, положил один рядом с другим и поманил Мери-Энн к себе. Та неохотно подошла.
- Хочу устроить Вам небольшую проверку на внимательность. Помните, детские журналы, игра: найди десять отличий. Здесь их меньше, но есть кое-что ключевое…
Он пододвинул к ней альбомы. Девушка начала нерешительно их осматривать:
- Здание столового корпуса? Ну… Они сняты с разных точек…
- Хорошо, - подбодрил он ее. Девушка долго вглядывалась в картинку, но в конце концов оттолкнула тяжелые тома:
- Да в конце концов, что Вы от меня хотите?
- Сдержанность не входит в число Ваших добродетелей. Что же… - он улыбнулся и движением фокусника указал на две фотографии группы деревьев из разных альбомов. Мери-Энн непонимающе смотрела на молодого человека:
- И что? Университет у уже лет сорок, он перестраивался уже столько раз.
- Следите за руками… - Смитт указал на три узловатые ивы на одной фотографии, и коснулся пальцем группы из двух деревьев на сосед, нем снимке. Потом закрыл оба альбома. Мери-Энн, которая выросла на ферме и все детство подрабатывала в питомнике отца, испуганно вскрикнула.
- Заметили? Да, именно так. Фотографии были сделаны с разницей в год.
- Но как же… Такие большие деревья не могли вырасти за год! И их уже не пересаживают, слишком большие.
- Вы уловили суть…
Смитт продемонстрировал еще два альбома. И еще два.
- И так каждые семь лет. Здесь дерева нет, а через год – оно уже есть. Совпадение? Не думаю…
Смитт откинул крышку часов, взглянул на время:
- Поздно, уже слишком поздно. Разрешите откланяться. Дамы…
Он порывисто поднялся и исчез в дверном проеме, оставив Мери-Энн на ее кузину стоять с открытым ртом.
- Что это было? – спросила та, тормоша девушку за плечо.
- Это… Наш новый доктор…

Мост через реку, которую местные жители не мудрствуя лукаво называли просто Река. К нему спешил некто, стараясь обогнать Луну, неторопливо совершавшую свой путь по небосклону. Еще немного, стоит ему ступить на полотно моста, и он уже будет вне досягаемости, он будет свободен.
- Спешишь?
Тени пришли в движение, уплотняясь, концентрируясь. Путник отпрянул от них, сделал шаг назад, оглядываясь по сторонам. Из теней ему на встречу вышел темный силуэт. Лунный свет осветил бледное спокойное лицо.
- Это Вы, доктор? Вы напугали меня, - Волли расслабленно засмеялся, - Вы извините…
- Не лучшее время для прогулок, молодой человек… - голос доктора Смитта не скрывал иронии.
- Я спешу, - Волли старательно скрывал волнение, но оно невольно вырывалось наружу.
- Удивительно. У Вас же еще ест время. Семь лет. Неплохо, значительно лучше, чем можно было предположить с первого взгляда, - Смитт достал часы, открыл их крышку. Часы громко тикали, их звук далеко разносился в нахлынувшей на этих двоих абсолютной тишине. Волли уставился на часы с нескрываемой ненавистью. Стрелки отмеряли секунды, и каждое их движение сминало, изменяло внешность парня. Волосы выросли и спутались, вытянулись предплечья, сгорбилась спина, ноги стали короче. Из глотки того, кто еще днем был привлекательным юношей, раздался животный рев. Он упал на колени. Смитт без выражения смотрел на него.
- Так всегда бывает, когда кто-то живет за счет времени других. Меня всегда интересовало, почему люди так старательно избегали окончаний историй про ухажеров. Красавицы, у которых ухажеры крали сердца, теряли свой человеческий облик и засыпали, деревенея. Маленькая расплата за обычное стремление к бесплатному счастью. Ирония. Они не использовали своё, отведенное им время, и позволяли его украсть. Большой грех…
У ног Смитта существо, бывшее некогда Волли, корчилось, распадаясь на части под перезвон часов.
- Будь ты проклят… - сорвалось с его губ вместе с последним вздохом. Смитт задумчиво смотрел на ставшие прахом остатки, которые уже разносил по полям вездесущий ветер.
- Уже, - тихо произнес он, сливаясь с тенями.

[susan]

Скрытый текст

Мери-Энн подпрыгнула на одной ноге, в очередной раз споткнувшись о шов плитки. Тапки так и норовили слететь с ее ног, и девушка досадовала на сестру-хозяйку, закупившую партию такой неудачной обуви. Сегодня у нее было ночное дежурство, а смена так удачно совпала со сменой доктора Смитта. Девушка хотела показать боссу, что она внимательна и старательна, для чего запаслась термосом с кофе (ведь кофе из этого ужасного аппарата было совсем не тем напитком, которого был достоин доктор), а сейчас спешила на деле доказать свою профессиональную пригодность.
Из приоткрытой двери ординаторской раздались приглушенные голоса, которые заставили медсестру замереть и прислушаться.
- Тебе не стоило сюда приходить, - этот голос явно принадлежал Смитту. Ответила ему женщина, но слов Мери-Энн понять не смогла.
- В этой стране принято говорить на другом языке, - в ответе Смитта слышалось легкое раздражение.
- Ты как обычно, стараешься играть по правилам. Тебе не надоело, за столько лет? – мягкий женский голос обволакивал, согревал, чем заставил сердце Мери-Энн биться сильнее.
- Нет, - доктор был сух. – У тебя плохая привычка приходить не вовремя.
- Мои пути предопределены… Всегда… Не отказывай мне в моих маленьких радостях…
- Прости.
Повисла пауза, которую Мери-Энн уже не могла стерпеть. Она широко распахнула дверь.
- Добрый вечер, доктор. Вас ждут в приемном покое!
Картина, открывшаяся ее глазам, была вполне невинной и далекой от той, которую рисовало бурное воображение девушки. Доктор сидел на своем месте и просматривал истории болезней. На том месте, где обычно сидели пациенты, расположилась женщина в прекрасно скроенном светло-бежевом костюме с приталенным пиджаком и узкой юбкой, закрывавшей ее ноги до щиколоток. Её мягкие золотистые волосы были собраны в длинную толстую косу, небрежно перекинутую через плечо. Смитт и женщина обменялись длинными взглядами.
- Тебе принесли кофе. Очень мило со стороны этой крошки, - женщина поднялась и мягко пошла к выходу, плавно покачивая бедрами. Доктор смотрел в документы, старательно не поднимая глаз. Женщина чуть задержалась, поровнявшись с Мери-Энн, улыбнулась ей.
- Он любит кофе без сахара, но со сливками. Десятипроцентными. Позаботься о нем.
- Посторонние не должны находиться на территории больницы, - Мери-Энн была неумолима. В ответ женщина только рассмеялась, вызвав на себя гнев девушки. Она обернулась, желая привлечь доктора на свою сторону, но он не обращал никакого внимания на медсестру. Женщина меж тем исчезла из их поля зрения. Смитт закончил убирать документы со стола, взглянул на медсестру.
- Из приемного покоя вызывали?
- А, да! – засуетилась она, - поступил пастор Паттерсон, у него черепно-мозговая травма. Состояние критическое. С ним сейчас работают парамедики.
- Всегда начинайте разговор с полезной информации. И стучитесь, прежде, чем войти, - Смитт был резок, что сильно задело девушку.
«Он мнит о себе неизвестно что! Невыносимый человек», - размышляла она, стараясь не отстать от доктора по дороге к палате реанимации.

- Пациент, пастор Паттерсон, поступил в отделение неотложной помощи в 22-12 в бессознательном состоянии. По отчету парамедиков, вызванных членами общины, пациент находился без сознания на момент прибытия бригады, - Мери-Энн читала отчет предыдущей смены вслух, пока Смитт осматривал грузного мужчину лет сорока, подключенного к аппарату искусственного дыхания, на лбу которого красовался огромный кровоподтек.
- Рефлексы крайне ослаблены, задеты лобные доли. Необходимо ослабить давление на мозговую ткань, иначе начнется отек. Нейрохирург сможет прибыть незамедлительно? – Смитт без выражения смотрел на медсестру.
- Он уехал на рыбалку, и с ним нет связи, - Мери-Энн покраснела.
- Получите разрешение у семьи на срочную операцию, - врач протянул ей заполненный бланк и вернулся к осмотру.
Девушка осторожно вышла из палаты. Смитт, не обращая на нее ни малейшего внимания, сосредоточился на ушибе.
- Учитывая степень повреждения… Парень, кто же это с тобой сделал? – молодой человек нахмурился. Потянулся к кармашку для часов, но не успел их достать, как в палату ворвалась тощая женщина с собранными в тугой пучок бесцветными волосами. Её лицо выражало гнев, с большой примесью страха. На руках она держала младенца, вопящего в унисон матери.
- Вы что, не знаете кто мой муж?! Да что вы себе позволяете?! Кто это выдумал, лезть в его голову?! Это создание господне, Вы не смее… - Её голос сорвался на фальцет. Мери-Энн мужественно старалась не пустить ее внутрь, но силы были явно не равны. Женщина же смолкла, уставившись на врача.
- Это он заявляет про операцию? Да как он вообще смеет касаться пастора? Ты, грязный желтый! Мне нужен настоящий врач, а не этот… Этот.. – она никак не могла подобрать подходящего эпитета.
Мери-Энн с несчастным видом выглядывала из-за ее плеча.
- Простите, доктор…
- Все хорошо, ты приложила все усилия, - примирительно произнес Смитт, поднимаясь, и эти слова согрели сердце девушки, заставляя ее порозоветь, – Я ухожу.
Поровнявшись с воинственно выпятившей подбородок супругой пастора, молодой человек задержался, пристально рассматривая заливающегося плачем младенца.
- Вам следует лучше следить за своими мужчинами… Берегите… Их… - он неотрывно смотрел в глаза женщине. Та попятилась :
-Что Вы себе позволяете… - смогла выдавить она из себя, не имея сил оторвать взгляд от его бездонных черных глаз.
- Лист назначения… - Он протянул бумаги медсестре. – И никаких посторонних в палате. Громкие звуки только приблизят его смерть…
Смитт вышел в коридор. Там от стенки отделилась худенькая девушка в простеньком ситцевом платье с выцветшими от частых стирок узорами.
- Что с..
- Пока Ваш отец в моих руках, ему ничего не угрожает, - успокаивающе ответил на ее немой вопрос Смитт, и направился к дверям приемного покоя. У крыльца стояла карета скорой помощи. Один из медбратьев беседовал с полицейским.
- Йоу, док, привет, -поздоровался он со Смиттом, - Ну и ночка? Эта старуха сущая фурия.
Он подмигнул доктору и довольно заулыбался. Полицейский повернулся к Смитту.
- Вы осматривали пострадавшего? – и что-то деловито застрочил в блокнотике.
- У него обширный ушиб мозга, точнее смогу ответить после МРТ, когда его состояние стабилизируется. Вы можете сообщить обстоятельства при которых произошел несчастный случай?
- Покушение на убийство, уважаемый. Покушение на убийство. Впрочем, подозреваемый уже задержан.
- Подозреваемый? – Смитт нахмурился.
- Подозреваемый.
- Судя по состоянию, пациента ударили как минимум кувалдой. Изначально можно было предположить, что на него упал с десятого этажа цветочный горшок.
- Даже близко нет, док. Со слов свидетелей, это был один удар. Наемный работник, некто Георгиус Партакалас. Выполнял в общине поденные обязанности. И вроде бы был тихий, ни в чем особом не замечен. Эти эмигранты. От их действий надо ограждать, ограждать! – полицейский осекся, подняв глаза на врача. Смитт беспристрастно рассматривал цветочную клумбу.
- Разрешите побеседовать с подозреваемым? Он ведь у шерифа? – Смитт перевел взгляд на полицейского. – Вам тоже надо будет для суда освидетельствование, так как состояние пациента не соответствует Вашим словам о том, что его один раз ударил человек. И обвинение не будет поддержано…
- Осматривайте, - махнул рукой офицер. – Я предупрежу в офисе.
- Благодарю.
Смитт коротко кивнул мужчинам и проследовал к своему черному автомобилю.

Притормозив у офиса шерифа Смитт некоторое время сидел в машине и размышлял. Первое подозрение у него возникло, когда он увидел след от удара. Имя и национальность только усилила его догадки. И теперь, учитывая его подозрения, ему бы крайне не хотелось, чтобы он оказался прав.
Офис шериф встретил его стандартным казенным запахом. Шериф Осборн, лысый крупный мужчина в синей рубашке с расстегнутым воротом и коричневых штанах, которые на необъятной талии поддерживал пояс из буйволиной кожи, крепко пожал доктору руку.
- Мне уже позвонил Донован. Проходите, только осторожно. Уж больно он буйный.
- Спасибо за Вашу заботу, - вежливо ответил Смит и пошел по коридору к единственной камере. Шериф услужливо распахнул перед ним дверь.
- Ну и тип, - покивал он головой, - ему предъявляют покушение на убийство, а он спит как младенец.
Он неодобрительно смотрел на здоровенного, пышущего здоровьем детину с пышной шевелюрой, чьи ноги были столь длинны, что не помещались на тюремной койке. Он мирно сопел, пожевал губами во сне, почесал одну ногу о другую и перевернулся на другой бок. Смитт приложил ладонь к лицу.
- Ну, успехов, док, - шериф похлопал доктора по плечу и отбыл, посмеиваясь. Смитт выдохнул, подошел к койке и бесцеремонно скинул ноги здоровяка, освобождая себе место.
- Эй, ты чего?! – задержанный взвился, в стремлении выбить всю дурь из того, кто так бестактно прервал его сон. Смитт чуть двинулся ему на встречу. Свет из тюремного коридора упал на его лицо. Грек, который уже занес кулак для удара, мгновенно обмяк:
- А, это ты…
- Партакалас? – голос китайца звучал с нескрываемой иронией.
- А чего. Я люблю апельсины. Надо же было взять какую-то фамилию.
- А имя у тебя почти что историческое?
- Я ж причем, что эти чокнутые переписали так историю, что гидра превратилась в дракона.
- Ну и объясни мне, как ты оказался в этой… Ситуации? – Смитт выразительно осмотрел камеру.
- Ну ты же знаешь как там у нас. Скука смертная. Вчера нектар, сегодня амброзия. Бабы занимаются интригами, свежих лиц нет, фигуры, - он сделал широкий жест руками, - как под копирку.
- А мальчики? Тоже наскучили?
- Уже лучше, но никакого разнообразия.
- И ты решил в очередной раз взбунтоваться против воли отца?
- Ему сейчас не до меня. У него очередной медовый месяц, а эта стерва в истерике со всеми вытекающими для старика последствиями. Он где-то пытается прятаться, та его пытается найти. Обычная игра. Ты то как?
Смитт с каменным выражением лица уставился в стену.
- Нормально.
- Может образуется еще? – Геракл участливо взглянул на Смитта, устраиваясь поудобнее на нарах.
- Ты прекрасно понимаешь, что нет. Но давай лучше о тебе. Объясни лучше мне, как ты умудрился влезть в такую передрягу?
- Знаешь, история глупейшая. Этот старый скряга, и не смотри на меня так, я еще полон сил и в прекрасной физической форме! В общем его сборище повернутых психов, они ребята вроде безобидные, но к работе не приспособлены. Ну я и пришел по объявлению, травка тут отменная, да и девок сочных там хватает, а с мужской лаской совсем плохо. Так что я неплохо устроился.
- Ты. Работал? – уточнил Смитт.
- Мне что, жалко что ли? Иногда полезно разнообразие. Вспомнил молодость, можно сказать. В общем где-то с год уже я там протусил, как смотрю, что-то неладное у них началось. Вот аккурат как малый у пастора родился. Мне оно, само собой, без разницы, лишь бы денежки платил. А с деньгами начались заминки. Разборки какие-то начались, нездоровые, в общине шушукаться по углам стали, подозрения развелись. А оно мне еще дома надоело хуже прокисшего вина. Так я пастору и сказал, мол гони бабло, и я пошел отсюда. Он вилять начал, говорит, все мол деньги не хранит, всё в пруд скинул. Ну мне чего, мне не сложно, пошел в пруд, у них у общин знатное такое озерце, они отвод от Реки туда отвели и карасей разводят. Пошумел маленько, прискакал сатир местный.
- Здесь сатиры не живут… - заметил Смитт.
- А, один хрен, эти мелкие бесы все на одно лицо. Ну, попытался вякнуть чего-то, но у меня сам знаешь.
Смитт попытался представить водного духа и заранее ему посочувствовал.
- В общем приволок он мне мешок с деньгами и добром разным. А про бабло общины так и не сознался. Мол знать не знаю, ведать не ведаю, местные мусор ему бросали, а деньги - нет. Ну, я его пришугнул, так, для порядка больше, а сам поволок добро пастору. Мне чужое не надо, но моё – будь добр, отдай. А тот как открыл мешок, как увидел что там было, затрясся весь, заистерил. Ну, я его и стукнул легонько, чтобы успокоился. А то как баба, смотреть противно было.
- Силу ты как обычно контролировать не пытался.
- Да нет… - Геракл задумался. – Знаешь, вот ты только что сказал… Ты может меня и считаешь костоломом, может даже заслуженно, но я же не совсем потерянный, чтобы смертного запросто так бить…
Смитт поднялся.
- Долго здесь будешь прохлождаться?
- Не решил еще. Тебя встретил, опять таки. Может, по девочкам? – грек подмигнул китайцу.
- Есть вещи, которые разумный человек предпочтет не делать.
- Ну ты и один! – Геракл рассмеялся. – Ладно, устал я. В следующий раз придешь – принеси яблок.
Он вытянулся во весь свой исполинский рост и через минуту захрапел. А Смитт в раздумьях вышел из офиса шерифа. Постоял у Кадиллака, после чего сел, завел двигатель и направился в сторону общины, которой управлял пастор Паттерсон.

Тени. Они есть везде. Они таятся в углах, собираются за закрытыми дверями, прячутся в укромных местечках, клубятся в сердцах и умах неясными видениями, и как только им позволяют, как только свет уступает место тьме, а дневное светило катится к месту своего ночного упокоения, они удлиняются, соединяются, растут, набираются силой, захватывают тех, кто носит их семена в себе. По своей природе Смитт хорошо чувствовал дух теней. И в общине тени пахли отчаяньем. Он незримо обходил дома, прислушивался к словам, слетавшим во тьме с губ адептов, которые сами были похожи на тени, плотно окружившие их. У дома пастора, у распахнутых дверей, стояло несколько человек, которые перешептывались между собой. Смитт миновал их, вошел в дом. В прихожей царил беспорядок, оставшийся по всей вероятности после визита парамедиков. Смитт подошел к мешку, который упоминал Геракл, открыл его, присел на корточки, перебирая сваленные в кучу предметы, порченные водой, собранные водным духом за последние несколько сотен лет. У старой деревянной чаши рука доктора замерла. Он чуть нахмурился, достал часы. Всмотрелся в движение стрелок по циферблату. После чего поднялся, поправил безупречно отглаженные штаны. Здесь его дела закончились.

Мери-Энн спешила по коридору. «Как можно было быть таким безответственным! Взял и бросил пациентов и меня на эту ужасную истеричку!» Девушка с содроганием думала о жене пастора и мысленно сочувствовала такому уважаемому человеку, которому так не повезло жить под гнетом такой ужасной женщины. И она и ее дочь категорически отказались уходить, и сейчас молча сидели в коридоре, у входа в отделение реанимации.
Тут Мери-Энн вспомнила о назначениях, спохватилась и помчалась выполнять их, чтобы у этого несносного Смитта не было поводов даже малейшее усомниться в ее профессиональных качествах. Она ускорила шаг в направлении палаты пастора, желая своевременно сменить ему капельницу. Уж кто с этим справится лучше ее?
Дверь в палату была приоткрыта. Девушка удивленно потянула на себя ручку «Если это жена пастора, уж я ей устрою выволочку!» - про себя мечтала она. Подняв глаза, она удивленно вскрикнула, увидев у кровать больного доктора Смитта.
- Я… - продолжить ей не удалось. На его лице промелькнуло выражение досады. Щелкнула крышка часов, и время для Мери-Энн замерло. Она словно зависла в воздухе, не успев поставить на пол ногу. Смитт бесстрастно вернулся к пастору.
- Итак, продолжим с того момента, как нас прервали. Священник был молод, энергичен и хотел нести слово божие в сердца людей. Свет его, можно сказать. К своему несчастью, священник был не лишен дара. И был достаточно самонадеян, чтобы считать, что ему под силу очистить мир от скверны. Он начал постепенно завоевывать славу экзорциста, и дела его шли неплохо до то го момента, как во время очередного изгнания демон, которого он должен был низвергнуть в глубины ада, начал умолять священника пощадить его. Мол он еще пригодится. А поскольку священник был амбициозен, бес убедителен, а перспектива нести веру в сердца людей в особо крупных масштабах слишком заманчивой, договор был достигнут. Демон пообещал священнику, что тот сможет в обмен на его свободу получить толпы верных приверженцев, следующих по дорогам веры по одному слову пастора. И священник согласился. А на следующий день он получил чашу… Простая с виду, она обладала одним очень своеобразным свойством. Она была всегда полна вином для причастия. И чем больше из нее вина брали, тем больше его прибывало.
Слава о неисчерпаемой чаше, которой отметил господь пастора за благочестие, передавалась из уст в уста. Пастор приобрел вес, известность, верных последователей. Он решил основать свою общину, где его верные адепты могли жить по тем заветам, которые пастору казались единственно верными и соответствовавшими его понятиям о правильном господнем пути. Человек, в твоей же вере говорится, что пути ЕГО неисповедимы. И откуда вы всё время лезете? А демон… Он оказался хитрецом. Низшая ступень в пищевой цепочке, но тоже с амбициями. И остроумен. Додуматься поселиться в неиссякаемой чаше, да еще и подселять часть своей сущности в тех, кто пил из нее? Умно, ничего не скажешь. И чем больше верующих приходило к пастору, тем сильнее становился демон. Но и он совершил типичную ошибку всех демонов. Решил воплотиться. И ничего умнее не выдумал, как нацелиться на новорожденного сына самого пастора. Хотя, что-то в этом есть, - Смитт сделал в воздухе жест, изображающий замкнутый круг. – Пастор стал причиной появления демона. Пастор стал причиной его усиления. Пастор дал жизнь тому, кто даст жизнь демону. У Судьбы свой юмор, а колесо должно сделать круг. Только…
Голос молодого человека стал жестким:
- Мне до этого совершенно нет дела. Пастор оказался не дурак, и кое о чем стал догадываться. И умудрился призвать демона? Так ведь? А кто-то оказался излишне бахвальным. Пастор же струсил. И бросил чашу в озеро. Думал, что так решит все свои проблемы. Типичная человеческая ошибка. А потом он еще и, не выдумав ничего лучше, решил принести в жертву демону человека, мол подавись, получи душу и тело, только не трогай меня. Кто же мог предвидеть, что в жертву был выбран самый неподходящий кандидат. А демон оказался на столько немощным, что даже не показался местному водному духу. Впрочем, меня это не удивляет, духи мест ведь куда древнее вас, ведь так?
Смитт улыбаясь смотрел на деревянную чашу, стоявшую у изголовья пациента. Она была до краев наполнена вином. Последние слова молодого китайца вызвали рябь, потревожившую безупречную поверхность вина. В ладони доктора открылись с перезвоном часы. Секундная стрелка с легким тиканьем двигалась по циферблату. Это тиканье заполонило палату, проникая во все ее уголки, и каждое движение стрелки отзывалось новым потрясением поверхности чаши. Стрелки словно наматывали на себя кроваво-красное содержимое, которое потянулось к часам маленьким смерчем, который всё туже сматывался над циферблатом, постепенно проявляя уродливые черты, искаженные гримасой ужаса и отвращения.
- Ты слишком долго жил за счет чужого времени, бес-однодневка.
- Я УЖЕ НЕ ТОТ, КОГО МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬ ПОДОБНЫЙ ТЕБЕ, ПРОКЛЯТЫЙ! – бес завопил, разрывая кровавые узы, связывавшие его, взвился к потолку и рванулся к доктору. Тот выставил перед собой руку с часами, но время работало против него. Он понимал, что не успевает и уже приготовился к удару, как ощутил мощный толчок в сторону. Смитт отлетел к стене, и, ударившись о нее, на мгновенье потерял ориентацию. Придя в себя он увидел стоящего посреди палаты Геракла, сжимающего за горло извивающегося беса.
- Значит ты решил, что можешь использовать меня для своих грязных трюков? – его голос грохотал над отродьем. Бес извивался и безуспешно пытался укусить грека за руку.
- Ты вовремя. Даже на тебя не похоже, - Смитт уселся на пол.
- А ты теряешь форму, - Геракл сжал чуть сильнее горло бесу. – Я задумался тогда, над твоими словами, и подумал, что и вправду, не мог я не рассчитать силу. А уж если меня кто-то подтолкнул, считай подставил, то лучше тебя это бы никто не раскопал.
- И ты решил проследить за мной? А ты не такой…
- Недалекий кусок накачанных мускулов, как меня пытаются представить? – Геракл подмигнул Смитту. – Что будешь делать с этим?
Грек показал на пастора.
- Время его жизни еще не закончено, - ответил Смитт.
- Тебе виднее. Ну, я пошел. У меня внезапно появились дела. Загляну к Гефесту, может вместе что-то придумаем, - он потрусил кулаком с зажатым в него бесом.
- Смотри, не переусердствуй.
- Смеешься? Мне надо поддерживать имидж.
Геракл довольно хохотнул и исчез. Смитт покачал головой, проверил состояние больного. Оно было стабильным, и это всё, что о нем можно было сказать с уверенностью. Молодой человек захлопнул крышку часов, возвращая ход времени. Мери-Энн не удержалась на ногах, и упала на руки Смитта.
- Доктор… - зарделась она. Молодой человек аккуратно поставил ее на ноги.
- Вам следует сменить обувь. И позаботьтесь о нем.
Он вышел из палаты, оставив медсестру в растрепанных чувствах.

Смитт наслаждался своим законным выходным, сидя на крыльце дома, попивая кофе и изучая утренние газеты. В передовицах рассказывалось о том, что подозреваемый, устроивший нападение на офис шерифа, до сих пор не найден, хотя была задействована полиция трех штатов, и местные аналитики диспутировали, стоит ли привлекать федералов или нет. С передовицами спорила статья о судебной тяжбе между женой и старшей дочерью священника, которые оспаривали необходимость отключения аппарата искусственного дыхания, который поддерживал последний месяц жизнь пастора. У каждой из сторон были свои защитники и противники, выступавшие с яростными нападками друг на друга. Смитт закрыл глаза и подставил лицо лучам восходящего солнца.

[susan]

Скрытый текст

Доктор Смитт расположился в одиночестве за столиком у окна в больничной столовой и вдумчиво ел суп. Столик у окна имел массу положительных преимуществ. Во-первых: за окнами открывался прекрасный вид на осенний парк. Во-вторых: эта позиция позволяла находиться от столика медсестер достаточно близко, чтобы иметь достаточную возможность наблюдать за их округлостями в стратегически важных местах и в тоже время достаточно далеко, чтобы воспринимать их болтовню не более, чем фоновый шум. И, в-третьих: столик стоял таким образом, что подсесть к нему было практически невозможно. Итак, доктор наслаждался едой и видами, хотя в этом ему старательно мешали медсестры, шумевшие сегодня громче, чем обычно. Особо оживились они, когда по телевизору, висевшему у дальней стены, начался выпуск новостей. Смитт с обреченным видом взглянул на экран. Там в очередной раз всесторонне обсуждался беспрецедентный в истории Чармвилля случай: было раскрыто вопиющее преступление, совершенное одной из местных весьма уважаемых жительниц, которая пятнадцать лет назад выкрала у несчастных родителей их дочь и с тех пор скрывалась сама и скрывала ото всех девочку. Обстоятельства этого дела были выяснены с помощью нанятого семьей частного детектива, который приложил массу усилий и незаурядных способностей для поиска пропавшей. Преодолев все трудности, частному детективу удалось открыть страшную тайну, благодаря чему случилось счастливое воссоединение семейства, а виновная понесла заслуженное наказание. Девочка, прожившая взаперти все годы своего заточения, попала на попечение врачей, родители давали гневно-слезные интервью, пресса была в восторге, а весь младший медперсонал больницы сопереживал милой страдающей девочке и красавчику-детективу.
- Доктор Смитт, Вас ожидают в кабинете директора, - раздалось из коммуникатора. Молодой человек не без досады поставил чашку на блюдце, поднялся и отправился на вызов, пытаясь сообразить, что же от него понадобилось нанимателям.
В кабинете директора кроме него самого находился еще один врач, в котором Смитт узнал заведующего психиатрическим корпусом, доктора Голдблюма. Тот мелко улыбался морщинистым лицом.
- Как приятно, что Вы к нам зашли, - директор воплощал любезность. – Вы ведь знакомы с доктором Голдблюмом? Доктор Смитт, наш подающий надежды перспективный коллега. Вы ведь не откажитесь в маленьком одолжении? У нас сейчас есть одна необычная пациентка, бедняжка, она так настрадалась. А теперь еще и эта мелочь.
- Можно ближе к делу? – Смитт нейтрально смотрел на коллег.
- Краткость и деловитость. Вот что значит столичный подход. Но мы то тут по старинке, не обессудьте. Весьма странный случай, у пациентки неконтролируемый рост волос. Может, посмотрите? Гормональные нарушения, есть, нету, или это на нервной почве такое?
- Чтобы это определить, как минимум надо осмотреть больную… - напомнил Смитт. Голдблюм засуетился:
- История болезни, результаты анализов, всё есть, посмотрите на месте. И мы рассчитываем на Вашу сдержанность, доктор…
Лицо молодого китайца не выражало никаких эмоций. Его коллеги переглянулись, Голдблюм чуть пожал плечами и сделал знак Смитту следовать за ним.

Психиатрический корпус был старинным одноэтажным зданием под покатой черепичной крышей, окруженный клумбами с пышными цветами и утопающий в зелени древних ив, чьи гибкие ветви спускались до самой земли. На крыльце скучал санитар.
- Всё в порядке, Чарли?
-Так точно, док. Только что загнали болезных с предобеденной прогулки, все в столовой на ланче.
- Не болезных, а постояльцев. Следи за языком, мы всё таки лечебное учреждение высокого уровня.
- Извините, док. Больше не повторится, док, - санитар вытянулся по стойке «Смирно».
- Солдафон, - пожаловался Голдблюм Смитту, когда они уже шли по коридору. – Но добрый малый. Мы стараемся создать всем нашим подопечным максимально комфортные условия, чтобы показать им, что их болезнь – не приговор, и что они могут социализироваться и стать полезными членами общества, если приложат все усилия. Поэтому называем наше отделение «Маленький отель». Но, увы, есть ситуации, когда все наши усилия оказываются напрасны…
Голдблюм остановился перед запертой дверью с открывающимся окошком, приоткрыл его, заглянул внутрь. Подозвал словно материализовавшуюся как из ниоткуда медсестру. После короткого тихого совещания, во время которого Смитт безучастно стоял в стороне, медсестра что-то озабоченно рассказывала, а психиатр подавал всё большие признаки нетерпения, Голдблюм вернулся к молодому человеку.
- Похоже, ситуация усложняется. Мисс Доу, будьте наготове.
Медсестра кивнула и отперла дверь. Смитт заглянул внутрь.
Его взору предстала комната с мягкими стенами, абсолютно белая, того оттенка белизны, когда цвет начинает слепить глаза. Темным пятном в комнате была бесформенная куча в дальнем углу, пришедшая в движение при звуке открывающейся двери. Молодой человек не сразу понял, на что именно он смотрит. Медленно сообразив, он не смог сдержать возглас удивления. Голдблюм довольно осклабился.
- Это наш Цветочек. Милочка, мы привели к тебе того, кто о тебе позаботится. Будь умницей… - сладенько произнес психиатр и отошел в сторону, уступая дорогу Смитту.
Создание в углу испуганно взвизгнуло и заметалось из стороны в сторону. Злобные глаза, скрытые под кипой волос цвета спелой пшеницы, сверлили Смитта. Молодой человек зашел в палату и пошел к углу, сделав примирительный жест рукой, словно он успокаивал дикое животное.
- Мне надо осмотреть тебя… Я не причиню тебе вреда… - эти слова он постарался произнести как можно миролюбивее, но особого впечатления на пациента, точнее пациентку они не произвели. Она издала низкий звериный рык и кинулась на врача. Тот не успел увернуться, и его сбили с ног, прижали к полу. Острые когти скребли о его лицо, а Смитту оставалось только постараться увернуться от ее зубов, стремившихся впиться в его шею. В палату ворвались пара дюжих санитаров, которые оттащили вопящую и извивающуюся пациентку от врача. Медсестра Доу набирала из флакона мутный раствор. Больная рвалась из рук, но санитары были опытны, а Доу неумолима. Она вытянула руку пациентки и ввела ей полный шприц успокаивающего. Та еще некоторое время потрепыхалась, пока не обвисла на руках санитаров.
- Пожалуй, эффективнее будет ее зафиксировать… - задумчиво произнес Голдблюм. Смитт сел на пол, потирая шею. Вытер кровь с расцарапанного лица.
- Премного благодарен за демонстрацию, но предпочел бы обойтись без нее.
- Доу займется Вами, как только приведет мисс Белл Флауэрс в более подходящий для Вашего осмотра вид. Мне хотелось показать всю серьезность ситуации…
Голдблюм проводил глазами санитаров, увозивших зафиксированную девушку на каталке. За нею длинным шлейфом тянулись волосы.
Смитт сидел в осмотровом кабинете, чуть морщась, когда медсестра попадала спонжем, пропитанным спиртом, в очередную царапину, и читал историю болезни.
«Белл Флауэрс. Восемнадцать лет. С трехлетнего возраста находилась в искусственно ограниченном пространстве, без контактов с внешним миром. Социальные навыки отсутствуют, речь на примитивном уровне, понятийный аппарат крайне ограничен. История болезни за период с трех до восемнадцати лет отсутствуют. Анализы… Обследования узких специалистов… Хм…, - Смитт перевернул страницу, задумался, вернулся к результатам скрининга гормонов. – Неконтролируемый рост волос?»
- Любезнейший! – Голдблюм не переставая улыбаться, вошел в смотровую. – А вот и мы.
За ним санитары ввезли пациентку, которая в данный момент спала. Медсестра Доу приклеила последний кусок пластыря к Смитту и удалилась с чувством выполненного долга. Смитт подошел к девушке.
Сейчас, когда она мирно спала, вытянувшись в полный рост, и не горбясь, молодой человек мог по достоинству оценить ее внешние данные. Тонкие черты лица, не лишенные благородства, идеальная кожа, высокая грудь, стройные ноги, и все это обрамляли великолепные густые волосы, каскадом окружавшие девушку. Смитт без выражения взглянул на психиатра.
- Вы же не собираетесь сохранять ее волосы для книги рекордов Гиннеса? Учитывая ее психическое состояние, целесообразнее их удалить.
- Коллега, Вы нас обижаете… - Голдблюм безмятежно улыбался. – Мы это и делаем. Ежедневно.
- Что?!
- Да да да. То, что мы наблюдаем, выросло со вчерашнего утра. В процедуру ежедневного туалета у нашей спасенной красавицы входит и стрижка налысо. Сегодня мы этого не сделали только с одной причиной: показать Вам масштаб катастрофы.
Смитт вновь посмотрел на девушку. Достал из кармана часы, следя за секундной стрелкой, проверил ее пульс. Кое-что в наблюдаемом его насторожило. Он начал скрупулезный осмотр.
- Она плохо ест? – спросил он через некоторое время.
- Время от времени приходится это делать принудительно, - подтвердил психиатр. – Хотя она умудряется это из себя исторгнуть, значительно усложняя работу уборщикам.
- Понимаю… Сделайте тест на хорионический гонадотропин и на гормоны гипофиза. И всё же, если бы не волосы, в целом это достаточно типичный случай, феральные дети подробно описаны в литературе, как и методы их реабилитации.
Голдблюм поморщился.
- Всё бы ничего, но ее мамаша…
- И что с ней не так?
- Вы совсем не следите за последними новостями? Она достаточно продемонстрировала себя во всех возможных передачах…
Из коридора раздался шум. Голдблюм поморщился как от зубной боли.
- Можете полюбоваться лично.
Он пошел к выходу. Смитт, бросив последний взгляд на пациентку, которая начала медленно приходить в себя и вяло зашевелилась, проследовал за ним.

В коридоре на невысокого психиатра наседала парочка, которая своими габаритами перегораживала коридор, как обвал перегораживает русло горной реки. При этом на передний фон выступала женщина с плох прокрашенными волосами, корни которых были темными, а концы – обесцвеченными. Третий подбородок ее круглого лица гневно дрожал, и его движение повторяли крупные телеса дамы, колыхавшиеся над старым евреем. Сзади супругу всецело поддерживал ее муж, казавшийся стройным на ее фоне габаритный мужчина с окладистой бородой и в бейсболке Нью Йорк Янкис, которую он не удосужился снять при входе в больничный корпус.
- Это родители мисс Флауэрс, - Голдблюм был раз избавиться от докучливых собеседников, - позвольте представить Вам нашего светилу, доктора Смитта.
- Смитт? Что за фамилия такая? Хотя все желтые на одно лицо и на одну фамилию. Так что зубы мне не заговаривай! Моя несчастная кровиночка! Как она настрадалась вдали от нас! Эта старая ведьма, я подам на нее иск, и она до цента выплатит мне компенсацию за каждый миг, прожитый вдалеке от моей девочки. А ты?! - она нависла над психиатром, - Ты что должен сделать? Мне нужна моя крошка, которая должна носить красивые платья, красиво ходить, красиво говорить, и быть красавицей! На меньшее мы не соглашались! Так что тебе надо поторопиться и привести ее в человеческий вид! Иначе наши адвокаты займутся и тобой лично и этой жалкой больницей! Да?
Она обернулась на мужа, ожидая его поддержки. Тот закивал:
- Да, да, дорогая, я с тобой абсолютно согласен.
Дама направилась к выходу, муж засеменил за ней, и Смитт благоразумно прижался к стене, давая им пройти. Проводив пару взглядом, он чуть покачал головой.
- С волосами ее Вы ничего не сделаете… - наконец произнес он, не оборачиваясь на Голдблюма. – Можно сделать генетические исследования, но они покажут нарушение в хромосомах, регулирующих работу волосяных фолликул.
- Вы уверены?
- Учитывая, что возможен процесс, советую потратиться на полную расшифровку с интерпретацией.
Смитт кивнул Голдблюму и вышел из корпуса. Возле него чета Флауэрсов была окружена кучкой репортеров и что-то громогласно провозглашали, не забывая выставлять себя в наилучшем свете. Время от времени миссис демонстративно прижимала пухлые руки к необъятной груди, что вызывало полный восторг у фотографов, и их фотоаппараты стрекотали без остановки.
Налетевший порыв ветра всколыхнул ветви ив. Губы Смитта тронула легкая улыбка. За стволом одного из деревьев стоял молодой мужчина и внимательно наблюдал за происходящим, оставаясь скрытым от чужих глаз. Смитт сделал шаг в сторону. Мужчина, моргнувший в этот момент, потер нос и пожал плечами.
- Здесь твоей добычи нет… - тихо произнес китаец из-за плеча мужчины. Тот обернулся и засмеялся.
- Я прокололся, да? А ты лучше, чем можно себе представить по рассказам, - тон мужчины звучал покровительственно-снисходительно. Смитт холодно смотрел на него.
- Эй, эй, притормози, - мужчина откровенно смеялся, - да и не в твоей я власти.
- Я бы не был столь уверен… - голос Смитта мог остудить маленький вулкан. Мужчина иронично смотрел на врача.
- Да что ты? Я отрабатываю контракт, всего лишь. Всё честно: они дают, кого найти, я нахожу. Ну а то, что воспользовался, так кто против такого устоит то? Цыпочка в самом соку, не сорвать эту ягодку – я сам себя уважать не буду, и братва засмеет.
- Ты кобель.
- Конечно. Как и положено порядочному волку, - мужчина подмигнул Смитту. – Угадай, как тяжело выживать в современном мире нам, детям природы.
- В следующий раз добавь пафоса в голос. Будет звучать натуральнее.
- Советуешь? Обязательно так и сделаю. Ну, не скучай. И позаботься о моем волчонке.
Мужчина хищно оскалил зубы, которые при внимательном взгляде казались чуть крупнее и острее, чем должны быть у человека, особенно это касалось его клыков. Он презрительно скривил губы, проходя мимо Смитта, и с достоинством удалился, оставив последнего стоять в одиночестве под ивами, листва на которых облетала под резкими порывами ветра.

Маленький изолятор при офисе шерифа Чармвилля опять оказался занят. Самого шерифа на месте не оказалось, и доктора Смитта встретил его помощник – сплошная мужественная челюсть и добродушие на воплощающей закон и справедливость физиономии.
- А, док, привет. Шеф хорошо отзывается о Вас, особенно как Вы его супруге подагру лечили. Говорит, что для желтого Вы очень даже ничего, уважает в общем. Миссис Феллоушип? Здесь она, здесь, сущая ведьма, доложу я Вам. Завтра, наконец, ее переводят в тюрьму штата, и так я Вам скажу, все только вздохнут спокойно, ей ей, не сойти мне с места. Поговорить с ней надо? Зачем? А, бедняжечка хворает, думаете, она что-то Вам расскажет? Уж такая-рассякая эта старуха, а уж как глазами зыркнет, так будто душу вынимает. Глаз плохой у нее. А ведь вроде такая была, нянечкой при детишках состояла, пряники завсегда на Рождество приготавливала, уж какие сладкие да вкусные. Не иначе как приманивала, тьфу. Да, может и сжалится, скажет чего, Вы уж там ее попросите, а то так девчушку жалко то, не приведи так жить…
Смитт слушал фоновую болтовню помощника шерифа всю дорогу до комнаты для допросов, куда должны были доставить миссис Фелоушип, считавшуюся основной подозреваемой в деле о похищении. Придя первым, Смитт сел спиной к двери и принялся терпеливо ждать.
Дверь открылась и закрылась. Молодой человек не прореагировал и остался безучастно сидеть, глядя перед собой.
- А не боитесь, что старуха Вам свернет шею? – раздался за его спиной сильный мелодичный голос. Смитт молча поднял руку, указывая на стул перед собой.
- Мало кто рискует показать спину ведьме, - голос звучал уверенно, но чуткий слух Смитта уловил в нем нотки усталости.
- Вам лучше сесть… - сказал он. За его спиной некоторое время колебались, но спустя некоторое время задержанная приняла решение и с независимым видом прошествовала на предложенное ей место.
- Ну раз Вы так настаиваете… - она с царственным видом опустилась на стул. Смитт поднял глаза, всмотрелся в ее лицо. Женщина, открывшая рот чтобы произнести очередное оскорбление, поперхнулась словами. Её лицо, только что выражавшее презрение, сменило выражение на отчаянье.
- Ты пришел за мной? – голос женщины предательски задрожал.
- В данный момент меня интересуют ответы…
- Но ведь ТЫ… Да, я никогда не встречала тебя, хотя кто может сказать с уверенностью о тебе? Но я еще не совсем выжила из ума и в состоянии отличить тебя от других. Это…
- Умение, присущее феям? Вы это хотели сказать? – Смитт улыбнулся. Женщина опустила глаза. Молодой человек поднялся, подошел к женщине, которая перестала себя контролировать, отчего ее истинный возраст всё отчетливее проявлял себя: в осанке, в морщинах, в искривившихся пальцах.
- Я слушаю, - мягко попросил Смитт. Старуха кивнула, глядя в пол, спрятала лицо в ладонях.
- Они пришли ко мне. Крошке не было от роду и неделю. Они так рыдали, так просили сделать их дочь первой красавицей. Особенно они просили ей красивые волосы, чтобы они стали самыми лучшими и самыми крепкими на свете, и равных по красоте ее волос не было бы никого.
- Но что-то пошло не так?
- Я забыла. Так давно живу на этом свете, но..
- Забыли о базовых закономерностях, зашифрованных в поговорках? И какую же Вы не учли?
- Ты уже знаешь ответ на этот вопрос? – фея измученно подняла глаза на молодого врача.
- Волос длинный да ум короткий?
Женщина кивнула.
- Я продолжала приглядывать за ней. И когда начали проявляться признаки недоразвитости, я забеспокоилась, постаралась обратить на это внимание родителей. Но те относились к дочери как к игрушке и к возможности похвалиться перед другими ее красотой. А я… Я не выдержала!
- И захотели скрыть свою неудачу?
Она кивнула и зарыдала, уткнувшись в руки.
- Я, я заботилась о ней! Но с годами всё окончательно вышло из-под контроля. Я так старалась искупить свою вину.
- И пропустили момент, когда к ней проник волк в шкуре частного детектива?
- Этот мерзавец, он окончательно запутал бедняжку! – Женщина гневно вскинула кулак вверх, посылая на развратника беззвучные проклятья. Смитт посмотрел за окно, в наступающую ночную мглу. Фея смотрела на него со смесью страха и обреченности.
- Добрая фея, допустившая детскую ошибку. Волк, который следует своей природе. Люди, которые всегда остаются людьми.
Смитт нажал кнопку вызова конвоя.
- Что же будет со мной? – взмолилась фея. Смитт чуть пожал плечами:
- Вас будут судить за Ваши ошибки. Но это не моё дело, пока Вы не попытаетесь отнять чью-то жизнь, либо не попытаетесь продлить своё существование за чужой счет. И тогда наш разговор сложится совсем по-другому.
Смитт вышел, оставив старуху в полном смятении чувств. На сегодняшний вечер у него были намечены неотложные дела.

[susan]

Скрытый текст

Смитт всегда отличался пунктуальностью. В какой-то степени это можно было назвать его основной чертой. Он не приходил рано, он не приходил поздно, он всегда приходил вовремя. Но сейчас он безнадежно опаздывал. Бритье заняло больше времени, чем он рассчитывал, и он мысленно досадовал на жертву излишней родительской любви, расцарапавшую ему лицо. Галстук висел не там, где должен был, еще и оказался завязанным на какой-то совершенно невероятный узел, на развязывание которого пришлось потратить массу сил и терпения. По дороге все светофоры как сговорившись, демонстрировали исключительно красный свет. Поэтому в ресторан Джон приехал с десятиминутным опозданием, что для него было практически личной большой трагедией. У входа его поприветствовал распорядитель:
- Могу Вам чем-то помочь?
- У меня заказан столик.
Распорядитель сверился с записями:
- Вас уже ждут.
В большом зале ярко сияли люстры. Струнный квартет играл что-то легкое и расслабляющее. Обилие позолоты, зеркал и бархата слепило глаза. Распорядитель указал молодому человеку на его столик и удалился заниматься следующим клиентом. Смитт же не спешил пройти к своему месту, издалека разглядывая женщину, комфортно расположившуюся за столиком. Её пышные золотые волосы были на сей раз собраны в сложную прическу, заколотую спицей, усыпанной бриллиантами. Длинное платье из золотистого шелка имело удручающе глубокое декольте, а разрез юбки ни мало не скрывал стройные ноги. Женщину словно окружал легкий сияющий ореол. Но остановиться Смитта заставила не она, а мужчина в светло-сером с искоркой костюме, сидевший напротив нее, с которым она в данный момент непринужденно болтала. Мужчина был высок, с белокурыми, коротко стриженными волосами, его мужественное лицо могло бы стать украшением любого блокбастера как эталона мужской красоты и воплощения силы. Женщина весело рассмеялась, откинувшись на спинку стула, а ее спутник наклонился к столику, наливая ей еще вина. Лицо парня окаменело, и он собрался уходить.
- Джон! – женщина заметила его и помахала Смитту рукой. – Я заждалась.
Уходить уже было глупо, и досадуя на всё на свете молодой человек подошел к столику. Женщина поднялась, потянулась к нему, но молодой человек холодно отстранился и сел за столик. Она чуть надула губки и опустилась на место. Мужчина в сером иронично наблюдал за этой сценкой.
- Как у тебя день? – Женщина поставила локоток на стол, подперла щеку рукой, - Пелли так удачно появился, пока тебя не было, мы так мило поговорили.
Она непринужденно щебетала, не забывая подозвать официанта, чтобы тот принес еще вина.
- Он в городе проездом, местная фармацевтическая компания проводит ужасно важное мероприятия, а Пелли там один из меценатов, или что-то вроде того, да?
- Не забивай лишним голову, Марта, - покровительственно ответил мужчина. – К тому же я не уверен, что Джону это будет интересно.
- Ну почему же… - Смитт холодно смотрел на мужчину, - Меня весьма интересует как долго ты собираешься здесь пробыть.
- А он всё также прямолинеен, - Полли взял в свою руку ладонь Марты, - у меня запланирована поездка в Дельфы. Составишь мне компанию?
Лицо женщины тронула легкая улыбка. Она мягко освободила руку, выпрямилась, при этом ее грудь сделала круговое движение, заставившее температуру вокруг подняться на несколько градусов. Смитт сжал зубы.
- Посмотрите, какая интересная пара… - Марта кивнула в сторону столика, находившегося в углу, наискосок от них. За ним сидели двое: жгучая брюнетка в алом платье с огромными карими глазами, шею которой украшало великолепное колье с рубинами, и русоволосый молодой человек в дорогом, но безвкусном костюме с огромными золотыми часами. От внимания Смитта не ускользнул тот факт, что за соседним с парой столиком расположился седой мужчина средних лет в аккуратном темно-сером пиджаке, крой которого удачно скрывал и тренированные мускулы мужчины, и наплечную кобуру. Полли позволил себе легкий смешок.
- А, Иван Емельянович Царев. Сын олигарха, приехал заключит сделку на новую линию омолаживающей косметики. С ним Меда Аэт, исполнительный директор КолхуИндастриз. Красавица с докторской степенью по химии.
- Юноша кажется более чем заинтересованным… - Марта пригубила вино. – Но ему бы следовало поостеречься. И похоже тот, кто за ним присматривает, это понимает.
- Мне стейк средней прожарки и салат с фетой, - Смитт сухо сделал заказ и отдал официанту меню. Повисла неловкая пауза. Марта бросила короткий взгляд на Джона.
- Тебе сегодня досталось? – она протянула к нему руку, желая погладить царапины, но он отклонился.
- Марта, моё предложение все еще в силе, - Полли не скрывая неприязнь смотрел на китайца. Марта гордо подняла голову.
- Солнце, ты ведь кажется куда-то спешишь? – голос ее был жаром, но жаром испепеляющим, безжалостным и неумолимым. Блондин отшатнулся как от удара, поднялся, подошел к женщине, положил руку на ее плечо.
- Когда наиграешься, я буду где-то рядом, - он чуть сжал пальцы и вышел. Марта смотрела в другую сторону. Смит дождался, пока его соперник уйдет, и швырнул столовый прибор на тарелку. Нож жалобно звякнул о вилку.
- Я же не могла его прогнать, а ты опаздывал, - примирительно сказала Марта. – Я понимаю, что он тебя раздражает, но это ведь естественно, не так ли?
- Я не понимаю тебя, - Смитт выглядел мрачно. – Учитывая всё, что произошло из-за него.
Женщина задумалась, подняв лицо к потолку, сиявшего небесной голубизной, улыбнулась:
- У меня было много времени для размышлений. В конце концов, почему бы не позволить юноше почувствовать себя более значимым, чем он есть на самом деле? Есть то, что остается первоосновой. Вода, ветер, свет, тьма, то, что наполняет этот мир объемом и смыслом. Остальное лишь ил, скрывающий истинное дно, - Она мягко посмотрела на своего спутника. Улыбнулась ему и только ему, - В конце концов, мы ведь оба здесь и сейчас. Учитывая, что я испытала из-за тебя…
Она коснулась пальцами ложбинки между грудей, где тонкой ниточкой белел шрам. Женщина поднялась:
- Закажи мне мороженое. Я скоро.
Мягко покачивая бедрами, которые обволакивала тонкая ткань, она пошла в сторону бокового коридора. Смитт про себя отметил, что мало кто в зале не проводил взглядом ее спутницу, в число их вошли и русский, только что увлеченно рассказывавший что-то своей спутнице, и даже его молчаливый телохранитель. Китаец усмехнулся, поднялся, и пошел следом за ней. У дверей дамской комнаты, куда она зашла, он оглянулся по сторонам и вошел внутрь. Марта улыбнулась в зеркало, увидев как он запирал двери:
- Терпеть ты не хочешь… - она провела языком по губам, развернувшись к нему. Смитт наклонился к женщине и впился губами в ее горячий рот, сжал ее в объятьях.
- Ты собственник…
- А ты не носишь белье…

- Я между прочим потратила уйму денег на прическу, - пара восседала за столиком, при этом Марта, которая так и не смогла вернуть волосы в прежний, уложенный вид, удовлетворилась тем, что попыталась их причесать, что ей более-менее удалось, и что никак не делало ее менее привлекательной в глазах Смитта. Но она продолжала ворчать, - Зачем мне приводить себя в порядок, если всё заканчивается тем, что кое-кто всё ломает.
- Ты можешь носить балахон и повязывать голову платком, если тебя так беспокоит моё разрушение твоих стараний, - невозмутимо парировал Джон. – Всё равно белье под ним ты носить не начнешь, а мне этого будет вполне достаточно.
- Все мужчины одинаковые, - с притворной досадой вздохнула Марта, - Хочешь мороженого?
- Не откажусь.
Женщина протянула ему ложечку с мороженым, которое Смитт с удовольствием съел:
- Не хватает манго.
- Сладкоежка, - она улыбнулась ему, - Тяжелый день?
- В пределах нормы, я бы сказал.
- Кто тебя так?
- Не поверишь, но это была девочка.
Глаза Марты загорелись недобрым светом. Смитт чуть попятился:
- Это не то, что ты думаешь.
- Ты же знаешь… - она сжала в руках бокал, вино в котором начало ощутимо греться.
- Послушай, она пациентка. Смотрела новости, помнишь девочку, которую отобрали у ведьмы, то есть феи?
- Я не смотрю новости… - Марта постаралась взять себя в руки и начала понемногу успокаиваться.
- Это была ошибка феи. А тут еще волк, ты же знаешь этих волков, женщина в течке для них лучший приз. Поэтому эта дуреха сейчас беременная, а ее родители грозят клинике иском если что-то пойдет не так.
Марта рассмеялась:
- Тебе на пользу местное общество. Даже медсестричка, как там её? Всё еще носит тебе кофе? – неожиданно она нахмурилась, посмотрела в сторону русского, который как раз помогал подняться своей спутнице, и его телохранителя. – Волк…
- Я не могу вмешаться, пока всё едет своим чередом.
- Я знаю… Знаю… - Марта грустно взглянула на Джона. – Пойдем домой?
Смитт кивнул, и пара пошла к выходу. Ожидая пока пригонят машину, они наблюдали за тем, как телохранитель усаживает Царева и его даму в огромный Мерседес. Смитт и Марта переглянулись, она прижалась к нему. Луна висела низко над городом, и прямая дорога, ведшая от ресторана в Даунтаун, блестела под лунным светом как дорога в небеса. Марта сжала руку молодого человека.
- Мне холодно.
- Уже осень. Я зажгу камин и сделаю какао.
Вместо ответа она потянулась к нему, и он ответил на ее ласку.

Смитт стоял посреди разгромленной кухни с огнетушителем и созерцал сгоревшую плиту. Марта в сторонке куталась в простынь и старательно делала вид, что ни при чем.
- Я просил тебя не подходить к кухне?
- Просил.
- Я говорил тебе, что завтраки нам приносят из ближайшей кофейни.
- Говорил.
- Я уже перестал покупать электрочайники. А после последнего раза выкинул микроволновку.
- Я обратила внимание.
- Тогда зачем ты включила плиту?
- Хотела сделать тебе яичницу, - Марта чуть не плакала. Смитт приложил к лицу руку.
- Хорошо, что я тебя слишком хорошо знаю. Поэтому и держу огнетушители. Но ты каждый раз умудряешься меня удивить.
Марта крайне виновато улыбнулась. Смитт обреченно выдохнул.
- Позвоню домовладельцу, пусть пришлет строителей. И новую плиту поставит.
В дверь позвонили. Марта упорхнула в ванну, а Смитт пошел открывать. Он ожидал увидеть пожарный расчет или как минимум разгневанных соседей, но вместо этого перед ним стоял санитар из неотложки.
- Йоу, док. Не смогли вам дозвониться.
Смитт вспомнил, что кто-то снял трубку, чтобы ему не могли дозвониться, и чуть поморщился.
- Что-то произошло?
- Док, на взрыв на химзаводе, жертв много, вся больница забита. Шеф вызывает всех, общий сбор.
- Поезжайте, я соберусь и сразу же выезжаю.
- Поторопитесь, док. Людей не хватает.
Санитар помахал рукой и поспешил к карете скорой помощи, которая замигала огнями и умчалась в ночь. За спиной доктора вытирала волосы Марта.
- Уходишь?
- Да, вызывают, - он обернулся. – Я позвоню.
Женщина взглянула на восток:
- Мне тоже пора уходить. До вечера?
- Я принесу утку по-пекински. Поужинаем дома.
- Как почти нормальные люди? – она улыбнулась, поцеловала его и пошла одеваться.

Больница встретила доктора шумом и суетой. Пострадавших было много, кто-то получил ожоги, кто-то надышался ядовитых паров. Несколько человек получили переломы и ушибы, когда обвалилась градирня. Работы хватало, постоянно привозили кого-то нового. Отойдя от очередного раненого и проверив капельницу по дороге у другого, доктор заметил знакомые лица в коридоре. Там, у каталки стоял давешний русский. Его дорогой пиджак порвался, на лице были следы сажи, а от былой самоуверенности не осталось и следа. Медсестра пыталась отогнать его от каталки, но он упрямо отводил ее руки.
- Грей, держись, не умирай только, слышишь, не смей… - умолял он мужчину на каталке. Смитт поспешил к ним.
- Вы врач, да? Я… Я видел Вас сегодня! – Царев нахмурился. Смитт, не обращая на него внимание, начал осмотр. Эти двое явно были на месте аварии, но эти раны…
- Вызовите шерифа, - приказал он медсестре. – И готовьте переливание крови.
- Эй, что случилось? – забеспокоился русский. Смитт дал знак, и раненого покатили к операционной.
- Да скажите мне, что с ним? – Царев схватил врача за лацканы халата. Тот отвел его руки
- В Вашего телохранителя стреляли. Сядьте здесь и не мешайте персоналу делать своё дело.
Смитт пошел в операционную, оставив Ивана Царева в расстроенных чувствах. Он сел на скамью и опустил голову на руки. Над дверью операционной зажегся сигнал предупреждая о начале операции.

Когда Смитт вышел из операционной, русский всё еще сидел и ждал своего телохранителя. Завидев врача, он вскочил на ноги:
- Как он?
- Его время еще не пришло, - Смитт был невозмутим. После чего внимательно взглянул на Царёва, - Пройдемте в смотровую. У Вас есть ранения.
- Это не то, что Вы думаете, - начал отбиваться парень, но врач твердо взял его повел за собой. Усадив русского в своем кабинете на кушетку, Смитт начал внимательно его осматривать.
- Понимаете, Грей, он меня спас…
- Расскажите, что именно произошло, - Смитт смазывал ссадины. Царев сидел с понурым видом.
- Мы с Медой, то есть с мисс Аэт, у вас же тут так принято? Короче собирались уже… Ну… Того… Этого… А тут значит ей звонят, говорят утечка, или ну как то типа того, вот… Короч, она подрывается, а я ж чо, не мужик, грю, подвезу. Она поламалась, эт понятно, но поехали. И мне такая грит, сиди в машине, жди. Я чо, я ничо, посижу, мы ждать привычные, - от необходимости говорить на чужом языке акцент парня усилился. – Короч, сижу я такой, а тут оно как рванет! Я, понятно, из машины, она ж типа там, а я тут как лох. А Грей мне тогда по лицу и вмазал, да… Чето там ему не понравилось, то есть он мне по морде, а сам в туда. Он мужик, ну вы в курсе, да, так что я пока очухался, его и след простыл. Пока я туда-сюда, побегал, гляжу, а он лежит. Ну я этих ваших, 911 которые быстро поймал, они еще вопят, что у них там кто-то, да мне оно как то сбоку, короч погрузили Грея и к вам, сюда. Такие дела.
Столь длительная речь утомила парня. Смитт отложил инструменты:
- Мне надо вернуться к больным. А Вы отдохните. И к слову… Где мисс Аэт?
- Не до нее было, - отмахнулся Царев. Смитт про себя усмехнулся и, выдворив русского восвояси, вернулся к своим обязанностям.

Прием больных Смитт закончил уже глубоко после обеда. Из соседних городов прибыла помощь, и директор распустил всех врачей по домам, отсыпаться. На улице накрапывал дождь, небо было плотно затянуто тяжелыми тучами. Смитт запахнул плащ, поднял ворот. Некоторое время от стоял на крыльце, всматриваясь в даль, потом достал часы. Проследив за движением их стрелок, он нахмурился.
- Что-то не так…
И через минуту черный Кадиллак ехал по залитым дождем улицам по направлению к месту аварии.

Здания фабрики всё еще дымились. На обломках копались федералы, в чью компетенцию входили подобные аварии. Периметр охраняли люди шерифа. Смитт припарковался в отдалении и приготовился ждать.
Медленно ночь вступала в свои права. Молодой человек зевнул, бессонная ночь всё таки давала о себе знать. Федералы к этому моменту уже свернулись, а шериф поручил охрану развалин проверенной желтой ленте. Китайца всегда забавляла слепая вера людей в условности, но он знал, что тот, кого он ждет, на такие вещи не обращает ни малейшего внимания.
В наступившей тьме, шуршавшей дождем, все чувства обострились до предела. Смитт заметил движение в черневшем остове главного здания, осторожно выскользнул из машины и, тихо передвигаясь от тени к тени, устремился вперед.
- Где же оно, мать его растак, - человек, копавшийся в остатках лаборатории тихонько ругался на чужом языке. Смитт замер в тени, наблюдая за его действиями, - здесь же сейф должен был оставаться. Без формулы меня отец пошлет нахрен. Старый пень, богадушумать.
Увлекшись, парень не заметил, что за ним наблюдали. В очередной раз наклонившись чтобы убрать кусок обгоревшей доски, он не удержался на зыбком полу и покачнулся. И этим воспользовался нападавший. Русского сбили с ног, прижали к мокрым обломкам.
- А, крысеныш, - Смитт в нападавшем узнал давешнего волка-частного детектива. Он хищно скалил губы. – Ну, и кто ты без своей ручной псины?
- Кто Вы такой? – Иван попытался трепыхнуться, но нож у горла быстро заставил его замолчать.
- Привет тебе, и твоему ублюдочному батюшке, от мсье Блубарбе. Думали, вам весь мир медом намазано? Хотел позариться на чужое?
- Может договоримся? – Царев попытался выдавить из себя улыбку. Волк захохотал.
- Тупые ублюдки. Да эту операцию пол года готовили! Сука эта кавказская, мало того, что бизнес начала шефу портить, так еще и отказала ему, дура высокомерная. Мне столько сил прошлось приложить, чтобы не привлекая к себе внимания влезть в этот чертов городишко, потому что эта тварь была слишком осторожной. Да повод подвернулся отличный, никто ничего не понял. Да я самого ЕГО вокруг пальца обвел! Черт, да я нереально крут!
- И вы ее…
Ответом был смех.
- Надеюсь, она сейчас горит в преисподней. И ты, крысеныш, сейчас последуешь за ней…
Волк склонился к русскому, лизнул кончик ножа, провел языком по лицу парня.
- Меня ждет прекрасный ужин…
Он поднял нож.

Сбоку от китайца начал пульсировать красный свет. Он заставил волка замереть, насторожившись. Волк вскочил на ноги, ногой с размаха ударил лежащего русского в голову, заставив того дернуться и затихнуть. Волк поднял нож и начал красться в сторону света, который пульсировал всё чаще и сильнее.
- Считаешь, что можно обмануть меня? – голос Смитта звучал глухо. Волк обернулся на звук.
- Я уже сказал, что я не в твоей власти. И в мои планы не входит сдохнуть в ближайшее время, - волк встал в боевую стойку. Вся его поза говорила о смертоносной силе.
- Ты выбрал не тот город, - китаец вышел из тени. Волк показал клыки и кинулся на него. Смитт улыбнулся и сделал шаг в сторону. Из-за его спины вперед метнулась серая тень, и вот уже в грязи, визжа, в смертельной схватке сцепились два волка. Доктор бесстрастно наблюдал за боем.
А в это время свет пульсировал всё чаще и чаще, и, наконец, загорелся маленьким солнцем, заставив китайца прищуриться. Когда сияние спало, с земли поднималась девушка, с черными как смоль кудрявыми волосами, окутывавшими ее как пышное одеяние. Она с ненавистью смотрела на дерущихся волков. В руках девушки засияло копье. Смитт дернулся ее останавливать, но в это мгновение дорогу девушки преградила вытянутая рука. Китаец удивленно вскинул голову.
- Тебе ее не остановить, - раздался мелодичный голос Марты. – А ты, голубушка, не мешай. Это не твой бой.
- Он вынудил меня пройти через перерождение, - у Меды был легкий акцент, который, впрочем, не портил впечатление от нее, но добавлял определенное очарование.
- Это неприятно, - согласилась Марта, - Вот и отдохни. Расслабься. Езжай на острова, за его счет.
- Мальчишка, - презрительно бросила девушка.
- Тебя это когда-то волновало? – Марта притворно улыбнулась. Меда склонила голову.
- Но волк еще жив.
Марта взглянула на Смитта.
- Сколько осталось?
Молодой человек взглянул на часы. Аккуратно закрыл крышку и показал на заляпанную грязью площадку. Дождь прекратился, и из-за разошедшихся облаков выглянула Луна, освещая поле боя. Из грязи поднялся Грей Волков. Он презрительно плюнул на труп врага и поспешил к своему подопечному. Марта подмигнула Меде.
- Стратегически удобное время его утешить, - сама же она, осторожно переступая через грязные балки и обломки, приподняв повыше юбку, приблизилась к Смитту. – Ты обещал утку.
- Может, обойдемся гамбургерами?
- Ну уж нет, только не эта отрава. Но рис с овощами я переживу.
Джон подал ей руку, и пара под ручку проследовала к черному автомобилю, оставив троицу выяснять отношения и разбираться с трупом.
- Сегодня начинается новый сезон Американского Идола.
- И ты сделаешь мне какао?
- Только если печь привезли.
- Привезли, я проследила.
- Но готовить ты на ней не будешь
- Только если чуть-чуть.
- Даже не надейся.

[susan]

Скрытый текст

За стенами госпиталя шли своим чередом времена года. Облетела листва с деревьев. Пожелтела и пожухла трава, политая обильными холодными дождями. На смену дождям пришел мороз и снега. Смитт каждое утро расчищал путь от гаража до дороги для своего Кадиллака, сетуя на особенности местного климата. День становился всё короче, ночи студенее и длиннее, медленно подбиралась пора Рождественских праздников. Марта, после установки в доме системы пожаротушения, с видом оскорбленной невинности демонстративно хлопнула дверью, и теперь Джон терпеливо ждал когда ей надоест.
В последние выходные перед Рождеством, Смитт с меланхоличным видом откапывал дорожку к дому после очередного снегопада и слушал местное радио, где вперемешку с популярной музыкой передавали новости и рекламные объявления. Вот и сейчас, в своем интервью мэр Чармвилля рассказывал какая у них в этом году зима, и что для развития местной экономики им просто жизненно необходимо проведение зимнего фестиваля, жемчужиной которого станет открытие ледяного бара, на которое приедет мегазвезда первой величины Квин Сноу. Некоторое время Смитт размышлял на тему того, реклама это или местные новости, но к определенному выводу так и не пришел.
Мимо дома прошел грейдер расчищавший основную трассу, оставляя после себя снежные сугробы. Джон не без досады смотрел на снежный вал, образовавшийся на месте только что расчищенного пути, и с тяжелым вздохом взялся за лопату. За грейдером двигался большой серебристо-белый трейлер, сияющий новизной и гламуром. Смитт оторвался от чистки дороги чтобы проводить трейлер взглядом. Достав из кармана часы, он некоторое время смотрел на движение стрелок, после чего быстро раскидал снег, выгнал машину и поехал в центр города.

Город тщательно готовился к такому значительному событию, как культурный фестиваль. По дороге Смитт имел удовольствие лицезреть бурные подготовительные работы, когда на всех столбах развешивались разноцветные гирлянды, призванные осветить длинные ночи. Бригады скульпторов состязались друг с другом в создании ледяных скульптур. Но основным действом, само собой, был пруд городского Центрального парка, промерзший на метр, на котором заканчивалась отделка ледяного замка, внутри которого размещался тот самый ледяной бар, призванного стать изюминкой всего зимнего фестиваля. Смитт припарковался подальше и неспеша прошелся по дорожкам парка к пруду, придя, впрочем, точно во время, как раз к моменту, когда пред светлые очи восхищенно визжавшей толпы, состоявшей преимущественно из студенток местного колледжа и работниц заведений быстрого питания, явилась мегазвезда, специально приглашенная по столь торжественному поводу. Мэр городка, под вспышки камер, передал звезде символический ключ от праздника, звезда снизошла до речи, в которой пространно пояснялось за что и как любим конкретно Чармвилль, что вызвало новый приступ восторга у толпы. Смитт, который остался в стороне от общего веселья, прячась в тенях, достаточно налюбовался на приглашенную знаменитость.
Это был рослый детина, одетый в белое облегающее и стразы с головы до самых кончиков ног. На могучие плечи была небрежно накинута шуба из белой лисы с длиннейшим ворсом. Волосы Квина Сноу были выбелены до белоснежной белизны, как и его аккуратно стриженная бородка. Смитт про себя хмыкнул, заметив, что на некоторые его ресницы были приклеены крошечные бриллианты. Макияж Квина, как считалось рядом ценителей, был безупречен, но вызывал у молодого китайца приступ зубной боли. Смитт взглянул вверх, на хмурое небо, и усмехнулся:
- Мне повезло, что Солнце не в настроении. Иначе пришлось бы защищать глаза от сияния неземной красоты.
Пока Смитт любовался знаменитостью, тот как раз закончил с формальностями и, отпустив нежный воздушный поцелуй поклонницам, превратившийся при сдувании с ладони в зависшее облачко в виде сердца, что вызвало очередной умиленный вопль, перешел к исполнению своего последнего хита, в котором пелось что-то про чьи-то замерзшие сердца и ледяные слезы. Поклонницы были в восторге, Квин старался на весь гонорар, а Смитт скучал в сторонке. Закончив выступление, белобрысая звезда одарила поклонниц очередным поцелуем и, пригласив всех увидеться на самой горячей холодной вечеринке года, удалился в трейлер. Поклонницы расстроено выдохнули, а Смитт, бросив взгляд на часы, пришел в движение, следуя за тенями.
В трейлере, внутреннее содержимое которого блистало зеркалами, хромом и белизной, Квин развалился на мягком диване. К нему подсел юноша в белом свитере и джинсах того же цвета, и протянул звезде кружку с глинтвейном. Квин нежно потрепал его по щеке.
-Зачем ты здесь…
Тихий голос заставил мужчину дернуться. Пролитые капли глинтвейна красными пятнами упали на белую кожу дивана. Юноша бросился их вытирать. Квин нервно оглянулся, но заговоривший с ним уже стоял перед ним.
- О… - удивленно выдохнул он, рассматривая черную фигуру. Китаец не дал ему заговорить.
- Здесь меня знают как Джона Смитта. Меня устроит это имя, - быстро сказал он. Сноу, замерший в удивлении, взял себя в руки, поставил кружку и протянул к Джону руки.
- Какая встреча! Душечка, ты умеешь удивлять!
- Я повторю вопрос, зачем ты здесь? – Смит без выражения смотрел на блондина. Тот вновь откинулся на диван, рассмеялся:
- А у тебя весьма замерзший вид! Вот уж не ожидал!
Смитт бросил взгляд на юношу, отирающего вино с кожи, посмотрел на часы.
- Удивлен? – Квин не скрывал легкой издевки. Он наклонился к пареньку, приподнял его подбородок и поцеловал. После чего нежно потрепал по щеке. – Не переживай о вещах, милочка. Пойди, погрей кроватку, я поговорю с этим противным занудой и приду к тебе.
Юноша покорно кивнул и удалился вглубь трейлера. Смитт, который всё сильнее мерз в этом морозильнике, не отрывал взгляд от Квина.
- Ну что ты так смотришь? Всего лишь крохотный подарок мальчику за возможность быть со мной. Я не забираю его жизнь, он искренен в своем восхищении мной. А мои маленькие подарки – всего лишь моя плата за то, что он такой милый.
- Мы оба знаем, что это не соответствует действительности в том виде, в котором ты это пытаешься выставить.
- И что с того? Он со мной всего лишь год, и кто знает, может это любовь на века… - Квин сладострастно улыбнулся. Смитт оставался серьезен.
- Я знаю где искать тебя, если случится то, о чем мы оба знаем.
- Ты противный. Мой милый мальчик слишком влюблен, и у него нет его тайной любви, которая пошла бы за ним на край света. Я нанимал людей, они проверяли. Знаешь ли, следует быть осторожным и защищать себя и своё имущество.
- Я предупредил тебя. Так что будь осторожен… - Смитт сделал шаг назад, растворяясь в тенях. Квин некоторое время смотрел на то место, где только что стоял черный человек, после чего раздраженно швырнул в стену кружку глинтвейна. Красная жидкость потекла по белым стенам. Квин сжал кулак. Вино начало покрываться паутиной ледяных кристаллов. Мужчина скривил губы в усмешке, проверил в ближайшем зеркале свой макияж и пошел в спальню.

Очередная смена в госпитале проходила в штатном режиме. Смитт принял нескольких пациентов с простудой, отправил на рентген рабочего, поскользнувшегося на льду и разбившего лицо об устанавливаемую в парке очередную ледяную скульптуру, и сейчас скучал, разгадывая кроссворд из вечерней газеты.
- Слово из восьми букв… Антоним мгновение… Хм… Бесконечность во времени…
Китаец старательно вписал в квадратики слово «Вечность». За этим занятием его и застала Мери-Энн.
- Доктор! – она ворвалась в кабинет, подобно маленькой снежной буре. Джон, решивший, что на сегодня ему вполне хватит белого, с вопросом уставился на нее. Девушка смутилась.
- Доктор, у Вас ведь уже закончилась смена? Мы с сестрами идем на открытие бара, и хотели позвать Вас с нами. В наших краях есть традиция, собирать на встречу солнцестояния всех друзей! – выпалила она и чуть зарделась. Смитт некоторое время не отрывал от нее взгляд, потом улыбнулся.
- Идете с сестрами?
- Да все там будут! Идем, доктор, будет весело! - она упрашивала его. Смитт отложил газету.
- Я разделю Вашу традицию.
- Тогда Вы ведь подвезете нас с девочками? Мы быстро, Вы только без нас не уезжайте! – девушка восторженно тряхнула головой и исчезла за дверью. Смитт взглянул за окно. Сегодня был самый короткий день в году, и ночь уже полностью поглотила город, но это не чувствовалось, так как все здания, все деревья, все столбы были разукрашены сияющими гирляндами.
- Видишь, как они чествуют свет… - произнес он в пустоту. Дома его ждал холодный ужин и одиночество, а он не хотел в эту ночь быть одиноким. Парень подошел к шкафу. На стуле рядом со шкафом лежал большой сверток, доставленный курьером незадолго перед этим. Сверток был завернут в яркую оберточную бумагу и перевязан бантом. Смитт взял сверток, повертел в руках, прикидывая кто мог прислать его, и начал разворачивать. В свертке оказался теплый вязаный свитер, длинный шарф, перчатки и вязаная же шапка, всё черного света, со сложными узорами, в которых угадывался символ Сол. На пол выпала открытка, представлявшая из себя фотографию тропического рая со всеми положенными атрибутами, в виде теплого моря, волн, солнца, пляжа и прочих прелестей.
- С днем рождения… - прошептал Джон. Он сменил халат на свитер, поправил шарф и отправился в гараж, где его ждал яркий коллектив медсестер, жаждущих развлечений.

В ледяном баре и перед ним было многолюдно. Жители, наряженные в лучшую теплую одежду, гуляли по расцвеченному многочисленными лампами парку, рассматривали ледяные скульптуры, восхищались мастерством художников, фотографировались, пили горячий чай и глинтвейн, и всячески развлекались. Мэр в длинном теплом пальто, цилиндре и с лентой через плечо давал интервью местной телестудии. Приглашенная звезда сиял, одаряя всех своим вниманием, пока рабочие готовили сцену к его выступлению. Смитт в окружении медсестер, которых он подвез, вошли внутрь бара, где за стойкой орудовал с бутылками бармен, в котором Смитт узнал парнишку-спутника Сноу. Девушки, пришедшие с Джоном, принялись громко обсуждать обстановку, и шнырять повсюду, осматривая каждый укромный уголок. Сам же он, воспользовавшись суматохой, отделился от них, и устроился в укромном уголке, в конце стойки. Перед ним оказался ледяной стакан с водкой, полный льда. Китаец тяжело посмотрела на бармена:
- Хотел добавить лимона и сок ледяной годы, но не уверен, придется ли Вам это по вкусу, - тихо сказал тот. Смитт усмехнулся и выпил напиток.
- Как твоё имя?
- Меня предупредили, чтобы я не называл его. Но так же сказали, что ты его всё равно узнаешь, если будет надо. Так что не вижу необходимости что-либо скрывать. Меня зовут Кай Редроуз.
- Кай… - Смитт взглянул на часы. – Почему ты не скажешь своему покровителю, что твоё время закончилось?
- Это разобьет его сердце. Вы же… Не станете его расстраивать? – Парнишка заискивающе заглянул в черные глаза китайца и отшатнулся. Смитт усмехнулся, бросил на стойку монеты и пошел к выходу. На сцене как раз начал петь Квин Сноу, и Смитт задержался, чтобы посмотреть выступление. Сцену окружали рыдающие от восторга поклонницы, в числе которых, к удивлению молодого человека, оказалась и Мери-Энн. Впрочем, это не было его делом. Джон некоторое время наблюдал за людьми, зачарованными выступлением снежной королевы, и, решив, что с него хватит, начал прикидывать куда еще можно пойти провести время, как его внимание привлекло движение людей у выхода. В зал заглянул взволнованный парень, в котором Смитт узнал одного из парамедиков. Он что-то сказал одному из посетителей, и они поспешно вышли. Смитт последовал за ними.

На берегу замерзшего пруда стояли бочки, в которых ярко пылал огонь, предназначенные для обогрева гуляющих. Возле одной из них столпились люди. Смитт подошел ближе. На снегу лежала девушка, и рядом с ней хлопотали парамедики. Её взволнованные приятели стояли рядом и давали показания помощнику шерифа, который старательно их записывал:
- Мы стояли и смотрели на феерверки, отвлеклись буквально на несколько минут, а она пропала. Мы ее поискали какое-то время, а потом решили, что она встретила кого-то из знакомых, и пошли смотреть выступление Квина Сноу.
- Мы ее нашли. Мы там гуляли, а она за кустами, будто присела. Николь ее тронула за плечо, та и свалилась на бок. Я ее оставил, а сам побежал за подмогой, - рассказывал невысокий веснушчатый паренек.
Джон протиснулся вперед, присел к девушке. С первого взгляда было ясно, что у нее переохлаждение:
- Пульс нитевидный. Её срочно надо доставить в стационар.
- Машина уже едет, док, - сообщил узнавший его парамедик.
- Да это же Герда Андерсон! – раздался голос Мери-Энн. Доктор обернулся. Она вместе с другими медсестрами тоже вышла из бара на шум.
- Ты знаешь ее?
- Мы вместе учились в средней школе. Та еще заноза. В старшей школе, как я слышала, она вдвоем с подружкой, Сивиллой Смол, считались школьными королевами. После школы поступила в колледж, вроде бы, мы по разным дорожкам ходили, так что не особо пересекались.
Сверкая проблесковыми маячками прибыла карета скорой помощи. Смитт отправил с пострадавшей Мери-Энн, а сам забрал машину и прибыл в больницу следом. Его коллега из ночной смены устало помахал доктору рукой.
- Сегодня просто эпидемия какая-то. Второй случай за вечер.
- Второй? – Смитт отдернул занавеску. На соседней койке лежала еще одна девушка. Её кожа была мертвенно бледной.
- Полагаю, Сивилла Смол? – Он взял карточку с историей болезни с кровати. Выдохнул.
- Коллега, оставляю их на Вас, - китаец в черном коротко кивнул и поспешил прочь. По дороге он столкнулся с тяжело шагающим по коридору шерифом.
- А, док… Вечно от этих девчонок проблемы. Они всегда всё умудрялись портить. И сейчас, испортили такой праздник.
Смитт, уже принявший для себя определенные решения, остановился.
- Вы знаете девушек, которые сегодня замерзли?
- Еще бы. Смол была сущей разбойницей, а Андерсон, хотя и считалась тихоней-отличницей, фактически ловко манипулировала своей недалекой подругой. Ох и доставалось всем от этой парочки… - шериф покачал головой. Джон серьезно взглянул на мужчину:
- Поделитесь подробностями…

Празднество переместилось в теплые бары и горячие клубы. В этот поздний час парк, освещенный горевшей иллюминацией, был пуст, только ветер лениво гнал меж деревьев снежную поземку. У затухающего в бочке костра стоял высокий молодой человек в черном, и поземка играла с полой его пальто. Протянув руку к огню, он какое-то время грел пальцы, подбросил в огонь последние поленья, а потом повернувшись, медленно пошел к одной из статуй, выставленных в парке.
- Красивая. Ты вела руку резчика, стремясь воплотить то, кем ты никогда не была, но могла бы стать? Или это лишь отголосок несбывшейся мечты гадкого утенка, которому не суждено стать прекрасным лебедем?
- Смитт! – голос сзади заставил китайца сделать шаг в сторону, поворачиваясь лицом к лицу к Квину Сноу, за которым тенью следовал Кай. – Ты играешь со мной?
- Отнюдь… - Смитт чуть опустил голову, внимательно следя за каждым жестом приближавшихся к нему.
- Я не отдам тебе его, слышишь? – голос Квина сорвался в истерику.
- Ты ведь уже и сам понял, что он использует тебя, чтобы продлить своё земное существование?
- Мне плевать? Он мой мальчик, моя льдинка, и не тебе его судить! – за спиной блондина поднималась снежная буря. Кай чуть сморщил носик. Сноу широко улыбнулся ему
- Не переживай, лапуся. Сейчас папочка отшлепает этого противного грубияна и мы пойдем отдыхать.
В ответ Кай томно улыбнулся. Смитт сделал обманное движение, уходя в тени, когда на то место, где он стоял, ударил снежный шквал.
- Тебе только и осталось, что бежать от меня, проклятый! – громыхал голос Квина по замерзшему парку. Пламя в бочке колыхнулось под порывом сильного ветра, заставив тени заколыхаться. Из теней выпал Смитт, и покатился по снегу в сторону берега пруда. Он смог встать на ноги и побежать вперед, но сзади его уже настигал Сноу. Кай безучастно наблюдал за этой погоней.
- Ты ничтожество! – грохотал блондин. Смитт стоял перед ним, тяжело дыша. Сноу выставил в сторону правую руку, и ветер свивал из снега и ледяной крошки огромную сосульку, обретавшую очертания ледяного меча. – И, наконец, а покончу с тобой!
Меч неотвратимо опускался на голову китайца, и тому ничего не оставалось, как схватить его перчатками, останавливая движение клинка. Квин торжествовал, продавливая силой меч вниз. Он прижал противника спиной к раскаленной бочке, и от удара в небо взметнулся столб искр. Смитт стиснул зубы, глупо было противопоставлять шерсть льду, закаленному до остроты стали. Он из последних сил выпрямил руки, отводя острие от своей груди. Уголек, слетевший с костра, упал на шапку Смитта, и от этой искры побежали огненные дорожки по шарфу, перчаткам, свитеру. В черной шерсти тоненькими прожилками засияло золото. От этого сияния растаял вековой лед. Смитт удивленно сжал и разжал ладонь. Усмехнулся. Квин вновь закричал, но это был крик ярости и досады.
- Такая простая и такая древняя магия… Верно, она надеялась, что это сработает как приворот.
- Эта дрянь, - голос Квина был полон презрения. – Надеешься, что твоя сучка тебе поможет?
- Не надеюсь. Знаю, - ответил Смитт, проведя серию ударов по лицу и корпусу противника. Каждый из них оставлял раскаленную отметину на белом теле. От последнего Квин отлетел к ногам любовника. Упав на спину, он протянул руки к Каю.
- Помоги мне встать, - слабо попросил он. Кай нежно улыбнулся, и отошел в сторону. Квин дернулся, как от удара. В его глазах застыло отчаянье. Со стороны пруда приближался Смитт, озаряемый разгоревшимся костром, и его длинная тень почти накрыла Сноу. Тот горестно встал на колени.
- Я твой, проклятый, - произнес он, склонив голову. Кай с любопытством наблюдал за ними. Черный человек приближался, и Квин уже ждал последнего удара, что прикончил бы его, но Смитт прошел мимо. Блондин удивленно уставился на него. А Смитт вернулся к той статуе, к которой он обращался в тот момент, когда прибыла пара.
- Шериф рассказал мне, что в старшей школе три года назад, в канун дня зимнего солнцестояния, произошел инцидент. Пропала одна из учениц. Разговоров было много, искали тело, но так его и не нашли. В конце концов все решили, что девочка просто сбежала из дома. Случай неприятный, но не невозможный. Выпустили серию пакетов с молоком с ее фотографиями, включили ее в федеральную базу данных без вести пропавших, и всё. Поговаривали, что она могла сбежать, не выдержав издевательств двух местных знаменитостей, но дальше слухов это не пошло, верно? А потом городской пруд замерз, из его льда выпилили брус, из которого сделали скульптуру… Неосторожный рабочий дал кровь, а зимний дух, случайно оказавшийся поблизости, был слишком силен, чтобы неосознанно вдохнуть душу своей песней.
- Они сказали, что я должна пройти проверку, проверку на верность. Тогда они примут меня… - это ветер принес слова. Или треск замерзших деревьев складывался в звуки. – Но сердце замерзло, а соленые слезы, ставшие льдинками, весной смешались с водой пруда. А они веселились, забрав мои ягоды юности!
По статуе пошли трещины, она взорвалась изнутри, освобождая таившуюся внутри ледяную бурю. Смитт выставил вперед руки, встречая в ладони снежный вихрь. Горящие прожилки на его одежде вспыхнули ярко, обволакивая мстительный дух, сжимая его сияющей сетью, сжимаясь, испаряя его. И по мере того, как гасло золото наряда китайца, дух таял, превращаясь в пар, и возносясь к небесам, которые очищались от облаков и засияли ясными звездами. Погасла праздничная иллюминация. Угас огонь в бочке на берегу. Под усеянным звездами небом стоял лишь черный человек, чуть в стороне от которого Кай присел к лежащему на снегу Квину. Смитт повернулся к ним.
- Значит, ты пришел не за мной? – наконец нарушил тишину Сноу.
- Тебе надо отпустить твоего Кая, - мягко ответил молодой человек. – Он пришел к тебе, стремясь продлить своё существование. Ты простишь ему его эгоизм?
- Я любил его… - Квин приподнялся с земли. Расстроено осмотрел прожженную одежду. Улыбнулся пареньку. – Прощай. Нам было весело, дорогуша.
- Ты не защитишь меня? – Кай капризно выпятил губу. Но рядом с ним уже стоял Смитт. Он протянул к пареньку руку, на ладони лежали открытые часы. Тот заворожено следил за движением секундной стрелки. Очередной круг прервал резкий щелчок. Китаец захлопнул крышку, и одновременно парнишка начал оседать в снег.
- Ты отдал ему год своей жизни, - напомнил Смитт снежной королеве.
- И я не жалею ни секунды из этого времени, - блондин мечтательно закрыл глаза. Поднял тело парнишки, - Что это будет?
- Сердечный приступ. У него был врожденный порок сердца. По всей вероятности, он узнал об этом, и всеми силами старался пожить подольше.
- Милый, милый мальчик… - Сноу легко переступая по снегу, понес тело любовника к трейлеру. А Смитт направился к машине. Перед тем как сесть в нее, он остановился. Восток залила заря. Молодой человек принялся ждать. Медленно, всё в алом, вставало из-за горизонта всесогревающее солнце. Джон, не закрывая глаз и не щурясь, смотрел на новорожденное дневное светило.

[susan]

Скрытый текст

В комнате приятно пахло деревом и разогретой смолой сосен. В углу потрескивая дровами, горел камин. Смитт лежал на мягкой кровати, прижимая к себе сонную Марту, и смотрел на огонь.
- Хорошо, что мы выбрались вместе? Вдвоем, только ты и я… - рассеянно проговорила она.
- И целый горнолыжный курорт в придачу, - усмехнулся он, и пригубил бокал с вином. – А днем ты как всегда.
- Некоторые вещи я, увы, не могу переложить на других. Ты же знаешь, если самой за этим не проследишь, случаются всякие неприятности.
Она приподнялась на постели, взяла из его рук бокал и осушила его одним глотком. Смитт с удовольствием любовался отблесками огня на ее коже. В уголке губ осталась красная капля, и он наклонился ее слизнуть.
- Может всё таки поужинаем? – предложил он, спустя длительный промежуток времени. Она засмеялась:
- Я думала ты уже не сообразишь. Ты сегодня прекрасно смотрелся на фоне снега на Северном склоне.
- А я надеялся, что там ты меня не увидишь.
- Ты недооцениваешь меня, - Марта швырнула в Джона рубашку.
- Я… Всё еще не сказал тебе спасибо за твой подарок… - Она всё таки прекрасно смотрелась, даже в этом спортивном костюме, который для фешенебельного горнолыжного курорта был чем-то вроде униформы.
- Ты даже себе не представляешь сколько трудов мне стоило сделать нити с волосами и вывязать одежду… - с притворным возмущением ответила она.
- Ну почему же… Представляю… Учитывая, что по слухам все богини ремесла, последнюю неделю были очень заняты.
- А ты потратил всё на заурядного зимнего духа, - она недовольно надула губки. Джон подошел к ней и обнял.
- Я конечно, понимаю, что среди твоих приятельниц любовная магия – это нормально и без этого никуда и никак, но зачем?
Девушка прижалась к нему, уткнулась в грудь.
- Ты такой глупый. И всё время куда-то впутываешься. Я хотела просто согреть тебя в тот момент, когда меня нет рядом…
Молодой человек запустил пальцы в ее роскошные волосы, начал гладить по голове. Выдохнул.
- Пойдем. Иначе еще минута, и мы останемся голодными.
Она тихонько кивнула.

В зале гостиницы было многолюдно. В центре шумела компания из сурового вида бородатых северян, обильно сопровождая своё застолье пивом. Хватало и парочек, вроде Смитта и его спутницы. Заняв место, которое предложил услужливый официант, Джон и Марта начали обсуждать заказ. Молодой китаец, сменивший вечную черную пару на белый спортивный костюм, любовался на свою подругу в красном. Они были слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг. Она что-то болтала, а он просто слушал ее голос, не внимая в содержание, и радовался, что критические периоды с резкими перепадами настроения у его подруги бывают только четырежды в год.
Их идиллию прервал шум, доносившийся из центра зала. Там бородачи как раз повставали с своих мест, и намерения их были далеко от мирных. Парочка переглянулась. Марта моментально посерьезнела, кивнула Смитту, и они не сговариваясь пошли в сторону компании. Выйдя из-за частокола крепких спин, Смитт и Марта лицезрели картину, заставившую Марту начать хихикать, а китайца приложить ладонь к лицу. Рядом со столом валялись осколки пивной кружки, которые прибирала официантка. Один из суровых северян нависал над маленьким щупленьким китайцем со скудной растительностью на лице, и опирающегося на тросточку. Китаец без конца кланялся и извинялся, но выражение его плутоватой мордочки не оставляло больших вопросов к тому, что он действительно думает:
- Такой большой белый, мне, скромному старику, так сложно было не наткнуться на такой огромный локоть, поэтому простите меня великодушно за всё пиво, которым столь щедро теперь пропитана Ваша одежда, но особо жаль, что этот благородный напиток пролился на пол, и теперь эта милашка вынуждена натруживать свои прелестные пальчики…
- ЭЙ, что ты делаешь? – северянин побагровел. Маленький китаец, который как раз ощупывал бюст официантки, быстренько убрал руки. Атмосфера сгустилась, здоровяк, отойдя от шока, занес свой молотоподобный кулак для удара. Китаец сощурился, перехватывая тросточку движением, которому не удалось ускользнуть от взгляда Смитта. Обруч на его лбу блеснул в свете ламп. Смитт, проклиная всё на свете, бросился наперерез.
- Сунь Укун, вот ты где, а я тебя ищу, - сгреб он соотечественника под мышку и, не давая опомнится северянам, потащил к своему столику.
- Эй, это твой родственник?! А ну стоять! - Компания возмущенно зашумела, чуя, что добыча ушла из-под носа, но путь им перерезала Марта, лучезарно предложив всем выпивку на родном для компании языке. Джон старался не смотреть в их сторону, так как затылком чувствовал какими именно взглядами осматривали формы его женщины.
- Ты будешь мне должен… - Он сжал руку. Под мышкой пискнул царь обезьян.
- Маленький Янь-ло, я тоже очень рад тебя видеть! Вот так встреча, сейчас выпьем, как старые друзья!
- Лучше я накормлю тебя персиками.
- Нет нет нет, только не их. Ты же знаешь, у меня от этой дряни несварение, забьются все клозеты в этой дыре.
- И посох. Клади его на колени. Сомневаюсь, что перекрытия смогут его выдержать, - Смитт усадил перед собой Сунь Укуна. – Еду я тебе не предлагаю, мы не на столько богаты.
- Ты всегда был скрягой, маленький Янь-ло. Неужели ты даже не выпьешь за встречу древних приятелей?
- Это еда Марты. Прекрати жрать из ее тарелки.
- У него гигиенические привычки обезьяны, - Марта без особых церемоний пнула маленького китайца, отгоняя в сторону, расстроено посмотрела на полудоеденный бифштекс и отодвинула тарелку.
- Сестренка! – тот кинулся обниматься, не забыв зарыться в пышный бюст девушки. Марта стукнула его по макушке. Смитт приложил ладонь к лицу. Сунь Укун обиженно потер голову.
- Сестренка такая горячая штучка, - и вновь полез с объятьями. Марта предпочла пересесть к Джону, который обнял ее, успокаивая. Царь обезьян тем временем доедал ужин самого Смитта.
- Закажем в номер, - предложил молодой человек. Марта проворчала, что в некоторых местах из-за наплыва интересных личностей, становится невозможно расслабиться, и что теперь придется десять раз оглядываться прежде, чем принимать ванну.
- Так приятно видеть вас опять, вот так, в непринужденной обстановке… - Сунь Укун расслабленно рыгнул. – Не ожидал, но ваше присутствие это просто божье вмешательство какое-то.
- Мы на отдыхе! – Марта наклонилась вперед. Глаза ее пылали.
- Ух ты… - обезьяночеловек с удовольствием любовался видом, открывавшимся его взгляду, когда девушка наклонилась, - Маленький Янь-ло, ты не научил свою женщину пользоваться бельем? Да ты просто мегамужик!
Марта покраснела, а Сунь укун подскочил вверх как минимум на метр, схватившись за копчик. На штанах расплывалось пятно сожженной ткани. Впрочем, он упал вниз и успел подхватить упавшую палку до того момента, как та успела коснуться пола. Марта разгневанно встала и пошла к выходу. Смитт поспешил успокоить подругу. Маленький китаец же остался в зале. Он заигрывал с официантками, приставал к компаниям, не забывая, впрочем, следить за группой северян, которые, успокоившись после стычки, что-то бурно обсуждали.

На следующее утро Смитт сидел у окна и рассеянно ковырялся в яичнице с беконом. Солнечный лучик, побившийся сквозь занавески, ласкал его щеку. Молодой человек клевал носом и вяло размышлял о том, что надо было больше спать. Или не вставать так рано. Или ну его этот сноуборд, когда можно выспаться.
- Знаешь, а ты весьма консервативен, - плюхнулся на стул напротив него Сунь Укун. Смитт поднял голову. – Хотя её это, похоже, вполне устраивает.
Король обезьян хохотнул, забрав с подноса проходящей мимо официантки чей-то омлет. Джон отложил вилку:
- Ты подглядывал, - он не спрашивал, а констатировал.
- Могу дать несколько уроков, по старой дружбе, - маленький китаец был сама любезность, - Доедать будешь?
Вилка Смитта начала изгибаться, сталь сворачивалась в пружину. Сунь Укун, погрузившийся полностью в тарелку с останками завтрака Джона, опасливо покосился на столовый прибор.
- Тебе следует поехать на горячие источники. Расслабишься. Жень-шень попринимаешь...
- Ты долго еще будешь продолжать испытывать моё терпение? А особенно ЕЁ терпение. И учти, здесь деревянное здание.
- У владельцев есть страховка на случай пожара, - отмахнулся маленький китаец. Смитт прижал ладонь к лицу.
- Убирайся. И учти. И мой счет и счет Марты заблокированы для снятия кем-либо, кроме нас лично. А тот чек, который я якобы подписал, уже аннулирован, я поговорил утром с управляющим.
- Ты зануда, тебе об этом говорили?
- Я давно существую на Западе, ты же слышал, что местные считают неизбежными две вещи.
- Да, да, помню, но это не отменяет того, что ты не умеешь веселиться.
- Зато в тебе веселья хватит на маленькую армию.
- Мелко берешь, - царь обезьян довольно вытер рукавом остатки яичницы со рта, довольно потер руками бока. – Ну, для начала дня хватит, а через часок можно будет устроить себе второй завтрак. Ты никуда не торопишься? А то посидели бы вдвоем, предались бы воспоминаниям о старых деньках…
- Нам говорить не о чем, - молодой человек начал подниматься. Царь обезьян взглянул на него с усмешкой.
- Ты всё такой же ранимый. А ревнивцев, равных тебе, надо еще поискать. Ладно, ладно, так уж и быть, больше не буду давать тебе советы как лучше ублажить твою красотку, ходи голодным, но когда она уйдет от тебя к какому-то красавчику с неотразимой животной харизмой… - Он пригладил волосы на голове. Смитт не удержался и усмехнулся. Сел на место и заказал двойной кофе.
- Можешь сразу переходить к сути.
- Этого маленького Янь-Ло совсем испортили западные люди. Никакого почтения к моим сединам, - пожаловался Сунь Укун. – Сразу к делу, сразу к делу. Неужели тебе не интересно как я провел последние годы?
- Меня больше интересует чем ты собираешься заниматься в САМОМ ближайшем будущем, потому что пока ты мешаешь отдыхать мне, и, что значительно хуже, мешаешь отдыхать нам. У нас, знаешь ли, очередной медовый месяц.
- Учитывая ваши отношения… Одним больше, одним меньше… - Эй, ладно, ладно! – воскликнул он, когда Смитт потянул его за ворот вверх. – Ты заразился вспыльчивостью от своей красотки?
- Спрашиваю последний раз. Зачем ты здесь?
Сунь Укун прикинул что-то. Потом его лицо расплылось в улыбке.
- ты же знаешь нашу скромную организацию?
- И что мне это должно говорить?
- Ну… У нас большое и серьезное учреждение. А босс сказал, что надо навести порядок в учетных книгах, а то как знать вдруг кто-то уже достиг просветления, а мы то и не знали.
- И это ТЫ говоришь о учете и просветлении? – Смитт приподнял бровь. Его собеседник рассмеялся.
- А почему бы и нет. В общем, начали мы с инвентаризации. Как оказалось, имущество великих драконов, к примеру, вообще никогда не описывалось. Босс просто схватился за голову.
- Ближе к делу.
- Так куда ближе то? Ты же помнишь Великого Полоза?
- Тот, который хозяин всего золота мира?
- Именно! Мы столько возились, описали всё вплоть до песчинки.
- Ты хотел сказать, что кто-то трудился, а ты отлеживался на облаках?
- Ну зачем эти скучные подробности? Но если уж тебе так интересно… Помнишь, у него была дочка?
Смитт честно попытался вспомнить, но у него это плохо получилось. Взаимоотношения в божественных домах были весьма запутанными, и особо никого не интересовали, кроме непосредственных участников событий, ну и, в какой-то степени, пострадавших в ходе извержения внезапно возникшего вулкана, например. Он пожал плечами.
- Это не входило в сферу моих профессиональных интересов.
- И она находит этого парня интересным! Никогда не понимал женщин, хотя подобная мелочь никогда не мешала мне обладать ими. Учись, маленький Янь-Ло. Я не останавливался на достигнутом, покоряя каждый раз новую вершину.
- Меня вполне устраивает моя.
- Ты слишком скучно живешь. Но вернемся к делу. Итак, мы нашли и переписали всё золото на свете, кроме одной мелочи. Помнишь, его дочка связалась с каким-то проходимцем и бежала от отца?
- Очень смутно, и не уверен, что ни с кем ее не путаю. Можно будет спросить у Марты, когда она появится, ей иногда интересно копаться в делах подобного рода.
- Убежала, совсем убежала. Её возлюбленный, как выяснилось, был одним из северян. Как-то ночью, после очередной ссоры, потому как она была девушкой утонченной, а он оказался грубым варваром, как впрочем и все западные люди, ну ты же знаешь, он взял и обрил ее налысо. Ну и сбежал от нее с волосами. Она проснулась кинулась в погоню, и вроде как даже догнала. А вот что случилось с волосами дальше – непонятно. Она мелькала потом у северных богов, прижилась там вроде как, но волосы себе не вернула.
- Не понимаю, каким образом это имеет отношение ко мне?
-Ну… Просто раз уж именно ты знаешь лучше всех из нас этих варваров, тебе и разыскать имущество одного из великих драконов! – Сунь Укун безмятежно улыбался улыбкой младенца. Смитт приложил ладонь к лицу.
- А кто это решил?
- Само собой, Великий Мудрец Равный Небу!
- То есть ты сам… - Смитт выдохнул и пошел к выходу. Сзади за ним семенил маленький китаец.
- Ну так что, что, что?
- У меня с десяти до часа оплачен подъемник.
- И ты можешь вот так спокойно об этом говорить? У тебя совсем нет сердца, в то время, как твой старый друг так нуждается в тебе…
- Подъемник меня ждет. И помни, счет заблокирован. И с управляющим я поговорил…
- Ты отвратительный.
- Мне об этом говорили.
Уходя Смитт пытался сообразить, что еще выкинет самый известный проныра как минимум одного полушария. И размышления не приводили ни к каким утешительным выводам.

День у Смитта не задался с самого утра. Расставшись с царем обезьян, он отправился на подъемник, но у входа образовалась огромная очередь из-за того, что в горы на восхождение поднималась группа туристов, все как на подбор: рослые, белокурые, стройные, одетые в одинаковую светло-голубую с белыми полосами униформу, с превосходной экипировкой. Уже на верху Джон обратил внимание, что они направились к дальним отрогам гор, скоро передвигаясь по заснеженным склонам. Старательно заставив себя не думать о них, Смитт какое-то время полностью посвятил себя снегу и попыткам удержать равновесие. К обеду небо плотно затянуло тучами, подул холодный ветер, и инструкторы сняли отдыхающих с маршрутов, объявив угрозу схода лавин. Ничего не оставалось, как вернуться в гостиницу, и коротать время в баре, ожидая возвращения Марты. Давешней компании северян не было видно, Сунь Укун тоже куда-то пропал, то есть было скучно и тихо, что более чем устраивало молодого человека. Ближе к вечеру хозяин гостиницы, лично стоявший за барной стойкой и обслуживавший посетителей, засуетился, начал кому-то названивать по телефону. Официанты забегали, в зал несколько раз заходили и выходили спасатели. По обрывкам разговоров Смитт пришел к выводу, что в горах сошла лавина, и под нее попали несколько человек из постояльцев гостиницы. Их удалось откопать, но из-за бурана спустить вниз их невозможно, и сейчас выживших должны доставить в гостиницу. Смитт подозвал официанта:
- Скажите владельцу, что я врач, и если необходима помощь, я могу принять посильное участие.
- Вот спасибо! – обрадовано заулыбался официант, - Я сейчас же доложу мистеру Сневару.
Он скрылся в служебных помещениях, но вскоре вернулся оттуда в сопровождении хозяина и одного из горноспасателей.
- Вы врач, да? Помощь была бы весьма кстати, там и вывихи, и сотрясения, а рук ну просто не хватает, - обратился он к молодому человеку.
- Проведите меня к пациентам, - Смитт держался вежливо, но отстраненно. Горноспасатель закивал, и повел врача за собой в крохотный лазарет.
- Здесь всякое случается, вот и держим, на случай неожиданного, - пояснил Сневар – хозяин гостиницы. Смитт, не обращая на него особого внимания, занялся осмотром пострадавших. В них он узнал членов компании, шумевших накануне в зале, тех самых, с которыми устроил скандал Сунь Укун. Смитт вправлял суставы, сшивал порезы, удивляясь про себя тому, что эти ребята еще легко отделались, потому как в стандартной ситуации повреждения были бы на много серьезнее.
- Это всё твоя вина, - в помещенье вошел решительного вида коренастый брюнет с пышной шевелюрой и аккуратной бородкой с проседью, сопровождаемый высоким мужчиной с серо-седыми волосами, в чьих чертах угадывалась кровь коренного населения, - Если бы не твой страх, мы бы уже достигли второй точки.
- Путь через гору короче, и, если бы Карадрас был милостив, а мы бы хотя бы на сутки опережали Трандуила..
- Но ты опять опоздал! Ей, Гендальф, ты же всегда опаздываешь! Сколько я тебя знаю, ты не пришел вовремя ни на одну встречу!
- Я и мои собраться никогда не опаздывают и не торопятся, - степенно ответствовал седовласый, - мы всегда приходим в нужный момент.
- Только из-за этого у братьев повреждены руки, головы, а у кузена сломана лодыжка, - брюнет подошел ближе к Смитту, - Доктор, ты должен получше постараться. Знал бы ты, кому ты только что бинтовал руку!
- ОН как раз это точно знает, - из-под руки мужчины выскользнул маленький китаец. Мужчина побагровел:
- Опять ты?!
- ПРОШУ ВАС! – Смитт повысил голос, - Здесь есть те, кому оказывают медицинскую помощь! Хотя бы попытайтесь вести себя тише.
- Прости, прости, - Укун аккуратно вытолкнул посторонних из комнаты, оставив Джона заниматься своим делом.

Наступила ночь. Джон устало сидел за столиком в баре и, прикрыв глаза, пил терпкое вино, запивая им козий сыр, которые любезно передал ему мистер Сневар в виде награды за помощь.
- Как ты ешь эту гадость? Эти западные люди едят скисшее молоко и пытаются делать вид, что им это ужасно нравится.
- Точно также, как ты ешь столетние яйца, - ответил Смитт не открывая глаз, - и постарайся сожрать не всё.
- А чем тебя не устраивают столетние яйца?
- Кроме цвета, запаха и вкуса, а также их сочетания?
- Ты бездушное существо.
- Мне говорят об этом, - молодой человек открыл глаза. Укун сидел напротив него, хитренько поблескивая глазками и перебирая пальцами посох, - Так что ты разнюхал?
- Немного, - уклончиво произнес маленький китаец, - Но у нас есть конкуренты в вопросе инвентаризации золотых волос.
- Это с каких пор твоё задание стало и моим тоже?
- Ты бессердечный. Разве ты можешь отказать старому другу?
- Естественно, с превеликим удовольствием.
- Твои слова ранят моё сердце, а оно такое нежное. Я рыдаю, - говоря это, не забывал Укун запихнуть в рот последний кусок сыра.
- Это был мой ужин.
- Всё твоё – моё, то есть я хотел сказать, что всё моё – твоё.
- Я прекрасно помню, что вопросы собственности всегда были твоей слабой стороной.
- Ты умеешь уязвить в самое больное место. Впрочем, касательно конкурентов, их две группы. Одних ты сегодня пытался привести в приличный вид после столкновения с местными природными особенностями, вторые с утра ушли в сторону места предполагаемого расположения цели. А значит, нам надо поспешить.
- Не нам, а тебе, - напомнил Смитт.
- Как ты можешь говорить такие ужасные вещи таким спокойный голосом?
- Долгие годы тренировки.
В это время дверь в бар отворилась, и Джону показалось, что стало светлее: с улицы в помещение ворвалась раскрасневшаяся Марта. Она была одета, словно только что явилась со светского раута, а не с морозной ночи. Посетители удивленно смотрели на её длинное изумрудного цвета бархатное платье, обтягивающее ее пышные формы. Она подошла к Джону, чмокнула его в щеку и рухнула на стул рядом:
- Такой день сегодня, такой день! Милочка, мне стейк и картофель по-деревенски, голодная, ужас просто, - затараторила она. – У нас ужин с домашними животными? – мило улыбнулась она Сунь Укуну. Тот обиженно отвернулся.
- Солнце, ты сегодня весьма энергична.
- У меня сегодня магнитные бури, так что не обращай внимание. А у тебя как прошел день?
- Не повезло с погодой… - Он не уточнил в чем именно была проблема. Марта рассмеялась.
- Ну, рассказывай, что стряслось?
- Инвентаризация в небесной канцелярии. А ЕГО отправили искать золотые волосы дочери Великого Полоза, - коротко пояснил Джон. Марта некоторое время обдумывала полученную информацию.
- А я ее знаю?
- У тебя очень широкий круг общения, поэтому понятия не имею.
- С кем она, говоришь, убежала?
- С кем-то из северян, Бимавэнь не знает, или делает вид что не знает.
- Эй, попрошу! – возмутился Сунь Укун. Марта постучала тонким пальчиком по столу, достала из клатча телефон и набрала номер.
- Алло? Фрея, милочка, как дела? Да, да, у меня тоже неплохо, ну ты знаешь. Нет, сейчас в горах, пыталась кататься под лунным светом, такая романтика! Тебе тоже надо будет обязательно попробовать, а местная запеченная свинина – это нечто! Надо будет собраться, Ярило предлагал на Масленицу, нет, встречать год Кролика я не пойду, там ни одного приличного мужчины, а смотреть как одноногий зонтик тошнит после литра выпивки – ну уж нет, увольте. Слушай, милочка, ты же всё всегда знаешь, может вспомнишь, кто из ваших подкатывал к девочке, я смутно помню, внешность такая экзотическая, да, да, откуда-то с Урала, точно. Локи? Ну кто бы сомневался… - дальше мужчины минут десять терпеливо слушали вздохи, ахи и прочие междометия, которыми женщины обычно сопровождают захватывающую и трагическую историю из чужой личной жизни. За это время успели принести ужин, к которому моментально протянул руки Сунь Укун, которому Марта без особых церемоний дала по рукам.
- И ты говоришь что они? Какие страсти, ну кто бы мог подумать. Нет, это мы немного поспорили, нет, нет, не надо никого эвакуировать. Ну так что, на ночную распродажу в Дубаи? Знаю, знаю, но я могу только ночью, ты же знаешь. Да, понимаю, он там будет, с другой стороны он готовит прекрасный кофе. Да что ты говоришь, и вообще, мы для него староваты, но торгуется он как бог, так что можно будет взять с собой. Ну потерпишь его четырехсотую супругу, я их всё равно даже не пытаюсь запоминать. Целую, пока пока!
Марта торжественно нажала на кнопку отбоя:
- Кто молодец? Я молодец, - её явно распирало от полученной информации. Мужчины вопросительно уставились на нее.
- Помнишь, мы смотрели фильм, хотя ты, конечно, не помнишь, потому что ты всё проспал, там чудовищно как обычно всё переврали, но актер был неплох, да и в целом они весьма старались. Еще была ужасно длинная опера этого, немца, я теряла смысл всегда к половине первого акта, а о чем они там поют даже сами певцы не догадывались, но музыка внушала, и было достаточно громко.
- Солнышко, перестань говорить загадками, я сегодня вправлял вывихи дюжине бородатых мужиков, и слабо воспринимаю твои намеки.
Марта надула губки, но продолжила:
- В общем слушай, помнишь, старую историю, что Локи убил камнем выдру, которая оказалась сыном одного колдуна. Правда это была не выдра, а вепрь, и не колдуна, а на попойке с греками и египтянами, и не камнем, а копьем, и вообще это был не сын, а дочь, и не убил, а изнасиловал, а к сути дела это вообще не относится.
- А можно немного ближе к делу? – Джон был несколько обескуражен потоком информации.
- В общем всё началось с того, что Локи играл в карты с дварфами. И проиграл. Карточный долг – это святое, надо отдавать. И он не выдумал ничего умнее, чем украсть волосы дочки Полоза. То, что она прилагалась в качестве дополнения его, само собой, не особо волновало.
- А причем здесь эльфы? – не понял Сунь Укун, оставивший ради такого случая попытки съесть чужой ужин.
- Так Локи играл на их деньги.
- А… - китайцы переглянулись, оценив по достоинству масштаб катастрофы.
- Так вот. Волосы то он украл, но уйти далеко не ушел. Крошка гонялась за ним через пол света, и в здешних горах его догнала. У нее оказалась тяжелая рука, но пока они сцепились, волосы рассыпались, а собирать их никто и не стал, не до того было. Один ее потом пожалел, пристроил к норнам, она какое-то время провела у них, а когда началось заселение Нового Света, перебралась сюда, вышла замуж за методистского священника и мирно умерла в свой срок. Сейчас живет ее очередная реинкарнация, и ты, если подумаешь, даже сможешь ее найти, хотя особой надобности я в этом и не вижу.
- То есть волосы лежат где-то в горах.
- Именно.
- А никого не настораживает тот факт, что за ними одновременно вышли две, ну или три, считая Сунь Укуна, группы?
- Фрея говорила что-то на счет Локи, но на его счет никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.
Марта выглядела абсолютно довольной, нарезая на тонкие кусочки мясо и отправляя их в рот. Джон задумчиво потягивал вино. Сунь Укун нервно ерзал на стуле.
- И что мы с этим будем делать?
- Мы сейчас пойдем в кроватку, да? – Марта прижалась к Смитту. Он коснулся губами ее макушки.
- Так что всё замечательно!
- И вы меня бросите?
- Мы уже сделали это.
Сунь Укун выглядел абсолютно несчастным. Он хотел что-то еще сказать, но в этот момент в зал ввалилась компания северян.

[susan]

Скрытый текст

Сидя за своим столиком, троица с интересом наблюдала, как северяне, замотанные в бинты и обклеенные пластырями, шумно расселись за центральным столом, заказав выпивку и закуски. Смитт неодобрительно сжал губы:
- Кому-то, а по-хорошему, это половине присутствующих, показан постельный режим… Я явно зря потратил на них время.
- Ты что, это же дварфы. Само собой они слегка… Легкомысленны и преувеличивают крепость своих костей.
- Как тогда они обыграли Локи, учитывая их твердолобость и упрямство.
- Скорее благодаря, а не вопреки. Во-первых, у них была крапленая колода, которую им Барон Суббота выменял на бочонок сороколетнего меда. Во-вторых, за Локи стоял один из дварфов с дубиной и бил того по голове, если замечали, что он жульничает.
- Они, кстати, не выглядят сейчас слишком коротышками.
- Только не говори им об этом. И на публике они используют маленькие, но эффективные средства для создания иллюзий. Они в этом весьма неплохи, а небольшая корректировка видимости еще никому не навредила.
- Конечно, кому как не королю обезьян говорить об искусстве скрывать свой внешний вид.
- Ты говоришь так, будто это что-то плохое.
Шумевшие до того северяне, слегка подутихли, о чем-то совещаясь, а потом загалдели с удвоенной силой, вставая с мест и направляясь к столику Смитта. Они окружили троицу с самыми дружественными намерениями.
- Док, Вы тут сидите, а мы то и не заметили. Подсаживайтесь к нам, Вы уж простите, столько хлопот Вам доставили, а Вы выпейте с нами, и не отказывайтесь, это ж мы от чистого сердца, вот провалиться нам на этом месте, а то непорядок будет, если Вы откажитесь. И барышню свою зовите, и этого тоже… Ну и рожа гнусная, откуда только такие берутся?
- Красавец выискался, - уязвленный Сунь Укун сложил руки на груди и отвернулся. Сам Смитт и Марта не успели выдохнуть, как они уже сидели в окружении дварфов и им кто-то что-то наливал.
- Ну, за удачу, - провозгласил плотный дварф с пышной шевелюрой и крупным носом, и все выпили.

- Чем вы тут занимаетесь? – резко спросил вошедший в бар знакомый Смитту брюнет, - Вы забыли зачем здесь? Вместо того, чтобы набивать свои животы, вам всем следовало бы позаботиться об отдыхе. И зачем вы поите этих чужаков?
- Не кипятись так, Торин. К тому же док сильно помог нам всем, - примирительно обратился к нему дварф, провозгласивший первый тост, - Твой отец одобрил бы благодарность тому, кто помог нашему роду в деле.
- Он так напряжен, - шепнул Сунь Укун Смитту. Тот пропустил мимо ушей слова Всепобеждающего Будды, разделяя внимание между стрелками часов и вошедшим в бар мужчиной, которого в прошлый раз видел в компании предводителя дварфов. Он с видом, полным достоинства, прошел по залу и присоединился к группе.
- У нас новые друзья? – мягко спросил он, обводя взглядом двух китайцев и их златовласую спутницу. Марта моментально протянула ему руку, и мужчина вежливо коснулся ее губами. Женщина довольно засияла:
- В наше время еще не перевелись порядочные мужчины.
- Мои друзья очень признательны Вам, даже этот вспыльчивый гордец. Только он пока не признает очевидного. Но в чем-то он прав, завтра нам предстоит отправиться в дальний путь…
- Так почему бы не провести этот последний вечер, как и подобает нашему роду, отдавая должное еде и выпивке? – громогласно закончил за него толстяк с проплешиной, влив после этих слов в свою глотку кружку пива. Остальные поддержали эту здравицу. Мужчина мягко улыбнулся:
- Они всегда так. Но это крепкие ребята и опытные воины.
- Не сомневаюсь в этом… - Смитт смотрел на дварфа в фиолетовом колпаке, который приковылял в бар, опираясь на костыль, из-за сломанной ноги.
- Но для некоторых из них путешествие закончилось. Вы ведь думаете об этом?
- Я всего лишь врач…
Мужчина некоторое время изучал молодого китайца. В это время за столом разгоралась ссора. Брюнет яростно спорил со здоровяком с большими залысинами, а крупноносый старался успокоить обоих:
- Не надо обвинять Торина в просчетах подготовки, Балин, да и тебе Торин, не стоит говорит, что мы чего-то не сделали. Это тяжелый поход, но каждый из нас был готов к нему, так что не стоит сомневаться.
- Наш отряд ослаблен! У Нори сломана нога, и он уже никуда не пойдет! А на остальных ушел почти весь запас снадобий, которые мы брали с собой! Еще и плут, с которым мы должны были встретиться в отеле, так и не пришел, хотя Гендальф и поручался за него! Что ты на это скажешь? – Торин гневно уставился на старика. Тот пригладил короткую аккуратную бородку.
- Судьба дарит нам удивительное, а колесо, сделав оборот, приводит нас к новым встречам, замыкая цикл. Мы говорим здравствуй, мы говорим прощай, и встречаем новых друзей, и расстаемся со старыми. Не говори ничего, Нори, нам не спорить с предначертанным. Но мы повстречали тех, кто заменит нам утраченное, - старик мягко смотрел на Сунь Укуна, воровавшего тихонечко куски покрупнее у Бомбура, и на Смитта, задумчиво любующегося вином в бокале, который держал в тонких пальцах.
- Ты хочешь потащить с собой первых встречных? – Торин даже привстал в гневе. Гендальф спокойно встретил его взгляд.
- Без меня Вы бы и половину пути не сделали, так что не забывай, с кем ты говоришь! – Он привстал, и в зале словно сгустились тени. Марта прикрыла глаза и из-под длинных ресниц наслаждалась происходящим. Обезьян под шумок стащил крупный фаршированный перец и засунул его в рот, запив пивом из чьей-то кружки. Смитт оставался беспристрастным. Гнев Торина подутих, он опустился на место:
- Ты будешь нести за них ответственность, я предупредил.
- Я всегда отвечаю за свои слова и действия. Ты знаешь меня не первый год, мог бы в этом убедиться, - Гендальф улыбнулся Смитту, - Вы не согласились бы присоединиться к нашей скромной компании в нашем путешествии на Запад? Ваша помощь была бы бесценна.
Смитт поставил бокал на стол. В зале повисла тишина.
- Я не воин… Так что, боюсь, не смогу быть Вам полезен.
- Вы сами сказали, что Вы врач, а с учетом ряда обстоятельств, скальпель будет полезнее меча, - Гендальф, продолжая улыбаться, достал из кармана и положил перед Смиттом два серебряных доллара. Тот некоторое время смотрел на монеты, потом покачал головой и взял их.
- Похоже, мне не оставили выбора…
Марта грустно смотрела на Джона. Она накрыла его ладонь своей, погладила его пальцы. Он кивнул ей, она ответила улыбкой.
- Значит договорились. Выступаем завтра с первыми лучами солнца. И пусть боги благословят наш путь! – Гендальф поднял кружку с пивом. За ним повторили этот жест все дварфы и Сунь Укун, обзаведшийся собственной кружкой. Марта встала:
- Если на рассвете нам опять предстоит расстаться, мне не стоит терять времени. Просим прощения… - она обняла Джона. Дварфы дружно захихикали, пока пара удалялась. Оставшись наедине, она прижалась к Джону.
- Тебе точно нужно идти?
- Я не могу отказаться. Ты знаешь правила.
- Береги себя. Я не смогу сопровождать тебя всю дорогу.
Джон повернул ее к себе, прижался губами к ее губам.
- Я проведу его и вернусь к тебе.
Её горячая кожа жгла его руки. Сладкая боль, но он хотел еще и еще ощутить эту боль, эту муку, это наслаждение. Ночь близилась с концу, и он не хотел упускать ни одного мгновенья.

Заря осветила восточный склон, и отряд встретил ее приветственными криками. Торин и Гендальф, после долгих споров, решили пройти по южному отрогу ко входу в старые шахты, которыми были изрыты склоны гор во времена золотой лихорадки. Туристы туда не ходили, опасаясь обвалов, но дварфы настояли на том, что дорога под землей будет куда спокойнее и не зависящей от капризов гор. Сунь Укун, который вечером до последнего оставался с их новыми попутчиками, выглядел весьма довольным, скользя по снегу, лишь иногда опираясь на свою палку. Смитт разделял внимание между ним и стариком, не забывая смотреть куда он наступает. Снег искрился в лучах восходящего Солнца, ветер утих, и группа быстро шла в гору, всё дальше удаляясь от цивилизации. С каждым шагом от людей, рост дварфов как бы растворялся, они становились ниже и коренастее:
- Как тебе их способность? – Сунь Укун оказался рядом с Джоном и подмигнул ему. – А сейчас они расслабились и не хотят тратить силы на поддержание иллюзии.
- Ты тоже решил предстать в своем настоящем виде? – насмешливо спросил Смитт. Царь обезьян хмыкнул.
- Я не такой слабак. К тому же они просто ослепнут от моей красоты.
- Ну, ну…

К вечеру отряд прошел перевал и оказался перед входом в шахту. Двери были крест накрест заколочены, а ручки были перетянуты толстенной цепью, которую скреплял амбарный замок. Дварфы отодрали доски, а Гендальф достал ключ.
- Держи, - протянул он ключ Торину, - Твой отец дал его мне. Знал, что он рано или поздно пригодится.
Торин взял ключ, нетерпеливо вставил его в замок. Тот не поддался. Торин несколько раз подергал его, но ключ остался безучастным. Дварф раздраженно отошел от двери.
- С нами плут, вот пусть он и займется своей работой.
Он сунул ключ в руки Сунь Укуна. Тот чуть растерянно повертел его в руках
- Мне что, надо открыть дверь?
- Тебя для этого и брали. Вот и покажи себя! – с угрозой произнес Торин. Сунь Укун пожал плечами, взял ключ и пошел к двери. Посмотрел на дверь. На ключ. И поудобнее перехватил посох, намереваясь разбить двери. Смитт подошел к нему и положил руку на плечо.
- Дай мне попробовать.
- Эй, ты чего?
- У тебя еще будет масса возможностей всё сломать. А пока разреши мне попробовать.
Сунь Укун с сомнением посмотрел на соотечественника:
- Ты уверен?
Смитт взял ключ, закрыл глаза, вставил ключ в замочную скважину. Легкое движение, и цепи распались, а двери словно сами распахнулись, встречая в свои объятья уставших путников.
- Что это было? – выдохнули в едином порыве дварфы. Смитт с улыбкой повернулся к ним.
- В открытии дверей в подземелья мне нет равных…
Гендальф, стоявший сзади и опиравшийся на посох, пристально смотрел на молодого китайца.

Переночевав у входа, утром дварфы собрали лагерь и начали снаряжаться для похода под землей. Из рюкзаков доставались кольчуги, из футляров для лыж извлекались мечи и пики. Торин, подумав, протянул Джону меч. Тот покачал головой:
- Напоминаю, я врач.
- Там это понадобится. Учти, я не смогу обеспечить твою безопасность, если ты сам себе не поможешь.
- Благодарю за заботу, но у меня есть свои убеждения, - твердо ответил Смитт. Сунь Укун ехидно посматривал на молодого человека. Тот невозмутимо ответил на взгляд. Гендальф зажег фонарь, и отряд двинулся вперед, в черноту туннеля.

Маленький отряд шел вперед по запутанным ходам, вырытым в толще гор упорными рудокопами. О смене суток его члены могли судить только следя за часами. К концу третьего дня Торин начал терять терпение.
- Мы ходим кругами, старик. Ты забыл дорогу? Неужели сказывается возраст?
Гендальф медитировал на краю обрыва и не ответил. Он выпускал ртом колечки дыма и следил за тем, как они исчезали в пространстве над пропастью. Смитт и Сунь Укун сидели в стороне.
- Ты собираешься что-то предпринимать?
- Ты же знаешь, каждый должен пройти свой путь до конца сам. Я лишь сопровождаю, не более.
Кольца дыма выстроились в воздухе в замысловатую фигуру, которая преобразовалась в бабочку, что взмахнула своими дымными крыльями и упорхнула вдаль. Гендальф вздрогнул и очнулся от забытья:
- Нам туда.
- Уверен?
- Нет, но это лучше, чем сидеть на месте.
Дварфы принялись собирать лагерь. Они свернули спальные мешки и уже собирались загасить костерок на котором подогревали чай, как Балин вскинул голову. Его внимание привлек шум, что исходил от пещеры, из которой они пришли. Остальные, увидев его тревогу, схватились за оружие.
- Орки.
- Они взяли наш след.
- Но откуда они вообще узнали о нашем походе?
Взгляды обратились к старику. Он схватил посох:
- Не время спорить. Идем!
Он первым начал спуск по узкой лесенке, вырубленной в стенах пещеры. Дварфы гуськом пошли следом. Смитт и Сунь Укун замыкали процессию.
Отряд был на середине спуска, как в стену ударила первая стрела.
- Они плохие стрелки, но могут взять числом! – крикнул Дори. Гендальф оглянулся по сторонам:
- Туда, - указал он на узкую щель в стене, куда начал протискиваться. Дварфы кряхтя и втягивая животы последовали за ним. Стрелы посыпались всё чаще и чаще. Сунь Укун раскрутил посох, выставив его вперед и создав что-то на подобие щита от летящих в него стрел. Смитт выставил руку, перехватив одну из стрел, прежде чем укрыться в щели. Последним шел царь обезьян. Он продемонстрировал преследователям средний палец и скрылся в черноте.
Камни больно царапали кожу и рвали одежду. Тяжело дыша, все в мелких порезах, отряд выбрался в большое полукруглое подземное помещение со сводчатым потолком, который поддерживал деревянный крепеж. Кили упал на колени, оперся на ладони, отходя от пережитого. Смитт стоял в стороне.
- Мистер врач, кажется, чем-то недоволен? – Торин сурово смотрел на молодого китайца. – Кажется кто-то не внял предупреждению.
Смитт молча протянул ему стрелу. Дварф поколебался, но взял ее. Увиденное заставило его удивленно воскликнуть.
- Это эльфийская стрела. Но я мог поклясться, что первые стрелы были орочьи!
Лицо китайца оставалось невозмутимым. Сунь Укун сидел рядом на камне, подогнув одну ногу и опираясь на свой увеличившийся посох и усмехался во весь рот. Гендальф нетерпеливо принялся подгонять отряд.
- Нам пора спешить, пока не подоспели их основные силы. Вперед, я уже вспомнил дорогу, и нам осталось немного. Вперед, друзья, скоро нас ждет свежий воздух и причитающаяся награда, - подбадривал он уставших гномов. Те поднимались на ноги и шли вперед, за стариком. Смитт оглянулся по сторонам, что не скрылось от внимания Укуна:
- Что-то не так?
Смитт продолжал осматриваться.
- Ну же, подземелье – это же почти твой дом родной, - не унимался царь обезьян. Смитт резко повернул голову, заметив движение в темноте. Он резко рванул вперед, схватив маленького китайца и потащив его за собой.
- Вперед, бежим! – крикнул он, - Вперед и направо, только быстрее!
Дварфы не раздумывая побежали вперед. За их спинами начались рушиться плохо укрепленные стены, отрезая путь назад и плюя в них каменными осколками. Сунь Укун, осознав опасность, несся вперед большими скачками, но Смитт умудрился его обогнать. Теперь он, фактически, вел за собой отряд. Сделав несколько поворотов, и уведя их правее на развилке, он резко затормозил у низкой арки, выставив в сторону руку, преграждая путь группе.
- Впереди засада, - уверенно сказал он.
- Ты уверен? – недоверчиво подошел к нему Торин.
- Можете проверить.
- Так может это ты нас специально привел сюда? – Он схватил китайца за грудки, тряхнул. К горлу молодого человека прижалось холодное лезвие.
- Вы можете верить в то, что Вам удобнее, но ко мне это не имеет ни малейшего отношения.
- Отойди от него! – Сунь Укун выставил перед собой свой посох. Гендальф примирительно поднял руки.
- Он не мог сознательно привести нас сюда. Это старая дорога, и единственный путь, что ведет к воротам, выходящим на Запад. Не удивительно, что наши враги устроили засаду именно в этом месте.
- Если так, то пусть докажет, что на одной с нами стороне, - Торин отпустил Смитта, - и пойдет первым.
Смитт потер шею и усмехнулся:
- Как Вам будет угодно.
Остальные с тревогой следили за этой стычкой. Смитт, не глядя на других, набрал полную грудь воздуха, провел рукой по волосам, стянутым на затылке в тугой хвост, и первым нырнул в арку. Выждав минуту, за ним пошли Торин и Гендальф. Сунь Укун нетерпеливо подпрыгивал, дожидаясь своей очереди.
Выйдя из арки Сунь Укун невольно зажмурился, прикрыв глаза руками от яркого света, которым была залита площадка, на которую вышел отряд. Когда глаза несколько привыкли к свету, удалось рассмотреть, что отряд стоит на дне каменного колодца в гигантской пещере, который окружали отвесные стены метров десяти высотой. Колодец окружала галерея, заполненная в настоящий момент молчаливыми темными фигурами, державшими в руках луки. Острия стрел были направлены на дварфов. Свет же исходил от пары камней, расположенных в потолке точно над центром колодца.

- Трандуил. Выйди и покажись, как мужчина! – крикнул разгневанный Торин. – Или ты только то и можешь, как прятаться за спинами своих шавок?
- Попридержи язык, коротышка! Ты стоишь перед очами Великого Азога Завоевателя, повелителя Мглистых гор! – взвизгнули сверху.
- А у этого типа есть вкус к именам, - усмехнулся Сунь Укун. Он оперся о свой посох и принялся потирать бородку.
- Азог… - Торин сжал рукоять меча.
- Тебе лучше сложить оружие, и тогда твоя смерть будет быстрой. Если повезет, - прозвучал властный голос.
- Сопротивление бесполезно. У нас сотня лучников, и они уложат вас быстрее, чем толстяк выпьет кружку пива.
- Трандуил, ты всё таки решил заговорит! – голос Торина был полон боли. – Как ты опустился до союза с орками?
- Мы всего лишь пришли к нашим братьям. Наши роды долго отрицали очевидное, но настало время перемен. Объединившись, мы встанем на вершине мира. – голос высшего эльфа был полон собственного достоинства.
- Мы долго прозябали под землей. Нас унижали, нас гнобили. Что ты можешь понять, недомерок, о нашей боли? – Азог потряс кривым мечом. – Но сейчас пришло время нашей мести. Наши собратья протянули нам руку помощи. Вместе мы бросим вызов богам. Мы раскачаем этот мир и свергнем с небес на землю солнце, которое было слишком занято, чтобы согреть наши тела. И старые боги покорятся нам!
- Зря он это сказал… - прошептал Сунь Укун и посмотрел на Смитта. Тот, стоявший до этого момента с безразличным видом, напрягся, его лицо исказила кривая усмешка.
- Говоришь, что прожил тяжелую жизнь и имеешь право на месть? – в тихом голосе китайца звучала нарастающая угроза. Балин попытался задержать его, но китаец словно обтек дварфа, просочился меж пальцев, выходя вперед.
- Эти трусы привели с собой на убой неженку? У меня хорошее настроение, так что убирайся. Ты мне не нужен. Я получил прекрасную добычу и хочу насладиться каждым моментом их мук…
- И мне в спину полетит тысяча стрел? – Смитт резко рассмеялся. – Хорошая шутка, только не ты выдумал ее… - Он поднял голову вверх, к камням. Повернулся к Сунь Укуну. – Разомнемся?
- Я думал, ты уже не спросишь, - усмехнулся бог победы. Смитт поднял голову вверх.
- Вы не против, если я уберу свет. Он режет мне глаза.
Молодой китаец резко потянул за черную ленту, связывавшую его волосы. На сияющие кристаллы надвинулись длинные тени со стен, закрывая их свет. Сунь Укун ударил о земь посохом, который начал стремительно расти. Пролетая мимо Смитта, он протянул ему руку. Джон крепко ухватил царя обезьян, и через мгновенье посох вынес их на верх. Китайцы спина к спине встали, окруженные оракми и эльфами. Азог быстро оправился от первого шока, давая команду лучникам:
- Убить дварфов! – а сам отошел, уступая место своим приспешникам. – Вы сами выбрали свою участь. Пойдем, брат, здесь обойдутся и без нас.
- Нам надо не упустить старика, - кивнул ему высший эльф.
Молодой китаец улыбнулся и сжал кулаки, когда на него, с криками и улюлюканьем бросилась толпа. Сунь Укун подпрыгивал от удовольствия:
- Сейчас разомнемся наконец!
- Позаботься о лучниках, я разберусь с этими! – крикнул ему Джон. Царь обезьян тут же умчался прочь, а на безоружного парня обрушился град ударов. Но как бы не старались враги, он словно тень перемещался с места на место, не давая врагам ни единого шанса попасть по себе. Уклонение, встретить на скрещенные руки руку, замахнувшуюся боевым топором, уход от копья, встречный удар, парирование чужим оружием, двойной прыжок ногами на грудь, оттолкнуться, уйти от удара, и подставить при этом противника. Тень металась из стороны в сторону, оставляя за собой хаос и разрушение. Сунь Укун также не терял времени, и его посох разил без промаха направо и налево. Он оглашал своды пещеры своими победоносными воплями. Дварфы воспользовались суетой и отступили назад. Гендальф шел первым, подсвечивая путь во тьме.
- Этой штольни раньше не было. Орки прорыли новые ходы, - Гендальф задержался у квадратного хода, криво укрепленного досками.
- Ты ведешь нас в ловушку, - раздраженно бросил Торин.
- Да услышь наконец голос разума! Мы бросили двоих прикрыть наш отход. Сейчас, должно быть, они уже погибли. Давай не устраивать сцен, а просто используем наш шанс.
Гендальф нырнул в ход. Дварфы потопали за ним. Ход, шедший по спирали, уводил вверх. Гендальф быстро шел, почти бежал по нему, подгоняя остальных, и вот уже отряд вывалился из бокового хода, успевая как раз к концу сражения. Мгла над камнями почти рассеялась, и поле битвы было ярко освещено. Царь обезьян восседал на куче тел, непринужденно поигрывая посохом и стуча его концом по головам тех, кто решил, что можно очнуться. Смитта сбили с ног, и он переактившись, схватил меч, выпавший из чьих-то рук, блокируя удар, направленный ему в грудь. Он вскочил на ноги и наотмашь ударил по врагу. Брызнула кровь. Парень резко развернулся, его спутавшиеся волосы разлетелись в стороны, лицо, на которое упала тень, было измазано кровью и грязью, рука привычно сжимала меч. Гендальф невольно отшатнулся. В его памяти всплыло видение из далекого прошлого: боле битвы, небо, затянутое облаками, крики и стоны умирающих, лязг железа о железо, и юноша, идущий сквозь армии, как сквозь масло, полный чуждых этому миру сил, принесенных с далекого Востока дикими ордами. Джон пнул последнего врага, заставив отлететь его далеко в сторону и врезаться в стену. Заметив дварфов, он разжал пальцы, роняя оружие.
- Нам надо обогнать их у перехода. Похоже, Вы не пользуетесь особым почтением у местных жителей, - Смитт без выражения смотрел на Гендальфа. Сунь Укун спрыгнул с горы противников, приземлившись рядом с соотечественником. Несколько раз прокрутил плечом и для верности потер его.
- Надо будет сходить на массаж. У тебя, случаем, нет хороших мастеров?
- Тебе поможет только иглоукалывание. В самое мягкое место.
- Ты так считаешь? Доверюсь профессионалу.
- Что это было? – Двалин не верил своим глазам. Как эти двое смогли не только выжить, но и уложить столько противников. Смитт криво усмехнулся.
- Приятно видеть, что ты снова в деле, - подмигнул Джону царь обезьян. Тот прикрыл глаза:
- Нам повезло, что они выбрали подземелье местом битвы. Не более того...
Он оглянулся по сторонам, уверенно показал в один из проходов:
- Нам туда.
Группа, безоговорочно признав его авторитет, последовала следом. А внизу орк и эльф дошли до того места, где, как они ожидали, их ждут корчащиеся в агонии дварфы. Земля была утыкана стрелами, но никого не было. Азог начал метаться по сторонам, схватил одного из своих приспешников за череп, стукнул о скалу, давая волю гнева. Своды подземелья многократно отразили его рев разочарования. Трандуил подошел сзади:
- Мы еще не проиграли войну. Старик оказался более предусмотрительным, чем мы рассчитывали. Но у нас еще есть в кармане козыри.
- Они познают нашу мощь и нашу боль! – Азог сжал кулак и потряс им, воздев вверх, грозя недоступным небесам. И пусть боги вздрогнут, когда он принесет им свою месть.

[susan]

Скрытый текст

Измученный отряд шел вперед, потеряв счет времени и постоянно отражая нападения разрозненных групп орков. Бинты закончились, и в хот в качестве перевязочного материала шли любые подручные средства. Хотелось есть и пить, от усталости подкашивались ноги, но Торин неумолимо гнал отряд дальше. Даже неунывающий Сунь Укун помрачнел и смолк. Смитт, видя состояние членов отряда, у очередного поворота остановился сам и остановил других.
- Пока мы не отдохнем, дальше идти нельзя.
- Мы погибнем, если не продолжим путь.
- Вы с еще большей вероятностью погибнете, если загоните себя, как лошадей на долгом переходе.
- Торин, послушай его, - согласился с Джоном Гендальф. – Твоим бойцам не выдержать, хотя они и стараются, но их силы на исходе.
Торин колебался, но махнул рукой:
- Будь по вашему.
Дварфы попадали на землю кто где стоял. Двое братьев-племянников Торина, самые молодые члены отряда, тут же провалились в сон. Смитт посмотрел на них.
- Я буду караулить. Потом меня сменят Двалин и Ори. Я разбужу.
- Сам то не засни.
- Это не входит в мои привычки…
Дежурство Джона прошло спокойно. Он вслушивался в темноту, вбирая в себя ее вибрации, пропуская сквозь себя. Тишина была лишь верхним слоем, под которым, как под тонкой коркой, кипело невидимое движение, основным желанием которого в данный момент стало уничтожение.

Через должный промежуток времени, он разбудил своих сменщиков и сам прилег вздремнуть, но долго отдохнуть ему не дали. Его разбудил Сунь Укун, который тряс парня за плечо.
- Враг близко.
Смитт сонно потер глаза руками и зевнул.
- Я представлял свой отпуск несколько по-иному…
Он заставил себя встать. Остальные уже оделись и собрались, и Джон был благодарен за то, что ему дали лишние несколько минут отдыха.
Отряд поспешил по длинной штольне, которая вела к выходу из горы. Она шла ровно, потом начала изгибаться, поднимаясь вверх под небольшим углом. Сзади и с боков раздался лязг доспехов, из боковых штреков начали вылетать стрелы. Все ускорили шаг. Свет фонарей выхватывал из сумрака куски породы, элементы креплений, плясал на стенах пятнами. Проход расширился, и отряд вбежал в большой зал, в котором пересекалось несколько выработок. И здесь их уже ждали.
Сначала на дварфов посыпался град стрел, потом в ход пошли топоры, мечи и копья. Они отчаянно сражались, не отставали от них Гендальф и оба китайца, которые бились плечом к плечу, но врагов было слишком много, и отряд начали теснить к стенам. Оружие врагов всё чаще прорывалось сквозь защиту, нанося рану за раной. Сунь Укун, заехав очередному орку по загривку, с досадой вскрикнул:
- Они совершенно бесполезны! – царь обезьян рванул волоски из жидкой бородки, и подул на них. Каждый сдуваемый с ладони волос, падал на землю и превращался в копию своего создателя. Орки отпрянули от этой маленькой кривляющейся армии, а Будда Победоносный поудобнее перехватил шест:
- Вот теперь и повоевать можно!
Его клоны яростно атаковали врага. Израненные дварфы замешкались, но Смитт не дал им отдохнуть, пинками направив в нужном направлении.
- Это больше не ваш бой, вперед, если вы хотите еще увидеть звезды и солнце.
Дварфы не заставили себя долго упрашивать и заторопились вперед. Сзади Сунь Укун весело прыгал по головам орков, и в целом развлекался как мог, раздавая пинки направо и налево. Смитт ощущал, что он всё ближе и ближе к выходу, и упрямо вел туда группу.
Они вышли к узкоколейке, проложенной под землей, по которой вагонетки возили породу на поверхность. Шпалы местами провалились и торчали в разные стороны, рельсы проржавели, но они приободрили дварфов, давая понять, что скоро их путь будет окончен. Отряд зашагал по шпалам, перескакивая ямы и обходя завалы. Рельсы вывели их к узкому мостику через глубокий провал. Смитт обернулся на шум сзади. Отряд большими скачками догонял Сунь Укун.
- Мои ребята заканчивают разговор по душам с местными. А я сам просто не мог пропустить оставшееся веселье, - ответил он на немой вопрос Джона
Дварфы опасливо пошли по мосткам. Где-то на середине дороги глубоко под ними начал разгораться алый огонь. Джон заметил, как вздрогнул старый маг, пошатнувшись на ногах, и молодой китаец поддержал его.
- Быстрей, не время останавливаться! – воскликнул Гендальф, и невольно взялся за сердце. Смитт подхватил его за локоть, махнул рукой остальным.
- Спешите, если вам дорога жизнь!
А свет разгорался всё ярче и ярче, и вот, пыша жаром, перед изумленными дварфами предстал огромный силуэт с пылающими рогами и черными крыльями за спиной. В одной руке он сжимал пылающий меч, а в другой – хлыст, горевший огнем. Торин замер, не в силах пошевелиться, и Смитту пришлось пнуть его посильнее в бок:
- Проклятье Дурина… - прошептал он, но всё же очнулся и яростно замотал головой, стараясь прийти в себя. Смитт продолжал подгонять его и других дварфов, не забывая о сером волшебнике.
Дварфы изо всех сил побежали вперед, стараясь достичь спасительного окончания моста, за которым уже виделся свет в конце тоннеля. А на пути балрога встал маленький китаец. Он широко развел в стороны руки, крепко сжимая посох:
- Я, ШиХоу, Прекрасный Царь Обезьян, Великий Мудрец, Равный Небу, нареченный Буддой Всепобеждающим. ТЫ НЕ ПРОЙДЕШЬ! – он ударил посохом перед собой, и балрог, который надвигался на маленького китайца, рухнул вниз, увлекая за собой остатки моста и шпалы с рельсами. Сунь Укун довольно улыбнулся.
Снизу прилетел конец хлыста, стараясь зацепить ногу наглеца, посмевшего бросить вызов грозному подземному духу. Царь обезьян небрежно подпрыгнул, перескочив его, посмотрел вниз, набрал полную грудь воздуха и плюнул туда, куда свалился балрог. Плевок удался на славу, и в тьму полетел огненный шар.
- Пусть знает наших! – победоносно хмыкнул обезьян, и небрежно помахивая посохом направился к дварфам, которые разинув рот смотрели на китайца.
- Почему так долго? – сурово спросил его Смитт.
- Знаешь, нам надо чаще разминаться вместе. Теряю форму, видишь ли.
- А ты завязывай с персиками.
Лицо Сунь Укуна перекосило от отвращения.
- Не напоминай.
- Выход там, - Гендальф смог справиться с испугом, и указал на квадрат двери, через который синело высокое небо.

Подземелье словно выплюнуло из себя израненный отряд, В лучах солнца сверкал снег, сверкали клинки, направленные в сторону дварфов. У выхода компанию ждал отряд из орков и эльфов. Джон исподлобья смотрел на бледную, нездоровую кожу жителей подземелий. Даже их предводитель, Азог, не отличался здоровым видом.
- Недостаток кальция, авитаминоз, ревматизм, артрит, это навскидку, - констатировал он и похлопал по плечу Торина, который с ненавистью смотрел на убийцу деда. – ШиХоу,
- Ась?
- Мой долг касательно этих двенадцати исполнен. Их правосудие свершится здесь, и дальнейшая их судьба в их руках, в их умении и остроте их клинков.
- Я только помогу им, немножечко, - заулыбался маленький китаец.
- Только не переходи черту. И помни, бой Торина и Азога – это только их бой.
- Разберусь, - махнул рукой Сунь Укун. А Смитт кивнул старику.
- Вы наняли меня. И я буду с вами до конца пути…
Гендальф, чуть покачиваясь, стоял и смотрел, как схлестнулись в бою две силы: объединенное войско орков и эльфов и дварфы. На флангах клоны царя обезьян громили врагов. Он тяжело вздохнул, и этот вздох уколом отозвался в его сердце. Смитт взял его под руку.
- Откуда ты заешь путь?
- Это часть моих обязанностей, - просто ответил молодой человек. Они спускались по покатому склону к центру долины, в котором что-то ярко сверкало под лучами заходящего солнца. Смитт улыбнулся небу.
- Какой тогда был день? Склоны зеленели свежей травой? Или камни были раскалены под лучами летнего солнца? А может горы покрыл осенний багрянец, или они скрывались под белым снегом, как сейчас? На самом деле важно ли это?
- Не важно. Хотя… - старик улыбнулся, очень грустно и очень тихо. – Если бы один молодой парнишка в тот морозный день не пошел за хворостом в горы и не задержался бы излишне, в попытках поймать двух зайцев, на него бы не свалился бог, укравший то, что ему не принадлежало, но было обещано так многим... А парень бы не ударился виском о камень… А еще один бог не пожалел бы его и не вернул бы в этот мир, уже в другом облике… Слишком много случайностей. Но сквозь долгие века этот повзрослевший парень помнил место, где его жизнь перестала быть только его жизнью. А еще он точно знал, что ее окончание также должно было случиться там, где всё началось…
- И колесо сделает полный оборот, и начнет новый цикл… - закончил за него Смитт. – А душа станет свободной и сможет вернуться в круг перерождений…
Они медленно, из-за частых остановок Гендальфа, который держался за сердце, дошли до центра долины. В ее центре, чуть припорошенный снегом, лежал ярко сияющий камень.
- Аркенстон… - Старик наклонился и потянулся к камню. Смитт успел краем взгляда заметить движение, но толком ничего сделать уже не успевал, и ему ничего не оставалось делать, как прыгнуть вперед, загораживая собой старого мага от летящей стрелы. Её острие впилось в бок молодого китайца, одежда моментально окрасилась красным. Гендальф вскрикнул и тяжело опустился на снег. Джон встал между ним и выходящим из-за груды камней Трандуилом. Он сжимал рану, стараясь прекратить ток крови, но пока ему не удавалось справиться, вероятно, стрела задела крупную вену, и ему требовалась серьезная помощь, но при нынешних обстоятельствах Джон не мог позволить никому помешать выполнению контракта.
- Ты… - Трандуил смотрел на китайца как на червие, - Да кто ты такой, что помешал моим планам?
За спиной Смитта раздавалось тяжелое дыхание, которое перешло во всхрипы. Смитт, не оборачиваясь, достал часы. Секундная стрелка делала последний оборот. И когда все три стрелки сошлись в одну, за его спиной наступила тишина, которую прервал лишь звук падения тела. Смитт закрыл крышку часов, опустился на одно колено, и наклонил голову, которая кружилась из-за кислородного голодания. Эльф презрительно вскинул лук:
- Ты не достоин того, чтобы я марал о тебя свой меч. Поэтому ты сдохнешь как скот, от стрелы.
- Это еще как посмотреть! – Трандуила сбил с ног подоспевший Сунь Укун. Он отлетел в сторону, а царь обезьян подбежал к оседающему на снег Смитту.
- Ты что это удумал? – удивленно спросил он, глядя на рану приятеля. Смитт махнул рукой:
- Не отвлекайся. Что с дварфами?
- Они всё таки запинали Азога, но положили пол отряда. Мальчишек жалко, совсем юнцы были. А Торин оказался под конец не таким уж слабаком, смог отомстить, я даже почти проникся. О, а вот и он! – Сунь Укун схватил Аркенстон, поднял над головой. Трандуил, увидев камень, с мольбой протянул к нему руки.
- Вы весь поход затеяли ради этой безделушки, чтоли? – насмешливо спросил Сунь Укун, подкинул камень в воздух и изо всех сил стукнул по нему посохом.
- НЕТ! – разнесся по долине вопль эльфа. Царь обезьян же подобрал маленькую нефритовую статуэтку, выпавшую из камня.
- Что это? – смог выдавить из себя Смитт.
- Нефритовый жезл Нефритового императора, само собой. Девчонка, когда убегала, решила прихватить его в качестве приданного.
Джон смотрел на покоящийся на ладони Сунь Укуна фаллос из зеленоватого камня с прожилками и разразился смехом. Он упал на спину и засмотрелся в его синеву, чувствуя, как с каждой каплей крови из него уходит его бытие. И чем дольше он смотрел, тем темнее становилось небо. И когда его глаза закрылись, на долину опустилась ночь.

Трандуил тихо стонал в сторонке. Сунь Укун стоял, опираясь на посох, и молча провожал своего боевого товарища. Когда в небе погас последний отблеск солнца, небо пронзил яркий луч, и на дно долины упала женщина в длинной, до пят, шубе из тигровой шкуры. В небе светили лишь звезды, но от женщины исходило мягкое сияние, освещая всё вокруг. Под ее босыми ногами таял снег при каждом шаге. Полная достоинства, она подошла к Смитту и присела к нему, положила руку на рану, а потом резким движением вырвала из нее стрелу и с отвращением отбросила в сторону. Женщина сняла с цепочки на шее яйцо, и, провернув, открыла как футляр, скрывавший в себе золотую иглу. Она дернула себя за волосы, вырвав один и продев как нитку в игольное ушко, начала зашивать бок Смитта. Трандуил издал тихий возглас, но она, не отвлекаясь, щелкнула пальцами, и эльф на глазах изумленного Сунь Укуна начал изменять свой облик. Выпали роскошные длинные волосы, руки и ноги удлинились, на вытянувшейся голове выросли роскошные рога, и еще до того момента, как Марта, наклонившись, перекусила волос, закончив сшивать бок Джона, над долиной поднялся огромный лось с ветвистыми рогами. Марта холодно взглянула на животное:
- Хороший трюк, надо будет поблагодарить Артемиду за науку.
Потом ее гнев обратился на Сунь Укуна:
- Как ты мог оставить его?
- Эй, эй, полегче! – начал оправдываться тот. – Я же не могу разорваться!
- Да что ты говоришь… - Марта была настроена самым решительным образом, но в этот момент Смитт начал подавать признаки жизни. По его телу прошла сильная судорога, он несколько раз хрипло вздохнул, а потом обмяк. Марта прижалась к его груди, но сердце молодого человека билось ровно, и он словно спал. Она нежно погладила его по щеке.
- Глупый и такой безрассудный.
Покачав головой, она спрятала иглу. Посмотрела на тело старого мага:
- Его следует придать земле, или как там сейчас принято?
- И что мне с ним надо делать? – уточнил Сунь Укун.
- Ну не знаю. Копать могилу например
- А я что, должен это сделать?
- Ну не я же.
- Ты себе вообще представляешь? Где я, а где лопата?!
- Тебе это только пойдет на пользу!
Пока шла их перепалка, подошли уцелевшие дварфы. При виде тела старика, они стащили шапки и молча окружили его. Траурную паузу прервал звук мобильного телефона, казавшийся совершенно чужеродным в этой древней долине.
- Что, это у меня? Ой, и вправду, у меня. Ну надо же! – Сунь Укун засуетился, достал трубку. – Да я. И не выключен, а вне зоны доступа. Ну простите, вышки под землей еще не научились ставить! Сменить оператора? Может мне еще конфессию сменить? Что? Не надо? Да, у меня. Не надо? Как так? – у Сунь Укуна вытянулось лицо. Он молча слушал некоторое время, потом медленно опустил руку с трубкой.
- Что произошло в Небесной Канцелярии?
- Они нашли реинкарнацию, ну помнишь, ты еще о ней говорила?
- И?
- В общем инвентаризировать тут нечего.
- В смысле? – не поняла Марта.
- В смысле золота тут нет.
На эту фразу оживились уже и дварфы.
- Что значит нет?
- Это значит, что старый маразматик забыл, видите ли, что утащил к себе волосы дочки как только они коснулись земли. Отсюда и следы золота в местных горах, ради которого люди все склоны перерыли.
- А недостача золота?
- Вот кому надо, пусть и занимается, а моё дело сделано.
Царь обезьян подозвал к себе облако, устроился на нем поудобнее и поднялся в небо:
- Счастливо оставаться. Будьте здоровы, не кашляйте.
Марта махнула на него рукой, склонившись к Джону. Он часто задышал, потом открыл глаза. Женщина улыбнулась ему.
- Ты спасла меня…
- А ты идиот…
- Я?..
- Ты отработал гонорар, - она улыбнулась. – Так что можешь быть спокойным. Вернемся обратно?
- А как же здесь? – Джон попытался подняться, поддерживаемый Мартой. К нему подошел Балин:
- Мы позаботимся обо всем. Вы и так столько сделали для нас.
- Сделайте достойную усыпальницу для вашего короля и для старого мага.
- За это даже можете не говорить.
Мужчины крепко пожали друг другу руки. Лось в стороне задумчиво жевал кору осины. Марта закинула руку Смитта себе на плечо, и они пошли по тропинке в гору.
Шли они медленно, и прошло некоторое время, пока дно долины с ее трупами и тайнами скрылось за поворотом. Джон поскользнулся, и Марта придержала его.
- Я тяжелый.
- Это же не повод тебя бросать.
- Такси заказывали? – услышали они знакомый голос. Из-за куска серого гранита выплыло облако, везущее на себе маленького китайца, удобно сидящего на нем, как на перине. Марта пожала руку Джону.
- Помоги нам, пожалуйста, - попросила она царя обезьян. Тот помог взобраться на верх Смитту, потом затащил на облако Марту, и втроем они полетели через ночь.

[susan]

Скрытый текст

За окнами ординаторской свежей зеленью благоухал парк, чья насыщенная болезнетворной активностью бурная жизнь так резко контрастировала со стерильностью выжженных ультрафиолетом помещений больницы. Смитт делил внимание между наблюдением за парком и кроссвордом. Он как раз дошел до вопроса «Хвойное из трех букв», как зазвонил внутренний телефон. Он поднял трубку. Мелодичный голос секретаря директора сообщил о необходимости срочно зайти к нему по делу неотложной и первоочередной важности. Молодой человек с грустью взгляну на кроссворд, и пошел по вызову.
В коридорах царила несвойственная бурная деятельность младшего медицинского персонала. Все занимались уборкой, кто-то что-то переставлял, что-то подкрашивал, кто-то просто делал вид что срочно чем-то занят. Мэри-Энн налетела на доктора из-за поворота и рассыпала кипу историй болезни.
- Ах, простите! – затараторила она, торопливо собирая рассыпавшиеся листы. Смитт наклонился, чтобы помочь ей.
- Отчего такой переполох, - спросил он. Девушка удивленно распахнула ресницы.
- Как, неужели Вы не слышали?
- Не слышал что? – но Мери-Энн не ответила, умчавшись вдаль по коридору. Смитт пожал плечами и проследовал к нужному кабинету.
- Как это замечательно, что Вы нашли время для меня, - заулыбался директор при виде Смитта. Не дождавшись реакции, он ни мало не смутившись, продолжил:
- Видите ли, к нам сегодня приезжают с официальным дружественным визитом весьма важные ПЕРСОНЫ! – он подчеркнул важность последнего слова большой паузой и акцентом в голосе. Смитт терпеливо ждал.
- Так вот. Поскольку они являются Вашими соотечественниками, а также славятся своим меценатством и прочей щедростью, администрация больницы в моём лице, поручает Вам всё показать дорогим гостям, и сделать это в самом лучшем виде. Мы очень рассчитываем на Вас!
«И на крупный чек после визита,» - читалось во взгляде директора. Смитт обреченно выдохнул, но выбора особого ему не оставили.
По этой причине, через час он стоял по правую руку директора у входа в главное здание. Сзади щебетали медсестры. В ворота въехал роскошный белый лимузин, и Смитт от нечего делать принялся прикидывать, хватит ли ему места для разворота или нет. Вопреки опасениям, водитель оказался на высоте, и автомобиль мягко затормозил у красной дорожки. Дверь распахнулась, и сверкая белой одеждой из недр лимузина показался мужчина с небольшой аккуратной бородкой и в шелковом тюрбане, украшенном зелеными камнями. Он протянул руку, чтобы помочь выйти своей спутнице, завернутой в черное с шитьем дорогое платье и со спрятанными под затейливо свернутый платок волосами. Смитт наклонился к директору:
- Это арабы, - сообщил он.
- И что мне делать с этой информацией? – поинтересовался директор, не прекращая улыбаться.
- Мой соотечественники? – голос молодого человека был полон скепсиса.
- А есть разница?! – удивился директор.
- Небольшая… - осторожно ответил китаец.
- В любом случае это Восток, остальное непринципиально. Помните, администрация!
- Да, да, конечно… - Смитт изобразил на лице нейтрально-вежливое выражение. Пара как раз подошла, и директор рассыпался в комплиментах принцу Аль Аддину и его прекрасной супруге, наследной принцессе Джазмин, которые в своем туре по самой прекрасной и просвещенной стране в мире, предпринимаемый ими для получения опыта передовой демократии с целью последующего внедрения в своем государстве, почтили своим визитом город высочайшей культуры, занимающий первые строчки в рейтингах по качеству жизни и здравоохранения, на страже которого передовым форпостом стоит местный госпиталь. Принц был весьма энергичен и с присущей ему живостью и энтузиазмом принимал слова директора. Рядом соляным столбом застыла его супруга. Её сильно подведенные черным огромные карие глаза не выражали ничего, кроме приличествующей случаю официальности и умеренной вежливости. Директор между тем технично удалился, оставив Смитту разбираться с парочкой. Тому ничего не оставалось, как начать экскурсию. Они прошлись по корпусам, осматривая на своем пути лаборатории и процедурные кабинеты. Сзади стайкой вились медсестры. Принц продолжал бесконечно восхищаться и пытаться влезть пальцами во всё, до чего мог дотянуться, чем доставлял немало хлопот доктору. Его супруга представляла из себя образчик царского достоинства, с чисто королевским величием вынося все выходки принца, и задавая нужные вопросы в правильные моменты. В какой-то момент Смитт поймал себя на мысли, что со значительно большим удовольствием имел бы дело с ней, а не с ним.
Наконец визит подошел к концу. К психологически подходящему моменту для получения благотворительного взноса из ниоткуда возник директор, и молодой доктор подивился ловкости руководства. Принц был восхищен, сыпал словами и обещаниями. Директор изображал цветущий под теплыми лучами райский сад. А китаец терпеливо ждал момент, когда можно будет вернуться к пациентам и кроссворду. Наконец, высокие гости отбыли восвояси.
- Прекрасно, прекрасно, - директор спрятал в сейф чек, - А если мы подпишем обещанный принцем контракт, поставим новый томограф.
Смитт задумчиво смотрел в дверь. Потом бросил взгляд на свои часы.
- Я еще нужен?
Но директор был слишком занят мыслями о светлых перспективах, чтобы ответить, поэтому доктор удалился, аккуратно прикрыв за собой дверь. Но спокойно вернуться в ординаторскую ему не дали. По дороге он встретил стайку сестер, возглавляемую неутомимой Мери-Энн.
- Доктор, доктор, ну расскажите! – наперебой застрекотали они. Молодой человек слегка опешил под напором.
- Рассказать о чем? – не понял он.
- Ну не скромничайте!
- А правда принцесса Джазмин такая элегантная?
- А какой у нее наряд, а вы видели? Ткань, ручная работа!
- А её духи!
- Я тоже такие хочу!
- В её честь Кристиан Диор выпустил отдельную линейку!
- Я куплю после зарплаты!
- И я!
- И я!
Этот нестройный хор прервала решительная Мери-Энн:
- ДОКТОР НАМ ВСЁ РАССКАЖЕТ! – она посмотрела на непосредственного начальника. – Правда ведь? Смена уже закончилась, и мы сможем все вместе посидеть в «Хромом Койоте»
- Да, в «Хромой Койот»! – одноголосно поддержали ее медсестры. Смитт задумался. От девушек ему уже явно просто так не избавиться. Смена действительно закончилась, и никаких срочных дел не было. Марта пару дней назад устроила грандиозные сборы с истерикой на тему МНЕНЕЧЕГОНОСИТЬ, и на его замечание, что в её ситуации это не существенно, получил ответ, что он бесчувственный чурбан, и ничего не понимает в женщинах, с чем ему пришлось целиком и полностью согласиться, после чего она заявила, что её пригласили на свадьбу к Кали, а она не может идти на такое важное мероприятие в непонятно чем. На его слова о том, что может не стоит, потому что во-первых: это уже двухсотый или трехсотый смертный, он перестал считать после первой сотни, а во-вторых: отношения Марты с Кали и так весьма напряженные, и прошлая встреча закончилась небольшим цунами, на что Марта ответила, что они не первую тысячу лет друг друга знают, и вообще невежливо отказываться, а у Кали на этот раз всё всерьез и надолго, и такое важное событие не каждый день происходит! Джон пожелал ей хорошенько повеселиться, Марта пообещала, так что еще неделю ее можно было не ждать. То есть дома было тихо, возможно даже слишком. А в «Хромом Койоте» - местном баре, популярном у молодежи и студентов колледжа, играла живая музыка и делали сносный скотч. Молодой человек улыбнулся:
- Хорошо, через час встречаемся там.
- Доктор, Вы пообещали! – хором воскликнули медсестры, а Смитт пошел менять халат на что-то более подходящее ситуации.

В «Хромом Койоте» было как всегда многолюдно. К тому моменту, как Смитт подъехал, медсестры уже были там в полном составе, и нетерпеливо поджидали доктора. Его моментально окружили шумным вниманием, взамен потребовав описать каждую деталь визита в мельчайших подробностях. Джон, посмеиваясь, давал отчет восхищенно слушающим девушкам о поведении венценосной пары, а сам ловил себя на мысли о том, что ему нравится вот так сидеть в окружении веселой компании, слушать саксофониста, и пить пина-коладу.
- А из-за чего вообще такое внимание к ним? – спросил он Мери-Энн, когда медсестры упорхнули пудрить носики. Глаза девушки округлились.
- Как, Вы не знаете?
- Я не особо слежу за светскими новостями.
- Это была такая красивая история любви… - Мери-Энн сложила руки и подняла глаза к потолку, мечтательно вздыхая. – Он простой парнишка, из самых низов. Она – дочь султана. Им не суждено было быть вместе, но благодаря его незаурядным способностям, он смог добиться расположения её отца и получить руку своей возлюбленной! Об этом писали все таблоиды, а ей был посвящено отдельный выпуск Вога! Она, должно быть, такая счастливая… - Мери-Энн посмотрела на молодого человека своими огромными глазами. Джон пригубил коктейль.
Саксофониста сменил маленький оркестрик из гитариста, клавишника, скрипача и ударника. Они заиграли что-то разухабисто-народное, и к небольшому танцполу потянулись парочки. Мери-Энн потянула доктора за руку, на что тот отрицательно покачал головой:
- Я не танцую.
Мери-Энн обиженно насупилась:
- Это из-за неё? – решилась девушка на вопрос. Смитт не ответил. Мери-Энн гордо вскинула подбородок и отправилась танцевать. Джон улыбнулся и заказал кофе.
На танцпол ввалилась шумная компания, центром которой была молодая яркая брюнетка в обтягивающих джинсах и свитере с низким декольте. В руке она сжимала банку пива. Её окружали мускулистые игроки бейсбольной команды колледжа. Брюнетка громко смеялась очередной пошлости и, покачиваясь из стороны в сторону, всецело отдавалась буйству веселья. Смитт расслабленно наблюдал за ней некоторое время, как вдруг осенило: в беззаботно веселящейся и пьющей третью банку пива женщине он узнал сегодняшнюю принцессу.
Смитт посмотрел на часы. Яркие огни бара померкли, сосредоточившись на девушке, кружащейся в центре зала. Лицо китайца стало жестким.
Когда медсестры вернулись к столику, на нем осталась только купюра под чашкой с недопитым кофе. Мери-Энн обиженно надула губы, в очередной раз убедившись в полном отсутствии манер у этого несносного человека с повышенным самомнением.

Весенняя ночь полна шорохов и запахов. Черный Кадиллак плавно затормозил у моста через Реку. Смитт заглушил двигатель, открыл окно машины и оказался окутанным трепетом и невнятным бормотанием теплой ночи. Ветер принес аромат свежей листвы и цветущих трав, потревоженных ночными жителями леса. Он прикрыл глаза и приготовился ждать.
Появившаяся из облаков Луна осветила мост и реку. Смитт вышел из машины и, замерев на миг, сделал первый шаг на настил моста. На его середине, в свете луны выделялся тоненький женский силуэт, балансировавший на периллах. Смитт подошел ближе.
- Вы уверены? – спросил он. Женщина вздрогнула, оборачиваясь, потеряла равновесие. Её нога соскользнула с металла, и она взмахнув руками качнулась над черной бездной. Смитту удалось в последний момент поймать её, и они вдвоем упали на мост. Она растерянно подняла на него глаза, а потом разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Джону ничего не оставалось, как обнять ее, гладя по голове, как маленького ребенка. Неожиданно она оттолкнула его, ударила кулачком:
- Зачем Вы остановили меня? Я не могу так больше жить! – вскричала женщина и зарыдала еще сильнее. Смитт сел рядом.
- Возможно, из-за того, что Ваше время еще не пришло… - спокойно ответил он.
- Да кто Вы такой, чтобы решать время или нет? Что Вы знаете обо мне и моей жизни? – она продолжала кричать. – Я была так счастлива, у меня был прекрасный жених! Джаффар окончил лучший британский колледж, мы вместе усердно работали над планом преобразований страны! А тут явился этот, с карманами, набитыми банкнотами, и с документами на владение участком с крупнейшим в мире месторождением промышленных алмазов! Где в ходе разработки еще нашли залежи лития, без которого не поедет ни одна машина и не заработает ни один телефон! И всё, что он потребовал у султана – это моя рука! И мне пришлось, пришлось, ради блага моего народа! А Джаффара он отправил в изгнание! – она рыдала, некрасиво заглатывая воздух исказившимся ртом. – Но я бы всё перенесла, но видеть то, как он вместе… Вместе… И сегодня, когда я опять застала их вместе, и как этот отвратительный урод кряхтел над ним! Я поняла, что больше не вынесу!
Смитт усмехнулся.
- Я подвезу Вас до отеля, - он поднялся и протянул ей руку. Джазмин подняла голову, вытерла слезы. В ее глаза вернулось царственное выражение. Она благосклонно приняла помощь Смитта, прошла к его машине. Всю дорогу она сидела прямо, возле отеля сдержанно поблагодарила его за помощь, дождалась, пока Джон откроет перед ней дверь, после чего величественно пошла внутрь. Смитт посмотрел на часы, и плавно нажал на педаль газа.

Чтобы попасть в этот бар, надо было обладать определенными качествами. Он располагался в неприметном подвальчике, не был снабжен никакой вывеской, но те, кто нуждался в весьма специфическом обществе, всегда точно знал где именно искать это место. При этом бар обладал лучшим выбором напитков по эту сторону океана, удовлетворяя все без исключения вкусы своих посетителей. Смитт знал о баре, хотя предпочел бы не иметь этого знания. Сейчас, открыв металлическую дверь и спустившись по узкой лестнице, он остановился у входа, отодвинув занавеску из крашеного камыша, осматриваясь и выискивая нужное лицо. Гул голосов внутри моментально утих, встречая Смитта тяжелой тишиной. Через минуту, убедившись, что это не к ним, посетители продолжили свои разговоры, не забывая, впрочем, настороженно наблюдать за каждым движением китайца. Он же прошел к стойке и сел рядом с крупным загорелым до черноты, лысым мужчиной с морщинистым лицом. На его оплывший жиром торс была наброшена кожаная жилетка. Мужчина пил неразбавленный джин. Бармен посмотрел на Смитта и продолжил протирать стакан:
- У нас не обслуживают, - сообщил он Смитту и налил еще стакан его соседу. Смитт отодвинул стакан. Мужчина повернулся к нему.
- Я ждал тебя, - сказал он, - Когда узнал, что ты здесь, ждал тебя.
- Почему же ты еще здесь?
- Я выполняю волю лампы. Я всего лишь раб лампы. И верный раб хозяина лампы.
- А когда ты имеешь своего хозяина, это тоже лишь его воля?
- На всё воля хозяина.
- Как и гибель его жены?
- Хозяин устал от нее.
- Как устал раньше от своей матери?
- Старуха мешала ему получать от жизни то, что ему причиталось, и слишком обременяла его своей заботой.
- И ты?
- Хозяин приказал, я исполнил.
- А сейчас?
- Хозяину нравится эта страна. Он считает, что здесь большие возможности. Эта женщина перестала доставлять удовольствие хозяину по ночам. Лучше было бы, чтобы ее не стало.
- Но он?
- Он слишком слабоволен, чтобы сделать это самому. И у него для этого есть раб.
- И ты делаешь за него грязную работу?
- Таковы условия сделки.
- А когда сделка заключалась, ты предупредил своего хозяина о том, что он не сможет пройти волосяной мост?
- Хозяина в тот момент вообще мало что волновало. Опиум слишком заполонил его разум.
Смитт вернул стакан джинну, который продолжил поглощать его содержимое. Бармен протирал бокал. Джон усмехнулся.
- Выбор самих людей, да? Жить или умереть. Выбрать богатство или умиротворение. Ты отравил разум глупца, нашедшего лампу, и подталкиваешь его на саморазрушение, а оправдание находишь в том, что это не твой, а его выбор.
- Ты не имеешь власти над оружием, которое убивает. Потому что убивает не пуля, а человек. Ты не властен надо мной, - джинн презрительно смотрел на китайца, вокруг которого начали собираться тени. Бармен громко поставил бокал на стойку.
- Здесь запрещено! – воскликнул он. Атмосфера начала сгущаться. И в этот момент внутрь ворвалось яркое сияние, сопровождаемое Мартой собственной персоной. Её воздушный наряд из легкого шифона совершенно не скрывал форм. Смитт ошеломленно сглотнул. Марта шлепнулась на стул рядом с ним:
- Эй, Шато Марго 58-го года, да поживее! – бармен почтительно кинулся выполнять заказ. Марта довольно рассмеялась
- Ты же была на свадьбе… - осторожно заметил Смитт. Марта замахала рукой:
- Он не любил синий цвет, так что не судьба.
- Какое горе…
- Не язви, у Кали трагедия. Очередная.
- И почему ты не там?
- Она решила, что это слишком для нее тяжело, потерять любимого человека, да еще и при таких обстоятельствах, и решила уйти в горы на медитацию.
- Одна?
- Кажется, где-то там пролетал Гермес…
- Это многое объясняет…
- А ты тут как, скучал? – Марта снизошла до взгляда на джинна. Тот зло смотрел на женщину.
- Твоя шлюха тебе не поможет, - заявил он, - Мощь раба лампы – это мощь царя дэвов!
- Да что ты говоришь… - Марта улыбнулась, заставив джинна попятиться. – Сколько там осталось до месяца Рамадан?
Джинн заметно побледнел и поспешно вышел.
- Что будешь с ним делать? – женщина взяла бокал с искрящимся напитком и сделала большой глоток.
- Формально, он выполняет приказы. И формально он прав: над выбором самого человека я не властен. А между тем, что может себе позволить человек, обладающей полной безнаказанностью, и идеями, нашептываемыми тихими голосами, грань слишком тонкая. Пока джинн слишком осторожен и формально не выступает за рамки контракта.
- Значит выбор за его хозяином?
- Примерно так обстоят дела…
- Я устала. Приготовишь мне ванну?
- Только хотел тебе предложить…

За окнами ординаторской в свои права вступило жаркое лето. Смитт задумчиво разгадывал кроссворд. Решив его, он отложил газету. Его взгляд упал на передовицу. Заголовок привлек его внимание, и молодой человек начал читать статью. В ней в ярких красках рассказывалось, как мятежное население султаната свергло своего правителя, а новый кабинет возглавил бывший советник султана Джаффар, который заставил несчастную дочь лишенного власти отца отказаться от своего законного супруга и выйти за себя замуж. Принц Аль Аддин, находясь в изгнании, ищет в оплоте демократии поддержку против узурпатора. Автор статьи обещал читателям продолжать освещать события. Джон смял газету и отправил ее точным броском в урну. Он знал, что очень скоро на подпольных аукционах старины будет выставлен новый лот: древняя восточная масляная лампа.

[susan]

Скрытый текст

Каждая история начинается с чего-то. Эта началась со звонка 911. Или с того, что Джона попросили подменить с дежурством на неотложке. Или с того, что долги необходимо было отдавать… Как бы то ни было, Смитт сидел рядом с водителем, а машина под вой сирены и мигание синего проблескового маячка мчалась по направлению к высшей школе Чармвилля имени Джоржа Вашингтона.
Водитель лихо притормозил у стадиона, который гудел как растревоженный улей. Сегодня была первая игра сезона, а команда высшей школы Черные Лебеди ежегодно получала кубок штата, а главной мечтой всех школ было сбросить их с вершины спортивного Олимпа, поэтому стадион был забит до отказа. Но в данный момент причиной волнений был не очередной тачдаун или сейфти, а лежащий на зеленом газоне игрок.

Бригада неотложки действовала строго по процедуре. Проверка сердцебиения и давления, реакция зрачков на свет. Но Смитт мог сказать сразу, еще до всех этих действий, что игрок безнадежно мертв, а инструкция отрабатывалась исключительно для того, чтобы госпиталь в последствие не обвинили в халатности. Он взглянул на часы:
- Смерть констатирована в 11:24. Зафиксируйте время для отчета, - скомандовал он санитару. Тот кивнул и принялся отгонять зевак, пока водитель вызывал шерифа и коронера. Сам же доктор поднялся и отряхнул траву с колен. В стороне стояла группа преподавателей во главе с директором школы: пожилым, полноватым мужчиной, в сером костюме, который казался ему великоватым. Тренер увел игроков с поля, и сейчас они с тревогой смотрели на действия парамедиков. Смитт подошел к преподавателям:
- Вы вызвали бригаду?
- Это сделал наш учитель домоводства, мистер Марисон. – заулыбался директор, - С Билли всё будет хорошо?
- Вам следует сообщить семье о необходимости подготовки похорон… - без эмоций сообщил Смитт. Директор побледнел и сделал шаг назад, а Смитт встретился взглядом с учителем домоводства: крепким мужчиной семитского типа с небольшой бородкой и большими карими глазами. Его выправка выдавала в нем бывшего военного. За время короткой паузы директор смог взять себя в руки:
- Какое горе… Я лично поговорю с его матерью. Билли, такой замечательный мальчик, подавал большие надежды…
- Он проходил медобследование?
- Конечно, конечно, и ежегодное, и перед каждым матчем. У медсестры есть подробные записи.
- Она здесь есть?
- Мисс Бонес почувствовала внезапное недомогание и сейчас отсутствует. Но она, само собой, окажет полную поддержку расследованию, если таковое будет проводиться, - к директору вернулась былая самоуверенность. Смитт коротко кивнул ему и двинул наперерез учителю, не давая ему подойти к ученику.
- Ему уже не поможешь… - тихо, но твердо произнес Смитт вставая на пути Марисона. Тот сжал зубы.
- Я должен…
- Ты никому ничего не должен, - прервал его Смитт.
- Не любишь, когда играют не по твоим правилам? – в голосе учителя звучал вызов.
- Прояви уважение к родителям и друзьям умершего, - резко ответил Джон.
- Я могу им помочь! – его боль ударила Смитта, как пощечина, но он лишь покачал головой.
- Ты не сможешь просто подойти и сказать: Лазарь, выйди вон.
Марисон сник.
- Ненавижу, когда ты прав…
Смитт чуть покачал головой из стороны в сторону:
- Не в моих привычках скорбить об ушедших. Тебе же следует заботиться о живущих… Тебя ждут ученики. А меня мертвые.
- Не можешь простить тот случай?
- Прощение не по моей части.
Лицо Марисона исказила судорога, и он отвернулся. Смитт повернулся к нему спиной и вернулся к бригаде. Завыли полицейские сирены, и к полю подъехали две патрульные машины. Директор самым успокоительным тоном объявил, что матч временно переносится, он просит с пониманием отнестись к ситуации и разойтись детей и родителей до выяснения обстоятельств. В стороне шериф успокаивал рыдающую мать. Смитт невозмутимо констатировал все передвижения, но его мысли занимал мужчина с грустными глазами, который одиноко стоял у края поля и смотрел в глубокое синее небо.

Если «Хромой Койот» был местом стильным-модным-молодежным, то те, кому далеко за тридцать, предпочитали заведение «Пинта у рейнджера». Здесь всё было пропитано запахами выдержанного виски, самосадного табака и дерева. По городской легенде, бар основал сотню лет назад вышедший в отставку техасский рейнджер, сделавший здесь, среди патриархальных пейзажей, аналог салуна малого его сердцу Дикого Запада. Бар прижился и славился своим пивом и отменным виски. Во времена Сухого Закона бар начал приходить в упадок, пока тогдашний владелец не выдумал проводить вечера для ценителей сигар, сопровождавшиеся распитием самодельной браги, закрашенной дубовыми стружками, в чайных стаканах с затейливыми подстаканниками. Сухой закон окончился, а традиция подавать виски в стаканах осталась, как и приверженность посетителей к крепким сигарам. Джон спокойно относился и к первому и ко второму, но в данный момент его интересовал не местный антураж, а конкретный человек. И этот человек сидел в данный момент за дальним столиком, перед ним стоял полный стакан виски, на который он пристально смотрел. Смитт опустился на стул напротив:
- Не помешаю?
- Помешаешь, - Марисон поднял стакан, - Здоровья тебе желать не буду.
- А ты изменился… - Смитт заказал кофе подошедшей официантке.
Стакан вернулся на стол. Марисон угрюмо продолжил созерцание. Официантка принесла кофе, и Смитт начал его неторопливо пить.
- Ты явно изменился. Как минимум, стал менее говорливым. В своё время тебя было не переслушать… Хотя тогда ты предпочитал не говорить, а вещать…
- За две тысячи лет много чего может произойти, - Марисон наконец решился, сделал большой глоток виски и закашлялся, поперхнувшись. Смитт без выражения наблюдал а ним.
- Я слышал, ты бросил пить, после того случая.
- Я и бросил, - Марисон отодвинул спиртное.
- Тогда что ты делаешь тут?
- Не можешь скрыть своего раздражения? Обычно ты более сдержан, проклятый.
- Не тебе судить меня, - голос Смитта стал жестким. Марисон устало улыбнулся, откинулся на спинку стула.
- Мне нравится сидеть здесь. Много жизни. Разговоры. Действия. Люди приходят и уходят, а их мысли, чувства остаются. Накапливаются. Чтобы слиться в единый звук, созвучный с Небесным Хором.
- Ты скучаешь по ангельским голосам? Так почему бы тебе просто не вернуться домой? – Смитт скрыл своё выражение лица за чашкой кофе.
- Домой… - Марисон взял стакан и выпил обжигающую горло жидкость, медленно, не без торжественности, глоток за глотком, словно цикуту. Резко поставил стакан на стол, после чего решился заглянуть в черные глаза Смитта. – А где он, мой дом?

Теплая ночь ранней осени мягко кутала в своё тепло. Круглая Луна касалась верхушек деревьев, окружавших старую часовню у приходского кладбища. На скамейке у увитой плющом стены сидели двое и смотрели на могильные кресты.
- Что, не по себе? – Марисон с усмешкой смотрел на сидящего прямо и смотрящего перед собой Смитта. Тот отогнал назойливого комара.
- Никогда не понимал тебя. И вот это? – он показал на кладбище.
- Чем тебя не устраивает? Тишина, покой, и, по слухам, твоё любимое место обитания.
- Слухи о смерти слишком преувеличены. А каково тебе, смотреть та то, что тебя убило?
- Никак, - сын Марии сделал большой глоток из бутылки, спрятанной в бумажном пакете и протянул Смитту. – Будешь?
- Спасибо, - вежливо отказался китаец. – Так как ты сюда попал? Тебе же положено заведовать Домом твоего Отца…
- Кажется… Кажется он об этом забыл… - голос мужчины был полон горечи.
- Что ты имеешь в виду?
- А что мне еще думать? Ты помнишь как всё начиналось?
- Извини, но я участвовал только в финале твоего жизненного пути. Если это можно так назвать.
- До сих пор злишься, что мне дали эту силу, быть выше жизни и смерти?
- Это… Неприятно…
- И бессмысленно… - продолжил за Смитта Исса. Китаец поморщился.
- Хорошо быть сыном бога?
- Не особо.
- Да уж. Счастливым ты не выглядишь.
- Так и есть.
- Странно, а ведь так всё начиналось. Толпа восхищенных зевак, облака, возносящие тебя на небо на глазах изумленной публики, трубные голоса и всё такое прочее?
- Ты… Ты никогда не задумывался о том, что было потом?
- Мне заказан вход в царство божие.
- Проклятый… Да, конечно… Прости…
Мужчины замолчали. Марисон допил виски, швырнул бутылку в кусты.
- А гори оно всё! – крикнул в сердцах он. Куст моментально загорелся. Смитт приложил руку к лицу и бросился гасить огонь. Марисон как мог помогал сбить пламя. Когда огонь был потушен, а мужчины смотрели на дымящиеся остатки, Иса смущенно пожал плечами.
- А у тебя хорошо получается с огнем.
- У меня большой опыт в тушении пожаров.
- Всё еще с ней? – в его голосе прозвучало не то понимание не то сочувствие. Смитт закрыл глаза. Его проклятье. Его приговор. И его величайшая радость. Он улыбнулся.
- Марта на заседании своего скучного, по ее словам, фонда. Её последнее хобби – альтернативные источники энергии. Она считает, что научный прогресс – это забавно.
- Не думаю, что она мне обрадуется.
- Мы не касались этой темы, но она к тебе, вроде бы, относится нейтрально. А вот с твоим отцом ей лучше не встречаться.
- Он слишком занят собой, чтобы его волновала такая возможность. Он считает, что партия осталась за ним.
- Мы стараемся об этом не говорить.
- Понимаю… - Марисон огорченно смотрел на останки куртки, которой сбивал огонь. – Подбросишь до дома?
- Почему бы и нет, - пожал плечами Смитт.

Разговор двух мужчин продолжился на крыльце старого деревянного дома, стоявшего у самой границы школьных владений. Пустив Смитта вымыть руки и умыться, Иса вынес ему на крыльцо банку Колы, и сам уселся рядом.
- Это бывший дом школьного привратника. Школьное руководство разрешило мне пожить здесь, учитывая боевые заслуги и всё такое.
- Боевые заслуги? – не понял Смитт. Марисон усмехнулся.
- Ну да. Понимаешь… Отец… Когда мы встречались тогда, в Галилее, я думал, что моя жертва, она не будет напрасна. Да, я знал и о Голгофе и о суде. Меня, правда, не предупредили о боли, но тогда я об этом не задумывался. Понимаешь, осознание пришло потом. Когда я день ото дня всё больше и больше понимал, что всё, во что я сам верил, пошло совсем не так. А Отец…
- Почувствуй себя очередным не очень нужным творением Создателя.
- Но ведь… Он пришел к маме с какой-то целью!
- В наличие у него целей сомневаться не приходится. Но ты здесь, а не там.
- Я хотел вырваться из круга. Мать, она всегда плакала. А я… Я чувствовал себя лишним. Он занимался своими делами, был занят новыми проектами. Одарял старых детей, возился с новыми. А у меня… Иногда он интересовался что со мной происходит, являлся в своем сиянии и величии, но мне казалось, что это было не столько для меня, сколько для него самого. Вот я и воспользовался своим шансом на второе пришествие. Начал с Земли Обетованной. Пошел там в армию, воевал, даже был на хорошем счету, - Иса усмехнулся. – Я принесу еще колы.
Смитт кивнул, и пока Марисон ходил за колой, Джон сидел и наблюдал за далекими и холодными звездами.
Иса опустился рядом с ним, протянул колу:
- Лехаим, - приподнял он банку. Джон, чуть помедлив, присоединился к здравице.
- Спрашиваешь почему здесь? Потому что это место не лучше и не хуже других. В конце концов я всё таки учитель. И плотник. Вот и устроился в школу, преподавать. Работаю уже третий год. Странно, что мы раньше не пересекались…
- Видимо, ты не использовал свои трюки. Вот и не привлекал моё внимание, - Смитт вдумчиво пил колу.
- Кроме того случая, когда мне поручили организацию питания во время школьного фестиваля, а хлеб не привезли? Нет, рыбы не было. Но пять хлебов имело место.
- Кормить людей своей плотью – не самый лучший вариант…
- Даже не буду спорить, но так уж получилось.
- Надеюсь, ты осознаешь возможные последствия.
- Иногда я устаю переживать о последствиях. Поэтому сейчас я просто делаю то, чего от меня ожидают.
- Я бы сказал, что ты всегда делал то, чего от тебя ожидали…
- Туше, - губ сына божия коснулась горькая усмешка. – Мы опять встречаемся при скорбных обстоятельствах.
- Это, в какой-то степени, моя специализация.
- Я обратил внимание…
- Скажи… - Смитт любовался звездным небом, - тебе ничего не кажется странным в этой школе?
- Думаешь, эта смерть не просто так?
- Ему рано было покидать этот мир. Но в том месте было что-то еще…
Иса нахмурился.
- Знаешь… Пару недель назад, дело было еще на каникулах, пропал один ученик. Он часто сбегал из дома, так что сразу его не особо хватились и поиски организовали с запозданием. Впрочем, они ничего не дали.
- Внезапные смерти и исчезновения… Вряд ли. Это разные типы нечисти… - Смитт перебирал в памяти подходящие случаи.
- Нечисть? Это вроде домовых в амбаре или чертей, разбегающихся под звук колоколов в сочельник?
- Не стоит недооценивать их. Зачастую, они на много древнее тебя. Попытайся вспомнить, может среди учеников есть какие-то легенды?
- Легенда… - Иса задумался. – Как обычно, рассказывали страшилки о старом школьном здании, мол там живут призраки. Любимое место отмечания Хелоуина. Еще ходит старая легенда о том, что в последнюю неделю лета нельзя ночью попадать под лунный свет, иначе черные крылья заберут твою душу. Но это звучит нелепо.
- У тебя потрясающее умение не замечать ничего у себя под носом, - Смитт покачал головой.
- А вот это немного обидно.
- Ну прости, что задел твои чувства. Расскажи о сегодняшнем матче.
- А, это… Старинная традиция. Начало школьного года всегда отмечается матчем по футболу. К этому событию всегда готовятся заранее. Некоторые из родителей говорили, что из-за того, что еще не нашли пропавшего мальчика, стоило бы отменить торжество, но директор на стоял на том, что богу богово, а жизнь должна продолжаться. Умерший, Билли Рэд, новичок в команде, но подавал большие надежды.
- И у него не было никаких проблем со здоровьем?
- Ни малейших.
Смитт поднялся:
- Что же… Приятно было поболтать. Надеюсь, больше не увидимся…
Но этому пожеланию не суждено было сбыться, потому что ровно через неделю Смитт стоял на том же поле и так же констатировал смерть второго игрока.

То же поле. Та же растерянная толпа. Смитт, читавший отчет коронера о вскрытии, быстро произвел осмотр. Без сомнения, симптомы были теже, и он не сомневался, что причиной смерти назовут внезапную остановку сердца. Джона интересовало другое. Он задрал майку, и удовлетворенно отметил наличие той же татуировки в виде черного пера, как и у предыдущей жертвы.
- Сделай же что-нибудь! – к Смитту прорвался один из игроков, которого до этого сдерживали его друзья. Он схватил доктора за плечо и с силой его дернул. Смитт обернулся и холодно взглянул на парня. Он попятился как от удара.
- Сандер, что ты творишь? – вмешался Марисон. Тот ответил учителю гневным взглядом.
- А ты не вмешивайся, старик! Рассказывал нам о том, чтобы мы не противились злому, рассуждал о спасении. Где оно, это твоё спасение? – яростно выплюнул он в лицо Исе. Потом махнул рукой команде. – Пошли, ребята. Разберемся с этим по-своему.
Смитт поднялся, но смотрел не на них, а на исчезающий вдалеке белый халат. Задумчиво взглянул на часы. Потом усмехнулся. Марисон стоял рядом с видом, словно его только что побили камнями вместо блудницы.
- Твоя речь, как обычно, весьма вдохновляет. И имеет неизменный успех у публики, - утешил Джон мессию.
- И без тебя тошно. Хотя, похоже, ты получаешь от происходящего удовольствие.
- Ну что ты… Удовольствие я получаю совсем от другого. Но у меня есть обязанности. И не мешай мне их исполнять.
- Ты угрожаешь мне?
- Предупреждаю, сын Марии.
Ису позвали учителя, а Смитт остался ждать коронера. Чтобы чем-то себя занять, он начал оглядывать школьный двор, не забыв и о старом школьном здании, которое утопало сейчас в зелени виноградных лоз, увивших его от фундамента до крыши. Сочные гроздья свисали с ветвей, но что-то в здании настораживало. В голове промелькнула мысль, и Джон вскинул голову: на сочные плоды не садилась ни одна птица. Осы не питались их соком. Жизнь словно избегала этот дом.
- А я как раз сегодня вечером совершенно свободен… - пробормотал он и направился встречать людей шерифа.

Высоко в небе ярко сияли звезды, а Смитт стоял под ними перед крыльцом старого здания школы и чувствовал себя полным идиотом. Его всегда утомляла эта условность: ночное время суток, но во-первых: следовало отдать дань традиции, а во-вторых: ночью у представителей закона будет на порядок меньше поводов задавать глупые вопросы, на которые придется изобретать ответы. Он некоторое время любовался на древнюю яблоню с узловатым стволом, раскинувшую свою крону над лужайкой перед входом, после чего начал подниматься по ступенькам. Уже перед самой дверью он остановился.
- Мне долго тебя ждать? – спросил он темноту. Из-за угла раздался вздох.
- Я надеялся, что достаточно надежно спрятался.
- Не недооценивай полуночные тени.
- Извини, - Иса быстро взбежал на крыльцо. – Ты думаешь о том же, что и я?
- Сильно сомневаюсь… - голос Смитта не выражал эмоций. – Но держись за мной и постарайся не путаться под ногами.
Иудей сделал вежливый знак рукой, пропуская китайца вперед. Тот пожал плечами и вошел внутрь.

- Когда я в первый раз оказался в школе, меня насторожил тот факт, что погиб парень, только вступивший в возраст инициации. Еще и наличие типа с привычкой воскрешать направо-налево не упрощало ситуацию. Но сопутствующие факты не вязались в единую картинку. Словно перед глазами мелькал сложный калейдоскоп, и каждый поворот менял изображение…
Они пробирались по прогнившим доскам пола вперед. У двери в подвал Иса остановился. Джон хмыкнул.
- Если бы мы шли по следу из хлебных крошек, нас бы ждал впереди пряничный домик. Но, если я не ошибаюсь, она предпочитает другой пейзаж…
Смитт начал подниматься на второй этаж. Иса остался внизу:
- Ты уверен?
- Можешь стоять там и пропустишь всё самое интересное.
- Вообще-то это мне положено вести за собой… - проворчал Марисон и начал подниматься следом за Джоном. Тот невозмутимо ждал его у выхода в длинный коридор.
- Избушка, избушка, повернись к лесу задом… - слова, древние, но еще не утратившие своего значения. В конце коридора вспыхнул яркий свет.
- Чтож… Нас ждут.
Мужчины вошли в распахнувшиеся двери. Они оказались в бывшем актовом зале, с огромными, от пола до потолка окнами, в которые заглядывали с одной стороны звезды, а с другой Луна. Зал был увешан сушеными травами, углы забиты стянутым отовсюду хламом. В углу нашлось место для очага, сложенного из старых кирпичей. Смитт остановился у входа. Ему в спину уткнулся Иса.
- А почему мы не идем дальше?
- Мы на ее территории… - Джон вглядывался в темноту. – Кто знает, что нас здесь может ждать.
- Ты стал труслив! – прозвучал из темноты надменный женский голос. Огонь в очаге взвился к потолку, освещая зал, и заставляя предметы начать отбрасывать длинные тени. Из-за них вышла статная черноволосая женщина, чуть прихрамывая на левую ногу. Увидев ее, Смитт вздрогнул, что не укрылось от ее взора. Женщина расхохоталась.
- Что, удивлен?
-Знай своё место, шавка, - Смитт еле сдерживал ярость. – Что ты о себе возомнила?
- Приятные воспоминания нахлынули? – женщина глумилась, покачивала бедрами из стороны в сторону, касалась полных грудей. Смитт с силой сжал кулаки, ногти впились в кожу, до крови раздирая ее. Женщина закинула голову, хохоча.
- Это стоило всего! Значит ты не забыл, как предал мою госпожу?
- Я что-то пропустил? – Иса не без интереса наблюдал за сценой.
- Мальчишка, - презрительно бросила ему женщина. Двигаясь тенями, она очутилась возле Джона, почти касаясь его своим телом. Он отпрянул.
- Брезгуешь? А ведь в былые времена всё было совсем по-другому…
- Не мели ерунды! Тогда ты могла только мечтать сидеть рядом со своей хозяйкой.
- Да, я целовала пыль ее следов! И была готова отдать всё за право касаться ее тени! Я видела, как она проливала слезы, выходя из твоей спальни, как сохла из-за этой стервы, которая пренебрегла тобой! А ты всё равно, не смотря на чувства госпожи, всё равно смотрел на Солнце! И твоя рука нанесла смертельную рану моей голубушке!
Лицо женщины, пока она это говорила, искажалось, расплывалось, её формы теряли очертания, и к концу гневной речи перед мужчинами стояла древняя карга. Её левая нога иссохла, и была больше похожа на кость, обтянутую тонкой, как пергамент, кожей.
- Она сама выбрала свою участь, - глухо сказал Смитт. – Я видел тогда тату черных перьев. И сразу же узнал их сейчас. Ты всё еще поддерживаешь своё существование, пожирая детей, которых тебе носят твои лебеди?
- Я ждала, я все эти века ждала… - Старуха не слушала его. Дрожащей рукой она из глубины лохмотьев, служивших ей одеждой, извлекла на свет яйцо. Раздавив скорлупу, достала из нее иглу и победоносно ткнула в сторону Смитта.
- Настал час расплаты, за всё!
Иса бросился к ней, но сделать ничего не успел. Старуха сжала кончик иглы своими железными зубами и, резко дернув вниз, сломала его. Смитт некоторое время смотрел на нее, потом расслабленно рассмеялся. Старуха смотрела попеременно то на него, то на останки иглы.
- Чему ты удивляешься? – Джон забавлялся, а потом ему стало грустно. – Прости, но это надо мной больше не властно…
Старуха взвизгнула, заковыляла к очагу. Джон устало пошел за ней. Иудей, окончательно потеряв ход событий, недоуменно замер. Карга набирала ход и из последних сил запрыгнула в ступу, ударила по ней помелом и исчезла в клубах дыма.
- Ты не остановил ее, - констатировал сын бога.
- Нет, - согласился Смитт, безучастно глядя в пространство.
- Теряешь навыки?
- Она… Напомнила мне о том, что я так давно старался забыть…
Смитт закрыл глаза. Перед ним вновь пронеслась та сцена из далекого прошлого. Поле брани. Враг, с которым он так долго сражался, и который стоял перед ним на колене, поверженный, но не сломленный. И этот крик в спину. Марта… Её жажду битвы не смог погасить проигрыш, но смех соперницы… В тот миг ее глаза стали пусты. А он слишком поздно осознал чем был ее последний выпад, не желанием убить, а стремлением умереть. Её кровь, стекающая по его мечу. И сзади надменное лицо той, которая была его временной союзницей, мечтавшей занять не только место в постели, но и место в его сердце. Он стер эту улыбку, навсегда, а его боль от потери уничтожила саму возможность ее возрождения в веках, но та цена, которую он заплатил за свои и чужие ошибки… Это было слишком для него. Он медленно выдохнул.
- Нам осталось отдать последний долг…
- А здесь что? – Иса показал на хлам.
- Она вряд ли сюда вернется, и меня это не касается.

- Она набирала себе последователей среди юношей, вступавших в пору зрелости, - пояснял Смитт Марисону, пока они спускались вниз. – В её власти они были с момента… Созревания и до перехода к самостоятельной жизни. У всех была отметка в виде черного лебединого пера. Её знак. Подчинялись они беспрекословно. А силы она черпала из детей, которых ей носили ее слуги. Метка действовала три сбора урожая, то есть три года. Здесь, думаю, была таже схема. Я немного порылся в городских архивах последнюю неделю. Так вот, это не афишировалось, но каждый год здесь исчезал ребенок. И случалось это как раз в конце лета. Сезон сбора урожая.
- Но почему умер тот, кого ты назвал черным лебедем? – Иса открыл дверь. – ДЬЯВОЛ ПОБЕРИ!
Джон выглянул из-за его плеча и убедился, что у иудея были все основания для негодования. Дом, в котором тот жил последние пару лет, пылал ярким пламенем.
- Что происходит?
Смитт положил на плечо Исы руку, сдержав его порыв бежать к дому и выяснять отношения.
- Похоже, нам всё объяснят…
Он показал на поляну перед яблоней. Из-за ее ствола как раз выходили крепкие ребята с бейсбольными битами и решительным выражением на лицах.
- Хочешь сказать, что нам придется с ними драться? – Иса смотрел на подростков с сильным сомнением на лице.
- По крайней мере это именно то, ради чего они здесь.
- А увещевание на них же не подействует?
- А ты как думаешь? – Джон достал из кармана часы, задумчиво посмотрел на них. Потом перевел взгляд на ветви яблони, сгибавшиеся до земли под тяжестью плодов. – Я вот думаю, что некоторым не посчастливилось оказаться не в то время и не в том месте…
Нападавшие на них стояли спиной к дереву, поэтому они не сразу заметили, как ветки начали подниматься, распрямляться, раскачиваться из стороны в сторону. Когда же они это увидели, для них всё было кончено. Дерево расшвыривало тела как хворост, вдавливало части тела в землю, крушило и метало. А через мгновенье буря из листьев и древесины утихла, оставив после себя кровь и разрушение. Иса ошеломленно смотрел на случившееся.
- Это был не я… - на всякий случай произнес он.
- Вообще-то ты, - поправил Смитт.
- Это когда?
- Думаю… Это твоё угощение хлебами…
Смитт подошел к яблоне. Погладил ее морщинистую кору. Ветви, касавшиеся земли, пошевелились, словно от ветра, разметая мусор под собой. Марисон вскрикнул. В небольшом углублении белел человеческий череп.
- Она хоронила трупы под яблоней. Не учла силу веры и тот факт, что в Европе древом Жизни стала именно яблоня. Хотя кто же знал, что одному не самому сообразительному еврею взбредет в голову повторять древнее чудо для того, чтобы сэкономить бюджет на питание? Думаю тот мальчик, который пропал последним, причащался тогда твоей плотью, да, да, я в курсе хлеба и вина во время вашей попойки в Ерусалиме. И, получив часть тела Спасителя в себя, после смерти спровоцировал души убитых ею ранее детей восстать и вернуться в мир, чтобы отомстить обидчикам.
Иса потер лоб.
- Не могу сказать, что звучит нелогично. Но…
Он показал на свой дом, который красиво догорал в ночи и к которому уже мчались пожарные расчеты со всего округа, поливая водой руины. Смитт поднял глаза к небу:
- Я об этом пожалею… В общем… Можешь пока пожить у нас…
- А твоя половина?
- Я же сказал, что я об этом пожалею…

Уладив вопрос с шерифом и пожарными, и старательно делая вид, что они вот только вернулись из бара, а тут такая трагедия, Смитт с Марисоном подъехали к дому Джона.
- Может стоило купить цветы? – забеспокоился Иса.
- Я бы предпочел этого не проверять. Я зайду первым.
Он помедлил перед тем, как войти в дом. Иудей пробрался следом и начал прислушиваться к тому, что происходило внутри. Сначала раздались резкие голоса. Потом звон разбитой посуды. Потом громко хлопнула дверь. Потом опять что-то разбилось. Зашипел огнетушитель.
Наконец дверь широко распахнулась. На пороге стояла Марта. Она злобно уставилась на сына бога.
- Носки я за тобой убирать не буду. Увижу – сразу предупреждаю: будешь себе покупать новые. И у нас разуваются при входе.
Она хлопнула дверью перед его носом и с гордым видом ушла.
- Что это было? – Иса уткнулся носом в дверь, которая всё таки открылась. Джон пригласил его внутрь.
- Я покажу комнату.
- Почему она так? – мужчины сидели у телевизора и смотрели матч по боксу.
- У нее есть на то причины. Вопрос не в тебе, а в твоем отце.
- Не понимаю…
- Я тоже… - ответил Джон после долгой паузы. – Я тоже…
- Джон! - раздался требовательный крик. Он быстро встал, оставив Ису досматривать матч. Сейчас ему как никогда хотелось ощутить ее жар, потому что всё, чего он жаждал – не дать ему вновь погаснуть.

[susan]

Скрытый текст

Смитт стоял перед зеркалом в прихожей и поправлял воротник водолазки. Стену напротив, скрестив на груди руки, с саркастичной усмешкой на лице, подпирала Марта.
- Значит, тебя пригласили на мальчишник?
- Да, и это сделал коллега по работе.
- Коллега?
- Да, представь себе. Люди иногда женятся. И время от времени отмечают этот радостный в своей жизни факт.
- И ты решил туда пойти?
- Не вижу ничего странного в моем намерении влиться в общество.
На это утверждение Марта фыркнула. Из своей комнаты выглянул иудей, державший в руках коробку с китайской лапшой из ближайшего фаст-фуда:
- Уходишь? Хорошо повеселиться!
- Постарайтесь не разнести дом, - быстро сказал Смитт, перехватив убийственный взгляд Марты.
- У него гигиенические привычки неандертальца, - прошипела женщина. – И ПУСТЬ УБЕРЕТ КОРОБКИ ИЗ-ПОД ПИЦЦЫ!
- У меня шабат, - быстро выпалил Иса и скрылся за дверью. Смитт приложил ладонь к лицу.
- Я постараюсь не задерживаться.
Марта в очередной раз фыркнула.
- И когда пойдете в стрип-клуб, постарайся не просадить на девочек всю наличность.
- Ты обо мне на столько плохого мнения?
- Стараюсь быть объективной.
Она подошла к нему, застегнула молнию на куртке, потом прижалась к его груди. Взглянула на него снизу вверх. От ее волос исходил свежий цветочный запах, и Джон с удовольствием прижал ее макушку к своим губам. Она легонько ткнула его кулачком в бок.
- Иди уже. Повеселись хорошенько там.
- Обещаю.
За окнами раздались резкие гудки машины.
- Это за мной.
Джон еще раз поцеловал Марту и вышел из дома. Марта видела в окно, как он сел во внедорожник, из которого раздавалась громкая музыка. Она улыбнулась одними губами, но глаза ее были грустные. Коснулась пальцами зеркала…
Когда Иса через пол часа пошел за чипсами на кухню, ему никого не встретилось. Дом был пуст. Иудей пожал плечами, забрал из холодильника пиво и вернулся к просмотру Друзей.

Веселая компания катилась от одного бара до другого. Как и положено всем порядочным жителем Чармвилля, разгулу предавались в соседнем Дейзи-тауне, являвшимся головной болью полиции всего округа. Пиво и коктейли перемешивались между собой, молодые люди всё больше разгорячались, разговоры становились откровеннее, а шутки, отпускавшиеся в сторону жениха – нейрохирурга, чья невеста была из семьи потомственных психоаналитиков, и с которой он был обручен с колледжа, всё сальнее. Время давно перевалило за полночь, но Джон особо и не следил за ним, мирно плывя в общем потоке веселья. В этот вечер он чувствовал себя обычным терапевтом, и его это более чем устраивало. А кто именно предложил заглянуть в заведение под неоновой вывеской в виде пышногрудой красотки, не имело ни малейшего значения.
Атмосфера внутри полностью соответствовала ожиданиям разгоряченной компании. Столики вокруг подиума, полутемный зал, удушливая атмосфера, меланхоличный бармен. Пока врачи усаживались и делали заказ у полуодетой официантки, не забывая отпускать шуточки в сторону будущего мужа, на что девушка старательно хихикала, предлагая самые дорогие напитки, задник сцены подсветил белый луч прожектора. Гул разговоров в зале притих. Смитт устроился поудобнее, попивая мелкими глотками пиво, и приготовился к зрелищу.
С потолка на сцену начали медленно падать перья. Они попадали в столб света, где медленно кружились и опадали вниз. Луч прожектора поднялся к потолку, а потом рухнул вниз, осветив появившуюся на сцене белую фигуру. Это была беловолосая девушка в белом широком одеянии, представляющим из себя длинную свободную мантию с разрезами по бокам. На ее голову был накинут капюшон. Она развела руки с широкими рукавами в стороны, и на них медленно опускались перья. Девушка взмахнула руками, приводя перья в движение, и начала танец, в котором движения ее тела, разлетающихся одежд, полет перьев и трепет луча света сплелись в сложном узоре. Её обнаженное гибкое тело под полупрозрачной тканью манило и давало надежду на призрачную мечту, ускользая от жадных рук в последний миг. Мягкая чарующая музыка завершала композицию, придавая ей целостность.
Последний звук, и танцовщица падает на сцену, вместе с последними перышками. Зал дружно выдыхает, и в следующий момент подсветка взрывается буйством цветов, музыка меняется на громкую и ритмичную. Танцовщица поднимается, вскидывает вверх руки, и по ее телу струятся разноцветные огоньки. Толпа в ответ на это взрывается восхищенным ревом.
- Моя дорогая, - к сцене подошел молодой человек с открытым улыбчивым лицом
в сером с искоркой костюме. В руках он держал огромный букет роз. – Сегодня у тебя особенный день, и я хочу разделить его с тобой и твоими друзьями!
Из-за кулис вышли остальные танцовщицы и принялись аплодировать девушке. Музыка сменилась на стандартное «С днем рожденья тебя», и официантка вынесла бутылку шампанского, в крышку которого были воткнуты горящие бенгальские огни. Молодой человек в это время накинул ей на плечи дорогой халат с меховой оторочкой.
- Я угощаю, и тебя, и девочек. Пойдем, - он увлек ее за свой столик. Смитт, прищурившись, расслабленно наблюдал за этой сценкой. Его компания решила незамедлительно выпить за день рождения столь очаровательного существа, чем порадовали обслуживавшую их столик девушку, предвкушавшую крупные чаевые. На сцену вышла новая танцовщица, и всеобщее веселье продолжилось.
Внимание Джона привлек к себе мужчина, сидевший за барной стойкой, и не разделявший царившую атмосферу вечного праздника. У стойки стояла трость, а когда он выходил в уборную, Смитт обратил внимание, что его левая нога не сгибается. Лицо мужчины показалось ему знакомым, и он чуть нахмурился.
- Вот уж кого не ждал увидеть здесь, так это его, - сказал ортопед. Смитт вопросительно посмотрел на него.
- Тин Солджер. Проходит у меня курс реабилитации. Ветеран войны в Заливе, имеет награды, но посттравматический синдром, увы.
- Каждый имеет право на личное время.
- Пожалуй. Говорят, он был единственный выживший из взвода после операции в горах. Его нашли страшно израненным, а в сердце застрял осколок, который невозможно изъять, не убив его. Но ногу он потерял. Как он живет – это чудо. Но после возвращения он сильно переменился.
Смитт продолжил наблюдение за инвалидом, не упустив из вида, что тот пристально следил за столиком, где праздновали день рождения танцовщицы. Она принимала ухаживания молодого человека, который не отходил от нее ни на шаг, обхаживая со всех сторон.
- Везет некоторым, - с обидой произнесла официантка, приносившая очередную порцию спиртного. – Этот счастливчик – представитель табачной корпорации, денег куры не клюют. Прилип к ней, подарками задаривает.
Она надула губки и удалилась. Между тем, за столиком танцовщицы ситуация накалилась. Ему несколько раз позвонили по телефону, и после одного из звонков он переменился в лице, что-то резко ответил одной из девушек, сидевших с ними, потом наклонился к героине вечера:
- Меня срочно вызывают. Прости, я так надеялся провести эту ночь здесь, с тобой… Ничего без меня не могут! Я быстро решу все вопросы и вернусь, к тебе…
Он просительно заглянул ей в глаза, но блондинка оставалась безучастной. Она лишь протянула руку для прощанья, и он жадно впился в нее губами. Девушка вяло улыбнулась, позволяя ему уйти. Он подошел к стойке, бросил бармену сверток купюр:
- Столик и ее вечер оплачены. Не беспокой её.
Бармен сгреб купюры и продолжил свою работу, а молодой человек поспешил по своим делам. Ночь шла своим чередом. За столиком Смитта у жениха на коленях сидела роскошная брюнетка, и, поощряемая подвыпившими приятелями, старательно извивалась, с хохотом не давая к себе прикоснуться. Смитт лениво наблюдал за этим зрелищем. Инвалид за стойкой продолжал угрюмо напиваться. Именинница пила коктейли, принимала поздравления от почитателей и перешептывалась с подружками. В стратегически подходящий момент, когда жениха начали тянуть за собой в сторону уборной пара девушек, наиболее трезвые из приятелей решили, что пора и честь знать, отогнали коллективными усилиями красоток, вызвав их неудовольствие, и тяжело пошли к выходу. Ночь встретила их дрожью и осенним дождем в лицо. Смитт дотащил жениха до машины и устроил его там поудобнее.
- Я кое-что забыл. Езжайте, я доберусь, - сказал он приятелям, отправляя машину, полную врачей, обратно в Чармвилль. Сам же он устроился в переулке напротив входа в бар и приготовился ждать.

Прошло около часа, и на восходе засияла утренняя звезда, предвещая скорый восход дневного светила. Смитт потер плечи, спасаясь от зябкости осени. Он взглянул на часы, нахмурился.
- Я не мог ошибиться…
Он двинулся, собираясь уже уходить, но в этот миг здание бара ярко вспыхнуло. Закричали женщины. Заметались тени. Из бара начали выбегать посетители и полуодетые девушки. Завыла сирена пожарной машины. Паника, суета, неразбериха. И посреди этого мелькания теней, языков пламени, отблесков и искр, одинокий черный человек тихо стоял и провожал того, кого должен был проводить, выполняя своё предназначение. Ветер пожара тихо раздувал его черные волосы, сажа падала на черную одежду, сливаясь с ней. Приехала полиция, оцепила улицу. Пожарные безуспешно боролись с огнем, пожиравшим здание. В сторонке всхлипывали девушки, которым выдали одеяла, защищаться от сырости. Одна из них что-то вспомнила, закричала, и ее крик подхватили остальные. Полицейские принялись успокаивать их, одновременно передавая пожарным, что кто-то остался внутри, но те лишь покачали головами: здание уже догорало, и входить в него было бы самоубийством.
Наконец, вода и пена победили огонь. Над тлеющими головешками поднимался пар, смешанный с дымом. Смитт воспользовался всеобщей суматохой и проскользнул в здание. Он уверенно пробирался по пожарищу, и наконец добрался до того места, которое когда-то служило раздевалкой девушек. Он остановился, осмотрелся по сторонам, наклонился и, откинув тлеющие тряпки и остатки мишуры, поднял с пола горячий кусочек металла. Смитт поднес его к глазам. На его ладони тускло светилась большая капля олова. Джон сжал ее в руках. Что-то еще было на полу, что привлекло его внимание. Он присел, чтобы рассмотреть это поближе. На полу, в грязи, лежали несколько сломанных и обгоревших перьев и обугленная серебряная ленточка, вшитая когда-то в шейный шарф танцовщицы.

Розовело зарево над остывающим после пожара зданием. Розовел восток. Смитт вышел из черного хода и уверенно зашагал вперед. Там, за мусорными баками, он увидел двоих. Первый мужчина: высокий крепкий блондин с волосами, рассыпанными по плечам, методично бил второго лицом об стену. Заметив Смитта, он на минуту оторвался от своего занятия, помахал ему рукой, и продолжил своё занятие.
- Тор, ты не мог бы на минутку прервать своё развлечение? – по возможности вежливо поинтересовался Смитт. Тот пожал плечами и швырнул на землю своего приятеля, который уселся и начал вытирать кровь с лица.
- Так ты пришел за ним? Давно пора, - Тор пнул сидящего ботинком в бок.
- Ну что ты… Я здесь совсем по другой причине. Кстати, а зачем ты бил Локи на этот раз?
- Потому что этот ублюдок на ровном месте решил устроить пожар. Его не так обслужили, видите ли.
- Почему я не удивляюсь… - Смитт приложил ладонь к лицу. – Впрочем… Ты можешь быть спокоен. Пожар бы всё равно случился, не по этой, так по другой причине. Вы всего лишь оказались в нужном месте в нужное время.
Локи выплюнул кровь и злобно уставился на Тора:
- И пиво здесь было дерьмовым.
- Это не повод жечь всё подряд. Тут что-то вроде цивилизации, придурок.
- Кто бы говорил, тугодум.
- Кто тут тугодум?
- До тебя что, сложно доходит?
Смитт оставил скандинавов выяснять отношения, а сам поправил куртку и взглянул на часы. Он как раз успевал на рейсовый автобус, и до возвращения домой у него были кое-какие дела.

У этого бара не было названия, но тем, кто нуждался, был прекрасно известен этот подвальчик. Джон знал отношение к нему завсегдатаев бара, но их мнение интересовало его в последнюю очередь. И сейчас, войдя внутрь, он не теряя времени направился к столику, за которым сидел пожилой араб в белом одеянии. Черты его сморщенного от возраста лица носили следы былого величия, а осанка выдавала царственное положение. Араб пил кофе. Китаец сел напротив него, некоторое время молча смотрел на мужчину, потом положил перед собой на стол кусочек олова. Лицо араба приняло брезгливо-насмешливое выражение.
- Ты беспокоишь меня по таким пустякам?
- Может объяснишь причину прежде, чем уйдешь туда, где тебя давно заждались?
Араб откинулся на спинку стула:
- Почему бы и нет?
Он закрыл глаза, и на Смитта нахлынули чужие мысли и воспоминания. Желтое. Много желтого и грязно-белого вокруг. Белое раскаленное небо над головой. Желтые с серым скалы вокруг. Желто-белый песок под ногами. Вечная песня песка и ветра, музыка без слов. Долгая, длинной в бесконечность. Ночная стужа. Обжигающий зной. Пересохшие глотки, в которые льется долгожданная ледяная вода горных потоков, стекающих вниз, чтобы испариться и вознестись вверх. И люди, обожженные этим солнцем.
- Это моя страна. И дети моей земли. Я был с ними, существовал рядом, служил для них гневом и благом. Они выросли рядом со мной. А потом они выросли, и я отпустил их делать свои ошибки и обрел покой в горах. Мой сон был долгим, и длился бы до окончания веков, но его прервали. Чужаки, жадные, уверенные в своей единственной правоте, в том, что только им ведомо как надо жить на земле народам, пришли к тем, кто был мне детьми, нарушили привычный ход вещей, бездумно разрушая все, что противоречило их видению мира. Те, кто поколениями жил на этих прокаленных солнцем землях, противились чуждым порядкам, но что они могли против силы? И когда земля содрогнулась, и на место моего сна пала кровь моих детей, я очнулся от забытья, и увидел, что стены моего убежища рухнули, а среди тел павших слабо шевелится один. Он выжил, но раны его были смертельны. Жизнь еле теплилась в его теле. Я спросил его о цели. Зачем он пришел в мою землю. В чем был его путь. Но он упрямо полз к далекому выходу, не отвечая мне. Чужак, которого никто не звал, уверенный в своем праве быть там и делать всё, что делал он и его погибшие соратники, так как только это и было правильным. И я решил дать ему второй шанс.
- У тебя своё чувство справедливости, дэв… - медленно произнес Смитт. Араб рассмеялся.
- Не спорю, забрав его сердце, я дал вместо него право жить, но жить до того момента, как он встретит кого-то, кто растопит его душу. Я дал ему право умереть рядом с тем, кто ему дорог. Как умирали те, кто был дорог мне, из-за действий таких, как он. Разве это не равноценный обмен, проклятый?
- Я не судья, я инструмент. Ответь на последний вопрос. Почему ты здесь?
Араб презрительно усмехнулся:
- Эта нация несет себя, как вершину цивилизации, но никогда не забывает о личной выгоде. Нашлись те, кому приглянулись черепки в разрушенной гробнице. Контрабанда, несколько антикваров, и я здесь. Всё просто.
Смитт поднялся.
- Нам пора.
Араб неспешно допил кофе. Поставил чашку на блюдце.
- Не переживай, я не причиню тебе хлопот. Мир меняется, и я рад, что вернусь туда, где я начинался.
Двое мужчин направились к выходу, и все присутствующие вставали, провожая идущих жертву и палача.

- Ах доктор, Вы совершенно не заботитесь о себе! – Мэри-Энн вертелась вокруг доктора, подавая ему по очереди то чашку кофе то пачку аспирина. Вид у Смитта был помятый, хотя подобным видом могла похвастаться половина мужского врачебного персонала госпиталя. Так что Смитт страдал от головной боли, усугублявшейся стараниями медсестры улучшить его положение. Между попытками проявить участие, Мэри-Энн не забывала сообщить последние новости.
- А у Сьюзи, из лаборатории, ее дядюшка, не тот, который этот, а который второй муж тетки, у него еще лавка на Мэйн-стрит, так он приходит, представляете, а там ваза, древняя, больших денег стоила, привезли ему с Востока, а она взяла, хрусть, и пополам! И на полу только осколки. Уж он так убивался, так убивался!
Смитт страдальчески прикрыл глаза. На следующую ночь у него уже был готов план. И в этот план входили кровать, подушка и длинный сон без сновидений.

[susan]

Скрытый текст

Осенний нудный дождь лил не переставая, изливая тоску умирающей природы по теплу с небес на липкую землю. Смитт, стоявший под большим черным зонтом, время от времени переводил взгляд на свои безупречно начищенные туфли, покрывавшиеся каплями грязи, выбиваемыми дождем из земли, и одновременно гадал по какой причине господин директор именно его отрядил провожать в последний путь пациентку психиатрического отделения. Если отстраниться от рода его деятельности, Джон считал подобный финал для Белл Флауэрс, малышки Рапунцель, как ее прозвали в госпитале, закономерным, но для него работа закончилась уже давно, и сейчас, по его глубокому убеждению, мокнуть было совершенно не обязательно.
Церемония проводилась за счет госпиталя, поэтому у гроба, кроме могильщиков, стояли только старенький священник и представитель госпиталя, в роли которого выступал выдающийся, со слов директора, терапевт, предпочевший бы в данный момент находиться в своем уютном кабинете, а не посреди дождя. Родители отказались от дочери почти сразу, предоставив заботу о ней государству, попутно обвинив штат в халатности и некомпетентности, по которой они вынуждены так страдать. Прерывать ее беременность уже было поздно, и с пол года назад она родила здорового мальчика, оставшегося в родильном отделении на попечении персонала. Но пережитые шок и тяжелые роды дали о себе знать, и она постепенно угасла, окончив свой путь в дешевом гробу посреди дождя. Смитт в полуха прислушивался к словам молитвы, думая о своем. Его всё больше и больше беспокоило отсутствие Марты, которую он не видел с мальчишника. Она частенько пропадала, но или оставляла после себя какие-то весточки, или напоминала о своем существовании тем или иным образом. Сейчас же Джону казалось, что он находится в ящике, сквозь стены которого ничто не проникает, и не позволяет ему самому выйти за рамки дозволенного пространства.
Дочитав молитву, священник достал маленький совочек, зачерпнул им часть земли с могильного холмика, окропил землю святой водой, смешавшейся с дождем, и положил часть этой земли в гроб.
- Этим отпираю тебе путь в царствие небесное и запираю в дом живущих, - нараспев читал он. – Земля к земле, прах к праху, пепел к пеплу, в надежде на воскресение к жизни вечной. Как ОН воскрес из мёртвых, первенец из умерших, и мы знаем, что в последний день Он воскресит и нас.
На этой фразе Смитт еле сдержал усмешку, но вовремя сдержался. Между тем, священник положил остатки земли в плотный полотняный мешочек и, отдав могильщикам сигнал начать зарывать могилу, протянул мешочек Смитту.
- Отнесите в церковную часовню и положите на алтарь. Я буду молиться за ее вечную душу.
Мешочек оказался на удивление легким, и Джон с легким вздохом принял его.
- Хорошо, постараюсь не забыть.
- И передайте моё почтение господину директору. Он в добром здравии?
Смитт неопределенно кивнул и, попрощавшись, пошел к машине. Там он с удовольствием включил печку и повел автомобиль к госпиталю. Его смена начиналась через пол часа, а опаздывать не входило в его привычки.

У входа в госпиталь Смитт столкнулся с тремя отчаянно спорящими с администратором и между собой мужчинами. В двух он узнал тех, с кем встретился несколько ночей назад на месте пожарища. С ними был еще один: высокий однорукий блондин, с чертами лица, неуловимо похожими не первых двоих. Джон обреченно выдохнул и пошел на помощь. Мужчины на плохом английском, то и дело перебивая друг друга, что-то старательно поясняли администратору: плотной женщине с тремя подбородками и серыми кудряшками, выбивавшимися из-под форменной шапочки. Она отчаянно сопротивлялась и предпринимала попытку за попыткой выгнать этих шумных мужланов, впрочем, без особого успеха. Увидев подошедшего доктора, возликовали все стороны разговора: и администратор, надеявшаяся на помощь в спроваживании грубиянов, и троица скандинавов, выразившая шумную надежду, что уж теперь их точно поймут. Тюр при этом активно размахивал какими-то бумагами. Смитт отобрал у него документы, долго и вдумчиво их изучал, при этом компания наконец затихла, ожидая вердикт. Джон прочел бумаги, повертел и в руках.
- Похоже, всё в порядке. – сообщил он администратору.
- Что они вообще хотят? – не сдавалась женщина.
- Заявление об опеке заверено нотариусом, все разрешительные документы в наличии. Так что можете выдать им ребенка, - он отдал ей документы. – Завизируйте и подготовьте малыша.
- Как скажете, доктор, - администратор величественно удалилась к книге регистрации. Скандинавы притихли и следили за каждым ее движением. Воспользовавшись тем, что женщина отошла, Смитт внимательно посмотрел на Тюра.
- Ты уверен?
- Воспитание волков мне не впервой. Возможно, на этот раз повезет больше, - показал он культю.
- Как сам? – спросил он китайца. Тот ответил неопределенным взглядом.
Администратор вернулась, и мужчины умолкли. Повисла неловкая пауза, во время которой скандинавы переминались с ноги на ногу, а Смитт терпеливо ждал пока они уйдут, не развалив попутно госпиталь.
Наконец, медсестра принесла вопящий сверток. Мужчины оживились, Тюр неловко взял малыша на руки, прижал к себе. Тот мгновенно затих.
- А ты ему нравишься, - расплылся в улыбке Локи. . Его переносица была заклеена пластырем, а под глазами виднелись черные круги: следы общения с Тором никогда не проходили быстро.
- Спасибо, что помог, - Тор пытался выглядеть прилично, - Мы бы еще пол дня провозились.
- У меня прием начинается, - вежливо ответил Смитт, давая понять, что они здесь не к месту. Скандинавы засобирались на выход.
- Кстати, в нижнем мире ходят слухи… – обернулся у выхода Локи. Его насмешливые глаза пристально смотрели прямо в лицо китайцу. Джон сжал зубы.
- Что ты хотел сказать?
Но того уже вытащили за шиворот из дверей. Смитт остался стоять, с его одежды капали на пол капли дождя, что остался за больничными стенами. К горлу подступил комок, и он судорожно сглотнул. Слишком хорошо он знал этого проныру, чтобы не осознавать, что его слова были не просто так. И от этого становилось еще гаже на душе. Но время приближалось к четырем, а значит надо было приступать к служебным обязанностям.

Незаметно пролетела смена. Смитт принимал пациентов, но его взгляд время от времени падал на окно, за которым темнел день, сменяясь ночью. С ее приходом дождь закончился, уступая место холоду черноты.
Закончив работу, Джон спустился на парковку, завел машину и вывел ее в ночную тьму. Сначала он повернул в сторону дома, но какое-то чувство пустоты заставило его остановиться. Он припарковался и некоторое время просто стоял, пялясь в пустоту. Решив довериться инстинктам, он завел двигатель и нажал на газ. Дорога вела его по спящему городу, и, наконец, Джон затормозил на берегу Реки, у моста. Китаец вышел из машины, уселся на теплый капот. Небо низко нависало над его головой. Джон устроился поудобнее и приготовился ждать восход полной Луны.
Река тихо несла свои воды вперед, Ничто не нарушало спокойствие ее черных вод, ветер стих, и гладь текла, подобно тягучему асфальту, затягивая в свои бездонные глубины жизни и воспоминания. Смитт задумчиво смотрел вдаль. Внутри него нарастало беспокойство, достигшее максимума, когда ночное светило наконец появилось на небе. Было полнолунье, но ее диск был черен, чернее самого ночного небосвода. Молодой человек порывисто встал. Налетевший порыв ветра растрепал его волосы. Только однажды на его памяти вставала черная Луна: когда закончился его мир. Он сжал руки, несколько раз вздохнул и выдохнул, после чего зашагал по тропинке к воде.
Черная вода отражала звезды и черный круг Луны. Джон подошел к кромке воды, тонкой линией разделявший твердь и зыбь, черте, за которой ничто не было стабильно, все текло и изменялось. Джон заглянул в глаза своему отражению и сделал шаг вперед.

Молодой китаец стоял на водной глади, и под его ногами ярко сияли звезды, оставшиеся по ту сторону реальности. От его шагов по воде расходились круги, беспокоя водную поверхность. Джон осмотрелся по сторонам. Этот свет, как обычно, жил своей жизнью, никак не прореагировав на появление пришельца. Эфемерная реальность искривлялась, колыхалась маревом, принимая причудливые очертания. Смитт вгляделся вдаль, и направился к тяжелым воротам, видневшимся на пригорке.
Он не знал как это работает, был ли это инстинкт, интуиция или предвидение, а может это было частью его естества, но на этом свете он всегда выходил туда, куда вела его необходимость. Менялась местность, деревья колыхались на несуществующем ветру, набухшие почки на их искривленных ветвях распускались огромными цветками, которые извивались, пожирая друг друга и пролетавших мимо неосторожных птиц, ядовито-салатного цвета трава прорастала сквозь узловатые корни деревьев, устремляясь ввысь, сплетаясь по стволам и смыкалась над макушками жадными щупальцами, чтобы упасть вниз, разлагаясь, оставляя после себя иссохшую труху, дающую питание гигантским червям, которые с упоением рылись и ныряли в перегное, извивая розовые кольчатые тела. Изобилие пищи раздувало их, прорывая бока, сквозь которые на землю падали белые семена, давая начало то кусту рябины, моментально выраставшему и покрывавшемуся яркими плодами, которые с жадностью пожирали налетевшие синицы, то белому льву, то орлу с дымчатыми крыльями и золотым клювом. А за всем этим смотрел величественный черный единорог, тело которого покрывала чешуя, за исключением шеи, которую укрывала длинная белая грива. От раздвоенных копыт единорога по растрескавшейся земле текли огненные струи. Смитт не обращал внимание на этот калейдоскоп, сосредоточенно шагая по тропинке к воротам, которые, по мере его приближения, становились все выше, закрывая собой горизонт. Подойдя впритык к ним, Джон поднял голову, стараясь разглядеть вершину ворот, что, впрочем, ему не удалось. Он протянул руку к кольцу, отпиравшему створки, но перед ним упали скрещенные алебарды.
- Ключ!? – воскликнули стражи ворот.
- Не забывайтесь! У кого просите вы его? – грозно ответил Джон.
- Ключ! – последовал ответ.
- Отойдите!
- Ключ!
- Дайте пройти!
- Ключ!
Джон отпрянул. Так не должно было происходить, но это происходило. На этом свете перед ним должны были открываться все двери, но сейчас он не мог попасть внутрь. Кто-то закрыл ход, и этот кто-то был достаточно силен, чтобы позволить себе это сделать. Молодой человек оглянулся по сторонам, надеясь отыскать лазейку, но стена протянулась от горизонта до горизонта, теряясь вершиной в облаках.
Подул холодный ветер. Джон засунул руки в карманы, стараясь согреться. Его пальцы наткнулись на что-то, чего у него не должно было быть. Он вытащил из кармана мешочек, о существовании которого совершенно забыл. Досадуя, что не выполнил обещание, Смитт с досадой сжал его в руке. Вопреки ожиданию, содержимое мешка никак не напоминало мягкую землю. Джон нахмурился, развязал веревочку и потрусил мешочек за дно. На его ладонь упал маленький ключик. Китаец спрятал его в ладони, как на червей взглянул на Стражей Ворот.
- Есть поверье, что мертвого надо запечатать для мира живых. Но то, что закрывает двери, может их и открыть. Земля, запечатавшая могилу, стала моим ключом в этот мир. Так что дайте дорогу!
Он поднял над головой ключ, сверкнувший ярким лучиком посреди тьмы. Стражи ворот подняли алебарды, давая китайцу открыть замок. Он потянул на себя створки и шагнул по ту сторону дверей.

Каменные своды давили своей внушительностью, смыкались над головой, грозя раздавить. Узкий каменный коридор, стены из неотесанного гранита и ни одного прямого угла. Коридор извивался, скрадывая расстояние, не давая простора развернуться. У одного из поворотов Смитт оглянулся, и не увидел выхода за спиной: стены словно сомкнулись, отрезая возможность отступления, и Джону ничего не оставалось, как продвигаться дальше. Слабый свет, проникавший непонятно откуда, давал размытую картинку, не позволяя споткнуться, но и мешая разглядеть подробности пути.
Дорога вывела Джона к развилке, и он какое-то время провел, раздумывая куда пойти. Когда затихло эхо от его шагов, молодого человека окутала абсолютная тишина. Джон помахал головой, стараясь пробиться сквозь эту тишину, но она была сильнее его.
Какой-то слабый звук пробился сквозь тишь. Словно кто-то коснулся натянутых струн, отозвавшихся на это тихим пением. Несмотря на все усилия, Джон так и не смог понять где находится источник звука. Решив, что стоять дальше глупо, он повернул направо и продолжил путь.
Звон струн раздавался все отчетливее и становился все тревожнее. К их звучанию добавилось еще что-то, пока не понятное. Джон резко остановился, и посторонний звук исчез, начал идти, звук возник. Джон побежал, и вторя ему, следом кто-то тяжело затопал по каменному полу. Одна развилка, другая, третья. Смитт сбился со счета, сколько их уже было. Он словно делал большой круг по каменному лабиринту под аккомпанемент взбесившихся звенящих струн, а ему на пятки наступал неумолимый преследователь.
Смитт потерял счет времени, но по его внутренним ощущениям, выбранное им направление, словно большая спираль, накручивалась на некий внутренний стержень. Пол шел под небольшим углом вниз, и он все больше погружался в недра подземелья, выпавшего из обычного пространства. Звучание струн становилось все громче, топот за спиной всё отчетливее, к нему примешивалось тяжелое сиплое дыхание. Джон споткнулся и чуть не упал, но вовремя успел среагировать. Бросив взгляд на пол он отпрянул: из пола, из стен к нему тянулись крохотные ручки с множеством пальцев, на каждом из которых были открытые глаза, и эти руки стремились схватить китайца. Джон выругался и побежал вперед, ступая без разбора, ломая пальцы и давя глаза. Стены закричали, выплюнув в Смитта каменную крошку, рассекавшую одежду и бившую в кости. Ему ничего не оставалось, как бежать вперед, туда, где бесновались струны. Внезапно коридор закончился, и Джон вывалился в громаду пещеры, посреди которой уходил ввысь круглый донжон. В нем не было ни окон ни дверей, только ровная каменная кладка со столь тщательно подогнанными камнями, что между ними невозможно было бы просунуть и волос. Именно к этой башне и вели Джона все его инстинкты, внутри звенел надорванный нерв, подстегивая и выжимая все силы из уставшего тела. Молодой человек с силой ударил в стену, что не произвело на камень ни малейшего впечатления. Он прижался к кладке и медленно сполз на пол. Ему надо было разбить преграду, но на это не было ни сил ни объективных возможностей. Он несколько раз ударил гранит кулаками, разбивая их в кровь, без какого-либо эффекта.
Струны дребезжали, и в этой какофонии рождалась мелодия, древняя, но от этого не менее прекрасная. Шаги и тяжелое дыхание приближались, но Джону было некуда и незачем бежать. И когда в пещеру ворвался разъяренный долгим преследованием быкочеловек, Смитт лишь улыбнулся, вскочив на ноги, и приготовился встречать врага лицом к лицу. На стороне минотавра были сила и звериная ярость, и Джону оставалось лишь уходить из-под ударов, выискивая брешь в защите чудовища. Атаки зверя были яростными, но не лишенными опыта убийцы, пережившего многих, что осложняло положение китайца. Он был недостаточно ловок, и пропустил один удар по корпусу, который отбросил его на стену донжона. Минотавр попытался закрепить успех, но Джону ударось в последний момент откатиться прочь. Он поднялся, потер сломанные ребра и встал в стойку. Минотавр, уверенный в скорой победе, с ревом набросился на него, но Смитту удалось поднырнуть под лапу чудовища, сблизившись на расстояние удара. Хлесткий выпад, пальцы рвут шкуру, проникают под ребра, и вот уже на ладони Смитта бьется вырванное из груди быкочеловека сердце. Тот испускает рев, потрясающий стены пещеры, и заставивший донжон вибрировать и испускает дух у ног человека в черном. Смитт отбросил сердце в сторону, огляделся по сторонам. Растревоженные струны рыдали. Глаза китайца были черными:
- Твоей ошибкой было заманить меня под землю. Здесь против меня ни у кого нет шансов.
- Я сделал это! Я всё равно сделал это! – раздался голос, полный боли и сдерживаемых рыданий. – Ты отнял ее у меня, забрал радость из глаз, а потом, когда я прошел сквозь весь этот ужас, повторно лишил меня ее. Но теперь мы в расчете. Ты вечно будешь бродить у башни, не способный сокрушить ее, зная, что там, за стеной, вечно будет та, к которой стремится всё твоё естество. А там, в мире, больше некому будет забирать дорогих людей. Потому что ты заперт навечно. И это сделал я!
- Тебе было позволено забрать свою женщину, но ты сам, своим неверием, вернул ее в царство теней. Так что не вини меня в своих слабостях, Орфей. Кто помог тебе? Ты сам бы не смог ни создать Лабиринт, ни забрать её.
- У меня всегда были покровители, - в голосе музыканта слышалась гордость. – Одно отражение, Лабиринт, воздвигнутый вокруг, вы были слишком беспечны, а я так долго ждал, чтобы моя месть свершилась….
- Отражение… - Джон прижался к стене. – Кто дал тебе щит Афины?
- О… Я хорошо отполировал его! - поставленный голос музыканта звенел торжеством. Смитт закрыл глаза.
- Апполон. Это ведь был он? – Смитт улыбнулся. – Я еще тогда подумал, что не просто так он приезжал в наше захолустье. Он всегда благоволил тебе, ничего удивительного, что он воспользовался тобой…
Джон еще раз ощупал стену. Убедившись, что её шероховатости будет достаточно, он снял ботинки, и, цепляясь босыми пальцами за малейшие неровности стены, пополз вверх.
- Что ты задумал, глупец? –неистовствовал голос, но Смитту было не до него. Мучительно больно, миллиметр за миллиметром, осторожно, поднимался он вверх, к вершине донжона. Пару раз он чуть не сорвался, но жажда дойти до конца и выполнить всё, что от него зависело, пересиливало всё остальное.
Наконец он добрался до верха. Как он и ожидал, верхушку донжона, как крышка люка, закрывал тяжелый медный щит, натертый до состояния зеркала.
- Заглянув в тебя, одна дама лишилась головы, а вторая чуть не потерялась навсегда… - Джон коснулся медной поверхности раздертыми до мяса пальцами. По ней пошли трещины, и тяжелый щит разлетелся осколками на мелкие части. Джон заглянул внутрь, влез в образовавшийся люк, завис на мгновенье на вытянутых руках, и разжал пальцы, полетев вниз.

- Ты опять нашел меня… - слова, негромкий шепот. Понятия формируются в привычные образы, обретая форму, наполняясь содержимым.
- Я никогда не терял тебя… - Ответ как дыхание. Губы еще горели от поцелуя.
- Ты заснула.
- Я заблудилась в отражениях.
- А я разбил зеркала.
- Ты всегда приносил несчастья.
- Не познав несчастье, люди не смогут отличать счастье.
- Но никто из них не хочет видеть твоё отражение у себя за спиной.
- Зеркало обозначает собой границу мира. Моё место у черты.
- И ты опять ушел далеко за грань.
- И опять из-за тебя…
Оба поднимают голову вверх, туда, где на недосягаемой вышине зияет дыра, сквозь которую Джон проник внутрь. Марта поднимается с ложа, служившего ей местом сна. Поднимает руки вверх. Башня взрывается изнутри под потоком сияющего света. Женщину окутывает сияющее марево. Она опускает глаза на Джона, лежащего у ложа на полу в луже собственной крови, разбитого и изломанного. Она улыбается:
- Настал новый день, так что поспешим. Я и так слишком задержалась.
Женщина делает плавный взмах руками, взмывая в небеса сияющей точкой. Джон провожает ее взглядом, сплевывает кровь. Над городом поднимается новый рассвет, но у него еще оставались незавершенные дела. Кое-как поднявшись, Смитт захромал, пробираясь по развалинам замка, к дальнему выходу из подземелья, у которого корчился, сжимая в руках лиру, щуплый человек. Смитт доковылял до него, положил на плечо руку. Орфей сжался еще больше.
- Ты сделал неправильный выбор… - Черный человек заглянул в глаза душе, выпивая её силы, вбирая в себя без остатка. Образ грека таял, извиваясь, чернел и сливался с тенью. Вместе с ней таял и окружавший их Лабиринт. Наконец, Смитт остался один посреди поля, покрытого золотой травой по колено, с редкими вкраплениями алых и синих цветов. Над полем разносилось легкое позвнивание струн, задеваемых тонкими пальцами.
- Уходи, - не оборачиваясь произнес Смитт. – Сейчас у меня нет времени на бой с тобой.
- Думаешь, что победил? – Апполон высокомерно смотрел на черного человека.
- Мне через шесть часов на работу, а еще надо отдохнуть, - Смитт оглянулся. – Пусть она решает что ей с тобой делать.
- Это еще не конец! – пообещал сияющий бог и исчез.
- Встань в очередь, - посоветовал Смитт пустому месту и пошел обратно.

Джон открыл глаза и судорожно вздохнул. Он лежал в полосе прибоя реки, у самой кромки воды, его одежда была тяжела от пропитавшей её влаги. Смитт поднялся на ноги, с него ручьем лилась вода. Осенний ветер моментально забрался под одежду, остудив тело, заставив молодого человека дрожать каждой клеточкой своего тела. Он рванул к машине, и его мысли сводились к сухому белью и горячему кофе. Рванув с места автомобиль, Джон гнал машину к дому, и только отъехав на приличное расстояние от Реки, он чуть ослабил педаль газа. Сквозь лобовое стекло пробился яркий лучик, упав на его лицо, и внутри молодого человека разлились тепло и умиротворение. Он улыбнулся, включил магнитолу. Из приемника полилась мелодия Дома Восходящего Солнца. Джон возвращался домой.

[susan]

Скрытый текст

Очаровательное личико Мэри-Энн появилось в кабинете вместе с его обладательницей, и на нем царила высшая степень взволнованности, что, впрочем, совершенно не привлекло внимание её непосредственного начальника, твердо убедившегося за время совместной работы в том, что подобное выражение может присутствовать на лице медсестры по совершенно различным поводам: от сломанного ногтя до начала конца света. Она же возмущенно замерла посреди кабинета, и волнение на её лице сменилось на гнев при виде доктора, продолжавшего разгадывать очередной кроссворд, и не обратившего ни малейшее внимание на её появление.
- Как можно быть столь бесчувственным?! – воскликнула она и решительно отобрала газету у молодого человека.
- Охранник Перкинс опять бросил Сузи Лу? Или директор повысил заработную плату младшему персоналу?
- Сузи Лу встречается с Остином, я же это столько раз рассказывала, как можно было перепутать? – девушка даже потеряла дыхание от негодования. Смитт без выражения смотрел на медсестру. Она обиженно надула губки.
- Я так спешила к Вам, так спешила, а Вы… - она чуть не плакала. Джон обреченно выдохнул:
- Так что произошло?
- Как? Вы не знаете? Сам Тонни Циммер у нас в госпитале!
- И… Что это должно мне говорить… - осторожно поинтересовался доктор.
- Как?! Это же самый знаменитый следователь паранормальности! Мы его шоу каждую неделю смотрим! Моя мама от него без ума! Он такой харизматичный! И он здесь, со своей съемочной группой!
- Шоу о привидениях не входят в сферу моих интересов. Подожди… Он со съемочной группой в госпитале? – Смитт напрягся. Мери Энн смотрела на него как на неотесанное ничтожество, которое не интересуется такими волнительными вещами, как призраки.
- Он в городе. Будет снимать здесь программу о Хелоуине. А в госпиталь приехал потому, представляете! Он подвернул ногу! Это всё козни призраков! – вынесла приговор Мэри-Энн, развернулась на каблучках и вышла вон. Смитт пожал плечами и вернулся к кроссворду.
Впрочем, долго наслаждаться покоем ему не довелось, и вскоре в дверь постучали.
- К Вам пациент, доктор, - сообщила Мэри-Энн, торжественно пропуская внутрь молодого шатена с пышной кудрявой шевелюрой, обрамлявшего скуластое худое лицо с крупным носом, одетого в кожаную куртку и кожаные же штаны. Следом за ним в кабинет ввалились еще трое: скромный улыбчивый невысокий парень с подстриженной бородкой и грустными глазами, державший в руках камеру и непрестанно снимавший всё вокруг, жгучая брюнетка с длинными прямыми иссиня черными волосами и глазами, обильно подведенными черным, её черная одежда была обильно декорирована цепями, крестами, звездами и прочими амулетами, и высокий плотный мужчина с широким лоснящимся от кожного жира лицом, темно-русыми волосами, просившими ножниц парикмахера, в одежде которого присутствовал намек на неопрятность. Он нес микрофон на длинной ручке.
- Это что? – Смитт смотрел на компанию. Шатен дохромал до стула и плюхнулся на него, приняв непринужденную позу.
- Йоу, док! Не обращайте внимание на моих ребят. Лен, дашь крупный план, когда местный эскулап будет меня латать. Кортни, помоги Джозу со звуком. Крошка!
Всё это он делал, развязывая шнуровку ботинка, снимая носок и подписывая постер своей программы восхищенной Мэри-Энн одновременно. Смитт переводил взгляд с одного захватчика кабинета на другого и молча наблюдал за процессом. Наконец шатен протянул доктору ногу.
- Лечите, - разрешил он и откинулся на стуле. Доктор прокашлялся.
- Назовите себя расскажите, что произошло…
- Назвать себя? Док, ты что, в лесу живешь, хотя в лесах мы тоже бывали, помните того бигфута? – обратился он к группе, и те согласно закивали.
- Простите, кого?
- Да перед нами скептик? – прищурился шатен. Смитт изобразил профессиональное выражение лица.
- Итак, Вы пришли в госпиталь для того, чтобы… - подсказал он.
- В этом смысле? А, да. Тур. Знаете, всегда хотел снять программу об изгнании духов в Хеллоуин на Среднем Западе. Это будет так традиционно и в духе пионеров: тыквы, маленький городок, дети, требующие сладостей в обмен на обещание отсутствия неприятностей, и изгнание злобных духов, угрожающих мирному существованию общины. Как оно Вам, док?
- И в чем здесь связь между этим кабинетом и погонями за призраками?
- Эти духи, а я изгнал уже массу злобных призраков, СЛЕДИТЕ ЗА ПРОГРАММОЙ! – он повернулся в камеру, лучезарно улыбаясь, - они же боятся меня и моего присутствия, вот и строят козни. И как результат, вот! – он показал на начавшую опухать лодыжку.
- То есть Вы подвернули ногу?
- В точку, док! – широко улыбнулся шатен.
- И Ваше имя?..
- Тонни Циммер, доктор, я же Вам про него рассказывала! – не выдержала Мэри-Энн.
- А.
Смитт взял ногу телеведущего и принялся её осматривать. Посмотрел на полученный от медсестры снимок.
- Перелома нет, но ноге необходим покой и фиксация. Мы сделаем тугую повязку, Вам придется ее менять, и я выпишу мазь. Подозреваю, что Вы не послушаетесь, но лучшее лекарство в данной ситуации – это покой.
- Да Вы что, док! Время, время, съемки, призраки не будут ждать!
- Они здесь уже сотни лет, считаете, что они еще немного Вас не подождут? – Смитт высказал обоснованное сомнение.
- Эй, мы здесь по приглашению Общества по исследованию паранормального, основанного в местном университете! Такое не каждый день получаешь! А туры по местам, где видели призраков, на Хелоуин, проводимые в этом городе, входят в первую пятерку лучших по стране!
- Цивилизация движется не туда, если университеты начали тратить бюджеты на подобную ерунду…
- Считаете, мы занимаемся ерундой?
- О, Вы это заметили. Отдаю должное Вашему интеллекту…
- Решено! – ведущий поднял палец к потолку. – Меня пригласили для изгнания призрака, и я это сделаю! А Вы, мистер Наука, засвидетельствуете мою правоту!
- Э…. – Смитт смотрел на мужчину, которому Мэри-Энн стягивала ногу эластичным бинтом.
- Сегодня, в семь, под городскими часами у ратуши. И если Вас не будет, это значит, что ваша хваленая наука, отрицающая очевидное, признает поражение перед фактами!
Четверка торжественно покинула кабинет. Последней выходила черноволосая девушка, бросившая убийственный взгляд на доктора, призванный показать всю его ничтожность перед лицом их лидера. Смитт проследил, чтобы дверь закрылась, после чего подошел к окну и распахнул его, впуская в комнату сырой осенний воздух.
- Что Вы делаете, доктор?
- Хочу проветрить… - Он посмотрел на девушку. Медсестра прибывала в мечтательном настроении.
- Ах, доктор, я Вам так завидую… Сам Тонни Циммер пригласил Вас, и Вы увидите его экзорцизм в действии…
- Похоже, у меня нет выбора… - Смитт улыбнулся своим мыслям. – Придется присмотреть за тем, чтобы с ними ничего плохого не произошло.

У крыльца дома Смитта встретил старенький пикап Марисона, возле которого возился иудей собственной персоной. Джон завел автомобиль в гараж и подошел к Исе. Тот перебирал тыквы с вырезанными в них лицами.
- Результат моих уроков, - пояснил он Джону. – Ребята вырезали, часть получше растащили по домам, а это то, что осталось.
- Зато они старались… - успокоительно сказал Джон. – А это твоя работа?
Он показал на две крупные тыквы на крыльце с классическим узором, внутри которых трепетали огоньки свечей.
- Да, решил поддержать традицию. Кто будет раздавать сладости?
- Боюсь, сегодня детишки останутся без угощений.
- А она?..
Смитт покачал головой:
- Она занята…
Джон не обсуждал с Мартой последствия её исчезновения, но после того случая она почти не появлялась, а когда бывала с Джоном выглядела озабоченной, и он решил не тревожить её расспросами, и, как ему показалась, она была за это благодарна.
- Она занята, - повторил Джон, - а я иду на экскурсию по самым паранормальным местам Чармвилля.
- Куда? – Иса чуть не выронил от удивления тыкву. Джон поморщился.
- Да пришел один тип сегодня… Пришлось соглашаться…
- И… Чем же вы там будете заниматься? Ловить привидений сачком?
- Пока слабо представляю.
- Звучит в высшей степени глупо. Гоняться за привидениями. Что за предрассудки.
- Слушай, не начинай, хорошо? Я бы с большим удовольствием посидел бы сегодня в спокойном месте с бокалом коньяка и выпил за упокой всех душ. А мне придется бродить по городу в сырую и ветреную погоду с сомнительной компанией, пытающейся изгнать духов, и делать вид, что так и надо.
Иудей расхохотался
- Прости, что? Изгнать духов? Нет, я понимаю бесов, но духов?
- Твоя способность не замечать очевидное просто потрясает. Подвезешь меня к ратуше?
- Не могу отказать себе в таком удовольствии.
Китаец оставил хихикающего сына бога перебирать тыквы, и сам пошел одевать что-то удобное и немаркое.

Ровно в семь вечера пикап притормозил у ратуши. По Мейн-стрит бродили группки ряженых. Сейчас это были в основном дети, но к полуночи их сменят взрослые, желавшие повеселиться от души в этот самый страшный день в году. Смитт задумался о том, что люди во всех уголках Земли стараются победить страх неизбежного, устраивая веселые фестивали в честь смерти, и относился к этому как к части человеческой природы. В прежние годы к этому добавлялись еще и жертвоприношения разной степени кровавости, но цивилизация налагала свои ограничения, и даром предкам становились сладости, раздаваемые жадной до угощения детворе, и громкий шум и смех. Джон думал о том на сколько боятся тени смеха, а еще думал о том, что улыбка и смех произошли от хищного оскала. А значит люди лишь проявляют агрессию, только в другой форме.
- Мистер скептик? – Смитту помахал рукой давешний шатен. – Ваш приятель пойдет с нами?
Джон и Иса переглянулись.
- У него дела…
- Заберу тебя после того, как всё закончится. Звони, я на связи.
Мужчины понимающе кивнули друг другу, и Джон подошел к группе, жаждущей встреч со сверхъестественным. К четырем уже известным Смитту телевизионщикам присоединились еще пятеро: две женщины и трое мужчин, среди которых Джон узнал помощника шерифа, с которым ему уже доводилось сталкиваться по работе. Тот узнал доктора и коротко ему кивнул, приветствуя.
- Чтож, все в сборе? – деловито спросил ведущий и дал знак включать камеру.
- Это Тонни Циммер и его потрясающее глубины воображения программа Шоу Тонни Циммера. Сегодня мы здесь по приглашению этого замечательного человека и выдающегося исследователя, Марка Фредерикса, который был столь любезен, что предоставил исчерпывающую информацию о всех зафиксированных случаях проявления потусторонних сущностей в этом прекрасном городе. Он же будет сегодня нашим экскурсоводом по загадочному и таинственному Чармвиллю.
Не переставая говорит, Тонни обнял за плечи невыразительного мужчину в свитере крупной вязки. Из-под очков с толстыми стеклами подслеповато смотрели белесые глаза. Мужчина выглядел помятым.
- Добрый день, я профессор Фредерикс из университета Чармвилля. Я и мои студенты тщательно собирали все местные легенды и предания и мы хотим, чтобы люди узнали богатую историю этого края и научились лучше понимать природу окружающего их мира.
- Спасибо, спасибо! – прервал его ведущий. – Переходим к первому пункту назначения нашего путешествия.

Подгоняемые ведущим, экскурсанты загрузились в микроавтобус, который повез их по Мейн-стрит, заполненной праздношатающимися людьми и огнями иллюминации. По указаниям Фредерикса, микроавтобус повернул в один переулок и, проехав с пол километра, остановился перед закрытыми воротами заброшенного ангара.
- Итак! – Тонни ткнул микрофон в лицо профессора. – Куда же Вы привели нас и наших зрителей?
- Это старая бойня. На ней нашей группе удалось зафиксировать проявления потусторонних сущностей. И не переживайте, мы проникаем на территорию совершенно законно, соответствующе документы оформлены по всем правилам, - сказал он, заметив как напрягся помощник шерифа.
Группа подошла к воротам и профессор отпер замок. Цепь, стягивавшая дверь, звякнула, падая вниз. Джоз, второй помощник ведущего, раздал всем фонарики. Ведомые Фредериксом, экскурсанты вошли внутрь.
- Бойня функционировала до времен Великой Депрессии. Во время Депрессии, потребление сократилось, и владелец разорился. В момент отчаянья, он открыл загон и выпустил последнюю партию быков, доставленных на убой, и они затоптали мужчину. Произошло это прямо здесь….
Свет его фонарика осветил большое помещение, полное хлама, со ржавыми потеками на стенах.
- Вызванный наряд просто расстрелял взбесившихся животных, и их кровь покрыла пол. После этого случая бойню закрыли, но в темные ночи из здания доносятся громкие крики и мычание.
Одна из женщин, дама с кашне, со стянутыми сеточкой на затылке волосами, вскрикнула.
- Там, там, что-то! – чуть не плакала она. Смитт подсветил направление, указываемое женщиной.
- Это всего лишь мышь, - сказал он, пока луч его фонарика провожал серый комочек. Атмосфера заметно разрядилась, все облегченно выдохнули. Кто-то вытер пот со лба.
- Этот случай относится к типичным выбросам сильной психической энергии в момент смерти, - влез с пояснениями Циммер. – Когда жизнь обрывается трагически, особенно если человек к этому еще не готов, эманации его духовной сущности оставляют отпечаток на местности, и в моменты, когда состояние окружающей среды, включая влажность воздуха и показатели солнечной активности, соответствует тем, что складывались в момент смерти, этот отпечаток, как фотография, проявляются в осязаемые живущими явления, в том числе в виде звуков, изменениях температуры окружающей среды и световых эффектах.
Смитт страдальчески прикрыл газа и бросил взгляд на часы. Группа разбрелась по сторонам, прислушиваясь и пугаясь каждого шороха. Через пол часа, вдоволь наснимав общих планов, телевизионщики решили, что с них хватит, и все вышли, заперев за собой дверь. Дама в кашне то и дело прижимала к груди руки и громко вздыхала.
- Я так потрясена, просто потрясена! – восклицала она.
- А мы переходим к следующему пункту нашего путешествия! – провозгласил Циммер, подгоняя, как овец, своих спутников. Смитт невозмутимо следовал общему темпу движения.

Следующим пунктом назначения был городской архив. Профессор рассказал историю о заблудившемся архивариусе, посланном за планом канализации в шестидесятых годах, и которого с тех пор так и не видели. Изредка его шаги слышали между стеллажами и в переходах, а его крик: «Люди, здесь прошли люди», - неоднократно пугал неосторожных посетителей. Экскурсантов провели несколько метров вглубь здания, после чего Циммер заявил, что дальнейшее продвижение слишком опасно для непосвященных, и все вернулись к автобусу.
- Дорогие зрители, Вы видели уже так много свидетельств проявления сверхъестественного за этот удивительный вечер, но впереди нас ждет самый мощный феномен из тех, что доступны для наблюдения. Да, я сейчас говорю о явлениях полтергейста… - его голос перешел на заговорщецкий шепот, и Смитт восхищенно отдал должное ведущему. Давно уже ему не попадалась такая очаровательная смесь напористости, наглости и уверенности в собственной непогрешимости. Подобная незамутненная непосредственность, при большом невезении, была способна свернуть горы, и китаец только мог надеяться, что эта разрушительная энергия не направится на что-то действительно опасное для окружающих.

- Вот, вот этот дом, - голос Тонни перешел на заговорщецкий тон. – Казалось бы, совершенно заурядное строение, каких сотни рассыпаны по городам Среднего Запада. Выходим, выходим… Но какая атмосфера… Чувствуете?
- Здесь похолодало… - сказала девушка в черном из съемочной группы. Её лицо побледнело еще больше, если это вообще было возможно, учитывая слой белил, покрывавших ее кожу.
Смитт посмотрел на часы, потом на проглядывавшую в разрывах облаков Луну.
- Мистер неверующий, - подошел к нему ведущий. – Вижу, Вы не особо впечатлены.
- У меня профессиональная деформация психики, - невозмутимо ответил китаец.
- Считаете, что знаете всё?
- Собственно, даже Творец так не считает, куда уж мне до него.
- Это все врачи приравнивают себя к богу? – насмешливо спросил Циммер.
- Нет, - просто сказал Смитт, но его тон был таким, что ведущему почему-то моментально расхотелось продолжать дальше расспросы. Он быстро подошел к профессору и подозвал оператора.
- Расскажите нам о доме.
- Этот дом был построен в послевоенные годы, когда начался промышленный подъем, и рабочих следовало обеспечить удобным и недорогим жильем. Тогда в самом конце Мейн-стрит и на Ривер-роуд возник целый район типовых домов. Отдельный вход, на первом этаже кухня, ванна и гостиная, спальни на втором этаже.
- Казалось бы, причем тут призраки? – просиял улыбкой ведущий. Профессор оставался серьезным:
- Район считался очень удобным для жизни семей. И в освободившиеся квартиры с удовольствием и впоследствии въезжали новые семьи.
Смитт рассматривал строение. Кирпичный дом. Белые рамы окон. Крыша крытая шифером. Более чем заурядное строение, которых в Чармвилле множество. Дом сивершенно ничем не выделялся среди других ему подобных. Соседний вход был отдан под пекарню под зеленой вывеской. Напротив, через дорогу, окна в окна смотрел на улицу брат-близнец этого дома, только вместо пекарни располагалась кофейня.
- Теперь мы пойдем внутрь, где нам, возможно, встретится полтергейст, ставший причиной ужасного происшествия, - сделал круглые глаза в камеру Тонни, и группа вошла в дом.
- Электричества нет, - пощелкал выключателем оператор.
- Оно выключено. После того случая, в дом так никто и не решился въехать, - пояснил Фредерикс.
- Официально это всё еще место преступления, и расследование еще не окончено, - добавил помощник шерифа, - но власти города решили пойти на встречу Вашему каналу.
- Мы бы хотели выразить нашу глубочайшую признательность руководству города и меру лично, - просиял ведущий. – Но здесь мы ради полтергейста. Профессор, Вам слово.
- Николь Ричардс переехала в этот дом вместе с семьей когда она училась в колледже. Ферма, на которой она выросла, стала частью большой агрокультурной фирмы, и родители решили поселиться ближе к центру цивилизации. Это была жизнерадостная и веселая девушка, которая заряжала своим оптимизмом всех окружающих.
- Я помню ее… - затараторила дама в кашне. – Я часто прихожу в кафе в доме напротив, там прекрасный венский кофе, уж не знаю, как они исхитряются получать зерна, но кофе там отменный. Она всегда, голубушка, улыбалась, уж такая веселушечка была, когда навещала родных…
Дама всхлипнула. Девушка, пришедшая на экскурсию, одобряюще похлопала ее по плечу.
- Мы были однокурсницами во время учебы в колледже. Мы весело вместе проводили время в кампусе, и она всегда была в центре внимания.
Профессор кивнул:
- Она была весьма многообещающей студенткой. Когда семья переезжала, Николь жила в общежитии, но потом решила вернуться к родителям, так как у них была лишняя комната. И тут, с момента её воссоединения с семьей и переезда в дом, начались неприятности…
- Николь сильно изменилась сразу после возвращения домой, - кивнула её сокурсница. – Стала задумчивой, сдержанной. Часто плакала, кога думала, что её не видят. А однажды…
Она умолкла. Тонни ободряюще кивнул ей. Девушка поколебалась, но, собрав всю решительность, заговорила вновь:
- Однажды я увидела, что у неё на руках синяки… Я спросила тогда у неё, что случилось, а она мне: не надо было мне уезжать с фермы, и в слезы. Я уже тогда подумала, что то тут нечисто.
- Я как-то иду, утром, искала кошку, - закивала дама, - а она, голубушка, бредет, в тумане, как тростиночка колышется. Словно и духа в ней нет.
- Она говорила, будто чувствует, что её преследуют. Как будто за ней постоянно следят, - добавила сокурсница. – Говорила, что не может спать…
Группа тем временем прошла в гостиную. С люстры свисала паутина. На каминной полке всё еще стояли семейные фотографии. На них были изображены мужчина, женщина и юная очаровательная девушка, полная жизни. Джон подошел к полке, взял в руки фотографию. На пальцах осталась липкая пыль.
- Плохой сон и ощущение, что за тобой следят – типичные проявления призраков, - пояснял в камеру ведущий. – Но зрители хотят узнать, что же произошло дальше.
Помощник шерифа тем временем подошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Подсветил вверх. Ступеньки были узкими и крутыми.
- Нас вызвал анонимный звонок, - наконец сказал он. – Говорил мужчина. Сказал, что хочет сообщить о преступлении, назвал адрес и разорвал связь. Потом мы выяснили, что звонили из этого дома, но следов присутствия посторонних найти не удалось.
- Что же Вы обнаружили? – воскликнул ведущий, подсовывая микрофон помощнику шерифа.
- Женщина, белая, около двадцати лет. Парамедики по прибытии констатировали смерть. Никого из семьи в тот момент в доме не было, родные уехали посетить больную бабушку, так что девушка в момент смерти была одна.
- Было ли проведено расследование?
- Криминалисты осмотрели дом, но следов посторонних не было обнаружено. При вскрытии оказалось, что она была на четвертом месяце беременности.
- Установили кто потенциальный отец? – деловито спросил Тонни.
Помощник шерифа отрицательно покачал головой. Сокурсница покойной всхлипнула:
- Николь ничего не рассказывала.
- Мы провели опрос жителей соседних домов, но никто ничего подозрительного не заметил. Определенные подозрения вызвало исчезновение мужчины, жившего над кафе. Нам так и не удалось его разыскать, чтобы задать вопросы о погибшей.
- Для колледжа это было большое горе. Она должна была выпускаться этим летом, не дождалась буквально несколько месяцев до этого торжественного события, - покачал головой профессор. – Она прослушивала мой курс современной истории и в последнем семестре присоединилась к нашему Обществу. После всего, что произошло, мы сопоставили факты и провели своё расследование. По его результатам я с уверенностью готов заявить, что виновником произошедшего был полтергейст.
Дама в кашне взвизгнула, сделала резкое движение в бок и, не удержавшись на ногах, покачнулась и начала падать. Её подхватил третий мужчина, до этого всё время молчавший в стороне.
- Ведите себя тише, - произнес он приглушенным осипшим голосом. Дама вздрогнула.
- Вы так любезно помогли мне. ОЙ! А я же Вас узнала! Помните, мы часто завтракали вместе в кафе напротив. Вы всегда сидели у окна и смотрели на улицу.
Мужчина отпрянул:
- Вы меня с кем-то путаете.
- Нет, нет, я точно Вас помню! О… Неужели… Вы же тот самый сосед, который уехал срау после происшествия!
- Это правда?! – навис над мужчиной помощник шерифа. Тот сжался.
- Я не понимаю о чем говорит эта выжившая из ума старуха.
- Ну уж нет… Я сотню раз слушал запись звонка, и готов побиться об заклад, что это именно ты звонил службу спасения. Такой голос забыть невозможно.
Мужчина начал пятиться к стене. Телевизионщики и Смитт с интересом наблюдали за сценой. Мужчина достиг той точки кипения, в которой он был голов кинуться на своего обидчика, и дело шло к драке, как вдруг на верху что-то тяжело упало на пол. Повисла тяжелая пауза.
- Вы это слышали? – шепотом спросил ведущий. Его черноволосая ассистентка активно закивала, при этом волосы замотались вперед-назад, напоминая встревоженные водоросли в полосе морского прибоя.
- Пойдем, посмотрим… - предложил Смитт, и первым начал подниматься наверх. Следом за ним, спотыкаясь друг о друга, продвигались остальные участники экскурсии. В самом конце помощник шерифа не отступал ни на шаг от беглого соседа.
- Я ощущаю очень холодную атмосферу… - Черноволосая девушка спряталась за ведущего. – Аура, какая тут гнетущая аура!
- В этом месте мы чаще всего отмечали явления полтергейста, - профессор был предельно серьезен. – Одна из студенток во время сеанса жаловалась на то, что к её волосам кто-то касался, а еще двое студентов слышали звук передвигающейся мебели.
- Хм… - Смитт присел у опрокинутого стула. Он исследовал слой пыли, покрывавшей его. – Стул находился в другом положении.
Он осмотрел пол и соседние полки.
- Вот следы ножек, - показал он на квадратные вмятины в пыли.
- Считаете, что это дело рук полтергейста? – с сомнением спросил помощник шерифа. Смитт усмехнулся.
В это время в комнате заметно похолодало. Словно кто-то выдохнул морозный воздух в помещение. Отзвук этого выдоха отчетливо донесся до каждого из присутствующих. Черноволосая телевизионщица картинно закрыла глаза и рухнула ничком на пол.
- Снимай, снимай! – командовал Тонни. Он деловито влез в кадр. – Несмоненно, это проявление полтергейста. Ранее неоднократно отмечались случаи, когда духи могли счесть женщину в положении как нечистую, и старались избавиться всеми доступными для этого средствами. И бедняжка Николь поплатилась за свою легкомысленность. Но не будь я Тонни Циммер, если не избавлю этот дом и этот город от столь опасного явления! Изыди!
Тонни выхватил из-за пазухи большой серебряный крест и принялся тыкать им в углы комнаты. Дама в кашне тихонечко завизжала, сжав в кулачки ручки и прижав их ко рту. Незадачливый сосед угрюмо наблюдал за действом. Смитт посмотрел на часы и придал ладонь к лицу.
- Что же скажете Вы, неверующий, после всего, что нам довелось пережить в этот вечер? – обвиняющий перст ведущего уставился на доктора. Тот зевнул.
- Это был незабываемый во всех смыслах вечер. Но раз уж меня пригласили как представителя наук, придется взять на себя скучную обязанность по объяснению происходящего. Итак. Мы имеем. Пустой дом. Звуки. Изменения температуры. Разный уровень пыли. Это те факты, которые могут быть как минимум зафиксированы и измерены эмпирически. Начнем со стула. Итак. Все мы услышали, как наверху упало что-то тяжелое. Поднявшись сюда обнаружили, что на стуле пыли меньше, чем на других предметах. И, сделав пол шага от великого до смешного, связали оба факта и решили, что это упал стул. Хотя никто при этом не присутствовал. Пойдем дальше. В этих домах общая система кондиционирования, - Смитт указал на щель в стене, забранную решеткой.
- Но электричество не подключено! Мы сами в этом убедились, когда вошли, - воскликнул оператор.
- Хорошо, пойдем убедимся в этом, - Смитт махнул рукой, увлекая следом группу. Все гуськом спустились в подвал, где Смитт подсветил щиток. Часть рубильников на нем была отключена, но два были подняты вверх.
- Не удивлюсь, если они отвечают за кондиционер. О, точно. И смотрите ка…
Смитт показал на таймер, присоединенный к стационарному кондиционеру. Он достал из кармана перчатки, одел их, и только после этого взял в руки таймер.
- Прошу обратить внимание на то, что время на таймере задано на две отметки. Что бы это могло быть… - продемонстрировал он помощнику шерифа прибор. – А давайте проверим…
Он перевел показание часов на минуту до времени первого таймера и запустил его. Время тянулось бесконечно, все напряженно следили за тем, как секунды монотонно идут одна за другой. Таймер сработал, и все отчетливо услышали звук падения.
- Могу предположить, что вот этот провод ведет к магнитофону, который срабатывает в определенное время.
- Вы объяснили два явления, но как же гибель девушки и её страхи, и вообще все её поведение перед гибелью? – не сдавался ведущий. Смитт безмятежно улыбался.
- Скажите, Вы знали маршрут экскурсии?
- Нет, нам пообещали сенсацию, и мы её получим! – воинственно воскликнул Циммер. Китаец усмехнулся.
- В этом сомневаться не приходится. Но давайте Вы зададите себе вопрос. Кто знал о маршруте экскурсии? Кто мог подготовить всё заранее? При этом довольно точно рассчитав время…
Он повернул голову, и вслед за ним все дружно посмотрели на профессора. Тот попятился.
- Но позвольте! Какой у меня может быть мотив?
- Вы сами сказали, что были у неё преподавателем. На сколько я понимаю, в академической среде не приветствуются внебрачные связи между учителями и их студентами…
- У Вас нет доказательств!
- Есть… - раздался глухой голос соседа. – Я частный детектив. Он нанял меня, чтобы я проследил за его подружкой. Говорил, что подозревает её в неверности. История глупая, но мне лишь бы денежки капали. Докладывал ему исправно, ну там привычки её, распорядок дня.
- А почему Вы пришли в дом? Вы ведь не станете отрицать, что именно Вы вызвали полицию.
- Не стану, - согласился сосед. – Дверь в дом была приоткрыта. Вот я и заглянул, не в их привычках было дверь оставлять то. А там она и лежит. Ну я не будь дураком, платком трубку обернул и набрал 9 11. А потом и уехал, не моё это больше дело было.
- Финальным доказательством послужит тест ДНК на отцовство, - Смитт подмигнул помощнику шерифа. – Ну а зачем он позвал телепередачу… Могу только предположить, что хотел таким образом отвести от себя подозрения.
Профессор сделал шаг назад и рванул к выходу из подвала, но с тренированным помощником шерифа состязаться было сложно, и уже через минуту последний вызывал наряд за задержанным. Циммер раздраженно пинал кондиционер, дама в канше вздыхала, утешая обеих девушек историями в духе «А в моё время такой ерунды не было, но была такая ерунда…». Остальные телевизионщики сворачивали оборудование.
- Вам нельзя перенапрягать ногу, - напомнил Смитт ведущему. Тот поморщился.
- Такая передача пропала…
- Вы ведь всегда можете сказать, что на виновного Вам указали духи, жаждущие мщения? – Смитт подмигнул ошеломленному ведущему и пошел наверх. Там, чуть в стороне от полицейского заграждения, стоял старенький пикап, дверь которого подпирал иудей.
- Ну как всё прошло? – спросил он.
- Познавательно… - Смитт достал из кузова пикапа тыкву, зажег свечу и вставил её внутрь. – Ты ведь считаешь, что это глупый обычай, оставлять для душ светильники, которые им укажут путь на тот свет? Почему тогда согласился помочь?
Иса пожал плечами:
- Кто знает. Одной только лампы в тыкве для попадания в царствие небесное недостаточно. Но у меня масса свободного времени, так что почему бы и нет?
Когда пикап отъехал от дома, на его крыльце осталась тыква с горящей внутри свечой. Вокруг неё суетились люди, выводили задержанного, опрашивали свидетелей. А свеча горела, укрытая от осеннего ветра за толстой стенкой, освещая заблудшим путь во мраке осенней ночи.

Пикап затормозил у дверей городского архива. Иса рассматривал здание.
- Здесь?
- Здесь, - подтвердил Смитт, выходя из машины. – Исчез архивариус, который интересовался планами канализации.
- И что ты думаешь по этому поводу?
- Я думаю, что некоторые клоуны, это не только красные носы и шарики на веревочках…
- Пора проведать мистера Пеннивайза?
- К празднику следует относится со всей серьезностью.
Иудей широко улыбнулся:
- Изгоним бесов?
- Твой оптимизм настораживает. Так что только после тебя.
Мужчины вдвоем поднимались по ступенькам к дверям, широко распахнувшимся им на встречу. У входа в здание Иса чуть задержался, оставив на пороге тыкву с зажженной свечой.
- Вот теперь я точно готов.
Двери за ними захлопнулись, оставив лишь тишину и зажженный светильник для одиноких душ.

[susan]

Скрытый текст

Черный кадиллак ехал по мокрой от таявшего снега дороге. Марта зябко куталась в шубу из тигровой шкуры. Смитт разделял внимание между спутницей и дорогой, справедливо полагая, что авария не лучшее начало вечера.
- Мы могли бы остаться дома, - Марта капризничала. – Там горит камин… И этот тип уехал на всю ночь, наконец то. Собирается на вечеринку по поводу своего дня рождения?
Смитт улыбнулся:
- Он в часовне у кладбища.
Марта удивленно вскинула ресницы. Джон чуть пожал плечами:
- По всей вероятности, хочет провести этот вечер в кругу семьи.
- Зная характер его папаши, это совершенно бесполезное времяпрепровождение.
- Когда больше ничего нет, остается только надежда. Не лишай его последнего.
Марта чуть сморщила носик.
- Но мы всё равно могли остаться дома.
- Я тоже не в восторге от поездки. Хотя тебе как раз понравится. Рождественский прием, сливки общества, блеск и роскошь лучшего поместья штата.
- Звучит многообещающе, - она обеспокоилась, - А моё платье, оно подойдет?
- Солнце, тебе совершенно все равно как выглядеть, меньше сиять ты от этого не станешь.
- Льстец, - Марта была довольна.
- Признай, тебе понравится, - Джон взглянул на колено Марты, показавшееся из-под мехов и тонкого шелка, когда ткань соскользнула с кожи в момент неосторожного движения девушки. – И не хотелось отказывать директору, Он таким тоном расписывал какую честь оказывает мне госпиталь, что отказать было выше моих сил.
- Что это вообще за вечеринка?
- Ежегодный благотворительный прием Попечительского Совета. Организовывает, как обычно, глава Совета, некто мистер Каргил. Глава семьи, владелец сельскохозяйственного концерна, крупной транспортной компании. Вдовец.
- Ты с ним сталкивался?
- Пару раз видел в госпитале, когда он приезжал по официальным делам.
- И как впечатление?
Джон задумался:
- Мне… Будет… Интересен… Визит в этот дом…
Услышав его тон, Марта встревожено бросила взгляд на лицо китайца. Потом томно улыбнулась и принялась поправлять макияж.
- В такой случае я постараюсь быть паинькой…
От звука её голоса и того, как она это произнесла, у Смитта чаще забилось сердце. Он сдавленно выдохнул.
- Ты меня дразнишь…
- Вечер только начинается… - она облизала губы. Парень стиснул зубы.
- Я тебе это припомню…
- Значит я добилась нужного эффекта… О, это ворота? – она показала на огромные кованые ворота в конце дороги. Смитт сглотнул, отгоняя посторонние мысли, сосредоточенные на обнаженной натуре и тому, что он мог с этой натурой сделать, и просигналил. Ворота отворились, пропуская автомобиль дальше, к сияющему огнями поместью, построенному в неоклассическом стиле, с огромными колоннами и круглой клумбой перед парадным входом. В данный момент клумбу украшала рождественская ель, расцвеченная разноцветными лампочками. Смитт остановился у широкой лестницы, вышел сам и подал руку своей спутнице. Они вдвоем пошли вверх, к стеклянным дверям, у которых гостей встречали услужливые швейцары.

Зал встретил пару великолепием убранства. Марта с самым непринужденным видом шла под руку с Джоном, и зеленый шелк её вечернего платья мягко спадал по бедрам. Глубокое декольте подчеркивалось цепочкой, которую украшал кулон с крупным изумрудом. На этот вечер она не заколола волосы, и они мягкими волнами обрамляли её лицо. Смитт в своем безупречном смокинге шел рядом и ловил завистливые взгляды.
- Джон, дорогуша! – пара остановилась: к ним катился непосредственный начальник доктора. – Ты скрывал от всех нас такое сокровище. Представите своей подруге?
Масляные глазки директора поедали фигуру девушки.
- Это моя супруга, - Марта протянула руку директору и лучезарно просияла. Тот ошеломленно смотрел на неё, потом наклонился, поцеловав протянутую руку.
- А ты хитрец! И не сказал никому, - натужно рассмеялся он, обретя наконец дар речи.
- Я не афиширую личную жизнь…
- Боюсь, для всего младшего мед персонала эта новость станет трагедией, - подмигнул директор.
- Прошу, не разглашать эту маленькую подробность… Мы разделяем личную жизнь и общественную… - Джон положил свою руку на ладонь Марты, покоящуюся на его руке. Она посмотрела на него и улыбнулась. На какой то миг для него всё вокруг потеряло свой смысл и цвет: была лишь она, её глаза и её тепло. Директор прокашлялся. Молодые люди смущено отвели глаза.
- Господин директор… - к беседующим подошел пожилой статный мужчина с седыми аккуратно подстриженными волосами, в смокинге, прекрасно сидящем на не утратившей стройность фигуре. Руку украшал Ролекс. Директор засуетился:
- Мистер Каргил, разрешите представить мистера и миссис Смитт, Доктор Смитт восходящая звезда нашего госпиталя. Прекрасный специалист.
- Я рад, что средства спонсоров расходуются не зря, - весь тон хозяина дома говорил о том, что ему должны все окружающие, даже если они еще об этом не догадываются. Это подразумевалось каждой его фразой и жестом. Марта просияла:
- Прекрасный прием… Вы же покажете мне здесь всё? – И Джон про себя усмехнулся, заметив, как магия её слов заставила старого домовладельца подтянуться. Марта подмигнула Джону, который усмехнулся в ответ, и, подхватив по дороге бокал шампанского, продефилировала за хозяином дома с видом царственной особы, почтившей своим присутствием почтенное собрание.
- Какая женщина… - не удержался директор. – Где Вы нашли это сокровище?
- На дне Преисподней, - серьезно ответил Смитт. Директор недоверчиво уставился на него, и молодой человек примирительно улыбнулся. – Всего лишь фигура речи.
- А Вы шутник… - директор облегченно выдохнул. – Не опасаетесь, что её уведут?
Джон искренне рассмеялся:
- Ну уж нет, - чем вызвал еще более недоверчивый взгляд директора. Джон чуть наклонил голову:
- Появление Марты всегда маленький фурор, но обсуждение моей личной жизни не самый интересный предмет.
- Вы правы, вы правы…
Директор открыл рот, чтобы что-то сказать, но замер на полуслове. Его прервал громкий шум в зале. Все гости прекратили разговоры, и обратили внимание на сцену, где негромко играла приглашенная группа. Сейчас микрофоном безраздельно завладел молодой парень в косухе и джинсах, смотревшийся на фоне смокингов и вечерних платьев как муха на праздничном торте. Его растрепанные волосы как короной были стянуты кожаным обручем.
- Привет Чармвилль! – громко крикнул он в микрофон, резанувший слух скрежетом перегруженной электроники. – Как вам отдыхается на наши семейные денежки?
- Прекрати паясничать, Жан, - зло скомандовал поднявшийся на сцену мужчина в хорошем костюме, чьи черты лица и манера держаться напоминали хозяина дома.
- О, а вот и мой выдающийся братец Фокс. Как тебе, мозги не жмут? – не унимался парень. Он чуть пошатнулся, и схватился за палку микрофона, чтобы не упасть.
- Ну прекрати, Жан, не расстраивай отца… - примирительно из-за спины Фокса сказал третий мужчина: крупный детина с добродушным открытым лицом, чьи мускулы бугрились под пиджаком, явно дорогим и сшитым на заказ, но сидевшим на нем как с чужого плеча. Паренек только рассмеялся:
- А вот и братец Робби, куда же без его веского слова?
Сквозь толпу пробился сам отец семейства. Его лицо горело гневом. Сзади шествовала Марта, наслаждавшаяся скандалом и попивавшая шампанское с самым непринужденным видом.
- Жан! – его крик был как удар хлыста. Парень поднял руки:
- Всё, не смею мешать. Наслаждайтесь выпивкой и закусками, они стоят каждого цента, потраченного на них! – бросил он напоследок, спускаясь со сцены, игнорируя взбешенного отца. Тот дал знак музыкантам возобновить игру.
- Продолжаем отдыхать! – скомандовал он гостям тоном, не терпящим возражений, и ушел вглубь дома. Двое оставшихся мужчин проследовали за ним.
- Жан Каргил. Паршивая овца в семейства, - пояснил директор Джону. – Из всей семьи остались в живых только сам старик Каргил и трое сыновей. Жена умерла несколько лет назад, две дочки умерли еще малышами.
- Интересно.. – Смитт задумчиво посмотрел на часы и, извинившись перед директором, пошел по залу. Он вышел на террасу, прошел через неё и вернулся в дом через другой вход. По всему дому ходили дорого одетые люди и беседовали на чрезвычайно важные и скучные темы. Время от времени Джон бросал взгляд на часы. Наконец он остановился у больших запертых дверей. Он протянул руку к дверной ручке.
- Это кабинет хозяина, - сказал подошедший слуга. – Для гостей туда ход закрыт.
Джон посмотрел на него и кивнул.
- Прошу прощения…
Он последний раз посмотрел на часы и вернулся в зал, где его уже ждала Марта. На её вопросительный взгляд, он кивнул:
- Вечер прошел не зря.
- Чудесно. Поедем домой?
- Возражений нет.
И они, никем не замеченные, выскользнули наружу, в морозный воздух. Джон притянул к себе женщину, заглянул в её глаза:
- Ты дразнила меня.
- О, ты заметил?
- Считаешь, это останется безнаказанным?
Она прижалась к нему:
- Надеюсь, что нет.
Её кожа благоухала тонким ароматом. Он наклонился к её шее и впился в неё губами, прикусывая кожу зубами. Она в ответ застонала от удовольствия. Джон еле заставил себя оторваться.
- И ты никуда не убежишь…
- До рассвета я вся твоя.
Он улыбнулся, подхватил её на руки и понес в машину. Усадив свою добычу, он быстро впрыгнул в кресло и нажал на газ. Их ждала долгая ночь, и они оба хотели, чтобы сегодня день не наступал как можно дольше.

Следующая встреча Смитта с семьей Каргил случилась через месяц при не столь впечатляющих обстоятельствах. У доктора шло рутинное дежурство, и как раз когда он дошел до вопроса номер 42, его вызвали в приемный покой. Там он обнаружил растревоженную бригаду и главу дома в бессознательном состоянии. Старший сын, Фокс, нервно ходил у дверей реанимации. Рядом переминался с ноги на ногу Робби. Третьего санитары перехватили в тот момент, когда он пытался вломиться в палату. Смитт командовал младшим персоналом, и спустя пол часа совместных усилий, состояние пациента было стабилизировано. Его увезли в отдельную палату, а он вышел к семье.
- Пациент перенес обширный инфаркт и нуждается в покое.
- Он будет жить, доктор? – взгляд среднего сына был растерян.
Смитт взглянул на часы:
- Его жизненные силы подорваны. Но пока он в надежных руках.
Он поклонился братьям и ушел к больному. Эта ночь предстояла быть долгой.

Смитт дремал у изголовья кровати, когда его разбудил хриплый выдох. Он наклонился к пациенту. Тот со стоном открыл глаза, попытался что-то сказать, но вместо слов издал только сдавленный всхлип.
- Вы в реанимации. Пока Вы здесь, Вы в безопасности. Но если Вы вернетесь домой, я не могу отвечать за Ваше существование.
- Моё существование…. – сипло выдавил из себя мужчина и откинулся на подушки. От того властного хозяина дома, который месяц назад встретил его и Марту в своем имении, осталась лишь слабая тень и глаза, горевшие желанием жить. – Я принял решение. Ступай.
Смитт внимательно посмотрел на мужчину, достал из кармана часы.
- Мы все отвечаем за чьи-то решения. Моё дежурство закончено. Отдыхайте.
Он аккуратно прикрыл за собой дверь. По коридору шли две медсестры и щебетали о каких-то бесконечно важных делах. Смитт пожал плечами и пошел в сторону гаража. Его желания сводились к ванне и теплой кровати.

Зимний снег сменился слякотью, сквозь которую с трудом пробиралась первая трава, тянущаяся к теплу. Смитт наблюдал за изменениями в природе, глядя через больничные окна на парк, и перебирал в памяти события последних месяцев. Старика Каргила на следующий день забрала семья, мотивируя это решение тем, что дома ему будет удобнее, а еще через две недели он тихо скончался. А вчера Смитт получил письмо от весьма уважаемой адвокатской конторы, в котором значилось, что он должен присутствовать в определенное время в семейном особняке Каргил для оглашения завещания в качестве душеприказчика покойного. Китаец смотрел на парк, и его тонкие пальцы барабанили по подоконнику. Решение покойного для него было неожиданным, но отказываться он не собирался, предпочитая довериться инстинктам и неизбежности событий.

Ровно в назначенное время Смитт нажимал на кнопку звонка. Его без лишних слов проводили в столовую, где за большим столом собрались все члены семейства. Старший сын сидел прямо, сцепив пальцы, покоящиеся перед ним на столе. Рядом с ним сидела его жена: бесцветная особа с холеным породистым лицом потомственной наследницы. Средний сын сидел напротив, его теплый вязаный свитер неуместно выделялся на фоне бархата спинок ореховых кресел. Он неуверенно мялся и поминутно озирался по сторонам. За дальним концом стола развалился младший, удобно устроив одну ногу на лакированной столешнице. Джон занял предложенное место. Адвокат кивнул, его ассистент передал запечатанный конверт.
- Прошу душеприказчика удостовериться в том, что завещание опечатано по всем правилам.
Смитт проверил письмо. Оно выглядело более чем официальным. Он кивнул. Адвокат деловито взял нож для бумаги и вскрыл конверт, извлекая на свет лист плотной бумаги. Он поправил очки и начал медленно зачитывать в какой фонд какая сумма должна причитаться после его смерти. Список был долгим, пальцы старшего сына побелели от напряжения, средний совсем сник, а младший закинул на стол вторую ногу. Наконец, адвокат смолк, сделал глоток чаю, и поправил очки:
- Теперь что касается основной части завещания. Здесь сказано, что все земли, дом и перерабатывающее оборудование фермерского хозяйства переходят к Фоксу Каргилу. Робин Каргил получает транспортную компанию с автопарком из большегрузных автомобилей. Что касается Жана Каргила, то он получает статуэтку черного кота.
- Что?! – тяжелый стул полетел на пол. Младший сын вскочил на ноги и си силой ударил по столу.
- Именно так и записано. Вы получаете кота.
- Да какого черта тут происходит?!
- Вы намерены получить своё наследство? – адвокат был невозмутим.
- Тащите эту тварь… - молодой человек сжал кулаки. Его глаза пылали яростью.
Смитт невозмутимо наблюдал, как прислуга принесла искусно вырезанную из черного дерева статуэтку кота в натуральную величину. Парень злобно сгреб её с подноса, плюнул на пол и вышел, громко хлопнув дверью. Фокс деловито подошел к адвокату и принялся с ним что-то обсуждать. Младший брат для него с этого самого мгновения словно перестал существовать. Средний хотел было пойти следом, но его отвлек телефонный звонок, и он начал кому-то что-то пространно объяснять о заказах и доставке. Воспользовавшись этой суматохой, Смитт выскользнул из дома. Он взглянул на часы и завел двигатель. Вечер предстоял интересный.

Гостиничный номер. Открывается дверь и в него вваливается покачивающийся от выпитого парень. В одной руке у него смеющаяся красотка, в другой – он сжимает черную кошку. Парочка падает на кровать. Девушка водит пальчиком по груди парня, и он прижимается к её смеющемуся рту.
- Ах, дорогуша, ты такой горячий, - кокетничает она. – Ты что-то так весело отмечаешь?
- Ага, смерть папаши и наследство, - он хищно смотрит на девушку, начиная расстегивать рубашку. Она же после его слов испуганно отшатываются.
- Ой, извини, я не знала, что у тебя горе.
- Горе? О да, у меня горе. Получил такое наследство, что просто на зависть остальным…
- Наследство? – глаза красотки загораются интересом. Лицо парня искажается судорогой.
- Пошла вон.
- Но милый… - она нерешительно тянется к нему рукой. Он резко бьет по её руке.
- УБИРАЙСЯ!
Она подбирает одежду и ретируется, испугавшись его ярости. Парень падает на кровать, потом вскакивает, хватает в руки статуэтку:
- Да будь ты неладна! – он хочет швырнуть её об стену, но его пальцы разжимаются, и он опускается лицом на пол, лишенный сил. Слабый свет ночника отбрасывает длинные тени. Статуэтка кота стоит у головы парня, и её тень оживает, удлиняется, поднимаясь в силуэт тощего существа. Оно потягивается, по-кошачьи выгибая спину, тянет свою когтистую лапу к лицу парня. Но не успевает закончить своё дело: тени в глубине комнате приходят в движение, собираясь в черный силуэт черного человека. Тень кота отпрыгнула в сторону. Черный человек следил за каждым её движением:
- Интересный феномен, - голос черного человека был тихим, но всепроникающим. – Когда я впервые встретил носителя, я провел своё расследование. Младший сын в состоятельной семье из Старого Света. При разделе имущества не получил ничего, решил уехать за океан в поисках лучшей доли. Встретил здесь дочь короля кондитеров, очаровал её и отца. Начал вращаться в высших кругах общества. А потом, после скоропостижной кончины предыдущего владельца самого крупного фермерского хозяйства, имевшего репутацию редкостного людоеда за методы ведения хозяйства, который перед этим ездил в столицу на некую важную встречу, приехал в этот город и занял опустевший дом на правах хозяина. Многие пытались подкопаться, но документы на передачу имущественных прав были оформлены безукоризненно. Годы шли, семья жила почти счастливо, случайные смерти женщин семьи ведь не считаются? Две дочурки. Одна задохнулась одеяльцем в младенчестве. Вторая утонула в бассейне. Мать не выдержала случившегося, запила, и однажды её нашли у подножья лестницы со сломанным позвоночником. Учитывая дозу алкоголя в крови, вопросов не возникло. А годы шли, хозяин старел…
Тень кота издала шипящий звук, перешедший в низкий горловой рев, которым растревоженные коты встречают опасного противника. Смитт расставил руки, крышка часов в его правой руке со звоном откинулась.
- Проклятье третьего сына, да? Веками передающееся от одного другому. А избавиться от него можно только, когда старый носитель умер, а новый еще не успел заключить контракт. Что тебе дал прошлый? Сапоги, по традиции?
Тень кота взревела и кинулась на китайца, но тот выставил перед собой часы, чьи стрелки завертелись с огромной скоростью, наматывая на себя время, забранное призрачным котом у поколений семьи. Когда тень кота полностью втянулась в часы, и их крышка захлопнулась, запирая в себе очередную тварь, Смитт подошел к парню, но его внимание было сосредоточено не на нем, а на обломках статуэтки, истлевающих на его глазах. Он наклонился, похлопал по плечу незадачливого наследника и исчез, смешавшись с тенями.

[susan]

Скрытый текст

Ночь была полна неясными шумами и запахами. Тихий ветер колыхал лист, забывший опасть с прошлой осени. Пожухлая трава, только оттаявшая из-под снега, еще не стала перегноем, дающим начало новой жизни. Старое кладбище, затерявшееся посреди гор у незнакомого поселка. И группа людей в капюшонах, окруживших могилу с перекошенным надгробьем, покрытым пятнами черного и буро-зеленого мха.
- Услышь нас, о князь ночи, - декламировал один из них, поставив плошку с трепещущим пламенем на надгробье. Красноватый свет пламени подсвечивал его лицо снизу вверх, придавая чертам лица демонический облик. – Яви нам свою силу и прими под своё крыло.
- Прими, прими… - вторили ему остальные.
- Альфа, бета, лямбда, святые числа Вавилонского храма, - говорил ведущий ритуал.
- Поделитесь силой для нашей миссии! – участвующие вскинули руки к ночному небу. Луну затянула набежавшая туча.
- Этис Атис Аниматис
Этис Атис Аматис
Этис Атис Аниматис
Этис Атис Аматис
Восклицали собравшиеся, и их голоса разносились далеко в наступившей тишине. Пламя свечи подрагивало, стоящий у надгробья бросил смесь мела и пепла на могилу, изображая крест. Одна из девушек, участвующих в ритуале вскрикнула, и на неё зашикали.
- Не разрывать круг! Красный тигр на востоке, черный дракон на юге, лазоревая черепаха на востоке, белая птица севера!
Все участники замахали руками, и широкие рукава плащей замелькали, как крылья воронов.
Один из двух мужчин, расположившихся на крышке полуразвалившейся гробницы и наблюдающих за этой сценой, прижал ладонь к лицу.
- Как можно было вообще всё перепутать?
- Выпьешь? – спросил второй, протягивая первому открытую бутылку вина, завернутую в бумажный пакет. Первый кивнул:
- Ищи в этом что-то хорошее, - предложил второй. – Так они точно никого не призовут.
- Кроме беса простуды,
- Для этого есть ты и антибиотики.
- Как то ты слишком спокойно относишься к тому, что твои ученики участвуют в языческом ритуале и вообще поклоняются бесам.
- Чем сильнее падение, тем больше искупление.
- Это ты о притче про раскаявшегося разбойника?
- Не одобряешь?
- Это не относится к моим обязанностям.
- Тебе скучно живется.
- Дай подумать. Каждый день я хожу на работу, где меня ждут пациенты и есть масса симпатичных медсестер и газета с кроссвордами. По ночам ко мне приходит роскошная женщина, которая не умеет готовить и имеет весьма взрывной характер. Гостевую комнату в моем доме занимает идиот, который не в состоянии решить свои разногласия с отцом. Хм. Да я просто эталон среднестатистического мужчины среднего возраста. И меня это совершенно устраивает!
Иса с усмешкой взглянул на китайца, делавшего большой глоток красного вина.
- И это говорит тот, кого считали воплощением разрушения.
Джон выдохнул, передавая пакет иудею:
- Слишком много воды утекло с тех времен…

Тем временем группа, проводившая обряд у старой могилы, пришла в движение. Предводительствующий ритуалом поднял плошку со свечой:
- Кому это принадлежит?
- Тому, кто ушел, - отвечали ему остальные.
- Кому это будет принадлежать?
- Тому, кто придет.
- Что мы отдадим за это?
- Все, что у нас есть.
- Ради чего отдадим мы это?
- Во имя долга.
Игра в вопросы и ответы закончилась тем, круг расступился, и к могиле вышла новая фигура. Двое из присутствующих торжественно сняли с неё капюшон, и слабый свет свечи осветил лицо девушки с длинными распущенными волосами. Темно-каштановые волнистые волосы струились по плечам, несколько прядей были выбелены. Она не спускала карих глаз с огня свечи. Предводитель ритуала достал из-за могилы клетку, из которой вытащил за шиворот черную кошку. Кошка активно сопротивлялась подобному обращению, громко выражая своё негодование, но участники ритуала ни коем образом на это не реагировали.
- Примем же новую сестру в наши объятья. Прими причастие на крови и дай клятву во имя черных богов!
Один из участников ритуала достал чашу, второй откупорил бутылку. В воздухе резко ударило спиртным. Предводителю ритуала подали нож. Он поднял руки вверх. В одной он держал визжавшего кота, во второй сжимал нож, чьё лезвие тускло сверкнуло в тусклом свете Луны. Джон и Иса переглянулись и одновременно спрыгнули с гробницы.
- Эй, чем это вы там занимаетесь? – голос сына Марии не предвещал ничего хорошего. Группа замерла.
- Это учитель! – взвизгнул девичий голос. Джон включил фонарик, освещая лица собравшихся, пытавшихся совершить тактическое отступление в глубь кладбища.
- Спокойно, - предводитель откинул назад капюшон, открывая лицо с крупным носом и дерзкими серыми глазами, обрамленными копной вьющихся волос. Смитт аккуратно отобрал у него кота, моментально успокоившегося у него на руках, погладил и отпустил в ночь.
- Голдблюм? – Марисон подошел вплотную к парню. – Спаиваешь стажеров? Хочешь вылететь с практики?
- Ой, учитель, Вы меня застали, - насмешливо ответил он. Девушка, бывшая центром церемонии, надменным жестом откинула назад волосы. Иса вгляделся в лица присутствующих.
- Я говорил директору, что посылать старшеклассников в студенческий лагерь было плохой идеей… Всем нарушителям распорядка дня два наряда дежурства на кухне. И скажите спасибо, если мы не сообщим родителям о спиртном, - он забрал бутылку у одного из ребят, принюхался и поморщился. – Еще и такая дрянь. А теперь быстро по койкам!
Предводитель отряда скривил губы:
- Мы приняли в свои ряды новую сестру. И пусть гнев темной стороны падет на головы тех, кто помешает нашему повелителю.
Его слова вызвали приступ смеха у Смитта. Ребята не без удивления посмотрели на хохочущего доктора, и побрели в сторону поселка, где в гостинице расположился отряд студентов исторического факультета, проводившего в горах раскопки предполагаемого поселения жителей Старого Света, приплывших, как предполагал ряд исследователей, в древности в Новый Свет, еще до его официального открытия. Сейчас к ним присоединилась группа старшеклассников из исторического кружка. Директор школы по согласованию с ректором решили, что детям будет полезно получить опыт перед поступлением в университет, а также поощрить лучших учеников. А сопровождать их доверили ответственному ветерану, который, хоть и не смыслил ничего в истории, но мог ходить по горам, в отличие от мисс Хантингер, разменявшей уже шестой десяток и несшей в неокрепшие умы свет просвещения и знания по истории родной страны и её окрестностей. Директор госпиталя также выразил заботу о подрастающем поколении, поэтому доктор Смитт отправился смазывать йодом ссадины и вправлять вывихи. На деле, китаец наслаждался отдыхом, а вылазки вместе с Исой по пресечению неподобающего поведения вверенных тому учеников воспринимал как местный колорит. Вот и сейчас, наблюдая, как иудей направляет в сторону гостиницы свою заблудшую паству, подобно пастуху, он позволил себе расслабленно зевнуть, но пронзившее его чувство заставило Смитта вздрогнуть. От могилы, где проводили ритуал, повеяло холодом. Смитт, не обращая внимание ни на что вокруг, подошел к надгробью. Достал часы и долго задумчиво смотрел на них. Его отвлек только хлопок по плечу. Он вздрогнул: перед ним стоял Иса:
- Пошли, на сегодня с них, думаю, хватит приключений, - и, заметив изменившееся состояние китайца, нахмурился. – Всё в порядке?
Смитт закрыл крышку часов:
- Не уверен. Но это может подождать. Наверное…
Они вдвоем пошли в сторону гостиницы. Пару раз Джон огладывался назад. Оставленная на могиле свеча тускло трепетала пламенем, угасая в сыром воздухе. И это угасание сопровождалось тонким шипением, тихим, на границе слышимого. Смитт медленно шел вперед по узкой тропинке, чувствуя, как его спину сверлит чей-то пристальный взгляд.

Утро следующего дня ничем не напоминало о событиях прошлого вечера. Смитт сдержанно зевал за завтраком, рассеянно наблюдая за компанией, собравшейся за отдельным столом.
- Эндрю Голдблюм, - рядом со Смиттом опустил свой поднос Иса. – Это всё он с его идеями.
- Прости? – Джон посмотрел на иудея.
- Третьекурсник, глава и самоназначенный директор исторического общества Чармвилля. Называет себя живым воплощением темных сил. Собрал вокруг себя любителей потустороннего. Теперь они называют себя новыми вампирами.
- Дети всегда играли в странные игры, - Джон наколол на вилку лист салата. – Они не входят в сферу моих интересов, пока не свернут себе шею либо пока ими не заинтересуется кто-то из тех, кто входит в сферу моих интересов.
Иса покачал головой:
- Ты слишком практичен и не смотришь в перспективу. А если они заиграются в то, в чем не разбираются?
- На этот случай есть ты. Вот и наставляй их на путь истинный, просвещай и чем ты там еще обычно занимаешься? Расскажи пару притч, может поможет.
- Бессердечная сволочь.
- Спасибо, что напомнил.
Голдблюм во время их диалога что-то с жаром рассказывал внимавшим ему слушателям. Марисон еще более помрачнел.
- Ведет себя как плебос, а у него отец – проректор. Играет в пролетария.
- Напоминает тебе тебя?
- Я не бунтовал.
- Он, судя по всему, тоже. У тебя были пальмовые ветви, у них – маскарадные балахоны, вся разница то. Как они только потащили их в лагерь то?
- Привезли с собой? Это у них что-то вроде униформы, я… - Иса замялся.
- Что, в Чармвилле их встречал? Да знаю я о твоей тяге к кладбищу за часовней.
- А что, там тихо, птицы, лисы, природа… Хотя в последнее время эти портили всё удовольствие…
- От вечерних попоек с самим собой, - закончил за иудея китаец. – Это даже тебе на пользу пойдет.
- Да бог с ними, пусть наряжаются в костюмы из секонд-хенда! – Иса пропустил колкость мимо ушей. – Но заигрывать с силами тьмы, отворачиваясь от доброго, разумного, вечного?!
- Не требуй от них слишком многого. Если им повезет, они перерастут.
- А если нет?
- Каждому воздастся по его делам. Так кажется ты учил?
- Идет война за каждую душу, и…
- И меня это не касается, - Смитт зевнул, потом посмотрел на расстроенное лицо сына Марии. – Ты слишком сильно переживаешь.
- Пойдем сегодня на раскоп? – неожиданно предложил иудей. Джон задумался. Привилегией его положения было в том, что пока преподаватели и учащиеся ходили по горам, он проводил время либо за кроссвордами, либо принимая местных жителей, которые потянулись в гостиницу, узнав, что у них временно поселился городской доктор. Проблем у них, к удивлению Смитта, было достаточно много, многие из жителей жаловались на хроническую усталость, он отмечал признаки анемии, но пока списывал на особенности диеты и скудные почвы. Так что бегать по горам не входило в его сегодняшние планы, но у иудея был такой расстроенный вид, что ему ничего не оставалось, как кивнуть. Иса просиял:
- Ну всё, теперь то я уж точно выведу его на чистую воду.
- Зачем это только тебе, вот вопрос…
Последнюю фразу иудей пропустил мимо ушей, строя планы по поводу похода. Смитт вздохнул и пошел одевать горные ботинки. Проходя мимо столика с вампирским клубом, он присмотрелся ко вновьобращенной девушке. Она сидела, чуть надменно вскинув подбородок, принимая заискивающие взгляды своих двух подружек, расположившихся рядом с ней. Парни явно оказывали ей знаки внимания, чему китаец совершенно не удивился, учитывая не по годам развитые формы объекта их внимания. Заметив его интерес, девушка чуть повернулась, демонстрируя получше высокую грудь, обтянутую черной водолазкой.
- Айрин, может этот тип увязался за преподом только чтобы на малолеток попялиться? – усмехнулся тощий парнишка с длинными русыми волосами, связанными в тощий хвостик.
- Фил, прояви уважение, - поправил его сосед – плотный парень с круглым простоватым лицом, наполовину скрытым очками с толстенными стеклами. Смитт вспомнил его карточку: парня звали Карл, и у него было врожденное нарушение зрения, он перенес множество операций, в результате чего его зрачки приобрели удлиненную, как у кошки, форму. Джон осматривает его сразу после приезда в лагерь и нашел весьма замкнутым. Сейчас же в кругу единомышленников парнишка казался значительно увереннее.
- К нему по ночам кто-то бегает, - захихикала одна из подруг Айрин: плотненькая рослая девушка с коротко подстриженными выбеленными волосами, торчавшими взъерошенным ежиком.
- Может это ты? – спросила рыжеволосая насмешливая толстушка с лицом, усыпанным веснушками.
- Я найду себе старика получше, - надулась та. Смитт внимательно посмотрел на веселящихся ребят. Кивнул им и пошел к выходу. Сзади о чем-то весело шумела компания, и он не сомневался, что был предметом обсуждения. Выйдя на улицу он оглянулся. Кусты вдоль тротуара, еще темные после зимы, только начинали набирать силы земли, просыпаясь для цветения. Джон всмотрелся в них, его внимание привлекло какое-то движение среди кустов. Словно тень мелькнула в ветвях и сразу скрылась из поля зрения. Китаец нахмурился и ускорил шаг. Его беспокоило происходящее, а еще больше его беспокоило то, что он не мог понять причину тревоги.

Поход от поселка до места раскопа прошел без эксцессов. На месте Смитт скучал в сторонке, пока студенты ковырялись в почве, выкапывая очередной артефакт и роя очередную яму. Иса изображал бурную деятельность, а китаец больше смотрел на окрестности. Его внимание привлекло шевеление у одного из краев площадки: большой выступ гранита, возвышавшийся на пару метров среди бурой от осыпавшейся с окружавших раскоп сосен хвои, почвы. Он подошел к камню и присмотрелся. На его вершине большим клубком сплелись змеи, очнувшиеся от зимнего сна и выползшие на свет, погреть свои тельца. Они ползали друг по другу, свиваясь в причудливые узлы. Джон замер, вглядываясь в них. На какое-то мгновенье он выпал из реальности, его сознание наполнилось шелестом, шипением и шершавым шорохом чешуи о чешую. Китаец отступил назад. Вернувшись быстро к группе, он подошел к Исе:
- Нам пора возвращаться.
- Не могу, мы еще не закончили участок, намеченный на сегодня.
Джон тяжело взглянул на него и пожал плечами, отходя в сторону. Все оставшееся время он просидел в стороне, ловя на себе любопытные взгляду. Внутри у него было тревожно.

Обратная дорога шла по дну каньона, образовавшегося в результате разлома земной коры, произошедшего задолго до того момента, как в этих горах появился первый человек. Джон шел последним, внимательно глядя по сторонам. Дорога была узкой, и группа растянулась длинной цепочкой по тропинке. Рядом, парой метров ниже, шумела горная река. Они вышли позднее запланированного времени, и сейчас спешили, стараясь успеть вернуться до наступления темноты.
Это случилось, когда Смитт присел завязать развязавшийся шнурок. Раздался громкий треск, сопровождаемый громким криком. Джон рванул вперед, опасаясь неизбежного. Когда он добежал до нужного места, группа собралась вокруг рухнувшего тополя, не пережившего зимние ветра. Его толстый ствол, сломанный посредине, перегородил дорогу. Группа оказалась разделенной.
- Айрин! – кричала с другой стороны дерева девушка. – Что с тобой?
Смитт рванул на себя а плечо ближайшего парня:
- Что произошло?
Тот растерянно посмотрел на врача.
- Она.. Она шла, и дерево…
Смитт отшвырнул его и подбежал к стволу. Он надавил на него, стараясь сдвинуть, но дерево было слишком старым и громоздким. Он с силой ударил по стволу. Сзади на него смотрели ошеломленные студенты и школьники.
Снизу, со стороны ручья, послышался треск ломаемых веток, и на тропинку поднялся молодой человек, одетый в простой камуфляж. На руках он нес перепачканную Айрин, нежно прижимая её к себе. Поднеся её к тропинке, он аккуратно поставил девушку на ноги.
- Ты испачкалась, - заботливо сказал он, не отрывая взгляда от её лица. Она зачарованно смотрела на него, приоткрыв рот.
- Хорошо, что я проходил рядом, - обратился он к ошеломленной публике. Смитт отодвинул девушку, пряча за собой, заглянул в желтые глаза молодого человека.
- Проходил? – с угрозой спросил он.
- Эй, док, не дави так на парня, - первым отошел от шока Голдблюм. Айрин встала на обе ноги и тут же присела от боли. Смитт подошел к девушке, ощупал её лодыжку.
- Вывих, - констатировал он и достал из сумки ампулу с азотом. – Это на время уменьшит боль, но тебе надо как можно быстрее попасть в поселок.
- Это не проблема, - девушка даже не успела ойкнуть, как их новый знакомый подхватил её на руки, с легкостью перебрался через ствол и уверенно зашагал по дорожке. Смитт нахмурившись провел его взглядом и отрицательно покачал головой показавшемуся с той стороны упавшего дерева Марисону. Он помог перебраться через дерево всем нуждавшимся и, дождавшись пока уйдет последний учащийся, подошел к месту слома. Он положил одну руку на щепки, второй достал из кармана часы. Долго смотрел на циферблат. Вокруг него подступала ночь, но Смитт не обращал на это ни малейшего внимания. Наконец он поднял голову. В глубине леса мелькнули чьи-то горящие глаза. Черный человек поднялся на ноги, его губы разошлись в оскале. Он посмотрел в сторону поселка, потом опять вгляделся вглубь леса. Захлопнул крышку часов.
- У тебя еще осталось время… - сказал он тишине.

В гостиничном холле всё внимание крутилось вокруг пострадавшей. Её устроили поудобнее, подружки поминутно предлагали ей то воду то еще льда. Она же не сводила восхищенных глаз со своего спасителя, скромно стоявшего в сторонке.
- Врач! – вспомнил кто-то о Смитте. – Он же отстал! Может с ним тоже произошел несчастный случай?
Парни тут же решили пойти ему на встречу, но Иса остановил их порыв.
- Уж когда, а ночью с ним точно ничего не произойдет, - усмехнулся он. – Лучше приведите себя в порядок, герои.
Словно отвечая на его слова, в холл вошел Смитт. Он тяжело взглянул на героя вечера и присел к девушке. Покрутив ногу из стороны в сторону, он легонько дернул её. Айрин ойкнула.
- Вывих я вправил, но тебе с неделю придется побыть в постели. Завтра мы организуем транспорт в город.
- Я никуда не поеду! – заявила она. – А будете настаивать – всем расскажу о Вашей некомпетентности!
Китаец скептично посмотрел на Ису. Тот чуть развел руками.
- Она что-то вроде местной принцессы. Её бабушка владеет сетью магазинов готового платья.
- А, золотая молодежь. Масса свободного времени и минимум внимания со стороны родителей?
- Вы между прочим в моем присутствии говорите! – капризно заявила девушка, гордо вскинув подбородок. Смитт поднялся.
- Пусть тебе помогут, а на ночь я наложу эластичный бинт. Развлекайся.
Он оставил всё на учителя, а сам направился в номер. У лестницы он оглянулся. Парень, так помогший Айрин, куда-то исчез, и в суматохе все о нем забыли. Джон нахмурился и пошел принимать душ.

Следующие дни прошли в суете и заботах. За окнами гостиницы просыпалась от спячки природа. Джон разделял своё внимание между пациенткой и местными жителями, жалобы которых на здоровье усилились. Ему даже пришлось прогуляться в местный архив, где он провел крайне увлекательный день за чтением пыльных томов приходских книг. Возвращаясь обратно, он некоторое время провел, стоя на улице и наблюдая, как Айрин, усевшись на подоконник, вглядывалась вдаль и о чем-то тихонько мечтала, рисуя на стекле узоры.
По возвращению в гостиницу, Смитт застал в холле Ису, угрюмо пьющего кофе, от которого активно пахло коньяком.
- Здесь что-то происходит, - заявил он доктору. – Сегодня одна из девочек чуть не потеряла сознание на раскопе. Посмотришь?
Смитт кивнул.
- Ты сегодня занят вечером?
- Они вроде бы ничего не замышляют, поэтому свободен. А что? – в иудее проснулась подозрительность.
- Увидишь. А пока надо осмотреть пострадавшую.
После осмотра и назначения железосодержащей диеты и витаминного комплекса, вместе с рекомендациями побольше отдыхать и поменьше бродить по ночам, Смитт вернулся к себе и занялся тем, что умел лучше всех: ожиданием.

Двое мужчин стояли у безымянной могилы. Иса вертел в руках лопату.
- Говорят же, что из дворян - нет стариннее, чем садовники, землекопы и могильщики. Их звание - от самого Адама.
- Это потому, что в писании сказано: "Адам копал землю"? – парировал Джон.
- А если спрашивать: Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника, - правильный ответ – могильщик. Потому что Его дома простоят до второго пришествия.
- Кстати, оно уже наступило? – уточнил китаец. Иудей пожал плечами.
- Кто знает…
И ударил землю лопатой.
- Сначала мне показались подозрительным, что у местных повторяются одни и теже симптомы, - пояснял за раскапыванием могилы Смитт. – Потом я навел справки. Здесь горы, но местной особенностью являются частые засухи. Также по наблюдениям за местными, и по записям фельдшера, который умер пару лет назад, до этого проведя здесь почти сорок лет, удалось установить, что эпидемии были здесь частыми гостями, а антибиотики имели меньший эффект, чем от них было принято ожидать.
- И что же тебе удалось найти?
- Записи столетней давности. Лесли Ирвин. Дровосек. Когда его с его напарниками застал буран, он убил их и съел. Когда обстоятельства их гибели раскрылись, за ним охотилась Национальная Гвардия. Погиб в горах, похоронили его вот здесь…
- И что? – лопата сына Марии ударилась о гнилые доски.
- А то, что упыри – это не романтичные юноши…
- Это ты мне рассказываешь?
- Скорее нашим юным друзьям.
Смитт разогнул спину и приветливо помахал группе в балахонах, подошедшей со стороны леса. Иса вылез из ямы, воткнул лопату в горку земли.
- Шли бы вы домой, ребята… - предложил он.
- Учитель… - Эндрю вышел вперед. – Может Вы поясните что Вы здесь делаете?
- Да чего тут думать, - тощий Фил сделал большой глоток из пузырька, который держал в кармане. – Он с приятелем решил заняться расхищением гробниц.
- Подсудное дело, между прочим… - Айрин презрительно смотрела на взрослых. Смитт тоже вылез из ямы и сейчас отряхивал испачканные землей колени. Он покачал головой.
- Хоть сегодня пришли без кошки, уже хорошо. И послушайтесь своего учителя. Уходите.
- Это свободная страна. А вот раскапывание гробниц – преступление. Может нам вызвать полицию? – не унималась Айрин. Ответить Смитт не успел. За его спиной раздался треск лопаемых досок. Одна из девушек завизжала, когда на вершину холма запрыгнул мужчина с распухшим красным лицом и всклоченными длинными волосами в полуистлевшей одежде. На лице Смитта отразилась досада.
- Опоздали.
- Что, что это? – вскричал Голдблюм.
- Вампир, - коротко бросил Джон, вставая между упрем и студентами. Шансы на победу были минимальными, но если иудей успеет увести детей, можно было еще побороться. Иса попробовал оттеснить ребят подальше, но они были слишком шокированы увиденным, и застыли, подобно соляным столпам. Айрин покачнулась, наступив на больную ногу, вскрикнула от боли. Её крик спровоцировал упыря на атаку. Он кинулся к горлу китайца, но напасть не успел. Огромная черня тень метнулась наперерез, и вот уже упырь прижат к разрытой земле тяжелой змеиной тушей. Гигантский змей, толщиной с бочку, возвышался над упырем. Тот завизжал и ударил противника когтями, впился в его бок зубами. Змей тряс и мял упыря, изгибаясь, и, улучив момент, сжал свои челюсти поперек его тела. Во все стороны брызнула кровь, смешанная с гноем. Змей с отвращением выплюнул куски трупа.
- Надо сжечь все останки, - Смитт не отрывал взгляда от змея. Иса, расставивший руки и старавшийся не пустить никого к месту битвы, посмотрел на китайца.
- Василиск…
- Ты знаешь, что делать… И он тоже это знает…
Змей, словно предчувствуя неизбежное, перевел тяжелый взгляд желтых глаз на иудея. Тот повернулся к змею, достал нашейный крестик, поцеловал его.
- Именем Отца Небесного, - сложив указательный и средний палец он совершил крестное знамение над змеем, - Который провел по пустыне великой и страшной, где змеи, василиски, скорпионы и места сухие, на которых нет воды. Который источил для тебя воды из скалы гранитной, питал в пустыне манною, дабы смирить и испытать Народ Свой. Всевышнего избрал я прибежищем своим; не приключится зло, и язва не приблизится к жилищу под дланью моей; ибо Ангелам заповедает ОН — охранять на всех путях идущего. На руках понесут ищщего, да не преткнешься о камень ногою, на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение всем страждущим.
От слов молитвы по телу змея пошла судорога. Он раскрыл гигантскую пасть и издал шипение, переходящее в крик, который оборвался в тот миг, когда на землю без сил опустился молодой обнаженный человек. Собрав последние силы, он поднял голову, устремил взгляд пронзительно желтых глаз к Айрин, протянул к ней руки. Девушка, вырвавшись от подруг, спотыкаясь побежала к нему. Иса поднял было опять руку в крестном знамении, но Смитт положил ему ладонь на плечо:
- Невеста змеиного царя.
- Пусти, это противоестественно!
- Не нам решать.
- Это суеверие! И ты же первый должен быть против!
- А еще есть древние законы. И я первый не вправе их нарушать… - китаец вздохнул, и, не обращая внимание на остолбеневших студентов, поднял лопату и начал собирать ошметки тела упыря в одну кучу. За ним угрюмо наблюдали Иса, стараясь не смотреть в сторону василиска и девушки в его объятьях. Китаец же, закончив своё занятие, облил упыря припасенным заранее бензином и поджег останки, которые весело запылали в ночи. Полюбовавшись вдосталь на костер, он подошел к паре:
- Ты попросишь её руки, как положено среди людей, - он не просил, он приказывал. Василиск смотрел на него снизу вверх.
- Дальнейшее будет зависеть от её благоразумия. Как обычно… - Смитт наконец снизошел до девушки, испуганно смотревшей на черного человека. – Постарайся быть умнее, и тебя ждет очень долгая жизнь. Хотя…
Смитт посмотрел на часы, усмехнулся:
- Иса, поможешь навести порядок?
- Ты сволочь, - угрюмо ответил иудей, берясь за лопату. – А с этими что делать?
Китаец пожал плечами.
- Что это было? – в конце концов сдавленно выдавил из себя Голдблюм.
- Это был вампир, - любезно пояснил Смитт. – Обычно они такие и бывают. А ты пока оставь невесту – приказал он змею, - До дня свадьбы еще два месяца.
Василиск с трудом поднялся на ноги, подвел Айрин к остальным и передал с рук на руки её подругам. Потом наклонился к ней и поцеловал и исчез в ночной тьме. В стороне двое мужчин, переругиваясь, ликвидировали следы ночных волнений. Переглядываясь, притихший клуб любителей вампиров побрел в сторону поселка. Смитт и Марисон вернулись только к утру, уставшие и злые.

До конца пребывания в поселении, эксцессов больше не происходило. Смитт решил, что походов на раскоп ему хватит, местные жители решили одновременно выздороветь, и единственным расстройством был недостаток кроссвордов.

А через месяц, на Пасху, весь городок был потрясен решением младшей дочери семьи Сквирл выйти замуж. Родители были потрясены, девушка настойчива, ей грозили лишением наследства, младший медицинский персонал госпиталя был потрясен, в общем все развлекались как могли. Смитт и Марисон пили пиво, сидя на крыльце дома, обсуждая победу Нью Йорк Янкиз в выездном дерби, поглядывая на следящих за ними из-за угла членов клуба любителей вампиров и мирно диспутируя чья очередь стричь газон. Сменяя весну, в свои права вступало лето, а в далеких горах змеиный царь вел в свои покои новую невесту.

[susan]

Скрытый текст

Лето зеленело травой на лужайке, с которой Смитт, выряженный в шорты и свободную футболку, боролся посредством газонокосилки. За его работой, мирно покачиваясь в кресле-качалке, наблюдал иудей, надвинув на глаза бейсболку и угощаясь пивом. Очередной безоблачный во всех смыслах уикенд шел своим чередом. На соседних участках поливали цветники, подстригали розы, высаживали гортензии и готовили барбекю соседи, приветственно помахивая друг другу и не переставая улыбаться.
- Чудный день, - Джон плюхнулся на второе кресло, достал из упаковки банку пива. – Можно считать себя почти обычным человеком. Не хватает только пирога из патата, который готовит на кухне прилежная супруга.
- Твою к кухне желательно не подпускать на милю. Лехаим, - Иса приподнял банку. Джон пригубил хмельной напиток.
- Держи, - бросил он иудею предмет, найденный на тропинке. Иса поймал на лету значок в виде пятиугольной звезды, заключенной в круг, укрытый рунами. Сын своего отца поморщился:
- Опять… На прошлой неделе я отмывал от сажи заднюю дверь, между прочим. Что там они за чушь хоть написали?
- Понятия не имею. Видимо какое-то пособие из серии «Курс призыва демонов для чайников».
Иса откинулся на спинку кресла, подвинул на глаза козырек:
- Может, сходим на пляж?
- Моя кожа плохо реагирует на ультрафиолет.
- Так и скажи: не хочешь спать на животе потому, что опять обгорит спина.
Китаец расслабленно выдохнул:
- Ничто не сравнится с купанием под луной. Говорят, солнечный свет старит, поэтому те, кто ходит под лунным светом, никогда не умрут, потому что будут вечно молодыми. Чушь полная, не находишь?
- А ты становишься мягче. Стареешь, что ли? – усмехнулся иудей. Джон предпочел промолчать, допивая пиво.
День шел своим чередом. Один из соседей устроил вечеринку, и с участка за живой изгородью из туй раздавались веселая музыка и смешные голоса. Солнечный свет постепенно угасал, сменяясь огнями электричества, на крыльцо налетели комары, и китаец с иудеем предпочли переместиться в дом, скрываясь от насекомых. Смитт достал салат, Марисон включил телевизор. На экране старательно устраивали искусственные взрывы и лилась ненастоящая кровь. Иса задремал, откинув голову на спинку дивана, а Джон доедал салат, коротая за просмотром фильма время в ожидании появления Марты.

Его внимание привлекло царапанье у задней двери. Джон с сожалением отставил тарелку, и зашлепал тапочками ко входу.
- В этой стране принято стучать, когда просят войти, - громко произнес он, распахивая дверь. Тощий тщедушный парнишка с жиденьким хвостом, стянутым резинкой, только что тщательно вырезавший на косяке двери руну, выронил от испуга нож. Смитт огорченно рассматривал испорченное дерево. Оставшиеся трое приятелей парня попытались ретироваться, но их встретил широко улыбающийся своей доброй и чуть грустной улыбкой Марисон:
- Спешите, ребята? С вас, кстати, шпаклевка и краска.
- О, вы нас застукали. Всё, нам можно идти? - Эндрю Голдблюм излучал вежливость. Мужчины переглянулись, Иса развел руками:
- Проще с ними разобраться здесь и сейчас, иначе это никогда не закончится.
- Вы что, призовете змею, а потом избавитесь от костей в барбекю? – с энтузиазмом спросил коренастый парень, посверкивая линзами очков в свете фонарей. Марисон посмотрел на него как на Ирода. Смитт отошел от двери и сделал приглашающий жест.
- Заказать пиццу? – предложил иудей.
- Мы их еще и кормить будем?
- Это называется гостеприимство.
- Оно не входит в список моих добродетелей.
- А у тебя они вообще есть? – Иса искренне удивился. Китаец посмотрел на него, потом улыбнулся.
- Нет, - и вошел в дом следом за четырьмя членами клуба любителей сверхъестественного. Марисон пожал плечами и позвонил в ближайшую закусочную – заказать ужин на дом.

Оказавшись в гостиной Смитта и рассевшись на диване и креслах, ребята осматривались по сторонам. Иса плюхнулся на кресло с банкой пива, иронично поглядывая на четверку непрошенных гостей. Смитт встал в дверях:
- Вы выглядите несколько разочарованными, - заметил он.
- У вас даже ни одной пентаграммы нет, - расстроено выдал тощий Фил, - или артефакта. Заурядный дом, прям как у моего дядюшки.
- А… Что тут должно было быть, по вашему мнению? – Джону было интересно.
- Ну, печати, предохраняющие от проникновения нечисти, памятные сувениры, арбалеты там, колья, - с жаром перебивая друг друга заговорили ребята.
- А колья то зачем? – Иса даже выпрямился.
- Как зачем, от вампиров, это всем же известно. А еще везде должны быть кресты и запас святой воды в графине. А здесь полочка с фарфоровыми котиками, ваза с цветами, этажерка с подборкой книг по медицине и стопка дешевых журналов с кроссвордами.
- Еще Плейбой есть, - радостно сообщил Эндрю, вытаскивая глянцевое издание из-под дивана. Мужчины переглянулись. Смитт прокашлялся:
- Если мистер Марисон разрешит, можешь его взять себе. И молодые люди. Объясните нам, почему весь этот перечень весьма романтичных и крайне непрактичных предметов должен находиться в моем доме.
- Как почему? Вы же охотники на вампиров под прикрытием! – прозвучал дружный хор в ответ. Смитт прижал ладонь к лицу. Марисон рассмеялся:
- Вы же вроде считали себя вампирами.
- Это всё в прошлом. Мы пересмотрели свой взгляд на данный вопрос и пришли к выводу, что расследовать вмешательства потустороннего на много круче. Вы же нас научите, правда? – четыре пары восторженных глаз смотрели на иудея и китайца. Иса страдальчески закатил глаза. Джон впечатал ладонь в лицо.
Обстановку разрядил звонок в дверь: принесли пиццу. Мужчины переглянулись и, забрав коробки, понесли их на кухню, чтобы переложить из коробок по тарелкам принесенную еду.
- Ни слова, - Джон выразительно взглянул на открывшего рот иудея.
- Между просим, это был мой журнал.
- И скажи спасибо своему отцу, что его нашли наши гости, а не Марта.
- Обязательно поблагодарю их. Или его, при случае.
- Колу возьми, в холодильнике еще оставалась.
- Ты сегодня сама любезность.
- Всего лишь вежливость. Пытаюсь мимикрировать.
Невозмутимый ответ китайца заставил иудея крайне скептично посмотреть на его удаляющийся затылок:
- Если это сделает тебя счастливым…
В гостиной царила самая непринужденная обстановка. Тощий Фил изучал подборку музыкальных дисков доктора. Подслеповатый Карл наклонился над полочкой с кошками и внимательно рассматривал фигурки. Высокий парень, Ингвар, читал названия на корешках книг. Эндрю же расположился у журнального столика и деловито раскладывал на нем вырезки из принесенной с собой папки. Мужчины удивленно следили за его действиями.
- Мы в общем то очень рады, что у вас хватило сообразительности пригласить нас, - заявил он. – Мы долго наблюдали за вами и считаем, что вы хорошо маскируетесь, но всё таки вам не хватает навыков конспирации.
Эндрю сделал большой глоток из банки.
- Эй, это было моё пиво! – возмутился Иса.
- Не хватает навыков конспирации? – заинтересовался Смитт, сдвигая в сторону газетные вырезки и расставляя закуски.
- Именно. За период наблюдения мы с легкостью вычислили ваши графики передвижения. Дом, работа, супермаркет, бары, еще регулярные визиты женщин, вы что, пользуетесь услугами эскорт-агентств? Кстати, а почему он ходит в церковь, а Вы нет? Истинная вера придает силы? Мы так и знали! А на кладбище вы ходите искать новые дела, да?
Смитт прижал ладонь к лицу:
- Ребят, а почему бы вам просто не пойти домой и не лечь спать?
- Вы не переживайте, мы хорошо умеем хранить секреты.
- Точно, точно, - подтвердил Фил.
- Вот смотрите, мы изучили подборку местных газет, и можем быть полезны. Например... Пингвины-извращенцы снова терроризируют Нью-Лондон. По округу прокатилась волна самовозгораний. Жители негодуют. Или вот. Женщина родила белку. Так, здесь, известная гадалка предскажет будущее по руке, фотографии, снимет порчу и отведет сглаз. Вы же таким занимаетесь тоже, да? Знойные танцы, поднимут даже у мертвого… Выглядит подозрительно, не так ли?
- Где они находят подобную гадость? – Иса покачал головой.
- Нью-Лондон. Не находишь, что у англо-саксонских народов крайне плохо с фантазией?
- Судя по статьям, принесенным сими отроками, с фантазией у них прекрасно. Кстати, а когда к нам приходили проститутки?
- Я тоже очень бы хотела это знать! – все подняли головы: в двери гостиной застыла Марта, чьи золотистые волосы струились по плечам, а исходящее от них легкое свечение искорками отражалось от сияющего серебристого шелка длинного платья, выгодно демонстрирующего её фигуру. У молодого поколения отвисли челюсти, а Джон поспешил подхватить пакеты, которые Марта бросила на пол, услышав последнюю фразу иудея.
- Значит от все таки водил сюда баб, а ты его покрывал? – Марта сияла гневом.
- Солнце, ты всё не так поняла, - примирительно сказал Джон, пытаясь её обнять. Девушка отстранилась.
- Я не поняла, что он водил сюда проституток, сюда, в наш дом, а ты молчал? Может ты тоже ими пользовался? – её глаза разгорались пожаром, и Джон лихорадочно пытался вспомнить где стоит ближайший огнетушитель.
- Солнышко, видишь, у нас гости…
- Так это они раскопали, чем вы тут без меня занимаетесь? – Марта сияла гневом. Фил попытался что-то сказать, но издал только неопределенное взбулькивание.
- Видишь ли… - Джону всё таки удалось прижать разгневанную красотку к себе. – Они приняли тебя за дам древнейшей профессии…
У Марты округлились глаза:
- ЧТО?
- Они же дети, - Джон попытался быть как можно более убедительным. Воспользовавшись замешательством своей половины, он прижал её покрепче и поцеловал. Марта даже растерялась от возмущения, но ласка Джона подействовала на неё расслабляющее. Он же не отпускал её пока та не успокоилась. Оторвавшись наконец от Джона, Марта посмотрела на юношей как на червие:
- Они идиоты, и, учитывая краткий срок их жизни шансов на исправление ситуации у них нет.
- А он мужик… - Ингвар и Фил стукнулись банками с пивом и выпили.
- Это моё пиво! – завопил Иса.
- Продукты разберите, я в ванну, - фыркнула Марта и удалилась, покачивая бедрами, чем спровоцировала очередную немую сцену. Смитт подобрал пакеты и разложил продукты в холодильник. К тому моменту как он вернулся, в гостиной царила самая непринужденная атмосфера. Иса сидел в центре компании и рассказывал какую-то историю из своего армейского прошлого, и четверка, рассевшаяся вокруг, ловила каждое его слово.
- А он хорош как рассказчик, - сзади к Джону прижалась Марта. Он поймал губами её щеку.
- За две тысячи лет ничего не изменилось. Он выглядит счастливым. Ты не сердишься?
- Сердиться на людей за то, что они люди? Сходим как-нибудь на пляж, а еще лучше заведи бассейн на заднем дворе. Я не прочь освежиться после жаркого дня.
- Хорошая идея. Пойдем к ним?
- Почему нет?
Марта взяла Джона под руку. В коротеньких шортиках и топике, она была неотразима, и Джон сдавленно вздохнул, оценив её наряд:
- А белье можно было бы и одеть…
Марта хмыкнула. С её появлением в гостиной, температура окружающей среды поднялась на пару градусов. Она расположилась на диване, Джон сел рядом и положил ей руку на плечо.
- Так что они от вас хотят?
- Вообразили себя охотниками на привидений, на сколько мы понимаем.
- Собственно, они идиоты, поэтому я не удивляюсь. И малышам пора баинькать.
- Если вы хотели заняться сексом, могли бы просто об этом сказать. А вы это делаете втроем?
Иса подавился пивом. Джон быстро прижал к себе девушку, опасаясь последствий.
- Мы уже уходим. А завтра придем в более подходящее время. Пока, пока, - Эндрю поднялся, забирая с собой Плейбой в качестве трофея. Иса пошел запирать двери за гостями. Марта вопросительно посмотрела на Джона.
- И что ты решил с ними делать?
- Ничего. Они не будут мешать.
- Я надеюсь, ты знаешь что делаешь.
Джон вместо ответа притянул к себе девушку и влез ей под шорты. Вернувшийся в гостиную Иса, при виде этой сцены, скромно потупил глаза и предпочел ретироваться.
В заднюю дверь позвонили, и делали это долго и настойчиво. Марта оторвалась от Джона:
- Опять дети? Ну и пусть твои приятель с ними разбирается.
- Он мне не приятель… - лицо Джона окаменело. Послышался звук открываемой двери, звонок смолк. В доме повисла гнетущая тишина. Черный человек резко встал с дивана, поспешил к выходу. За ним, поправляя одежду, последовала встревоженная Марта.
У распахнутой входной двери стоял сын Марии. Его лицо пылало гневом и выражало крайнюю степень отвращения:
- Ты? – смог выдавить из себя он.
Смитт аккуратно обошел иудея, посмотрел в лицо седого мужчины средних лет, одетого в дорогой белый костюм, стоявшего за порогом. Его лицо с тонкими чертами, не лишенными благородства, обрамляла аккуратная бородка. Смитт оглянулся, посмотрел на Ису. Потом повернулся к ночному гостю. Кивнул ему:
- Чем обязаны столь поздним визитом?
Марта, вынырнувшая из-под его руки, помахала мужчине:
- Давно не виделись, Люци.

[susan]

Скрытый текст

В столовой за дубовым столом с одной стороны сидели иудей и китаец, с противоположной – их ночной гость. Марта с бокалом вина устроилась на кухонном столе, непринужденно закинув ногу на ногу, и наблюдала за сценой. Джон разлил чай по чашкам, выполняя обязанности хозяина. Молчание затягивалось, и Марта сменила ноги, вызвав определенное оживление среди мужчин. Джон прокашлялся:
- Я же так понимаю, это не совсем визит вежливости?
- А как же светская беседа и прочие условности, которые в этот век считают признаком цивилизованности и хороших манер? Чай, кстати, неплох. – Люцифер сделал глоток и от удовольствия прикрыл глаза.
- Как… Как ты вообще решился пустить его в дом? – лицо Исы исказила гримаса. Марта поморщилась.
- А можно обойтись без семейных разборок? И в чем проблема? Тебя ведь мы терпим…
- Не понимаю, почему со мной ты обращаешься как с прахом, а с ним любезничаешь?!
- А почему бы и нет? Я Люци с сотворения его мира знаю, он не пытался меня убить и готовит отличный космополитен. И он умеет разговаривать с женщинами.
Марта ядовито улыбнулась Исе, от чего тот неприязненно отвернулся. Джон покачал головой:
- Если Вы пришли поговорить с братом – я и Марта не будем вам мешать.
- Ну что Вы… Моя цель совсем иная… - Люцифер мягко улыбнулся.
- В таком случае, не могли бы Вы перейти к делу? У меня мало времени.
- А, понимаю… Летние ночи коротки, надо воспользоваться ими в полной мере? – голос ночного гостя сочился любезностью. Марта чуть склонила голову.
- Не перегибай, милашка. А то я могу неверно понять намеки…
- Ну что ты, я совершенно не имею намерений вступать в конфликт с самой зажигательной силой из всех существующих во Вселенной…
- Учись делать комплименты, мальчик, - Марта допила вино одним глотком и подмигнула Исе. Джон обреченно выдохнул:
- Хорошо, я спрошу прямо. Зачем ты здесь? У владельца собственной Преисподней должны быть причины для того, чтобы бросить все свои многочисленные дела и прийти в дом к проклятому.
- Чай всё же хорош… - Люцифер отодвинул чашку, обвел взглядом сидящих перед ним мужчин.
- Ты помнишь устройство моего маленького ада?- спросил он Смитта.
- В общих чертах.
- У меня отличная коллекция. И грешников, и способов их устрашения.
- Я помню, ваш Отец, создавая свой мир, обладал весьма специфическим взглядом на то, как должны себя чувствовать души после того, как их земной путь окончится.
- Ты не разделяешь его взглядов?
- Это не входит в зону моих интересов. Но кое-кто считает, что странно не давать людям второй шанс на исправление.
- Мнение волосатой обезьяны, страдающей от несварения от персиков в любом виде и возомнившей себя новым богом меня интересует меньше всего, - Люцифер скривил губы. Марта хмыкнула.
- Никто не любит Сунь Укуна.
- Кроме него самого, - князь тьмы прокашлялся. – Так вот. Я питаю некую… Слабость к артефактам, которые связаны с памятными для меня и других событиями… Ну знаете… Приятные мелочи…
- Так всё же, что случилось?
- Сущий пустяк, право же, не стоит даже упоминания. Помните Огонь Творения?
- Тот самый, который кое-кто раздавал людям? – уточнил Джон.
- Печальная история, не правда ли? – Люцифер улыбнулся еще более сладко.
- Не правда. Итак?
- Ну… - мужчина мялся. Джон без выражения смотрел на него. Марта доливала в бокал вино из бутылки. Иса делал вид, что пьет чай.
- В общем… Была одна дамочка… Отравительница… Ты с ней должен был встречаться. Монвуазен, припоминаешь?
Смитт задумался.
- Жадная до денег дура, возомнившая себя ведьмой?
- Ну, за века у меня она кое-чему научилась… В общем…
- А можно ближе к делу.
- Не торопи, история должна следовать своим чередом, иначе у неё не будет шанса дойти до финала. Как бы сказать… После той истории с огнем творения, и его торжественным возвращением богам, чисто случайно я и себе приберег его лепесток. В память о былых днях .так сказать.. И теперь…
- Да?..
- В общем он исчез.
- Кто исчез? – Марта даже привстала со стола.
- Огонь творения. Точнее та его часть, которую я хранил у себя.
Иса подавился чаем и закашлялся, и Джон заботливо стукнул его по спине.
- А причем тут Мовуазен?
- Так это она его и украла.
- ЧТО?
- Чему ты удивляешься?
- Да как бы сказать помягче… Из самой хорошо охраняемой Преисподней сбежала трехсотлетняя француженка, при жизни вообразившая себя ведьмой, но бывшей заурядной отравительницей и интриганкой, и у неё огонь творения?
- В общих чертах оно где-то так и выглядит. Дамочка мечтала вернуться к новой жизни, с реинкарнацией у нас сложно, сам знаешь же, никак я бы даже сказал, а она откуда-то узнала, что огонь творения…
- Позволяет неживым быть в мире людей, - закончил за него Смитт. Он достал из кармана часы, откинул крышку и задумчиво уставился на старинный циферблат.
- Именно, мой дорогой. Именно.
- И чего же ты хочешь от меня?
- Ты же уже догадался, не правда ли?
- Сделать за тебя всю грязную работу, я верно понял?
- Как грубо… Я всего лишь предлагаю ТЕБЕ сделать ТВОЮ работу. Вернуть в Ад ведьму. Ведь именно это твоя работа, именующий себя Джоном Смиттом? – Люцифер презрительно смотрел на китайца. Тот невозмутимо выдержал его взгляд, лишь глаза заволокло черным.
- Она рядом?
- Недалеко… - подтвердил Люцифер. – Она наложила заклятье на огонь, чтобы тот не привлекал к себе внимание, или заключила его в какой-то защитный кокон, для осложнения поисков, но полностью подавить его мощь не смогла, хотя и не позволяет точно определить его местоположение. Так что я надеюсь на твои способности.
- А если я откажусь?
- Ты не имеешь на это право. Она ведьма, зло для смертных, а значит – твоя цель… У тебя нет выбора.
- Как мило, что ты напомнил мне об этом.
- Обращайся, - Люцифер отодвинул стул, - Ну, я пойду. Счастливо оставаться, хорошей ночи, и сладких снов, братишка.
Он хлопнул Ису по плечу, от чего тот с отвращением дернулся.
- Можете не провожать.
Джон дождался, когда за ним хлопнула дверь, после чего пошел ко входу и тщательно запер замок. Марта, пошедшая следом, сложила на груди руки:
- И что ты будешь делать?
Джон обернулся
- Знаешь, кое в чем он прав. Я действительно не могу отказаться.

ХХХХХ
Джон устало плюхнулся на диван. Прошла уже неделя с того момента, как на пороге его дома оказался Люцифер со своей странной просьбой, но он пока ни на шаг не приблизился к решению загадки. За это время Джон прочесал все злачные места Чармвилля, но напасть на след беглой ведьмы так и не удалось. Она словно растворилась среди людей, и он уже начинал думать, что его заказчик ошибся с местом и временем её появления, и следовало отказаться от поисков, но всё же было что-то, мягкой волной касающееся его ограниченных чувств, тревожащее и мешающее спать по ночам. Парень прикрыл веки. В мозгу мелькали чьи-то лица, картинки увиденного за неделю, запахи, обрывки разговоров, чувства людей, перемешиваясь, выстраиваясь в единую последовательность, обрастая плотью, обретая волю и страсть...
На его плечи мягко легли женские руки. Джон не пошевелился:
- Ты услышал меня?
- Это было не сложно…
Руки начали разминать затекшие мышцы:
- Сложности с поисками?
- Она ускользает от меня. Такое чувство, что протяни я руку, и она окажется у меня в кулаке. Но пока только воздух течет сквозь пальцы.
- Ты перестал доверять своим инстинктам.
- Сложно доверять тому, чего нет.
- Ты устал и разочарован, но преуменьшаешь свои возможности… - тонкие пальцы замерли. – Ты можешь больше, чем тебе внушили.
- Ты слишком веришь в меня.
- Я слишком давно знаю тебя. Так что претендую на объективность. Какая-то беглая ведьма не может вогнать тебя в уныние.
- Она научилась многому от своей смерти. Стала расчетливее и опаснее.
- Разве может это остановить тебя?
Джон раскрыл глаза. Его белки заливала абсолютная чернота:
- Нет.
Марта чуть заметно улыбнулась. Джон поднялся, подошел к окну. За стеклами мирно спали в своих домах люди. Парень распахнул створки, подставляя лицо ночному ветру. Его ноздри затрепетали, как у гончей, взявшей след.
- Говорят, любые два человека находятся не больше, чем в шести рукопожатиях друг от друга. А это значит…
- Что она ближе, чем мы думаем? – закончила за него девушка.
- Вслушайся в ночь… Она рассказывает свою историю…
- Ночь – твоё время. Я всевидяща днем, но ночью… - Марта свернулась клубочком в кресле и приготовилась слушать нашептываемое темнотой.

Миссис Бенг имела твердые убеждения. И эти убеждения сводились к тому, что всё вокруг миссис Бенг должно быть не хуже, чем у других. Она была крайне последовательна в своих убеждениях, и мистер Бенг, пытаясь сделать шаг вправо или влево от намеченной супругой цели, неизменно натыкался на её твердую руку и крепкое слово. Но сейчас, поливая тщательно возделанную клумбу, разбитую вокруг аккуратного домика в престижном районе, миссис Бенг могла себе позволить ощутить самоудовлетворение. Её работа бухгалтера в филиале крупной компании позволяла обеспечивать ей должный уровень жизни. Свою лепту вносил и мистер Бенг, отвечавший за гараж в мэрии. Всё это давало им возможность раз в год посетить пляжи Восточного побережья, оплачивать ипотеку, обзавестись автомобилем корейской разработки и каждую неделю принимать у себя многочисленных друзей и родственников, обеспечивая миссис Бенгс репутацию хлебосольной хозяйки.
Кое-что всё же омрачало светлые мечты миссис Бенгс. Её дочь не так давно вышла в третий раз замуж, и новоиспеченный зять, имевший пару сроков за мелкие проступки, никак не соответствовал представлениям миссис Бенгс о благоприличии. Несколько спасал ситуацию внук, не так давно окончивший полицейскую школу и несший службу в округе. Его потенциальная невеста была не самой удачной партией, на взгляд миссис Бенгс, да еще и не так давно внук заявил о своем желании переехать от любимой бабушки и снять отдельное жильё. Но миссис Бенгс была настроена решительно.

Уолтер Джеймс жизнерадостно улыбался. Это была его отличительная черта: улыбаться вне зависимости от обстоятельств. Даже если мучило похмелье после очередной встречи с друзьями.
Двери дома Уолтера всегда были широко распахнуты для гостей. Он, успешный бизнесмен, всегда радостно встречал каждого пришедшего. Старшая дочь жила с бабушкой, владевшей скобяной лавкой в центре города, и ходила в колледж, где изучала искусства, а он с женой и недавно родившимся младшим сыном жил в пригороде. Уолтер с гордостью демонстрировал каждому, переступившему его дом, и своего новорожденного сына, и супругу, и выкованные по специальному заказу ажурные арки, и гномов на лужайке. Расширение семейства потребовало расширение дома, и у заднего двора кто-то что-то пилил и сверлил, достраивая комнаты. А в беседке под журчание фонтана жарили барбекю и веселились многочисленные гости семейства. Сегодня к Уолтеру присоединился и его старший брат, Бенджамин, крупный бородатый мужчина, смотревший покровительственно на веселящихся людей. Он не так давно переехал в Чармвилль и по совету брата приобрел дом на той же улице, а также финансировал его новый проект.

Кристофер Кростофсен возился в гараже, попивая пивко. Это был немолодой уже жилистый мужчина, резкий как запах в китайской закусочной после обеденного наплыва посетителей. Слывя бизнесменом средней руки, знавшим и взлеты и падения, сейчас он нашел себя в мелкооптовой торговле, чем и удовлетворялся. Жена давно ушла от него, дети выросли, и он находил удовольствие в ежедневных заботах, посиделках с соседями и миссис Бенджамин, с которой он время от времени встречался под сенью гостеприимного дома миссис Бенгс, когда сама миссис Бенгс и мистер Бенгс посещали дочь или внука. Миссис Бегс считала, что Кристофсен должен ей за такую любезность, а в качестве оплаты служило его терпение, когда миссис Бенгс старательно жаловалась на мистера Бенгса, на его излишнюю привязанность к спиртному и на то, что он её совершенно не понимает. Кристофсен сочувственно кивал, давая время от времени ценные советы на тему того как надо жить и вот с ним всё было совсем по другому. Миссис Бенгс называла его бесчувственным типом, но в следующий раз всё повторялось в той же последовательности. Но миссис Бенджамин была очаровательна, миссис Бенгс хлебосольна, а мистер Бенгс служил отличным партнером по выпивке.

Марта потянулась и сладко зевнула:
- Извини, - смутилась она. – Это ведь ты о наших соседях только что рассказал?
- Удивлен. Ты обращаешь внимание на людей?
- А почему бы и нет? Тем более они весьма навязчивы. Помнишь, когда ты только переехал, эта дамочка напротив…
- Миссис Бенгс?
- Наверное, не помню как её зовут. Она принесла ужасный пирог из патата.
- Пирог на мой взгляд был не так уж и плох.
- Патат? Это ужасно в любом виде, особенно обезображенный местной кухней. А еще, мне кажется, она слегка расстраивается из-за того, что мы не участвуем в местной общественной жизни.
- Из-за этого расстраивается главным образом миляга Уолтер.
- Это из-за того случая, когда они пригласили нас на вечеринку?
- На да, помнишь, когда я только недавно сюда заселился. Хотя у меня подозрение, что приглашал он в первую очередь тебя…Да и вечеринка, как мне кажется носила несколько… Специфический характер…
Марта удивленно вскинула брови:
- Но ведь мы всё равно туда не пошли. Ты был в госпитале, на дежурстве, кажется?
- Не пошли. И мы бы туда не пошли в любом случае, вне зависимости от занятости.
- Почему?
Джон покачал головой:
- Иногда ты бываешь чудовищно тугодумной.
В него полетела подушка. Марта обиженно фыркнула:
- Ну и что же мистеру Всезнайке еще нашептал ветер?
Парень улыбнулся и закрыл окно:
- Пошли спать. И ты кое в чем права.
Брови девушки взлетели вверх.
- Ты напомнила мне о моих инстинктах. А еще о кое-чем важном.
- О чем же?
- О том, что отличает каждого хорошего охотника. Об умении ждать…

ХХХХХХХХХ

Следующий день, как казалось, ничем не отличался от остальных. Своим чередом шли на прием пациенты, медсестры тихонько сплетничали в столовой, Закончив с историями болезни, Смитт направился домой. Поставив машину в гараж, он устроился на заднем дворе с банкой колы, устало прикрыв глаза. Джон решил дать себе пол часа на отдых, прежде чем продолжит поиск цели. Мысли текли медленно, и незаметно для себя он задремал.
Из забытья его вывели резкие крики. Приоткрыв один глаз, Джон уставился на источник шума. Им оказалась активно жестикулирующая перед носом у мистера Бенга миссис Бенг. Её половине оставалось только со смиренным видом принимать её укоры. Накричавшись вдоволь, миссис Бенг, обвинив супруга во всех смертных грехах и испорченной её, миссис Бенг, жизни, с гордо поднятой головой и покачивая пышными телесами удалилась в дом, оставив мистера Бенга вздыхать на пороге.
- Скучаешь? – рядом со Смиттом прямо на газон опустился Иса.
- Столько шума… - Джон не прекращал смотреть на соседский дом.
- А, этого старого пердуна наконец-то выперли.
- Что ты имеешь в виду? – Смитт позволил себе удивиться.
- Ну ты же знаешь, наша школа муниципальная. Вот и приходится иметь дело с мэрией. У нас как то водитель школьного автобуса заболел, как раз перед школьной экскурсией, обратились к мэру. Та перенаправила нас к мистеру Бэнгу. Так он заявил, что выполняет слишком важное задание, чтобы отрываться на какие-то мелочи. И знаешь чем он занимался?
- Могу предположить что угодно…
- Кошка! Он возил кошку мэра к грумеру! Конечно, это же важнее перевозки кучи вопящих детишек к Большому Каньону.
- Судя по твоему описанию, его выбор, учитывая обстоятельства, очевиден.
- Тебе смешно, а мне пришлось вспомнить армейские навыки.
- Можно подумать, тебе не понравилось.
- Всё шло неплохо, пока Лебовски не забрызгал скунс.
- Дети были в восторге?
- Само собой. А беднягу Денни с того дня иначе как Вонючкой не называют.
- Но мы говорили о моем соседе…
- Ну да, дорогой мистер Бенг. Так вот. После защиты последнего бюджета, мэр решила сократить расходы. Под сокращение попал и гараж. А когда мистеру Бенгу предложили к стандартной нагрузке предложили еще и раз в месяц проверять состояние труб в городской библиотеке, он, естественно, не нашел ничего лучшего, как с гордостью отказаться. Вот его и пнули под зад, точнее отправили на почетную пенсию, учитывая возраст. Еще и страховка только до конца года действует…
- А про это ты то откуда знаешь?
- Нам же обоим дядя Сэм выплачивает содержание из одного кармана. Контракты у нас одинаковые.
-Вот я не пойму. Он же истовый верующий, каждое воскресенье сидит на второй лавке в часовне, а ты его такими красками расписываешь.
Иса улыбнулся своей грустной улыбкой:
- Страсти человеческие отдаляют от царствия небесного, песчинками они ссыпаются в душу, делая её неспособной к полету. Некоторые возлагают излишнюю надежду на доброту бога при упорном нежелании вести добродетельную жизнь. Как считаешь, очень приятно смотреть, как даже во время мессы они думали не о спасении души, а о том, какое впечатление производят на соседей?
- Только не начинай снова… - Смитт поморщился, не забывая, впрочем, наблюдать за соседским домом. К мистеру Бенгу подошел мистер Кростофсен, и мужчины ушли вдвоем к вящему неудовольствию миссис Бенг, удосужившейся выйти наконец из дома и громогласно выражающей своё неудовольствие. Вспомнилось всё: и то, как мистер Бенг не починил кран, хотя его об этом просили неделю. И как миссис Бенг было нужно утешение, а мистер Кростофсен не открыл ей дверь, притворившись что его нет, а ведь она знала, что он есть, и как это бесчувственно с его стороны. Список претензий казался бесконечным. За сценой с удовольствием наблюдали соседи, время от времени комментируя происходящее сообразно собственным суждениям и взглядам на происходящее. Мистер Джеймс разжег мангал, его вечером ожидала вечеринка и бургеры.
- Интересно, она устанет?
- Учитывая количество зрителей – сомнительно.
- Я принес свиные ребрышки.
- Можно сварить рис. И подожи… Разве ты ешь свинину?
- Мясо как мясо, почему бы и нет?
- Так папа, вроде бы, против.
- Ты же сам знаешь на сколько люди склонны превратно понимать слово божие.
- Этого у них не отнять… - согласился Джон, вставая. – Ужин – это то, что мне надо.

Вечер шел своим чередом. Мужчины накрыли стол на улице и наслаждались вечерней прохладой. Когда погасли последние отблески солнца, появилась Марта, принеся с собой бутылку Шираза и салаты из столичного ресторана, что было встречено всеобщим восторгом. Попросив, чтобы без неё всё не съели, Марта удалилась в душ, а мужчины продолжили ужин. У Джеймсов громко играла музыка, смеялись дети. Миссис Бенг устала и ушла спать, за ней в дом потихонечку пробрался мистер Бенг. Джон открыл бутылку и начал разливать вино по бокалам, но в это время идиллию вечера разрушил резкий шум у соседей. Услышав звуки удара, Джон и Иса не сговариваясь вскочили и поспешили к низенькой живой изгороди из самшита.
За кустами на освещенной огнями площадке разыгрывалась безобразная сцена. Женщины успокаивали напуганных детей, пока мужчины разнимали дерущихся, в которых Смитт узнал Уолтера Джеймся и его брата. Лицо Уолтела было всё в крови, он лежал на спине, когда его брат с яростью опускал кулаки на его голову. Иса перескочил кустарник, подскочил к старшему Джеймсу и заученным приемом заломил ему руки за спину. Смитт нехотя последовал за ним:
- Я врач, всё в порядке, - он медленно подошел к гостям. Уолтер уже сел и запрокинул голову, стараясь остановить идущую из носа кровь. Джеймс - старший несколько раз попытался дернуться, но хватка Марисона была крепкой, так что ему ничего не оставалось как пробормотать:
- Отпусти, я в норме.
Иса отпустил его руки. Тот выпрямился, плюнул в сторону брата и махнул жене:
- Мы уходим. А этот ублюдок еще заплатит за всё. Он вернет мне каждый цент, который вложил в его гребаную стройку!
Смитт оказывал первую помощь соседу:
- Может стоит вызвать шерифа?
- Нет, ни к чему. Это семейное дело. Есть обезболивающее?
Смитт помахал головой:
- У Вас рассечена бровь. Я наложу шов, но лучше Вам будет утром подойти на приемное отделение, чтобы они обработали рану.
Доктор обернулся. За его спиной с невозмутимым видом стояла Марта и протягивала ему сумку с медицинскими принадлежностями.
- Ничего без меня не можешь.
Смитт покачал головой и начал работу. Иса укоризненно смотрел на Марту. Она ответила ему уничтожающим взглядом:
- Что?
- Знаешь, в этой стране есть ряд общепринятых норм приличия.
- А я причем?
- Появление в полотенце – несколько не соответствует тому, как следует показываться в обществе…
- Да? – Марта осмотрела свою фигуру, завернутую в банное полотенце. Посмотрела на окружающих. Взгляды мужчин и женщин выражали примерно одно и тоже, различаясь в нюансах: у первых переходя в вожделении, у вторых - в зависть. Девушка пожала плечами:
- За всей этой суматохой я не вытерла голову. Не задерживайтесь, а то я весь салат съем.
Она удалилась, воплощая невинность, сопровождаемая крайне противоречивыми взглядами, и Джон, наконец, смог закончить со швами.
- Завтра жду на прием, - сказал он еще раз, заклеивая бровь соседа пластырем. Тот угрюмо кивнул:
- Спасибо, док. И вы это, не распространяйтесь там. Стен, он того, хороший, и вообще.
- Это не моё дело, - Смитт собрал инструменты и кивнул Марисону. – Там доедают салат.
- Это непростительно. Хотя вроде была рыба…
- Спасибо, предпочту свинину.
Они вернулись к себе и продолжили прерванный ужин. Постепенно квартал затих, очарованный магией ночи. Джон пил вино, к его боку прижималась Марта, дремая после дневных забот. А он думал о человеческой природе и что ему со всем этим делать.

Прошло несколько дней. Близился День Независимости, Марта намекала на пикник и феерверки, Иса, услышав о возможном огненном шоу, размышлял о путешествии на Западное побережье или в Гватемалу, Смитт предлагал ограничиться хот-догами. И в эту размеренную жизнь вторгся предрассветный стук в дверь. Заспанный Смитт натянул по дороге шорты и, яростно сдерживая зевки, открыл защелку. На пороге стоял испуганный мистер Бенг:
- Вы не могли бы подойти? Моей супруге плохо.
- Вам следовало вызвать неотложку… - Смитт протер заспанные глаза. – Подождите, я сейчас.
Он оставил соседа переживать у порога, нашел футболку и вернулся к взволнованному мужчине. Тот с виноватым видом повел его к своему дому:
- У миссис Бенг такое потрясение, я даже не знаю как она с этим справится.
- Подозреваю, что как обычно. Так что произошло?
Сосед только махнул рукой, заводя Смитта в дом. Там, в гостиной, на диване полулежала миссис Бенг. Её глаза были полузакрыты.
- О… Вы пришли… - она протянула пухлую руку к доктору. Оценив ситуацию, Смитт пощупал пульс, измерил давление женщине.
- Мой мальчик, мой бедный внучек… - начала рыдать миссис Бенг. Смитт счел необходимым посмотреть на неё. Найдя в лице доктора благодарного слушателя, женщину прорвало. Сбивчиво, в красках, она принялась рассказывать, как внук попросил её машину, пока его собственная была в ремонте, потянулся за телефоном и перевернулся. Совсем совсем перевернулся.
- Переворачиваются, как правило, совсем, - согласился Смитт.
- Бедняжка, полностью, вдребезги разбился!
- Кто, внук?
- Да нет, же, Вы не слушаете! Наш автомобиль!
- А внук.
- Цел, что ему будет то.
- Так он пострадал?
- Совесть его пострадала. Мы так собирали, откладывали, а он! Совершенно не ценит что мы ему делаем.
Джон некоторое время молча изучал соседку:
- Значит Ваш внук цел?
- Он то да… А вот машина восстановлению не подлежит.
- Понятно… - лицо Смитта приняло профессиональное выражение. – Я Вам выпишу таблетки, пусть кто-то приедет днем в клинику, получит их по рецепту.
- Ах, я Вам так благодарна…
Женщина с видимым трудом приподнялась, слабо, но жизнерадостно улыбаясь благодарному слушателю, после чего Смитт поспешил ретироваться. Уже дома он взял с каминной полки старинные часы и прислушался к их мерному тиканью. В этот же момент комнату озарили лучи рассветного солнца. Молодой человек подошел к окну и не щурясь смотрел на белый диск. Начинался новый день.

А на следующее утро Смитт с удивлением столкнулся в приемном покое с семейством Бенгс в полном составе. Миссис Бенгс охала и ахала рядом со своим супругом, которого удерживали в лежачем положении ремни и пара дюжих санитаров. Он бился и извивался. Смитт подошел к приятелю из психиатрического отделения.
- Что произошло?
- Нервный срыв. Жена вызвала, сказала, что он за ней с ножом гонялся. Сначала прибыли люди шерифа, потом уже нас вызвали.
Мистера Бенгса увезли, оставив миссис Бенгс страдать в одиночестве. Смитт достал часы, что-то прикинул. Увиденное ему не понравилось, но это было то, чего он так долго ждал. И это вызывало чувство удовлетворения.

Возвращался Смитт домой в этот день уже затемно. Ставя машину в гараж, он заметил движение у дома мистера Кростоферсона. Джон нахмурился, огляделся по сторонам. Фонари отбрасывали густые тени. Легкая усмешка коснулась губ молодого китайца. Его глаза заливала чернота. Джон набрал полные легкие воздуха и сделал шаг в сторону.
- Ты обещал, что всё пройдет гладко. А в итоге?
- Не кипятись, Уолтер. Сведения моего источника были абсолютно надежными.
- Ублюдок, я вложил все свои сбережения в эту сделку, еще и снял деньги с общего с братом счета.
Джеймс поднял Кристофера за грудки и хорошенько тряхнул. Тот сжал руки противника, и Уолтер скривился от боли, выпуская Кростофсена. Он поправил отвороты куртки:
- Прекрати истерику. Я же говорил, всё будет хорошо. Надо еще немного подождать.
- Я предупредил тебя, - палец Уолтера уткнулся в грудь соседа. – У тебя три дня. Иначе я за себя не отвечаю.
Джеймс развернулся и пошел к своему двору. Лицо Кростофсена исказила гримаса презрения:
- Идиот, - тихо бросил он и вернулся в дом. Джон вышел из тени, но тут же отступил обратно, когда заметил движение у заднего крыльца дома Кростофсена. Он всмотрелся во тьму. Там, оглядываясь по сторонам, стояла миссис Бенг.
- Ты готова? – спросил ее мужчина. Она испуганно кивнула. Кристофер вернулся в дом, но уже через минуту появился с ключами. Миссис Бенг смотрела на него, как кролик смотрит на удава.
- Кто-то тебя видел? – грозно спросил он. Та замотала головой. – А то смотри мне…
Мужчина напрягся. Смитт отошел в глубь теней, сливаясь с ними, когда Кростофсен включил фонарик. В темноте загорелись чьи-то глаза, и женщина испуганно вскликнула, тут же закрыв себе ладонью рот. В кустах мелькнул пышный хвост.
- Чертов енот, - выругался мужчина. – Пошли уже, а то опоздаем.
Он направился к припаркованному у дома автомобилю. Миссис Бенг засеменила следом. Смитт дождался пока автомобиль повернул на перекрестке и завел Кадиллак. Не включая фар, он вдумчиво следовал за соседом. Они пересекли мост и на развилке повернули к Дейзи-тауну. Придорожные заросли кустарника сменились низенькими постройками окраин соседнего городка. Тускло сияли плохим неоном за грязными окнами вывески круглосуточных заведений. Джон сосредоточился на цели.
Кростофсен остановился возле невзрачной двери, рядом с которой неоновые трубки изображали что-то вроде оранжевого кувшина с открытой крышкой. Он помог миссис Бенг выбраться наружу, и без стука открыл дверь в помещение. Она открылась с легким перезвоном, и Смитт пришел к выводу, что их ждали. Он бросил взгляд на часы, прикрыл глаза. Свет уличных фонарей потускнел, улицу заполонили тени, пугая редких прохожих. На помойке завопел сначала один кот, потом на его крик отозвался еще один, второй, третий, и через несколько минут переулок накрыла какофония звуков. На верхней точке вопли оборвались, а в наступившей тишине стали отчетливо слышны шаги одинокого прохожего, проходящего мимо и растворяющегося в темноте.
- Вы… Вы говорили, что если следовать Вашим советам, то моя заветная мечта исполнится… - голос миссис Бенг дрожал, заискивая перед женщиной в черном, с лицом, скрытом под густой вуалью. Она подняла руку с длинными ногтями, покрытыми багровым лаком, прерывая поток излияний дородной миссис.
- Делай как я говорю, и будет тебе то, что предсказано… - она провела рукой над шаром для гаданий, стоявшим перед ней на столике. Шар ответил на её движение, ярко вспыхнув. За густой вуалью засияли обильно подведенные карандашом глаза. – Всё исполнится, что сбудется, что сказано, как сделано. И будет тебе по делам твоим и по заслугам.
- Так мне удастся избавиться от этого мужлана? – с надеждой в голосе переспросила миссис Бенг. Гадалка положила на шар ладонь:
- Трижды на рассвете дай то, что я тебе дам, и сбудется всё, что сердце успокоит. И не думай, но верь и чувствуй. А теперь ступай, - она властно показала на дверь. Миссис Бенг встала и поплелась к выходу, но на пол дороге спохватилась:
- Как же я доберусь до дома то?
Костофсен не пошевелился. Гадалка махнула рукой:
- Ты что, такси вызывать разучилась?
Миссис Бенг закивала головой и поспешила прочь. Кристофер подошел к витрине, наблюдая за улицей. Дождавшись, когда за окнами зажжется и погаснет желтый огонек такси, он повернулся к оставшейся женщине. Она смахнула с лица вуаль и улыбаясь, смотрела на мужчину. Он подошел к ней и властно привлек к себе:
- Ты подводишь меня, - властно сказал он, прижимаясь к её губам. Женщина засмеялась:
- Тебя испугал гнев твоего недоумка-соседа? Это не то, о чем нам следует беспокоиться.
- А несчастный случай с мальчишкой. Твоих рук дело?
- Его бабка-наседка мечтала, чтобы он и его зарплата оставались в семье. А мальчик собирался пойти своим путем. Сейчас же он обязан бабке, и та сможет его привязать крепче других уз. Чувство вины – бесценно.
- А ты коварная, - его руки жадно ощупывали горячее тело. Женщина застонала в экстазе. – Но если ты вздумаешь играть со мной…
- Ну что ты… И не подумаю… - Она срывала с него одежду. Он закинул её ногу себе на бедро, поднял вверх, и, не переставая её ласкать, натыкаясь на мебель, понес вперед, ища где он смог бы прижать её к твердой поверхности, чтобы в полной мере насладиться обладанием. Она отвечала на грубые ласки, распаляя его еще больше. Они опустились на толстый восточный ковер, он усадил её на себя, и она извивалась, наслаждаясь его проникновением. Его глаза закатились, а она всё наращивала и наращивала темп. Он стонал от удовольствия, его дыхание срывалось, а она впускала когти в его грудь, не останавливаясь ни на мгновенье. Их тела слились в едином порыве, и на вершине блаженства она закричала. Он хотел ответить на её желание, но вместо крика из его распахнувшегося рта и глаз исторглось пламя. Он выгнулся от боли, а она продолжала наслаждаться его агонией, пока внутренний огонь жег его нутро. Остановилась она лишь когда от её партнера осталось лишь обгоревшее тело. Нехотя сойдя с трупа, она провела рукой вдоль своего тела, остановившись только между ног, потом слизала с кончиков пальцев остатки буйства:
- Мужчин нельзя заводить надолго. Они начинают воображать, что они что-то из себя представляют… Но ты был неплох…
Она наклонилась к остаткам, прикоснулась губами к тому, что когда-то было ртом мужчины. Усмехнулась:
- Ну вот, опять избавляться от трупов…
- Как я и предполагал… - Женщина резко обернулась. От стены отделился Смитт, играя часами в руках. Она открыла в ужасе рот, не сводя глаз с часов. – Ты подпитываешь себя, сжигая своих партнеров, а силу для этого тебе дает свет творения…
- Ах ты ублюдок! – она взвизгнула, кинувшись на Смитта, но он был проворнее, успев первым к столику.
- НЕЕЕЕТ! – крикнула она прыгнув вперед, но Смитт, раскручивавший до этого часы на цепочке, с силой ударил по шару. По тому, как по скорлупе, пошли трещины, защитная оболочка уже не могла сдерживать внутреннее содержание. Монвуазен упала на пол, скорчившись от боли, а Смитт бесстрастно смотрел на полыхающий лепесток божественного пламени, залившего комнату ярким сиянием.
- Теперь понятно, почему тебя так долго не могли найти. Шар, замунктая сфера. Но и я тоже… Теряю хватку, мог бы и раньше обратить внимание на объявления в желтой прессе про все эти сгоревшие тела. Или вот белка, которую родила несчастная. Твоих ведь рук дело? Практически стандарт для ведьм мелкого пошиба и без воображения.
- Уууаааа… - смогла выдавить из себя ведьма. Её облик в свете огня менялся, красота сползала, таяла как воск на свече, обнажая кости и клочья полусгнившей плоти. Она стонала, пытаясь дотянуться до света, но он воспарил над своей недавней темницей, взвившись к потолку. Перекрытие начало дымиться.
- Как это любезно с твоей стороны, - в дальнем углу комнаты в клубах дыма и серы появился самолично князь своей преисподней. Смитт поморщился:
- Почему ты не можешь выбрать какой-то другой аромат? Розы например. Или фиалки?
- Ну ты сам то понял, что сказал? – приподнял бровь Люцифер, ловко хватая лепесток света творения, который податливо устроился в ладони хозяина. – Где я и где фиалки. Люди должны понимать, что сталкиваются с кем-то серьезным, даже в чем-то суровым, вот и запах должен соответствовать.
- Не буду спорить, тебе виднее, но при мне, большая просьба, не устраивай. Марта терпеть не может этот запах.
- Привет семье, - ничуть не смущаясь заулыбался Сатана. Ведьма между тем забилась в угол и с ужасом наблюдала за приближением своего хозяина.
- Ну, мы пошли, - Люцифер сгреб ведьму за шиворот и потащил в разверзнувшиеся перед ним ворота Ада. – Не хочешь в гости заглянуть?
- Не испытываю ни малейшего желания, - холодно ответил Смитт. Люцифер подмигнул ему и исчез в клубах дыма. Смитт осмотрелся по сторонам. Потолок начал интенсивно гореть, и Джон решил, что с него хватит. Когда он садился в автомобиль, в окнах уже полыхал огонь, и он, остановившись у ближайшего телефона-автомата, выступил в роли доброго самаритянина, вызвав пожарных. Через минуту завыли сирены, а черный кадиллак растворялся в темноте. Китаец смотрел перед собой на дорогу и думал об особенностях человеческой природы.

Мистера Бенга выписали через неделю. На миссис Бенг он больше не нападал, но появилась склонность к попыткам выскочить из окна, из-за чего миссис Бенг пришлось поставить решетки на окнах. Внук поссорился со своей девушкой, и переехал к миссис Бенг, помогать ухаживать за дедом. Джеймс помирился с братом, и они даже отметили это событие, но дела его пошли вниз, и дом остался недостроенным. Попутно он умудрился поссориться с рабочими, и они плохо закрепили черепицу, которую унесло во время сильной бури как раз накануне Дня Независимости. Дом Кростоферсона надолго остался пустым, так как оказалось, что он принадлежал не самому Кростоферсону, а пополам с его покойным братом, и теперь две семьи устроили длительную затяжную тяжбу на тему того, кто является законным наследником.
Обо всем этом Смитт размышлял, сидя на кресле и обозревая собственный раскуроченный задний двор, на котором рабочие строили бассейн. В соседнем кресле вытянулся Иса, попивавший пиво.
- Так значит ведьма помогала с исполнением желаний тех, кто к ним обращался, и попутно, по старой привычке, травила понемногу людей по заказам клиентов?
- Да, примерно так всё и было. От старых привычек сложно избавиться, сам понимаешь.
- И она находила себе помощников среди мужчин? Вроде нашего бывшего соседа?
- Именно. А когда партнеры наскучивали, или становились неудобными, она от них избавлялась, заодно подпитывая себя и огонь творения.
- А неплохо она придумала, замкнуть свет в сферу.
- Да, удачный ход. Замкнутая система, без входа и выхода. Идеально для идеального.
- И именно из-за этого мой… - Иса запнулся. – Ну ты понял… Не мог её найти?
- Да. Я же говорю. Разумный ход. А я до сих пор не могу простить себе, что не замечал подсказки у себя перед носом.
- Наши приятели, как оказалось, проделали отличную работу.
- Не напоминай… Кстати, давно их не было видно…
- Их курс пошел в поход, покоряют гору Святой Елены.
- Могу только пожелать им не ввязываться в неприятности.
Смитт развернул газету, надеясь отыскать в ней свежий кроссворд, и от удивления воскликнул. На третьем развороте в разделе «Очевидное невероятное» на фото красовался Эндрю Голдблюм собственной персоной, а фоном к нему служила фотография с чем-то, отдаленно похожим на бигфута.

[susan]

Скрытый текст

Безмятежное море лазурью разлилось до горизонта. Ласковые волны ласково ласкали мягкий, словно пух, белоснежный песочек. Солнце нежно грело с высоких небес. Пальмы обрамляли своей зеленью аккуратный пляж с аккуратными шезлонгами под пестрыми зонтами. И под одним из них, вытянулся с ярким коктейлем, в который были воткнуты цветные трубочки и обязательный зонтик, высокий китаец, одетый в длинную свободную рубаху с широкими рукавами и шорты ниже колен. На его глаза была надвинута соломенная шляпа. Он лениво наблюдал за тем, как в воде резвился его невысокого роста соотечественник, выписывающий сальто и пируэты на потеху плещущейся неподалеку детворе.
Вдоволь наплававшись, низенький китаец с разбега плюхнулся на лежак рядом с первым. Тот протянул полотенце:
- Только без своих животных привычек отряхиваться.
- Маленький Янь-ло слишком суров, - весело ответил тот, но полотенце взял. – Можешь выползешь из-под зонтика, погреешь свои косточки?
- Я до сих пор удивляюсь себе как я согласился на эту поездку.
- Это всё мой животный магнетизм. Ну и тебе же, объективно, было нечего делать. В твоей человеческой работе ты взял отпуск, кстати, тебе еще не надоело в неё играть? И сидел во дворе, пока твой приятель отправился автостопом по континентам.
- Одно из преимуществ моего нынешнего положения – как раз в том, чтобы спокойно сидеть у себя во дворе и заниматься ничем.
- Вот и занимайся этим самым ничем. Только теперь ты делаешь это не просто так, а с особым шиком! Потому что тебе посчастливилось разделить своё ничегонеделанье с красавцем мной, самым обаятельным и привлекательным существом, которое было сотворено в этом мире.
- Ну раз уж ты мне разрешаешь заниматься своими делами, можно я буду их делать так, как сочту нужным? – Смитт решительно надвинул шляпу на лицо и, откинувшись на лежак, расслаблено задремал.

Всё началось неделю назад. Руководство госпиталя устроило ремонт и часть персонала вежливо попросили в отпуск. Вежливый разговор помог устроить так, чтобы отпуск стал оплачиваемым. И вот, подписав нужные бумаги и заехав по дороге домой в супермаркет затариться продуктами, парой паков газировки и ящиком вина, Джон развалился на лежаке перед только что достроенным бассейном с твердым намерением ничего не делать в обозримом будущем, а может даже больше. Но этой безмятежности не суждено было продлиться долго, она разлетелась на мелкие осколки, столкнувшись с фактом появления Сунь Укуна, который прямо с порога заявил, что у него есть два билета до Багамов, вылет через три часа, так что на сборы минут пятнадцать, не больше, и вообще почему Джон еще не собран. Ненавязчивый вопрос Смитта о том, по какой причине тот должен соглашаться на какую-то непонятную поездку непонятно куда и зачем, царь обезьян не расслышал, занимаясь вытаскиванием чемодана Джона и запихиванием в него подходящей, по мнению Сунь Укуна, одежды. Тяжело вздохнув и внутренне смирившись, Джон отогнал обезьяна от шкафа и сам сложил сумку.
Перелет прошел спокойно, на главном острове их встретил приветливый гид, по совместительству управлявший катерком, доставившим их к месту отдыха, и вот они уже неделю наслаждались комфортом прекрасного семейного отеля, расположенного на живописном островке, окруженным коралловыми рифами и отмелями и покрытом великолепной тропической растительностью.
Сам отель принадлежал семье предпринимателя с материка. Отец семейства, коренастый белый средних лет, приехал на острова лет двадцать назад, да так и остался, очарованный их духом. Женился на местной девушке, и она родила ему трех очаровательных близняшек. Но радость была недолгой, и вскоре после появления на свет крошек, она куда-то исчезла. Ходили разные слухи: от побега с соседом до купания под луной, во время которого её утащила луска*. Подозревали в её исчезновении и мужа, но после проведенного расследования с него сняли обвинения. А он брался за любую работу, крутился как мог, а лет семь назад, когда малышкам было по десять, взял в долгосрочную аренду остров, ссуду в банке, и обустроил свой собственный курорт, который за прошедшие годы превратился из мечты в процветающий бизнес. Отель, расположенный на отдельном острове, предлагал страждущим уединения – возможность уединения, желающим исследовать природу островов и их подводный мир – дайвинг и туры по острову, а также пляжи, карибскую кухню и, как вишенка на торте, историю о пиратах, в давние времена облюбовавшие остров, на месте базы которых расположились здания отеля. Дочери владельца, три семнадцатилетние темноволосые смуглые красавицы, помогали отцу в меру своих сил, являясь усладой для глаз окружающих и отрадой его стареющему сердцу.
---
*Луска - гигантский осьминог или гибрид осьминога и акулы (по утверждению других - гибрид кальмара и угря). Обитает в Синих дырах под островом Андрос (Багамы)

За проведенные на острове дни Джон старательно следил за своим божественным приятелем, но тот, казалось, не интересовался ничем, кроме пляжей, моря и выпивки по вечерам в баре. Так что Смитту ничего не оставалось, как отдыхать и скучать, особенно после выслушанной по телефону тирады Марты касательно его неблагодарности лично и характерных черт всех мужчин в целом. Дни были полны лени и безмятежности, Сунь Укун энергичен, а Джон, помимо обычных для курортников дел, развлекал себя наблюдением за окружающими.

Сегодняшним планом развлечений, составленном неутомимым Сунь Укуном, помимо всего прочего предусматривался дайвинг. Поэтому после пляжа приятели отравись к пристани, у которой на волнах покачивался принадлежавший отелю катер. Как они уже знали, управлял им молодой парень – араб со свето-серыми глазами по имени Ахмед. Работал он на острове уже около года и был вполне доволен жизнью и собой. Всегда улыбчивый, он с радостью спешил на помощь каждому, нуждавшемуся в его помощи, а также являлся местным спасателем и инструктором по дайвингу. Как только Джон и Сунь Укун поднялись на брот, он приветливо помахал им рукой и завел мотор. Мальчик, помогающий ему, отвязал трос, державший катеру пристани, и Ахмед уверенно повел судно в море, направляясь к живописным рифам, стремясь угодить во всем дорогим клиентам. Сунь Укун, оставив попытки получить ответы от Смитта, сосредоточил свою энергию на их капитане:
- И как тебе здесь работается?
- Очень хорошо. Мистер Эткинд очень внимательный, с постояльцами очень весело, особенно когда хорошая компания заселяется. Бывает, конечно, не легко, это когда прошлой осенью налетел шторм, пальмы почти вровень с землей лежали, мы еле лодки успели убрать.
- Значит нравится здесь жить?
- Очень, мистер.
- А как попал сюда?
- Да вот понемногу, то там был, то здесь…
- Удивительно прям как то видеть здесь кого-то из твоих соотечественников. Прямо скажем… - не унимался Укун.
- Скажешь еще ведь, твой корабль – верблюд, а океан – пустыня? – невозмутимо парировал парень. – Но тут вы мимо, без вариантов. Сам то я с материка, южные штаты. Хотя, вроде как, семья отца откуда-то с Востока, кажется Басра. Или Багдад. Да какая оно и разница то? – засмеялся он, закладывая крутой вираж. – Ну что, нырять тут будем? Оно без разницы где, везде красиво.

Возвращались они уже к вечеру. Обезьян наловил кучу рыбы в рифах и с удовольствием рассказывал каким способом он будет эту самую рыбу готовить и потом есть. Джон, которого всё-таки уговорили спуститься под воду, сидел на носу, и его распущенные волосы трепетали по ветру. Ахмед, полный невозмутимости, блистал накаченными мышцами, управляя катером.
Подходя к пристани Джон обратил внимание, что на месте, что обычно занимал катер отеля, пришвартовано другое судно, с которого сходила новая группа отдыхающих. Хозяин отеля лично помогал им спуститься.
- Похоже, мы помешали Вам выполнить Вашу работу по встрече гостей, - вежливо заметил Джон. Тот махнул рукой:
- Сегодня много приехало, хозяин когда много приезжает, просит шурина с большого острова их привезти. Так что всё в порядке, - он обозрел группу пестро шумевшую у дорожки к отелю, - Вы извините, мне к хозяину надо.
- Понимаем… - Смитт последовал примеру их гида, обозревая вновьприбывших. На одном из них, плюгавеньком невзрачном мужичке в гавайке с кокосовыми пальмами кислотных расцветок и белой панаме он задержал взгляд. Рука сама собой потянулась к отсутствующему карману с часами. Джон про себя выругался и расстегнул непромокаемое отделение в шортах, куда спрятал артефакт. Стрелки часов мирно тикали, большие шестерни крутились, двигая механизм. Джон переглянулся с Сунь Укуном. А мужичок, заметив их, чуть заметно сжался и вежливо приподнял панаму, приветствуя китайцев, после чего юркнул поближе к хозяину отеля, как раз рассказывающего отдыхающим о распорядке дня.
Катер наконец был пришвартован, новые постояльцы прошествовали внутрь, и на причале остались только два китайца. Сунь Укун достал из-за уха посох и лениво почесывал им спину. Смитт без выражения наблюдал за закатом, озарявшим багрянцем небо.
- Ты заметил? – наконец нарушил он молчание.
- Что? – живо ответил царь обезьян.
- Кое-кого, кто прибыл на остров. Могут быть неприятности…
- У тебя? Да ты сам по себе ходячая неприятность!
- Учитывая факт твоего наличия – это сложнооспариваемо.
- Маленький Янь-Ло несправедлив к своему бедному товарищу, - Сунь Укун чуть не плакал. – Я, кто целый день, не покладая рук, старался порадовать одного несносного типа, возомнившего о себе невесть что, а он, неблагодарный…
Он картинно приложил тыльную сторону ладони ко лбу, откинув голову назад. Смитт приложил ладонь к лицу:
- Если пропадет рыба, ты мне испортишь остаток отпуска своим нытьем…
- А я о чем! Приведем себя в порядок и на кухню! За этими пройдохами-поварами надо глаз да глаз!

Неспешно в свои права вступил вечер. В барной зоне Сунь Укун угощался жареной муреной, не забывая отдать должное и другим дарам моря, разделяя внимание между едой и прелестями местных красоток, коим он отпускал комплименты разной степени сальности. Джон вдумчиво пил коктейли со льдом, наблюдая за постояльцами.
- Пойду, развеюсь… - сказал он приятелю, сказал он, вставая.
- Выпитое просится наружу? – понимающе подмигнул Сунь Укун. – Постараюсь оставить тебе угря.
- Не стоит обещать невыполнимое.
- Ты несносный.
- И не распускай руки.
- Иди уже!
Смитт возвращался из уборной, стоявшей в отдалении за кустами гибискуса. За поворотом в тени он услышал голоса, заставившие его сбавить шаг и прислушаться.
- Ты должен был присматривать за ними! – грозный мужской голос явно принадлежал хозяину гостиницы, и Джон отметил непривычно жесткие нотки в его тоне.
- Хозяин, мне нет прощения, - по голосу Смитт узнал Ахмеда, что заставило его сильнее слиться с тенями.
- Мои девочки, я понадеялся на тебя! Кто должен был позаботиться о том, чтобы они никуда не убегали по ночам! А что я вижу? Опять их туфли стерты, а они зевают целый день!
- Хозяин, даже не знаю, что на меня нашло. Я сижу под дверью их комнаты, но в полночь, хоть убивайте, хоть что хотите, засыпаю.
- Значит так. Через три дня у них день рождения. Не узнаешь что с ними такое – выгоню к чертовой матери, так и знай.
- Всё будет сделано в лучшем виде, - умиротворительно говорил Ахмед. Мистер Эткинд пригрозил своему работнику, развернулся и не глядя исчез в ночи. Парень облегченно выдохнул, почесал затылок:
- Дела… - произнес он и побрел к отелю. Смитт проводил его взглядом.
- Осмелюсь доложить… - за спиной Смитта зазвучал дребезжащий голосок. Молодой китаец резко обернулся. Сзади тихонечко, переминаясь с ноги на ногу, стоял давешний тип в панамке. В данный момент он крайне виновато смотрел на Смитта и нерешительно мял паномочку руками. Лицо Смитта на мгновенье приобрело презрительно-высокомерное выражение, которое он стер усилием воли.
- Мои самые глубочайшие извинения… - попятился мужичок. Смитт выдохнул:
- Говори, мои дела не касаются этого места.
- Уж какое облегчение слышать это, господин… - Смитт резко дернул рукой, прерывая типа на полуслове:
- Сейчас моё имя Джон Смитт. Запомнишь?
- Не извольте беспокоиться, не извольте беспокоиться… - засуетился мужичок. Потом притих, хитренько посверкивая щелочками глаз: - Тут слухи всякие ходят… Про…
- Это правда, - Смитт уже взял себя в руки и без выражения смотрел на осмелевшего собеседника. Тот захихикал:
- Вы не переживайте, всё будет в лучшем виде, - он почтительно улыбался, но его поза говорила о явном облегчении, которое Смитт отметил про себя не без горечи.
- Зачем здесь один из злыдней? – он гордо расправил плечи. – Если это хозяин дома, то пока я его гость, он под моей защитой. И, что значительно хуже для тебя – под защитой одного из Будд.
Злыдень заметно поморщился, как от зубной боли, и тут же отрицательно замотал головой:
- Никак нет, ваше высочайшее благородие! Мы создания маленькие, выживать то как то надо то? А что мы можем делать то, так это туда-сюда, выискивать, разыскивать помаленьку. Мы создания маленькие… - еще раз повторил он для верности и заискивающе заулыбался.
- Тогда ради кого ты здесь?
- Мы создания маленькие… А тут значица к нам и обратилась родня этого парня. Мол разыщите его, хоть из-под земли достаньте! Ну а мы и рады стараться. Но уж больно изворотлив он оказался, но мы то своё дело знаем, не вам то нам рассказывать то. Но он то! То там, то сям и отовсюду ускользал, прям из-под носа, эдакий мерзацец.
- Сложно обвинить человека в том, что его преследует горе-злосчастье, - заметил Смитт. Злыдень захихикал:
- Шутить изволите.
- Я? Шучу? – улыбнулся Смитт. Мужичонка поежился. Китаец без выражения смотрел на него как на низшее существо. Потом приказал: - Рассказывай.
Тот обреченно выдохнул:
- Уж как на духу, вё расскажу, ничего не сокрою.
- Это мы посмотрим… - Смитт не спускал с него почерневших глаз. Под этим тяжелым взглядом злыдень наконец сдался и начал говорить.

Пэрис Милтон была молоденькой танцовщицей, когда на неё обратил внимание молодой красавец, чья семья не так давно переселилась в Майями с Ближнего Востока. Она с восторгом принимала его ухаживания, а когда он предложил стать его законной женой, её восторгам не было конца. Даже когда он настоял на том, чтобы она перешла в его веру, для девушки это было лишь еще одним доказательством его чувств к ней.
Сложности начались позднее. С обретением официального статуса начались ограничения. Его семья, строгие обычаи, указания что было можно, а что нельзя. Первое время она воспринимала это как должное, но со временем ограничений становилось всё больше, а его внимание ограничивалось исполнением супружеского долга и укоризненными взглядами касательно того, почему же она до сих пор не принесла семье наследника.
Когда она забеременела, наступило временное облегчение. К ней относились как к принцессе, выполняя каждую просьбу, особенно когда узнали, что плод – мальчик. Но сразу же после родов малыша унесли, и ей каждый раз стоило больших трудов получить разрешение повидаться с ним. Она жила в золотой, но клетке, и она всё чаще вспоминала то, как была счастлива когда то, когда жила в родном штате Одинокой Звезды. И вот, однажды, она решилась. Уговорив под каким-то предлогом оставить мальчика с ней, она улучила момент и бежала из дома, прихватив с собой самое ценное, что у неё было: её сына.
Несколько лет прошло в кочевой жизни, они меняли города и имена, нигде подолгу не задерживаясь, опасаясь родни мужа. Но всё рано или поздно заканчивается, и когда на трассе 60 у старенького Шевроле закончился бензин, её сердце сжалось, предчувствуя неминуемое. И её опасения подтвердились в полной мере, когда рядом с ней и её подросшим пятилетним уже сынишкой остановился черный минивен с затемненными окнами. Короткая очередь из автомата, и её глаза навсегда остались открыто смотреть в бездонное небо, не видя его синевы, а кричащего малыша, перепачканного кровью матери, передали из руки в руки его бабке. И это были последние слезы мальчика, которые увидел мир. Он затих, закрылся в себе, и ни ласка, ни боль не могли разбить кокон отчуждения, воздвигнутый им вокруг себя. А в один прекрасный день окно его комнаты оказалось распахнутым, а сам он исчез.
- Вот тогда-то и позвали нас, - закончил свою историю злыдень. Смитт скептично посмотрел на него:
- А не слишком ли вы о парне много знаете?
- Так мамаша его из поляков же! – воскликнул тот. – Мы с его семьей вовек неразлучны же!
- Всё ясно… - Смитт пошел к бару. Поровнявшись со злыднем он посмотрел на него сверху вниз: - Сейчас я отдыхаю. Даже не пытайся испортить мой отпуск.
- Да я то что! – хитренько прищурился мужичок. – Мы ж того й. Туды его в качель.
Смитт ушел, слыша за спиной хихиканье злыдня. От расслабленности не осталось и следа. В баре он сразу же направился к своему столику, но к своему удивлению, Сунь Укуна он там не обнаружил.
- Где этот старый пьяница… - он осмотрелся по сторонам.

Сунь Укуна Смитт обнаружил возле костра, разожженного в середине двора и имитирующего костровища аборигенов, или пиратов, в общем что-то имитирующего, и призванного символизировать, а на деле привлекающего к себе внимание детворы и ночных насекомых. В данный момент, впрочем, центром внимания были не горящие поленья, а пожилой смуглый мужчина, попыхивавший трубкой, сидевший на круглом толстом полене и рассказывавший что-то, заставившее собравшихся вокруг него слушателей, среди которых был и сидящий на корточках и жующий кусок омара царь обезьян, почтительно внимать каждому его слову. Джон подошел ближе:
- А роста они были небольшого, пальцев на руках по три и на ногах по три, видом не человечьи, а птичьи. Живут на деревьях, гнезда вьют там же. А кто дерево обидит, тому горе случится. Ночью встретить их – не приведи Господь… - мужчина обернулся через левое плечо и трижды сплюнул. – Голову развернет наоборот, так что живот спиной станет, а спина животом. Лица у них птичьи, тела пером покрыты. А коль хотите, чтобы они от вас отстали – ставьте у порога воду соленую. Они её страсть как не любят.
- Опять ты людей пугаешь своими побасенками, - грозно прервал рассказ хозяин отеля. Мужчина вытащил трубку из рта:
- Всё никак не успокоишься, Клайд.
- Все эти ваши истории про чудищ! – в голосе обычно спокойного хозяина отеля звучала нескрываемая боль. – Ты хоть и мой шурин, Том, но это уже слишком!
- Люди должны знать про чикчарни*. Так знание о них передастся от нас нашим потомкам. Ты породнился с нами, почему не хочешь разделить и наше знание?
- Да потому что от этих побасенок никакого прока! – горько воскликнул тот. Ужчина поднялся:
- И то правда. Засиделся я, а завтра вставать затемно. И вам хорошо оставаться, - он степенно зашагал вглубь территории отеля. Хозяин умиротворительно заулыбался:
- Итак, вы прослушали рассказ о суевериях, бытующих на Багамских островах. Они являются частью местного культурного наследия, наравне с пиратами, которые почти век хозяйничали на островах, пока их не изгнали англичане. Вот и этот остров служил их базой, - и он начал рассказывать истории о том, как пираты подкарауливали ни в чем не подозревающие суда, заманивая их на мели. Отдыхающие с удовольствием начали слушать новую легенду. А доевший всё, что было в тарелке, Сунь Укун, присоединился к Смитту, не забывая тщательно облизывать пальцы.
- Что скажешь? – спросил он Джона. Тот пожал плечами.
- На острове злыдень. Он преследует твоего приятеля – Ахмеда.
- Злыдень… - Сунь Укун задумался. – Всё становится еще интереснее.
- Считаешь?
- Уверен.
- Может, тебе напомнить, что нас это не касается?
- Расслабься, маленький Янь-Ло. Веселье только начинается.
- Это меня как раз и расстраивает.
- Зануда. Как на счет провести бессонную ночь?
- Почему-то я был уверен, что ты именно это предложишь… И прекрати вытирать об меня руки.
Царь обезьян подмигнул черному человеку и подпрыгнул на одной ноге, издав победный клич, чем распугал собравшихся вокруг ночных бабочек и случайных отдыхающих. Джон приложил ладонь к лицу и обреченно последовал за богом победы.

* Чикчарни — в фольклоре крупнейшего острова Багам Андроса трёхпалые карлики, живущие на деревьях и обладающие, по некоторым сообщениям, птичьими чертами

На небе светила полная луна. Смитт, сидевший в кустах рядом с коттеджем хозяйских дочек, тщательно опрыскивал себя из баллончика средством от комаров, без особого, впрочем, эффекта. Поняв, что больше из баллончика ему уже не выдавить, Джон разочарованно отставил его в сторону.
- Во всей этой истории мне интересно, главным образом, почему ты так печешься о мальчишке?
- Тс… - перебил приятеля Сунь Укун. Джон предпочел не спорить.
Они видели, как проводив дочерей до дверей, их отец запер дверь на ключ. Как ему кивнул Ахмед, усевшийся прямо под дверями. В отдалении шумел огнями бар, кто-то пел караоке, а здесь и сейчас их дружно грызли комары.
Ближе к полночи Ахмед начал клевать носом. Не сговариваясь, китайцы подошли к парню.
- Эй, - тронул его за плечо Сунь Укун. Тот встрепенулся:
- Вам чего?
- Не шуми… - маленький китаец приложил палец ко рту. Смитт между тем вслушался в ночь. Черты его лица заострились. Обезьян посерьезнел:
- Что-то засек?
Тот усмехнулся в ответ, разминая пальцы:
- Чтож… Вспомню старые времена…
Он выдернул у соотечественника волосок из головы, чем вызвал его гневный вскрик. Не обращая внимание на возмущение обезьяна, Смитт вставил волосок в щель замка:
- Ну извини, другой проволоки под рукой не нашлось.
- Извращенец чертов, - не прекращал Сунь Укун. Замок, впрочем, поддался, и Джон распахнул дверь:
- Прошу.
Коттедж встретил их тишиной. Ахмед растерянно осмотрелся по сторонам:
- Как же так то? – у него был вид ребенка, у которого отобрали конфетку. Китайцы же деловито обыскивали комнаты. Ход обнаружился в чулане. Сунь Укун обернулся на Ахмеда:
- Ну что, идем?
Тот твердо кивнул:
- Я отвечаю перед хозяином.
- Молодец, вот это мужчина, сразу видно. Поддерживаю, - радовался царь обезьян. Джон между тем первым опустился под землю. От чулана вниз вел вырезанный в скале аккуратный ход с ровными ступенями.
- Похоже, ход остался со времен пиратов.
- Я слышал, что они здесь стояли, - подтвердил араб. – Даже вроде бы клад искать пытались, целая команда приезжала.
- Нашли?
- А кто нам бы рассказал о таком?
- Логично…
Впереди они услышали плеск волн. Ход вывел их в грот, который соединялся с морем узким протоком. С моря они услышали удаляющееся пение. На волнах у узенького пирса покачивалась маленкая гребная лодка..
- Похоже, наши дамочки всё таки улизнули, - Сунь Укун подпрыгивал в нетерпении. Смитт оглянулся на Ахмеда:
- Здесь есть еще одна лодка. Хватит ли тебе смелости следовать за своей судьбой?
- Если уж вы знаете куда они делись, то чего мы до сих пор стоим? Меня же хозяин под землю закопает, если что-то пойдет не так! – волновался парень. Сунь Укун, уже усевшийся в лодку, красноречиво протянул ему весло:
- Ну раз ты такой нетерпеливый, греби, бля!

Смитт всматривался в ночную тьму. Ахмед старательно работал веслами, подгоняемый Сунь Укуном. А впереди пели три девичьих голоса, помогая ориентироваться мужчинам.
На Луну наползла громада с моря, волны начали шуметь по-другому, и вскоре лодка уткнулась в прибрежный песок.
- Остров? – удивился Ахмед. – А я то думал, что все острова в окрестностях знаю.
- Век живи – век учись, - наставительно произнес победоносный Будда, прыгнув в воду и начав подталкивать лодку к берегу. Смитт предпочел дождаться, пока он сможет спуститься на сушу, не намочив ног. Они очутились на крохотном пляже, от которого вглубь острова вела узкая тропинка. Впереди была слышна громкая музыка.